Пятница, 11 июля – суббота, 12 июля

 

Мартин Вангер наклонился и обыскал карманы Микаэля. В одном из них нашлись ключи.

– А ловко вы придумали – поменять замок, – заметил он. – Я займусь твоей подружкой, когда она явится домой.

Микаэль не ответил. Он понимал, что Мартин, как опытный бизнесмен, обладает навыками ведения переговоров и, стало быть, хорошо умеет распознавать блеф.

– Но зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты затеял все это? – Блумквист обвел взглядом комнату.

Мартин наклонился, сунул руку Микаэлю под подбородок и приподнял голову так, что их взгляды встретились.

– Неужели не ясно? – сказал он. – Женщины исчезают – одна за другой. Их никто не ищет. Они никому не нужны. Иммигрантки. Шлюхи из России. Через Швецию ежегодно циркулируют тысячи и тысячи людей.

Мартин отпустил голову Микаэля и выпрямился. Похоже, он гордился тем, как все тут обустроил. Его слова поразили Микаэля, словно удар кулаком.

«Господи. Эта вовсе не историческая загадка. Мартин Вангер убивает женщин и сегодня. А я наивно угодил прямо к нему в лапы…»

– В данный момент гостей у меня нет. Но тебя наверняка позабавит то, что, пока вы с Хенриком трепались всю зиму и весну, здесь находилась девушка. Ее звали Ирина, она приехала из Беларуси. Когда ты у меня ужинал, она сидела запертой в этой клетке. Это был такой незабываемый вечер…

Мартин Вангер уселся на стол и начал болтать ногами. Микаэль закрыл глаза. Он вдруг почувствовал резкую изжогу и судорожно сглотнул.

– А что ты делаешь с телами?

– У меня тут у пристани стоит яхта. Я отвожу их далеко в море. В отличие от отца, я не оставляю после себя никаких следов. Но он тоже был мастак. Находил себе жертвы по всей стране.

Последние кусочки пазла начали вставать на свои места. Готфрид Вангер. С сорок девятого по шестьдесят пятый. В шестьдесят шестом его дело продолжил Мартин Вангер, в Уппсале.

– Так ты восхищаешься своим отцом?

– Это он меня научил. Он провел обряд инициации, когда мне было четырнадцать лет.

– Уддевалла. Лия Перссон.

– Вот именно. Я присутствовал. Только смотрел, только присутствовал.

– Шестьдесят четвертый, Сара Витт из Роннебю.

– Мне было шестнадцать. Я тогда впервые овладел женщиной. Готфрид меня учил. И я задушил ее.

«Он хвастается. Господи, помилуй, ну и чертова садистская семейка…»

– Но ты хотя бы понимаешь, что это ненормально?

Мартин слегка пожал плечами:

– Тебе, я думаю, не понять, какое это божественное ощущение, когда ты наделен полной властью над жизнью и смертью человека.

– Но ведь ты получаешь наслаждение от того, что терзаешь и убиваешь женщин.

Глава концерна на минуту задумался, уставившись в одну точку на стене позади Микаэля, а потом улыбнулся своей обаятельной обезоруживающей улыбкой:

– Вообще‑то я так не думаю. Если серьезно проанализировать мой статус, то я скорее серийный насильник, чем серийный убийца. Собственно говоря, я серийный похититель. Убийство становится, так сказать, неизбежным следствием, потому что ведь мне приходится заметать следы. Понимаешь меня?

Микаэль не знал, что ответить, и лишь кивнул.

– Разумеется, мои действия социально неприемлемы, но ведь я совершаю в первую очередь преступление против условностей общества. Смерть приходит к моим гостям только в самом конце, когда они мне становятся в тягость. Всегда так занятно видеть их разочарование…

– Разочарование? – изумленно спросил Микаэль.

– Вот именно. Разочарование. Они думают, что выживут, если будут мне угождать. Они принимают мои правила игры. Начинают доверять мне, вступают со мной в дружеские отношения и до самого конца надеются, что дружба что‑то значит. А когда они вдруг обнаруживают, что их обманули, наступает разочарование.

Мартин Вангер обошел вокруг стола и оперся о стальную клетку.

