Как нужно быть сентиментальным

 

Сидели у Марксена Ивановича — пили чай с тортиком.

Старческая нищета квартиры была закамуфлирована спортивными облезлыми кубками, выцветшими вымпелами, выгоревшими грамотами и дипломами, моделями парусников. На замызганных стенах множество фотографий — Марксен Иванович в шортах на фоне каких-то минаретов… В спасательном жилете у штурвала… Со здоровенной меч-рыбой… В плавках и ожерелье из неведомых тропических цветов…

Только на одном фото совсем молоденький Марксен Иванович был в зимней шапке с военно-морским «крабом», в унтах и в кителечке с погонами, орденами и медалями. И стоял он на борту торпедного катера, облокотившись на турель скорострельной пушечки. А так, все остальные фотографии были сугубо гражданско-спортивными…

Закутанный в старенький плед, Марксен Иванович сидел в глубоком ободранном вольтеровском кресле и вязал. Арон подливал ему горячий чай, Вася подкладывал тортик. А Марксен Иванович грустно говорил:

— …в шестидесятом прибыли в Неаполь на Олимпийские… А мой рулевой Петька Гринберг, год как университет окончил, все на работу из-за пятого пункта не мог устроиться, — мне и говорит в Неаполе: прости, Марксен, другого шанса у меня не будет. Давай вместе!.. Нет, говорю, Петюня, не могу. А ты иди. А Петька говорит, ты хоть понимаешь, что они с тобой сделают, если я уйду?! А то я не понимаю!.. Иди, говорю, Петька, дай Бог тебе счастья!.. Подождал сутки, докладываю руководству сборной, так и так, — рулевой Гринберг Петр Иосифович на борт яхты не вернулся… Мне на всю жизнь кислород и перекрыли. Сняли звание «мастера спорта», закрыли визу, отобрали яхту, море… Самое страшное, что они у меня море отняли.

По щеке Марксена Ивановича поползла слеза. Арон подозрительно зашмыгал носом. Вася нервно стучал пальцами по столу.

— А тут месяца два назад получаю письмо и приглашение из Тель-Авива от господина Пинхуса Гринберга. В гости — на восемь недель… Не забыл… Тридцать лет прошло, а он помнит. Такой хороший паренек был… И рулевой — Божьей милостью!

Марксен Иванович вытащил из книжного стеллажа большой конверт с красивыми марками. Вася осмотрел конверт и приглашение и показал Арону.

— Надо ехать. Сейчас с этим гораздо проще. Тем более — по частному вызову…

— Дорого, — печально сказал Марксен Иванович. — Для меня это слишком дорого. Паспорт — двести, билеты — туда и обратно полторы тысячи, обмен валюты — две тысячи…

— Мы дадим вам! — быстро сказал Арон. — Да, Васька? Поднатужимся и заработаем… Ну, так не сорок колес в день будем делать, а пятьдесят!.. Заработаем!

— Спасибо, Арон. Я не смогу принять от вас эти деньги, потому что никогда не смогу отдать вам их, ибо существую от зарплаты до пенсии и от пенсии до зарплаты.

— Да наплевать нам на эти деньги, Марксен Иванович! — вскочил Арон.

— Мне — не наплевать, — жестко сказал Муравич.

— Стоп! Стоп, стоп, мужики! — закричал Вася. — Кончайте состязаться в благородстве! Прямо опера какая-то!.. Как говорят в Одессе — «Слушайте сюда»! Раскладка такая: Марксен Иванович оформляет в ОВИРе только паспорт! Никаких билетов, никаких денег на обмен валюты! И берет на себя командование яхтой по маршруту Советский Союз — Израиль. И мы втроем плывем «по морям, по волнам…» В Израиле, пока Марксен Иванович гостит у своего друга, мы толкаем нашу яхту, получаем наши миллионы и покупаем обратный билет для Марксена Ивановича в Ленинград. Из этих же денег мы оплачиваем капитану Муравичу суточные за все время плавания в свободноконвертируемой валюте. Тогда капитан Муравич сможет перестать вязать свою дурацкую жилетку, а пойдет в самый дорогой магазин Тель-Авива и купит себе самый лучший свитер! И новые джинсы! Но такие, чтобы все пижоны с Невского сдохли бы от зависти! И еще у него останется на чай с тортиком! Ну, как?

Арон в восторге всплеснул руками, влюбленно уставился на Васю и закричал:

— Ну, Васька!.. Ну, сукин сын!.. Я тебе все прощаю, даже твои вонючие макароны! Он гений, да, Марксен Иванович?! Муравич чуть подумал, почесал в затылке и сказал:

— Забавно… Чудовищная авантюра, но забавно.

 

КАК ВАЖЕН БАРТЕР В НАШИ ДНИ

 

В очереди у шиномонтажной мастерской бурлила клиентура:

— Как это не берут деньги?! Совсем не берут?

— Берут, но неохотно…

— И так цены повысили! Что же им надо?

— Консервы. Любые.

— А «частик в томате» можно?

— Можно. Но лучше — «тушенка». Китайская.

Как и во всякой советской очереди, находится общественник:

— Товарищи! Товарищи!.. Военные и торговые моряки, сотрудники Балтийского морского пароходства и картографического управления ВэМээФ вне очереди! Распоряжение Василия Петровича!..

В шиномонтажной мастерской грязный, мокрый Арон орудует ломом у станка. В углу сложены штабеля консервов. Там же немолодой капитан первого ранга передает Васе красивые морские карты.

— Значит, с меня за перемонтаж пяти колес — тридцать рублей. Правильно?

— Совершенно точно! — по-военному отвечает Вася.

— Вот на эту сумму, как и договаривались, десять листов пятикилометровых карт от Одессы до Хайфы. Тут Черное море, Босфор, Мраморное, Дарданеллы, Эгейское море и Средиземное… Со всеми обозначениями — глубины, районы стрельб, районы работы подводных лодок и надводных кораблей нашего и американского флотов, курсы самолетов, течения, магнитные склонения…

— Потрясающе! — сказал Вася.

— Есть у меня еще лоции Черного и Средиземного морей, но это будет стоить гораздо дороже. Меньше чем за новое «жигулевское» колесо отдать не смогу.

— Конечно, конечно, товарищ капитан первого ранга!.. Подумаем, позвоним… А вот, что это за обозначения на каждой карте «ДСП» и «СС»?

Каперанг снисходительно улыбнулся:

— Ну, это же очень просто… «ДСП» — это «Для служебного пользования», а «СС» — «Совершенно секретно».