Глава пятнадцатая . Вожделенный Крохан

– Счастливого пути, мои совята, – сказала Ордду, собираясь вернуться в хижину. – Наш торг не состоялся. Но это не хорошо и не плохо. Значит, так и быть должно. Летите домой, в свое гнездышко, и донесите, не расплескайте, нашу любовь малютке Даллбену.

– Подождите! – в отчаянии закричал Тарен и бросился наперерез уходящей Ордду.

Эйлонви, мгновенно догадавшись о его намерении, схватила Тарена за руку и попыталась удержать. Но он мягко отстранил ее. Ордду остановилась и внимательно поглядела на Тарена.

– Есть… есть еще одна вещь, – сказал Тарен тихим срывающимся голосом. Он напрягся, глубоко вздохнул и уже решительно произнес: – Вот эта фибула, подарок Адаона, сына Талиесина.

– Пряжечка? – переспросила Ордду, с любопытством поглядывая на Тарена. – Ты на самом деле предлагаешь нам ее? Да, это может быть интересно. Именно та вещь, о которой стоит подумать. А почему же ты раньше нам ее не предложил?

Тарен глянул прямо в глаза Ордду. На миг ему показалось, что они остались одни во всем мире – он и маленькая колдунья с пронзительным взглядом. Он медленно поднес руку к горлу и почувствовал, как сильные токи, идущие от пряжки Адаона, пульсируют где-то в глубине его существа, прямо в сердце.

– Ты хитрила, лукавила с нами, Ордду, – прошептал он. – Ты увидела эту пряжку Адаона в тот самый момент, как я появился здесь. Ты знала, что это за вещь.

– Какая разница? – ответила Ордду. – Выбор принадлежит тебе. Ты торгуешься. Да, мы хорошо знаем эту вещицу. Первый из бардов, Менви, сын Тейргваедда, сделал ее очень-очень давно.

– Но вы же могли просто убить нас и взять пряжку даром, – недоуменно пробормотал Тарен.

Ордду снисходительно улыбнулась:

– Ты так ничего и не понял, бедный цыпленок? Пряжку, как знание, правду и любовь, надо отдать добровольно, иначе сила ее разрушится. А она на самом деле обладает необыкновенной силой. И это тоже тебе должно быть ведомо. Потому что бард Менви заклял ее страшным заклятием и напитал ее снами, мудростью и подарил ей способность предвидеть и предсказывать. С этой простой на первый взгляд пряжкой даже такой утенок, как ты, может выйти из любой переделки с честью и славой. И, кто знает, может быть, стать соперником всем героям Придайна, даже Гвидиону, принцу Дома Дон.

Ордду продолжала пристально смотреть на него.

– Хорошенько подумай, утенок, – сказала она. – Если однажды отдашь, больше она к тебе не вернется. Стоит ли менять ее на Котел, который ты собираешься все равно уничтожить. У тебя не останется ничего.

А фибула в руке Тарена пульсировала. И он с отчетливостью ощутил радость необыкновенных видений и прелесть нежнейших запахов, словно бы воочию увидел капли росы на дрожащей паутине. Он вспомнил, как с помощью этой драгоценной пряжки спас друзей от обвала. Перед его внутренним взором возникли восхищенные глаза Эйлонви. Ему слышались восторженные возгласы Гурги, восхвалявшего его несравненную мудрость. Всплыл в памяти Адаон, доверивший ему пряжку перед смертью. Его переполняла гордость от той силы и тех мудрых знаний, которые дарила эта вещица. А стоящий у его ног отвратительный Котел, казалось, ухмылялся кровавым провалом громадного отверстия.

Тарен кивнул, потому что был не в силах вымолвить хотя бы слово. Потом собрал всю свою волю и с трудом проговорил:

– Да, я решил. Это та цена, которую я согласен заплатить.

Он медленно отколол пряжку и опустил ее в протянутую руку Ордду. И тут же почувствовал, как будто бы блеснул в последний раз и погас свет в его сердце. Он чуть не закричал от пронзившей его боли.

– Принято, мой цыпленок! – воскликнула Ордду. – Застежка за Крохан!

Спутники Тарена стояли вокруг него в унылом молчании. Он сжал кулаки.