– Тебе, с твоим мелкобуржуазным воспитанием, никогда этого не понять, но самое занимательное во всем этом – разработать план похищения. Тут нельзя допускать никаких импульсивных действий – те, кто так делает, всегда попадаются. Это целая наука; приходится учитывать тысячу деталей. Мне надо наметить себе добычу и разузнать о ее жизни все. Кто она? Откуда? Как я могу ее заполучить? Как мне надо себя вести, чтобы оказаться наедине со своей добычей, оставаясь анонимом? Чтобы мое имя не всплыло потом в каком‑нибудь полицейском расследовании?

«Я больше не могу», – подумал Микаэль.

Мартин Вангер рассуждал о похищениях и убийствах почти в академическом стиле, словно излагал свою особую точку зрения по какому‑то теологическому вопросу.

– Тебе действительно интересно это, Микаэль?

Он наклонился и потрепал Блумквиста по щеке. Его прикосновение показалось почти нежным.

– Ты ведь понимаешь, что наша с тобой встреча неизбежно близится к финалу. И финал у нее может быть только один. Ты не против, если я закурю?

Микаэль помотал головой.

– Можешь и меня угостить сигаретой, – ответил он.

Мартин зажег две сигареты, осторожно поместил одну из них между губами Микаэля, дал ему затянуться и вынул ее.

– Спасибо, – автоматически сказал Микаэль.

Мартин Вангер снова засмеялся:

– Вот видишь. Ты уже начал усваивать принципы покорности. Твоя жизнь в моих руках, Микаэль. Ты знаешь, что я могу убить тебя в любую секунду. Ты просил меня немного улучшить качество твоей жизни и ради этого использовал разумные аргументы, добавив немного лести. И получил вознаграждение.

Микаэль кивнул. Сердце почти выскакивало у него из груди.

 

В четверть двенадцатого Лисбет перелистывала статьи и пила воду из своей пластиковой бутылки. Но в отличие от Микаэля, она не поперхнулась, а лишь вытаращила глаза, обнаружив еще одно совпадение.

Клик!

На протяжении двух часов Саландер перекопала внутреннюю прессу концерна «Вангер» во всех уголках – и в Швеции, и за рубежом. Основной журнал назывался очень просто – «Информация о предприятии». Его украшал логотип концерна – развевающийся на ветру шведский флаг на флагштоке в виде стрелы. Журнал подготовил к выпуску рекламный департамент штаба концерна; его авторы имели целью убедить сотрудников в том, что все они являются членами одной большой семьи.

В феврале 1967 года, во время спортивных каникул, Хенрик Вангер проявил благородство и щедрость, пригласив пятьдесят служащих головного офиса поехать с семьями на неделю покататься на лыжах в Херьедален[94]. Таким образом он хотел выразить благодарность за проделанную работу, поскольку в предыдущем году концерн добился рекордных результатов. Группу сопровождал сотрудник отдела по связям с общественностью, который подготовил репортаж с лыжной базы, снятой для сотрудников.

Во время спуска с гор было сделано много снимков, снабженных забавными подписями. Несколько фотографий запечатлели вечеринку в баре, где веселящиеся, румяные с мороза сотрудники поднимали первую или вторую кружку пива. Две фотографии были сделаны во время летучки, на которой Хенрик Вангер объявил сорокаоднолетнюю служащую офиса Уллу Бритт Мугрен «Лучшим сотрудником года». Ей вручили премию в пятьсот крон и хрустальный кубок.

Премию вручали на террасе гостиницы, непосредственно перед тем, как народ собирался вновь ринуться в горы. На фотографии можно было увидеть человек двадцать.

С правого края, прямо за Хенриком Вангером, стоял мужчина со светлыми волосами. На нем была темная стеганая куртка со вставками на плечах. Поскольку журнал был черно‑белым, о цветах одежды можно было только догадываться, но Лисбет Саландер готова была биться об заклад, что плечи красные.

Подпись под фотографией гласила:

 

«Крайний справа – девятнадцатилетний Мартин Вангер, который сейчас учится в Уппсале. О нем уже говорят как о надежде концерна».

 

– Ага, попался! – тихо сказала Лисбет Саландер.

