Фило Фарлей был рожден для жизни в диких краях. После испытаний, выпавших на его долю в Индии, он уже не мог вести иную жизнь.

Мне казалось, что и Энн принадлежит к таким же натурам. Или, может статься, я просто убеждал себя в том, во что хотел верить.

Мало кто из ковбоев, работавших на крупных ранчо, знал Фарлея. Зато он был хорошо известен деловым людям в Майлс‑Сити и Шайенне и водил дружбу с англичанами, обосновавшимися в Вайоминге и владевшими ранчо в наших краях.

Но мало кто знал Фило лучше, чем я. Его считали излишне «английским», чопорным, надменным. Но я‑то знал, что он не такой. Фило был крепким парнем и метким стрелком, великолепным наездником и знающим скотоводом. Когда он только приехал на Запад, ему пришлось многому научиться, но учился он очень быстро.

Роман Белен, самый богатый из соседей Фило, явно недолюбливал молодого поселенца. Правда, он совсем не знал его, но для человека с норовом Белена в этом не было необходимости. Скажу больше: знай он Фарлея, как я, он бы еще пуще его невзлюбил. Властному и надменному Белену пришлись бы не по вкусу независимость и гордость ирландца.

Хотя по большей части я находился вдали от ранчо Фило, но, когда случалось ехать мимо, всегда заезжал к нему. Несколько раз он кормил меня ужином, иногда мы вместе выпивали в Майлс‑Сити и Шайенне. А один раз случайно встретились в Дэдвуде. Фило приезжал туда посмотреть, как работают на приисках. Потом мы вместе отправились в Шайенн.

Что же до Уолла и Айвса, то сейчас им было о чем поразмыслить. Убить женщину — это вам не шутки. Сейчас им хотелось лишь одного — побыстрее унести ноги и хорошенько все обдумать. И, вероятно, они попытаются повидаться с Беленом, решил я.

А что тем временем делать мне? Сидя в седле и все еще держа под прицелом удаляющихся ковбоев, я обдумывал этот вопрос. Необходимо было найти верное решение.

Но чтобы я не предпринял, я прекрасно понимал, что времени у меня в обрез. Если Фило или Энн ранены, то на морозе они долго не протянут.

По‑прежнему шел снег, не очень густой, но непрерывный. Так что нечего было и думать о том, чтобы искать Фарлеев по следу. Все следы давно замело. А через час‑другой не останется и моих следов.

Одно мне было ясно: среди развалин трупов нет. К тому же, судя по всему, ковбои Белена считали, что Фило удалось бежать. Значит, и его сестре — тоже.

Но куда?

Ближайшим местом, где они могли найти приют, был зимний лагерь Джастина. Они знали, что я там обосновался. Энн не очень‑то хорошо представляла, где это, но я указал ей направление. Да и Фило случалось несколько раз проезжать мимо. Куда же еще они могли направиться, если не ко мне? Похоже, что сперва они отсиживались в каком‑то укрытии, а бежали только тогда, когда хижина уже горела… Вернее, когда поджигатели уехали, оставив дом догорать. Но раз Уолл и Айвс уехали, не дожидаясь, когда все сгорит, значит, у них были основания считать, что Фарлей мертв или вот‑вот умрет. Следовательно, рассуждал я, им удалось его ранить. Но где же они?..

Тот, кто хорошо знает местность, тот всегда найдет, где спрятаться. А уж когда день‑деньской сгоняешь скот, ищешь отбившихся от стада коров или просто охотишься, то очень скоро узнаешь каждую ложбинку, каждую трещину в скалах. Поэтому я усиленно соображал, — где же в этих краях укромные места, в которых можно затаиться?

Перебирая в памяти все известные мне укрытия от ручья Повешенной Женщины до Пороховой речки, я прикидывал — каковы шансы Фарлеев добраться туда?

Мне казалось, что, скорее всего, они где‑то неподалеку. Вряд ли при бегстве им удалось раздобыть лошадей, а пешком им далеко не уйти.

Повинуясь смутному предчувствию, я поскакал вверх по склону к курганам Конского ручья.

Что и говорить, могла существовать добрая дюжина всяких укрытий, о которых я и не подозревал. Но я кое‑что вспомнил… Как‑то Фило выследил и убил гризли, обитавшего в пещере среди курганов. Вероятность того, что беглецы скрываются именно там, была ничтожна, но ничего другого мне в голову не приходило.

Хотя подъем был уж не столь высок — всего несколько сотен футов, тропинки туда вели крутые и узкие. К счастью, мой чалый оказался отличным конем, словно созданным для езды по горным тропам. Даже по снегу он шел довольно быстро.

Сперва, на случай, если за мной попытаются следить, я поеду по направлению к нашей хижине. У Северного рукава Подветренного ручья располагалась укромная лощина, близ которой паслось небольшое стадо. Добравшись туда, я долго топтался вокруг, а потом, отыскав нескольких отбившихся от стада бычков, направил их к лагерю. Сам же свернул в заросли кустарника и поскакал вдоль склона, время от времени останавливаясь и проверяя, — нет ли погони?

Не прошло и часа, как я отыскал ту медвежью пещеру. Пещера оказалась пуста. Однако кто‑то не сейчас, а явно заранее, успел оборудовать ее для жилья. В углу лежала куча дров, рядом была сложена растопка, а на выдолбленной в скале полке в два ряда выстроились жестянки с консервами. Этих припасов хватило бы на неделю, а то и больше. Значит, Фило Фарлей предполагал, что ему может понадобиться подобное укрытие. Хотя, возможно, о существовании пещеры знал кто‑то еще.

В это время я старательно отгонял от себя мысли о лошади в мокасинах. Похоже, что ее седок неоднократно наведывался на ранчо Фило. А может, это был сам Фарлей? Едва лишь я вспоминал об этих следах, как меня охватило беспокойство, чуть ли не ужас…