– Крохан наш, – сказал он, не отводя взора от глаз Ордду. – Я прав? Он наш и мы можем делать с ним все, что пожелаем?

– Конечно, дорогой мой птенчик, – откликнулась Ордду. – Мы никогда не нарушаем сделок. Он полностью ваш, никаких сомнений.

– В вашей кладовой я видел молотки и ломы, – деловито сказал Тарен. – Вы позволите нам воспользоваться ими? Или, – жестко добавил он, – мы их тоже должны купить?

– Берите, берите их, неугомонные гусятки, – ответила Ордду. – Мы попросту включим это в стоимость сделки. А ты смелый, мой цыпленок, – заметила она с некоторым уважением.

Тарен в сопровождении друзей отправился в кладовую. Здесь он остановился.

– Я понял, чем вы готовы были пожертвовать, – тихо сказал он, поочередно беря их за руки. – Каждый из вас отдавал самое дорогое. Я рад, что Ордду не взяла твою арфу, Ффлеуддур. Представляю, как бы ты был несчастен без своей музыки. А ты, Гурги, хотел пожертвовать едой, лишь бы я не отдавал пряжку Адаона. И твое кольцо, Эйлонви, а тем более золотой шар, твоя любимая игрушка, гораздо нужнее тебе, чем этим колдуньям. Не стоило менять их на отвратительный Крохан.

Тарен грустно улыбнулся.

– Все эти вещи, – сказал он, – теперь дороже нам вдвойне. И вами, своими друзьями, я дорожу теперь несравненно больше, чем прежде. – Он схватил прислоненный к стене тяжелый молот. – А сейчас, друзья мои, давайте закончим то дело, ради которого мы готовы были пожертвовать всем, что у нас есть.

Вооруженные железными молотами, они заспешили назад, к курятнику, где ждал их неподвижный Котел. Колдуньи с любопытством наблюдали за ними. Тарен поднял молот, собрал все свои силы и обрушил его на Крохан.

Молот отскочил. Котел глухо зарокотал, словно в чреве его извергался вулкан. Но никакой вмятины не появилось на его черном боку. С гневным криком Тарен ударил еще и еще раз. Бард и даже Эйлонви колотили своими железными молотками без устали. А Гурги, подскакивая, дубасил толстым коротким ломом.

Несмотря на все их усилия, на Котле не появилось ни одной царапины. Взмокший, измученный Тарен прислонил к ноге молот и вытер струящийся по лицу пот.

– Вы должны были сказать нам заранее, мои гусята, что собираетесь сделать с Кроханом, – заметила Ордду. – Этого с ним сделать никак вам не удастся.

– Котел принадлежит нам, – заявила Эйлонви, – Тарен заплатил за него больше чем достаточно. И мы вправе разрушить его!

– Естественно, – кротко согласилась Ордду. – И вы можете колотить по нему сколько угодно, а птицы тем временем совьют гнезда, выведут птенцов и снова улетят на юг. Но, мои глупые гусятки, вы никогда таким способом не разрушите Крохан. Ни за что! Вы все делаете неправильно.

Гурги, собиравшийся нырнуть в Котел и попытаться разбить его изнутри, замер, чтобы послушать, что скажет Ордду.

– Поскольку Крохан теперь ваш, – продолжала Ордду, – вы имеете право знать, как его уничтожить. Есть один только путь, очень простой и ясный.

– Так укажите его нам! – вскричал Тарен. – И мы сможем положить конец этому страшилищу!

– Живой человек должен влезть в него, – спокойно сказала Ордду. – И когда он это сделает, Котел рассыплется сам собой. Но, – добавила она, – есть одна не совсем приятная штука. Бедный утенок, который нырнет в него, никогда уже не выберется оттуда живым.

С криком ужаса Гурги скатился с Котла и поспешно отбежал на безопасное расстояние, где принялся яростно размахивать железным ломиком и грозить кулаком Крохану.

– Да, – сказала Ордду с улыбкой, – так-то вот, птенчик мой. Крохан стоил тебе всего лишь пряжки. Но потребуется отдать жизнь, чтобы его разрушить. И это еще не все. Отдать свою жизнь Крохану нужно добровольно, полностью сознавая, на что идешь.

Ордду оглядела всех их по очереди и блаженно потянулась.