Она погасила настольную лампу и оставила журналы в беспорядке на столе – этой суке Будиль Линдгрен будет чем заняться завтра.

Лисбет вышла на стоянку через боковую дверь. Уже приблизившись к мотоциклу, вспомнила, что обещала сообщить охраннику, когда будет уходить. Она остановилась и оглядела стоянку. Охранник сидел с другой стороны здания, а значит, обратно ей придется идти вокруг дома.

«Наплевать», – решила она.

 

Подойдя к мотоциклу, Саландер включила мобильный телефон и набрала номер Микаэля. Она услышала, что абонент находится вне зоны доступа. Зато обнаружила, что Блумквист пытался звонить ей не меньше тринадцати раз между половиной четвертого и девятью. Последние два часа он не звонил.

Лисбет набрала номер стационарного телефона гостевого домика, но никто не взял трубку. Она нахмурилась, пристегнула сумку с компьютером, надела шлем и завела мотоцикл. Путь до острова занял десять минут. На кухне горел свет, но в доме было пусто.

Лисбет вышла на улицу и осмотрелась. Сначала она решила, что Микаэль отправился к Дирку Фруде, но уже с моста девушка могла убедиться в том, что в доме Фруде, на другом берегу, свет погашен. Она посмотрела на часы: без двадцати двенадцать.

Вернувшись в дом, Лисбет открыла гардероб и достала компьютер, на который передавались сведения с размещенных ею камер наружного наблюдения. Скоро она уже знала, как развивались события.

В 15.32 Микаэль пришел домой.

В 16.03 он вышел в сад и пил там кофе. С собой у него была папка, которую он изучал. За проведенный в саду час Блумквист сделал три коротких звонка. Это были именно те звонки, на которые она не ответила.

В 17.21 Микаэль решил пройтись. Отсутствовал он не более пятнадцати минут.

В 18.20 он подходил к калитке и смотрел на мост.

В 21.03 он вышел и больше не возвращался.

Лисбет быстро просмотрела снимки с другого компьютера, показывавшего калитку и дорогу перед входной дверью. Она увидела, кто проходил мимо в течение дня.

В 19.12 к своему дому прошел Гуннар Нильссон.

В 19.42 кто‑то проехал в сторону Хедестада на «Саабе», принадлежавшем хозяевам Эстергорда.

В 20.02 машина вернулась; на ней ездили то ли в киоск, то ли на бензоколонку.

Потом ничего не происходило вплоть до 21.00, когда проехал автомобиль Мартина Вангера. Через три минуты Микаэль вышел из дома.

Чуть меньше чем через час, в 21.50, в поле зрения объектива вдруг оказался Мартин Вангер. Минуту или чуть дольше он постоял у калитки, осматривая дом и заглядывая в окно кухни. Потом поднялся на крыльцо, подергал дверь и достал ключ. Вероятно, обнаружив, что в двери поменяли замок, немного постоял на месте, а потом развернулся и ушел.

Лисбет Саландер вдруг почувствовала, как у нее холодеет в груди.

 

Мартин Вангер вновь надолго оставил Микаэля одного. Тот неподвижно лежал в страшно неудобном положении со сцепленными за спиной руками; шея его тонкой цепью была притянута к петле в полу. Он пощупал наручники, но понял, что расстегнуть их не сможет: они были стянуты настолько плотно, что руки у него онемели.

Шансов у него не было никаких. Блумквист закрыл глаза.

Он не знал, сколько прошло времени, как вдруг опять услышал шаги Мартина. Его взору предстал лидер концерна «Вангер». Он выглядел встревоженным.

– Неудобно?

– Да, – ответил Микаэль.

– Сам виноват. Надо было тебе ехать домой.

– Ради чего ты убиваешь?

– Я сделал этот выбор. Мы могли бы с тобой всю ночь обсуждать моральные и умственные аспекты моих действий, но факт есть факт. Так что не усложняй. Человек – это всего лишь оболочка из кожи, которая содержит в себе клетки, кровь и химические компоненты. История хранит лишь имена единиц. Большинство же бесследно исчезают.

– Ты убиваешь женщин.

