Послесловие (о вульгарном подражании Иерингу)

Данноезамечаниекасаетсяуженестольковзглядовсамогоавторакритикуемой теории, сколько почвы, на которой возникают подобные дискуссии. Нельзя ради правильного решения одного казуса расталкивать локтями соседние правовые нормы. Этим отличается целостный подход нормотворца от казуистичного подхода правоприменителя, искажение доктрины от её развития. Изменение исконного смысла окружающих виндикацию норм минирует гражданский оборот и создаёт проблемы для решения уже других казусов. Иначе говоря, в правовой позиции второго покупателя нет системности. Она не вписывается в систему норм, и лишь потому требует их изменения. Есть разница между несовершенной и неудобной нормой. Реквизит добросовестности узукапиента по ст.234 ГК - это несовершенная норма, создающая сугубо позитивистские препятствия возникновения собственности у приобретателя по давности владения. Абсолютная защита титульных владельцев, не являющихся собственниками, по ст.305 ГК - это всего лишь неудобная для критикуемой теории норма. В остальных тысячах казусов она оказывается чрезвычайно полезной для гражданского оборота.

Будучи приверженцем догматической юриспруденции, мне видится угроза, вызванная извращённым пониманием юриспруденции интересов. Последняя призвана была поставить цивилистическую догматику на прагматические рельсы, а вместо этого мы наблюдаем подмену юриспруденции понятий. Одна из сторон спорного правоотношения произвольно под любым политико-правовым предлогом объявляется носителем некого интереса, который почему-то заслуживает большего уважения, чем интерес оппонента (например, интерес книжного владельца перед фактическим). Традиционные правовые конструкции и категории искажаются, лишь бы поместили в себя этот «приоритетный» интерес. Как следствие, право становится неспособным давать свой самобытный культурный ответ для разрешения правовых конфликтов и используется в качестве юридического фантика.

P.S. Доводы в духе "вы про культуру права, а мы про удобство" мне не кажутся убедительными. Функциональность права не может достигаться ценой нарушения целостности и непротиворечивости corpusjuriscivilis. В ином случае оно целиком утратит качество правовой определённости.

[1] - Следует заметить, что мыслима не только фигура титульного незаконного владельца (добросовестный приобретатель чужой вещи), которая отрицается в современной доктрине К.И. Скловским, но даже беститульного законного владельца (ретентор имущества делинквента). Также при удержании вещи не имеет значение и последующее отпадение основания - главное, чтобы вещь попала в руки кредитора не против воли должника. Уже не говоря о том, что полученное по договору владение остаётся законным даже в случае его расторжения, если используется с целью удержания.

[2] - Приобретение заведомо чужой вещи здесь не имеется в виду, поскольку такая сделка не является куплей-продажей и правом не признаётся. Речь идёт о приобретении спорных активов.

[3] - Привет авторам нормы п.2 ст.8.1 ГК и п.60 постановления Пленума ВАС и ВС от 29.04.2010 № 10/22 о том, что «право собственности до момента государственной регистрации сохраняется за продавцом».

[4] - Это утверждение подразумевает, что не только реальные, но даже гипотетические интересы третьих лиц оказываются выше договорной свободы, что зачастую упускается сторонниками принципа внесения.

[5] - Ем В.С. О критериях ничтожности сделок в новейшем гражданском законодательстве России // Вестник гражданского права № 6, 2014 – С.153.

[6] - Этот вопрос можно переиначить и поставить следующим образом, предложенным А.М. Ширвиндтом на 2-ом Кубанском юридическом форуме, прошедшем 20 апреля 2018 года в г. Краснодаре: должен ли суд выступить социальным инженером, отвязав добросовестность от фактического владения (навязав принцип внесения – от авт.), или ему следует прислушаться к обороту (предоставив чёткие критерии добросовестности – от авт.)? Речь идёт о проблеме ст.302 ГК, поскольку она, изначально «заточенная» на движимые вещи, привязывает добросовестность к владению, а в случае с недвижимостью речь должна идти, прежде всего, о публичной достоверности реестра (при условии доверия к нему).

[7] - В своей практике мне приходилось встречать норму о недействительности нарушенного договора разве что в законодательстве Украины о государственных закупках.

[8] - Приведённых возражений уже оказывается достаточно, чтобы утверждать несостоятельность виндикационного требования второго покупателя и не вдаваться в рамках данного казуса в обсуждение проблематики предмета договора купли-продажи.

[9] - В римском праве позиция арендатора по отношению к вещи являлась держанием на имя арендодателя (detentio), поэтому не защищалась от нарушений третьих лиц. Отсутствие в действующем законодательстве буквальных слов и выражений об опосредованном владении не говорит о том, что его нет в русском праве как таковом.

[10] - Сложности фактического владения земельным участком не должны становиться определяющими для утверждения превосходства книжного владения над фактическим. Во-первых, в силу конкретно-исторических причин в России существует обширный класс недвижимости, в отношении которой легко обнаружить физически меры охраны (дома, квартиры и пр.). Во-вторых, когда речь идёт, например, о приобретении гектаров сельскохозяйственных угодий в период отсутствия полевых работ, то вопрос фактического владения в силу природных свойств объекта просто не возникает и речь идёт только о книжном владении, которое само по себе не умоляет консенсуальности переноса собственности на вещь.

Бевзенко