– А теперь, мои цыплята, – сказала она, – мы уже по-настоящему должны с вами распрощаться. Оргох ужасно сонная. Вы подняли нас так рано. Доброго, счастливого пути. Прощайте. – Она помахала рукой и вместе с другими двумя колдуньями двинулась к хижине.

– Остановитесь! – закричал Тарен. – Скажите нам, нет ли другого способа?

Колдуньи уже скрылись в хижине, и Тарен заколотил кулаками в дверь. Оттуда высунулась голова Ордду.

– Никакого иного способа, мой цыпленок, – сказала она, и впервые в ее голосе зазвучали нотки жалости.

Дверь с треском захлопнулась перед самым носом Тарена. Тщетно он молотил по ней что было сил. Ни звука в ответ. И даже окно внезапно подернулось непроницаемой туманной дымкой, которая быстро сгустилась в черную плотную завесу.

– Когда колдунья произнесла «прощайте», – заметил бард, – она, подозреваю, имела в виду именно это – прощайте навсегда. – Он вдруг просиял. – И это, кстати, самое приятное, что я слышал сегодня утром.

Тарен устало уронил свой молот на землю.

– И все же я думаю, что есть другой способ, – сказал он. – Во всяком случае, хотя мы и не можем разрушить Котел сейчас же, мы не должны бросать его.

– Может, спрятать? – предложил Ффлеуддур. – Закопать. И как можно скорее. Будь уверен, мы не найдем никого, кто бы согласился прыгнуть в эту черную дыру, чтобы уничтожить Крохан вместе с собой.

Тарен покачал головой:

– Нет, мы не можем просто спрятать его. Рано или поздно Араун его разыщет, и все наши усилия окажутся бесполезными. Только Даллбен знает, что с ним делать. Он единственный обладает той мудростью, которая сильнее черной силы Крохана. Гвидион собирался принести Котел в Каер Даллбен. Теперь это должны сделать мы.

Ффлеуддур согласно кивнул:

– Что ж, разумное решение. Но это такая неуклюжая громадина. Не понимаю, как мы вчетвером сможем тащить его по болотам, ущельям и крутым горным тропам.

Они вывели Ллуагор и Мелинласа, поставили их рядом перед хранящей мертвое молчание хижиной и подвесили Котел между двумя лошадьми. Гурги и Эйлонви вели тяжело нагруженных лошадей за повод, а Тарен и Ффлеуддур шли между ними – один впереди, другой – сзади, чтобы поддерживать раскачивающийся на веревках Котел.

Хотя Тарен и стремился поскорей уйти от хижины колдуний и из их владений, но теперь, без пряжки Адаона, он не решился идти через Болота Морвы напрямик. Вместо этого он повел свой отряд в обход, держась кромки твердой земли у края Болот. И так до тех пор, пока они не выйдут на вересковые пустоши.

– Этот путь длиннее, – сказал Тарен, – но Болота слишком ненадежны. В прошлый раз нас вела фибула Адаона. Теперь, – он печально вздохнул, – боюсь, что нас может постигнуть та же участь, что и Охотников.

– Это было бы здорово! – воскликнул бард. – Не для нас, конечно, – поправился он, – а для Котла. Утопить гадкий горшок в зыбучей жиже, и все тут!

– Нет, спасибо, – ответила Эйлонви. – Зыбучая топь с удовольствием проглотит и нас! Если же ты устал идти кружным путем, то я готова поменяться с тобою местами. Становись впереди лошади, а я стану поддерживать Котел.

– Совсем нет, нисколько не устал, – пробормотал пристыженный бард. – Не так уж он тяжел. И в сущности, это хорошее упражнение для рук. Очень бодрит. К тому же Ффлам никогда не сдается!

При последних его словах звякнули и оборвались две струны арфы, но бард не обратил на это никакого внимания, занятый раскачивающимся Котлом.

Тарен, усталый и задумчивый, шагал молча. Он лишь бросал короткие слова команды, направляя идущих впереди Гурги и Эйлонви. За целый день они позволили себе отдохнуть лишь два-три раза, да и то совсем недолго. Тем не менее с приближением вечера Тарен увидел, что прошли они очень мало и едва лишь достигли бесконечных торфяных просторов. А им предстояло еще выйти на твердую дорогу. Усталость всей своей тяжестью навалилась на плечи. Она была, наверное, во много раз тяжелее самого Крохана. И слабость. Такой слабости Тарен не ощущал уже давно, во всяком случае, пока фибула Адаона была с ним.