– Мы – и такие, как я, – убиваем ради наслаждения… Я ведь не одинок, у многих такое хобби, и мы живем полной жизнью.

– Но зачем ты убил Харриет? Собственную сестру?

Лицо Мартина Вангера внезапно изменилось. Единым рывком он очутился возле Микаэля и схватил его за волосы.

– Что с нею случилось?

– Что ты имеешь в виду?

Микаэлю было очень трудно говорить. Он попытался повернуть голову так, чтобы приглушить боль у корней волос. Цепь вокруг шеи тут же натянулась.

– Ты и Саландер. Что вы разнюхали?

– Отпусти меня. Мы же просто беседуем.

Мартин Вангер отпустил его волосы и уселся перед Микаэлем, скрестив ноги. Внезапно в его в руке появился нож. Он приставил кончик лезвия к коже прямо под глазом пленника. Микаэль заставил себя взглянуть на своего палача.

– Что, черт подери, с нею случилось?

– Я не знаю. Я думал, что ты убил ее.

Мартин долго смотрел на Микаэля, затем встал и принялся расхаживать по комнате. Он задумался. Затем бросил нож на пол, засмеялся и повернулся к Микаэлю:

– Харриет, Харриет, вечно эта Харриет… Мы пытались… уговорить ее. Готфрид пытался ее научить. Мы думали, что она – одна из нас, и начнет исполнять свой долг… Но она оказалась всего лишь обыкновенной сучкой. Я считал, что держу ее под контролем, но она собиралась обо всем рассказать Хенрику, и я понял, что не могу ей доверять. Рано или поздно она бы меня выдала.

– И ты убил ее.

– Хотел убить. Я собирался, но опоздал. Не смог перебраться через мост.

Микаэль никак не мог усвоить эту информацию – у него возникало такое ощущение, будто в голове выскакивает окошко с надписью: «Information overload»[95]. Неужели Мартин Вангер действительно не знает, что случилось с его сестрой?

Внезапно тот вынул из пиджака мобильный телефон, посмотрел на дисплей и положил его на стул рядом с пистолетом.

– Пора с этим заканчивать. Мне надо еще успеть заняться твоей анорексичной сучкой.

Он открыл шкаф, вытащил узкий кожаный ремень и надел его, как удавку, на шею Микаэлю. Потом отстегнул цепь, которой Блумквист был привязан к полу, поднял его на ноги и толкнул к стене. Затем продел кожаный ремень в петлю над головой журналиста и затянул настолько, что тому пришлось встать на цыпочки.

– Не слишком туго? Дышать можешь?

Он ослабил ремень на сантиметр и пристегнул его к стене.

– Я не хочу, чтобы ты сразу задохнулся.

Удавка так сильно врезалась Микаэлю в горло, что он был не в силах что‑нибудь ответить. Мартин внимательно смотрел на него.

Внезапно он расстегнул на Микаэле брюки и стянул их вместе с трусами. Когда он стягивал брюки, Микаэль на секунду лишился точки опоры и повис на удавке, но потом его пальцы вновь коснулись пола. Мартин пошел к шкафу, достал оттуда ножницы, разрезал футболку Микаэля и бросил обрезки в кучу на пол. Потом встал и оглядел свою жертву.

– Парней у меня тут еще не было, – сказал Мартин серьезным голосом. – Я никогда не прикасался к другому мужчине… за исключением отца. Но тогда это был мой долг.

В висках у Микаэля стучало. Он не мог перенести тяжесть тела на ноги, не рискуя удавиться. Попытался было ухватиться пальцами за бетонную стену позади, но зацепиться было не за что.

– Ну, вот и все, – сказал Мартин Вангер.

Он положил руку на ремень и надавил. Микаэль почувствовал, как удавка сразу же глубоко впилась ему в горло.

– Меня всегда интересовало, каковы мужчины на вкус.

Он сильнее надавил на ремень и внезапно поцеловал Микаэля в губы.

В тот же самый миг в комнате раздался ледяной голос:

– Ну ты, козел вонючий, а ну‑ка отойди от него!

 

Микаэль услышал Лисбет словно сквозь красный туман. Ему удалось сфокусироваться и разглядеть ее силуэт в дверном проеме. Она хладнокровно смотрела на Мартина Вангера.

