Новая версия происхождения фитонима

Так что же представлял собой фитоним, общий, как оказалось, не только для тюркских языков?

Чтобы ознакомить читателя с нашей версией его происхождения, хотела бы обратиться вначале к чувашскому putar ă n,которое из всех тюркоязычных фитонимов обозначенной группы более всего приближается к венгерскому bojtorján. Выбор продиктован сходством данного слова с немецким глаголом polstern “набивать”, который употребляется главным образом по отношению к мягкой мебели, к подушкам. Однако наибольший интерес у меня, как у исследователя, вызывает существительное Polster, означающее“жировые отложения, накопления в виде жировых отложений”, а также “резервы, ресурсы”.

В связи с этим стоит обратить внимание на известное многим англо-немецкое слово ball “мяч” (ср. ballon “шар”), имеющее явно звукоподражательную природу. Его возводят к гипотетическому индоевропейскому корню * bhel -, которому приписываются такие значения, как “отекать, пухнуть, вздуваться; наполняться, надувать”; “изобиловать, быть полным”, “пробиваться”, “набухать, разбухать”, “надувать, раздувать”. То есть гипотетическое * bhel - означало нечто вздутое, вздувшееся, отёкшее, наполненное, разросшееся и т.п. С этим словом этимологи роднят среди прочего нем. Blume “цветок”, Blatt “лист, листок”. Нетрудно догадаться, что из того же ряда – греч. phall ò s (фаллос), чьё сходство с рус. палец не должно вызывать удивление. Осталось сравнить оба слова с нем. Pilz “гриб”[2]. Так ведь и грибы являются по сути своей растениями, представляющими для нас гастрономический интерес будучи молоденькими, свежими, упругими.

Сквозь призму значения гипотетического bhel -* и возводимых к нему слов мы могли бы охарактеризовать растения, которые схематичноможно было бы обозначить общим словом b·l·d·r·n / p · t · r · n, как нечто «созревшее, набравшее требуемую кондицию», что применительно к человеку звучало бы как метафора «в самом соку». Именно с такого ракурса следует рассматривать съедобное, полезное растение, которое представляет для нас ценность свежим, на стадии достижения зрелости. А ведь для обессилевших от зимней стужи и голода древних людей-словотворцев, рыскавших по весне по лесу в поисках съестного, это было жизненно важно – обнаружить пригодное в пищу созревшее растение.

На эту мысль навёл меня памятный эпизод из детства. Будучи городской девочкой, я вместе с родителями оказалась как-то в диком лесу одного из районов нашей республики. Помню восторг моего отца, обнаружившего там растение, о существовании которого я прежде не знала. Это был съедобный борщевик-балтырған. Радуясь, что балтырған созрел, был в самом соку, отец принялся очищать стебель, чтобы угостить меня. Каково же было его разочарование, когда я, попробовав, не оценила таких стараний. Судя по всему, в детстве это растение было для него чуть ли не лакомством – одним из благодатных даров природы.

Корень * bhel - “надуваться, наполняться, набухать” выводит нас в свою очередь на общегерманское гипотетическое слово * balđ ram “сила” и древнесаксонское biliđ i “чудесная сила; чудесный символ”. Таким образом, можно смело опровергнуть версию об «искажённой» валериане (valeriana).

Ассоциации

Древнесаксонское biliđ i вызывает ассоциацию с тюркским словом * baldyz, употребляющимся в башкирском языке в значении “младшая свояченица” – балдыҙ. Между тем в некоторых башкирских диалектах оно является обозначением младшего шурина.Заметим, что в древнесаксонскомслове есть буква, указывающая на присутствие звука đ,представление о котором даёт межзубный башкирский ҙ.

Если мы, принимая во внимание maldyrγan (тувинский вариант фитонима baltyrγan), заменим в слове * baldyz начальную букву на m, то получим слово * maldyz, поражающее своим сходством с русским словом молодец [3]. Это навело меня на мысль, что тюркское * baldyz, являющееся обозначением сформировавшихся девушки или юноши, и русское молодец / молодка (молодуха) могли развиваться как фонетические варианты. Причём слово молодéц с ударением на последнем слоге употребляется, как мы знаем, в качестве одобрения. Именно такое слово-комплимент могло служить для констатации факта, что некто подрос, окреп, возмужал, вошёл в силу и т. п. И употреблялось оно в значении “юный, молодой”, “младший”. В связи с этим было бы уместно привести созвучное слову * baldyz греческое βλαυτάρι [blastari], означающее одновременно “потомок, отпрыск” и “росток, побег”.

Если же мы приведём ещё и упомянутое вначале латинское validus “сильный, крепкий, здоровый”, очерченный нами круг замкнётся. И мы сможем с большой долей уверенности утверждать, что источником проанализированной нами лексики было некое ещё более древнее общее слово-этимон, означавшее процесс или факт созревания, что применительно и к растущему, набирающему силу юному живому существу, и к пригодным в пищу свежим, молодым растениям.

Примечательно, что к древневерхненемецкому bilidi возводят нем. Bild “картина, изображение”. Судя по некоторым из его значений (фигура, образ, чудесный символ, знак), в основе его был некий образ, вызывавший восхищение, нечто приятное на вид и на ощупь. То есть, изначально это был возглас одобрения, радости, предвкушения. А для древнего человека-собирателя источником силы, главным средством существования, добрым знаком была пища, а именно обнаруженное им годное в пищу растение, либо яйцо.    

За основу данной статьия взяла собственную публикацию «О происхождении и родственных связях немецкого слова Baldrian»[4]. Решив обновить опубликованный много лет тому назад материал и дополнить его, я решила продолжить исследование. Занявшисьпоиском новых данных,обнаружила вскоре весьма интересные факты, в т.ч. – из казахского языка, которые подтвердили изложенную мною выше версию о родстве слов молодец, балдыҙ и балтырған. Выяснилось, что казахское балдырған является не только фитонимом (обозначением дягиля), но и употребляется также в значениях: “совсем молодой, юный”, ласк. “малыш; малютка; крошка; кроха; дитятко” (балдырған жас балалар “малые дети”; балдырған шақ → юная пора; пора ранней юности).

Можно также привести в пример киргизские сочетания балтыр бешик (бала) “младенец, грудной ребёнок ”, улув балтыр (южн.)“крупный скот ”, где мы видим присутствие слова балтыр. В башкирском языке балтыр является обозначением голени, икры голени. Икра голени – это мышца, мускул, а мускулы можно «накачивать», т.е. делать крепкими, выпуклыми, упругими. А упругим и крепким бывает, как правило, молодое тело. 

Таким образом, мы находим дополнительный довод для утверждения, что некое общее для тюркских языков слово (* bhaltyrghan | b·l·d·r·n/ p · t · r · n) изначально было одобрительной характеристикой – возгласом восхищения или радости, констатацией факта обнаружения приятного глазу существа или свежего съедобного растения, да к тому же ещё целебного, полезного.