Они разбили лагерь в открытой степи – холодной, сырой и голой, окутанной ядовитым туманом, который поднимался с Болот Морвы. Затем они отвязали Крохан и дали отдых изможденным лошадям. Гурги достал из своей кожаной сумки еду.

После еды Ффлеуддур поднялся. И хоть бард дрожал от сырого ветра, он приложил арфу к плечу и постарался развеселить утомленных путников веселой песенкой.

Тарен, который раньше всегда с большим удовольствием слушал музыку барда, на этот раз сидел в отдалении и мрачно разглядывал Котел. Эйлонви подошла и положила руку ему на плечо.

– Я понимаю, что утешить тебя трудно, – мягко сказала она. – Но попытайся взглянуть на все по-другому. Ты на самом-то деле ничего не отдал колдуньям. Конечно, ты отдал пряжку и все, что она давала тебе. Но разве ты не понимаешь, что все это шло от нее, а не изнутри тебя? – Она беспомощно поглядела на Тарена и попыталась растолковать ему свою мысль: – Гораздо хуже было бы отдать летний день. Он часть тебя, понимаешь? Я, например, не отдала бы ни единого своего денька. Будь то холодный зимний или противный осенний день. Ордду взяла не часть тебя, а то, что тебе не принадлежало. Поэтому ты остался самим собой. И уж это-то ты не можешь отрицать!

– Да, – ответил Тарен, – я остался тем, что есть, – всего лишь Помощником Сторожа Свиньи. Мне надо было бы понимать, что все остальное было слишком уж прекрасным, чтобы длиться долго.

– Ну и что? – с воодушевлением воскликнула Эйлонви. – Зато ты совершенно прекрасно справляешься с обязанностями Помощника Сторожа Свиньи. И я скажу даже больше, ты лучший Помощник Сторожа Свиньи во всем Придайне. Я не знаю, правда, есть ли другие, но не в этом дело. Будь их даже сотни, ни один, я уверена, никогда не справился бы с тем, что сделал ты.

– Я не мог поступить по-другому, – заговорил Тарен, все еще думая о пряжке Адаона. – Иначе мы не добыли бы Котел. И еще. Я понял смысл слов Ордду о том, что все должно идти так, как оно идет. Ничто не может изменить судьбу. – Он повернулся к Эйлонви, и лицо его стало жестче. – Адаон заранее знал, что готовит ему судьба. Но он не пытался избежать ее, хотя это стоило ему жизни. – Тарен приподнялся. – Если и на мне лежит рок, я готов. Надеюсь только, что встречу его достойно. Так, как это сделал Адаон.

– Но что бы ни случилось, – сказала Эйлонви, – помни, это ты добыл Котел для Гвидиона, для Даллбена и для всех нас. Этого у тебя отнять уже никто не сможет. Уж этим ты можешь гордиться.

Тарен кивнул:

– Да, это я сделал.

Больше он ничего не сказал. И Эйлонви тихо отошла от него. Долго еще после того, как все заснули, Тарен сидел, неотрывно глядя на Крохан. Он слово за словом обдумывал все, что сказала ему Эйлонви. Отчаяние и горечь немного отступили, уступив в душе его место светлому чувству благодарности. И растущая гордость вливала в него новые силы. Вскоре Котел будет в руках Гвидиона, и долгий, трудный путь его закончится.

«Это я сделал», – повторял себе Тарен и чувствовал, как решимость, вера в себя крепнут в его душе.

А ветер стонал в черной тьме. Крохан неясно вырисовывался в неверном свете скрытой облаками луны. Размытая тень его угрожающе шевелилась. И Тарен вновь подумал об Адаоне, о его пряжке, обо всем, что они пережили. Он вдруг закрыл ладонями лицо и заплакал.

Глава шестнадцатая. Река

В ту ночь Тарен спал мало, но сон был освежающим, и усталость немного притупилась. С рассветом он поднял свой отряд, и они с трудом снова привязали Крохан к седлам Ллуагор и Мелинласа. Когда дело было сделано, Тарен с беспокойством огляделся.