– Нет, нет… беги, – прохрипел Микаэль.

Микаэль не видел выражения лица Мартина, но смог почти физически почувствовать, какой шок тот испытал, когда обернулся. На секунду время остановилось. Потом Вангер потянулся за пистолетом, который оставил на стуле.

Лисбет Саландер сделала три быстрых шага вперед и взмахнула клюшкой для гольфа, которую скрывала до этого момента. Описав большую дугу, та своей ударной частью опустилась Мартину на ключицу, ближе к плечу. Удар оказался такой силы, что Микаэль услышал хруст сломанной кости. Вангер взвыл.

– Тебе ведь нравится боль? – спросила Саландер.

Голос ее стал жестким, как наждак. Микаэлю никогда в жизни не забыть ее лица, когда девушка перешла в наступление. Она оскалила зубы, будто дикий зверь. Глаза отливали антрацитовым блеском; она двигалась стремительно и сосредоточенно, как паук, атакующий добычу. Саландер вновь взмахнула клюшкой и врезала Мартину по ребрам.

Он зацепился за стул и упал. Пистолет свалился на пол к ногам Лисбет, и она ногой отшвырнула его подальше от Мартина.

Третий удар поразил Вангера, как раз когда он пытался встать на ноги. С громким шлепком клюшка обрушилась на его бедро, и из горла Мартина вырвался страшный вопль. Четвертый удар влетел ему в лопатку.

– Лис…бет… – прохрипел Микаэль.

Он уже почти потерял сознание, а боль в висках стала невыносимой.

Лисбет повернулась к Блумквисту и увидела, что у него лицо цвета помидора, глаза дико вытаращены, а язык уже вываливается изо рта.

Она быстро огляделась и увидела на полу нож. Потом бросила взгляд на Мартина Вангера – тот поднялся на колени и пытался отползти от нее, рука его беспомощно болталась. В ближайшие секунды он не смог бы доставить ей неприятности. Саландер бросила клюшку и схватила нож. Кончик у него был острым, но лезвие оказалось тупое. Лисбет встала на цыпочки и лихорадочно начала перепиливать ремень. Еще несколько секунд – и Микаэль наконец свалился на пол, но удавка вокруг его шеи стянулась еще больше.

Лисбет Саландер бросила еще один взгляд на Мартина Вангера. Тот поднялся на ноги, но стоял согнувшись в три погибели. Решив, что пока он безвреден, Лисбет повернулась к Микаэлю и попробовала засунуть пальцы под удавку. Резать она сперва не решалась, но потом всунула под ремень кончик ножа. Пытаясь ослабить петлю, она поцарапала Микаэлю шею, но в конце концов удавка поддалась, и Блумквист сделал несколько хриплых вдохов.

Доли секунды он испытывал неведомое до тех пор чувство: его тело и душа воссоединялись. Зрение обострилось, так что он мог различить в комнате каждую пылинку. То же самое со слухом – журналист слышал каждый вдох и шорох одежды так ясно, словно звуки раздавались из наушников. А еще он чувствовал запах кожаной куртки и пота Лисбет Саландер. Потом, когда кровь начала приливать к голове и его лицо вернуло себе нормальный цвет, иллюзия рассеялась.

Лисбет повернула голову в тот миг, когда Мартин Вангер прошмыгнул в дверь. Она быстро встала, схватила пистолет, проверила магазин и сняла с предохранителя. Микаэль отметил, что ей, похоже, уже приходилось обращаться с оружием. Оглядевшись, Саландер выхватила взглядом ключи от наручников, лежавшие на столе, прямо на виду.

– Он мой, – сказала она и бросилась к двери.

Выбегая из подвала, она схватила ключи и, не оборачиваясь, кинула их на пол рядом Микаэлем. Тот пытался крикнуть ей, чтобы она подождала, но из его горла вырвался какой‑то глухой звук, а она уже скрылась за дверью.

 

Лисбет, конечно, не забыла о том, что у Мартина Вангера где‑то хранится ружье. Выйдя в проход между кухней и гаражом, она остановилась, вскинув готовый к стрельбе пистолет. Но, сколько ни прислушивалась, она не смогла различить ни единого звука, который подсказал бы, где находится сбежавший. Саландер инстинктивно двинулась в сторону кухни и уже почти добралась до нее, когда услышала, что во дворе заводится автомобиль.

