Конь мой тем временем болтался по двору, чему я был несказанно рад, поскольку знал, что так он не застоится и в любой момент может пуститься вскачь.

Я знал обоих всадников. Младший, Джонни Айвс, слыл отчаянным головорезом. Поговаривали, будто он убил человека в Кит‑Карсоне, что в Колорадо, и еще одного — у Доан‑Стор на Техасской тропе. Но доподлинно я знал только про одного, павшего от его руки, да и тот был дряхлым индейцем из Глендлива.

Рядом с Джонни ехал довольно‑таки скверный малый, известный в округе как Джордж Уолл. А Айвс, насколько я знал, работал у Романа Белена.

— Кажись, далековато от твоего пастбища, а? — спросил Айвс, когда они приблизились.

— Не знаю, не знаю. Мое пастбище всегда там, куда мне вздумается отправиться.

— Например, у кургана Индейских Жен.

— Что ты имеешь в виду?

Из‑за пояса у Айвса торчала рукоять шестизарядного револьвера, зато я держал в руках винчестер. Он ни за что вовремя не успел бы выхватить свой кольт и, думаю, прекрасно понимал это. Джордж Уолл неподвижно сидел в седле.

— Ты, кажется, недавно там гнал стадо, — пожал плечами Айвс.

— Ну да, гнал стадо. Гнал его обратно.

— Для тебя было бы лучше, если бы ты смог это доказать, — ухмыльнулся Айвс. — Белен намеревается с тобой поговорить.

— Что ж, поговорим. — Я указал на развалины хижины. — Что здесь произошло?

— Тебе что, объяснять надо? Фарлей был скотокрадом, вот и получил свое.

Как я уже упоминал, у меня тоже есть характер, да еще какой. Вот он и полез наружу.

— Если ты называешь Фило Фарлея скотокрадом, то ты просто‑напросто лжец!

Айвс побелел и потянулся к револьверу. Но дуло моей винтовки было направлено прямо ему в живот.

— Ну давай, давай! — подзадорил его я. — Давай, берись за пушку!

Ох, до чего же ему этого хотелось! Хотелось выместить на мне злобу. А Уолл, тот все так же неподвижно сидел в седле с каменным лицом. Но все же я решил, что не стоит поворачиваться к нему спиной.

— Фило Фарлей — настоящий джентльмен, — заявил я, — и если он убит, то, клянусь, вас всех повесят!

— Повесят? — изумился Айвс. — За убийство поселенца?

— Если вы убили его, то вы убили не просто поселенца, — проговорил я, чуть понизив голос. — Фило Фарлей служил офицером в британской армии. И он человек со связями, имейте в виду.

— Да брось ты, не такая уж он важная птица, — фыркнул Айвс. — И потом, кем бы он ни был, нам‑то какая разница? Отсюда до Англии далековато.

— Ой ли? Я могу назвать тебе пять больших ранчо всего в двух днях езды отсюда. Там заправляют англичане — закадычные друзья семьи Фарлей.

Насчет пяти ранчо я, конечно, малость загнул. Энн упоминала о знакомых ранчевладельцах из Англии. Так что, возможно, в моих словах было больше правды, чем я полагал.

— А что с ней? — спросил я.

— С ней? — переспросил Айвс.

— С Энн Фарлей… сестрой Фило.

Бросив испуганный взгляд на Уолла, Айвс неуверенно проговорил:

— В жизни не слыхал, что у него есть сестра…

— Представь себе, есть. Недавно приехала из Англии. Я сам проводил ее сюда.

Теперь они по‑настоящему перепугались. Айвс с виноватым видом взглянул на занесенные снегом развалины.

— Я не видел тут никакой женщины. Фарлей всегда был один.

Уолл впервые раскрыл рот и спросил:

— Ты его уже видел?

Так значит, Фарлей не погиб! А если погиб, то они об этом не знали.

Глава 11

Какие бы неотложные дела ни привели Айвса и Уолла в долину, сейчас все это отступило на задний план. Теперь им в первую очередь предстояло выяснить, не соврал ли я насчет Энн Фарлей. Кроме того, этим парням наверняка хотелось порасспросить Белена и насчет самого Фило.

Айвс и Уолл были вовсе не бандитами, а обычными ковбоями. Ну разве чуток погрубее или, может, бессердечней большинства из них. По их разумению, они всегда и во всем были правы. Тем более, что некоторые поселенцы действительно воровали скот. А те, что не воровали, все равно мешались под ногами. Таково, по крайней мере, было общее мнение.

И хуже всего то, полагали скотоводы, что фермеры‑поселенцы занимали отличные пастбища близ рек, родников и водяных скважин. Фермеры сеяли зерно и возводили изгороди. Для скотовода же вода и трава, что воздух для легких.

Разворачивалась настоящая война за землю. Поначалу все преимущества в этой войне были на стороне скотоводов, но с течением времени удача начала склоняться на сторону фермеров‑поселенцев. Не то, чтобы они были сильней, вовсе нет! Просто их становилось больше. Их убивали, морили голодом, выгоняли силой. Многие из них не выдерживали непосильной работы, морозных зим, бесконечной борьбы за выживание, — всего того, из чего состоит жизнь в Монтане и Дакоте. Словом, многие из них уезжали. Но на их место приходили все новые и новые, и так без конца.

Некоторые из них, например, как Фило Фарлей, заводили себе небольшие ранчо со скотом. Многие, опять‑таки, как и он, приезжали на Запад лишь из любви к дикой природе и суровой жизни на краю света. В большинстве своем скотоводы презирали поселенцев, в чем часто оказывались глубоко неправы. Многие поселенцы стойкостью, выносливостью и способностью постоять за свои права могли поспорить с любым из скотоводов.