– Средь этих торфяных пустошей убежища нам не найти, – сказал он. – Надо держать путь в низину. Там будет полегче, надеюсь. Но как бы Араун не послал на поиски Крохана гвитантов. Рано или поздно они нас обнаружат. Тогда ринутся на нас, как ястребы на цыплят.

– Пожалуйста, не говори этого словечка – «цыплята», – поморщился бард. – Достаточно я наслушался от Ордду.

– Гурги защитит доброго хозяина! – закричал Гурги.

Тарен улыбнулся и потрепал Гурги по плечу.

– Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах, – сказал он. – Но даже все мы вместе не сможем справиться и с одним гвитантом. – Он поразмыслил и проговорил: – Пожалуй, нам лучше всего было бы повернуть на север, к лесу Идрис. Это самый длинный и кружной путь, но там мы в крайнем случае найдем укрытие и защиту.

Эйлонви тут же согласилась с ним.

– Обычно считается глупым идти в направлении, обратном цели, – сказала она. – Но я предпочитаю помучиться в долгом пути, чем встречаться с гвитантами.

– Тогда веди нас, – сказал бард. – Ффлам всегда поступал решительно и действовал немедля! Хотя, должен признаться, мои ноющие кости советуют совсем иное.

Путники без особого труда пересекли торфяные пустоши. Но стоило им очутиться в лесу Идрис, как Крохан стал очень сильно мешать их продвижению. Деревья и кусты, которые обещали защиту и укрытие, не желали пропускать идущих рядом лошадей, да еще с громадным Котлом между ними. Ллуагор и Мелинлас часто спотыкались о корни и с трудом волокли Котел сквозь густые заросли кустов, еле умещаясь на узкой лесной тропинке.

Тарен вынужден был объявить остановку.

– Лошади сделали все, что могли, – сказал он, потрепав взмыленную шею Мелинласа. – Теперь наша очередь им помогать. Жаль, что с нами нет Доли. – Он вздохнул. – Уверен, карлик с его сметкой и ловкостью нашел бы лучший способ нести Котел. Он придумал бы что-нибудь занятное, сплел бы, к примеру, носилки из веток или гибкого плюща.

– Вот! – воскликнула Эйлонви. – Ты это здорово придумал! Видишь, и без пряжки Адаона ты действуешь поразительно правильно!

Острыми мечами Тарен и бард нарубили прочных веток, а Эйлонви и Гурги тем временем обдирали со стволов деревьев гибкие побеги ползучих растений. Настроение Тарена улучшилось, когда он увидел сплетенные общими усилиями носилки. Они подняли Крохан и снова отправились в путь. Но даже и так нести Котел было больно и тяжело.

– О бедные, усталые руки! – стонал Гурги. – О больки и мозольки! Слабенький и маленький Гурги больше уж никогда не покинет Каер Даллбен!

Тарен шел, стиснув зубы. Грубые ветки, из которых они сплели носилки, раздирали плечо в кровь. Ему казалось, что отвратительный, тяжелый Крохан, бокастый, темнеющий кровавыми пятнами, обрел свою собственную жизнь. Котел раскачивался, стараясь сбить его с ног, цеплялся за выступающие корявые суки, врезался в стволы деревьев, грозно гудя, обматывал вокруг себя колючие плети ежевики. Часто при этом путники спотыкались, теряли равновесие, падали. Потом снова приходилось взваливать Крохан на носилки, поднимать, распрямляться под его неимоверной тяжестью. И хотя было до того холодно, что пар клубами вылетал изо рта, спины их взмокли от горячего пота. Ветер пронизывал разгоряченные тела, проскальзывая в прорехи разорванных колючками плащей.

Деревья сдвигались все плотнее и плотнее. Лес густел. Дорога поднималась вверх, устремляясь на крутой склон холма. Тарену уже казалось, что Крохан с каждым их шагом прибавляет в весе. Злобная, широко открытая пасть как бы усмехалась. Крохан медленно, но упорно вытягивал из них силы и словно бы перекачивал в себя. Вдруг одна из палок переломилась, Котел упал. Вместе с ним свалился на землю и обессилевший юноша. Потирая горевшее плечо, Тарен посмотрел на злобно ощерившийся Котел и покачал головой.