Она помчалась обратно, через потайную дверь выскочила к воротам гаража – и увидела горящие красным задние фонари машины, проезжавшей мимо дома Хенрика Вангера и повернувшей на мост. Лисбет ринулась следом, сунув пистолет в карман куртки, и, позабыв про шлем, завела свой мотоцикл. Через несколько секунд она уже мчалась через мост.

Когда девушка подъехала к кольцевой развязке у выезда на шоссе Е‑4, Мартин уже опередил ее примерно на полторы минуты и скрылся из виду. Она затормозила, заглушила мотор и прислушалась.

Небо затянули темные тучи, но на горизонте уже виднелся первый рассветный луч. Потом Лисбет услышала звук мотора и увидела, как по Е‑4 мчится машина Мартина Вангера – он удалялся в южном направлении. Лисбет снова завела мотоцикл, нажала на газ и проскочила под путепроводом. В поворот при выезде на шоссе она вошла на скорости восемьдесят километров в час. Теперь ее ждал прямой участок дороги. Транспорта не было видно. Саландер до предела нажала на газ и помчалась вперед. Когда дорога начала извиваться вдоль длинного горного хребта, Лисбет мчалась на скорости в сто семьдесят – почти максимальной, которую можно было выжать на спуске из ее свежеперебранного легкого мотоцикла. Через две минуты она увидела машину Мартина Вангера – он двигался примерно в четырехстах метрах впереди нее.

«Нужно все просчитать и все предусмотреть… Что же мне делать теперь?»

Саландер сбросила газ до благовидных ста двадцати в час и поехала с ним на одной скорости. На крутых поворотах она на несколько секунд теряла его из виду, но потом снова начинался длинный прямой участок. Теперь она отставала метров на двести.

Вангер, должно быть, увидел фару ее мотоцикла и в начале длинного поворота резко увеличил скорость. Саландер до отказа нажала на газ, но на поворотах все равно отставала.

Уже издалека Лисбет увидела огни грузовика. Их увидел и Мартин Вангер. Он увеличил скорость еще больше и, когда до грузовика оставалось метров сто пятьдесят, выскочил на встречку. Лисбет видела, как грузовик тормозит и отчаянно мигает фарами, но Мартин пролетел оставшееся расстояние за несколько секунд, и избежать столкновения уже было невозможно. Автомобиль Мартина Вангера влетел прямо в грузовик, и по округе разнесся грохот ужасающего удара.

Лисбет автоматически притормозила. Потом увидела, как прицеп грузовика упал набок, перегородив ее полосу. При той скорости, с какой она мчалась, она бы преодолела расстояние до места аварии за пару секунд. Саландер поддала газу и пронеслась по обочине примерно в метре от задней части прицепа. Уголком глаза она заметила, что перед капотом грузовика взвились языки пламени.

Проехав еще сто пятьдесят метров, Лисбет остановилась и оглянулась. Увидев, как из кабины грузовика, с пассажирской стороны, выпрыгнул водитель, она снова нажала на газ. Около Окербю, двумя километрами южнее, свернула налево и поехала обратно на север по старой дороге, идущей параллельно Е‑4. Проезжая место аварии, девушка видела сверху, как там остановились две легковушки. Разбитый автомобиль, смятый в лепешку и придавленный грузовиком, весь пылал. Кто‑то из очевидцев пытался погасить пламя из маленького огнетушителя.

Лисбет добавила газу и вскоре уже вернулась в Хедебю. Не торопясь, она переехала через мост, припарковала мотоцикл перед гостевым домиком и вернулась в дом Мартина Вангера.

 

Микаэль никак не мог справиться с наручниками. Его руки онемели, и он не мог ухватить ключ. Лисбет расковала его и подержала за руки, пока кровь в кистях снова не начала циркулировать.

– А Мартин? – хриплым голосом спросил Микаэль.

– Он мертв. Врезался в грузовик на скорости полторы сотни километров, в нескольких километрах к югу по Е‑4.

Микаэль тупо смотрел на нее. Саландер отсутствовала всего несколько минут.

– Мы должны… позвонить в полицию, – прохрипел он и вдруг сильно закашлялся.

– С какой стати? – поинтересовалась Лисбет.

 

Целых десять минут Блумквист никак не мог подняться – так и сидел на полу голый, прислонившись к стене. Он помассировал шею и поднял неловкими пальцами бутылку с водой. Лисбет терпеливо ждала, пока он снова сможет двигаться. А потом сказала:

– Одевайся.

Она использовала клочки футболки Микаэля для того, чтобы стереть отпечатки пальцев с наручников, ножа и клюшки для гольфа. И забрала с собой пластиковую бутылку.

– Что ты делаешь?

– Одевайся. Уже светает. Давай в темпе.

Микаэль встал на ноги, но они его не слушались. Он с большим трудом натянул трусы и джинсы, потом кое‑как влез в кроссовки. Лисбет засунула его носки в карман своей куртки и остановила его:

– Скажи, к чему ты прикасался в этом подвале?

Блумквист огляделся, пытаясь припомнить. В конце концов он сказал, что не прикасался ни к чему, кроме двери и ключей. Лисбет нашла ключи в пиджаке Мартина Вангера, который тот повесил на стул. Она тщательно протерла ручку двери и выключатель, затем погасила свет. Потом провела Микаэля вверх по чердачной лестнице и попросила подождать, пока она возвращает на место клюшку для гольфа. Девушка вернулась, держа в руках темную футболку, принадлежащую Мартину Вангеру.

– Надень. Я не хочу, чтобы кто‑нибудь видел, как ты бегаешь полуголый по ночам.

Микаэль только теперь понял, что пребывает в шоковом состоянии. Лисбет распоряжается, а он беспрекословно выполняет ее команды.

Саландер вывела его из дома Мартина Вангера и поддерживала всю дорогу. Как только они переступили порог своего домика, Лисбет предупредила Микаэля:

– Если кто‑нибудь видел нас и спросит, что мы делали ночью, то скажешь: мы ходили на мыс заниматься там сексом.

– Лисбет, я не могу…

– Ступай в душ.

Она помогла ему раздеться и отправила в ванную. Потом поставила кофейник и наскоро сделала несколько больших бутербродов с сыром, печеночным паштетом и солеными огурцами. Когда Микаэль, прихрамывая, вернулся в комнату, Лисбет сидела, погрузившись в размышления. Она осмотрела повреждения у него на теле. От удавки на шее остался темно‑красный след, а слева проступила царапина от ножа.

– Ложись в постель, – сказала Лисбет.

Она принесла пластырь и наложила на рану компресс. Потом налила ему кофе и протянула бутерброд.

– Я не голоден, – сказал Микаэль.

– Ешь, – скомандовала Лисбет Саландер и откусила большой кусок бутерброда с сыром.

Микаэль закрыл глаза. Потом сел и тоже откусил кусок бутерброда. У него сильно болело горло, и глотал он с трудом.

Лисбет сняла кожаную куртку и принесла из несессера баночку тигрового бальзама.

– Пусть кофе пока постынет, а ты ложись на живот.

В течение пяти минут она массировала ему спину и втирала ему мазь. Потом перевернула его и проделала то же самое спереди.

– Скоро у тебя проступят конкретные синяки.

– Лисбет, мы должны позвонить в полицию.

– Нет, – ответила она так решительно, что Микаэль удивленно открыл глаза и посмотрел на нее. – Если ты позвонишь в полицию, я уеду. Я не желаю иметь к этому никакого отношения. Мартин Вангер погиб в автокатастрофе. В машине он был один. Есть свидетели. Пусть полиция или кто‑то другой обнаруживает его проклятый пыточный бункер. Мы с тобою ничего о нем не знаем – точно так же, как и все остальные.

– Почему?

Саландер будто не заметила вопроса и помассировала ему ноющий пах.

– Лисбет, мы не можем просто…

– Если ты будешь стенать, я отволоку тебя обратно к Мартину и снова посажу на цепь.

Пока она говорила, Микаэль заснул – так стремительно, будто потерял сознание.

 

Глава 25