– Бесполезно, – выдохнул он. – Мы никогда не пройдем с ним сквозь лес. Нет смысла стараться.

– Ты говоришь как Гвистил, – заметила Эйлонви. – Если б я закрыла глаза, то ни за что бы не обнаружила разницу.

– Гвистил! – хмыкнул бард, уныло разглядывая покрытые волдырями ладони. – Я завидую этому малому, сидящему в своей кроличьей норе! Иногда мне кажется, что он очень правильно живет.

– Нас слишком мало, чтобы нести такой груз, – безнадежно махнул рукой Тарен. – Если бы у нас была еще одна лошадь или хотя бы еще одна пара рук. Мы только обманываем себя, надеясь дотащить Крохан до Каер Даллбен.

– Похоже на правду, – устало вздохнула Эйлонви. – Но я не знаю, что еще мы можем сделать, кроме того, чтобы продолжать обманывать себя дальше. И возможно, дообманываемся до самого дома.

Тарен срезал новую толстую ветку и вплел ее в носилки вместо сломанной. Он работал, но на сердце у него лежал камень потяжелее Крохана. И когда они наконец одолели подъем, с трудом перетащили свой груз через холм и спустились в глубокую низину, Тарен почти в полном отчаянии опустился на землю. Перед ними, словно гигантская коричневая змея, извивалась беспокойная река.

Тарен мрачно поглядел на бурные воды, затем отвернулся.

– Я чувствую, что на нас лежит неумолимый рок. Нам никогда не донести Крохан до Каер Даллбен.

– Чепуха! – вскричала Эйлонви. – Если остановишься сейчас, тогда, считай, ты действительно ни за что отдал пряжку Адаона! Это хуже, чем надеть драгоценное ожерелье на шею вороне и помахать ей ручкой!

– Если я не ошибаюсь, – тихо сказал Ффлеуддур, – это должна быть река Теввин. Я когда-то пересекал ее, но севернее, там, где она берет свое начало. Удивительно, как много видят и узнают странствующие барды!

– Увы, нам твои сведения ни к чему, друг мой, – сказал Тарен. – Нам не под силу подниматься вверх по течению и искать то место, где ты переходил реку вброд.

– Я и не спорю, – согласился бард. – Там, выше, пришлось бы преодолеть целую горную цепь. И если уж нужно переходить реку, то надо это делать здесь.

– Мне кажется, вон там река мелеет, – сказала Эйлонви, указывая на окруженное полузатопленной осокой светлое пятно посреди воды там, где река делала крутой поворот. – Ну, Тарен из Каер Даллбен, – обратилась она к юноше, – решай, как нам быть дальше. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока гвитанты или кто-нибудь не менее отвратительный нас найдут. Впрочем, мы могли бы вернуться к Ордду и предложить ей снова обменять Котел на фибулу Адаона.

Тарен поднял голову.

– Если вы все этого хотите, – тихо произнес он, – мы попробуем перейти реку.

 

Медленно, пригибаясь под неимоверной тяжестью Котла, путники перетащили Крохан на берег реки. Пока Гурги, ведший лошадей, осторожно пробовал воду то одной ногой, то другой, Тарен и бард подняли носилки на плечи. Эйлонви старалась придерживать раскачивающийся Котел. Ледяная вода обожгла ноги Тарена. Он упирался пятками в дно, пытаясь нащупать твердую почву в топкой перине ила. Все глубже и глубже погружался он в воду. Позади него ворчащий и пыхтящий Ффлеуддур изо всех сил старался не выронить свой конец носилок. Стылая вода перехватывала дыхание. У Тарена закружилась голова, мокрые палки выскальзывали из онемелых пальцев.

На один ужасный миг он почувствовал, что падает. Его нога судорожно нащупала камень. Он уперся в него ступней и удержал равновесие. Гибкие побеги плюща, переплетенные с ветками, заскрипели, когда Котел заскользил по наклонной и тяжесть его переместилась с центра к спине Тарена. Они теперь были на самой середине реки, а вода доходила только до пояса. Тарен поглядел сквозь струящийся по лицу и застилавший глаза пот на противоположный берег. Он был уже недалеко. Казалось, берег был более пологим, а лес за ним не такой густой.

– Скорее туда! – вскричал Тарен, снова обретя силы и мужество.

Он увидел, что Гурги уже вывел лошадей из воды и вернулся, чтобы помочь им перенести Котел.

Ближе к берегу дно реки стало каменистым. Тарен вслепую, лишь ощупывая дно ногами, выбирал дорогу среди коварных скользких камней. Впереди поднимались из воды несколько высоких валунов, и он осторожно направлял Крохан так, чтобы их не задеть. Гурги протянул навстречу ему руки. И тут Тарен услышал за спиной испуганный вскрик барда. Котел накренился. Изо всех сил Тарен потянул носилки. Эйлонви ухватилась за ручку Котла и отчаянно дергала его на себя. Тарен стремительно рванулся к берегу.

Крохан упал набок и погрузился в вязкую тину отмели.

Тарен повернулся, чтобы помочь Ффлеуддуру. Бард, хватаясь за валуны, полз к берегу. Его лицо было белым от боли. Правая рука его беспомощно повисла.

– Неужели она сломана? Неужели она сломана? – повторял бард со стоном, пока Тарен и Эйлонви поспешали к нему, чтобы вытащить его на берег.

– Потерпи, через минуту я смогу сказать тебе точно, – ответил Тарен, помогая спотыкающемуся барду сесть и опереться спиной об ольху.

Он распахнул плащ Ффлеуддура, разорвал рукав его куртки и осторожно осмотрел поврежденную руку. Котел, падая, не только поранил руку барда, но и нанес ему глубокую рану в бок.

– Да, – сказал Тарен, – боюсь, что это серьезно.

При этих словах Ффлеуддур застонал и бессильно склонил голову.

– Ужасно, ужасно, – заохал он. – Ффлам никогда не унывает, но эту боль вынести трудно.

– Это просто несчастный случай, – успокаивала его Эйлонви, стараясь скрыть беспокойство. – Не надо так волноваться. Мы сейчас перевяжем тебе руку…

– Бесполезно! – причитал Ффлеуддур. – Она никогда уже не будет прежней! О, это все отвратительный Крохан! Злобная тварь ударила меня нарочно, я уверен!

– Ты выздоровеешь, я обещаю тебе, – увещевал барда Тарен. Он оторвал несколько широких полос от его плаща. – Через некоторое время рука будет как новая! Конечно, надо подождать, пока она заживет.

– Рука? – вскричал бард. – Не рука меня беспокоит! Меня приводит в отчаяние арфа.

– Твоя арфа в лучшем состоянии, чем ты, – сказала Эйлонви, снимая инструмент с плеча барда и кладя ему на колени.

– Слава Великому Белину! – засмеялся бард, поглаживая арфу здоровой рукой. – Рука? Да что рука! Понятно, она побаливает. Но руки я ломал много раз… однажды я сломал запястье, поигрывая мечом. В любом случае у меня две руки. Но только одна арфа! – Бард с облегчением вздохнул. – Арфа при мне, и я чувствую себя намного лучше.

Несмотря на мужественную усмешку Ффлеуддура, Тарен видел, что он страдает больше, чем старается показать. Быстро и бережно Тарен приложил к перелому две дощечки, туго обвязал их полосками ткани, а затем принес немного травы из седельной сумки Ллуагор.

– Пожуй эту травку, – сказал он Ффлеуддуру. – Она умерит и облегчит боль. И лучше тебе некоторое время не двигаться.

– Спокойно лежать? – встрепенулся бард. – Только не теперь! Мы должны выловить этот отвратительный горшок из реки!

Тарен мотнул головой:

– Мы постараемся поднять его втроем. Со сломанной рукой даже Ффлам будет не большой подмогой.

– Ничего подобного! – упрямился бард. – Ффлам всегда нужен и полезен!

Он с трудом попытался подняться, но сморщился от боли и снова привалился к стволу ольхи. Это усилие только увеличило боль. Бард часто дышал и печально смотрел на перевязанную руку.

Тарен размотал веревки и вместе с Гурги и Эйлонви направился к отмели. Крохан лежал на боку, наполовину погруженный в воду. Быстрое течение устраивало около него водовороты, вода с шумом заплескивалась в отверстие, и казалось, что Котел что-то злобно бормочет. Тарен увидел, что носилки целы, но Котел застрял меж двух валунов. Он сделал петлю и набросил ее на торчащую ножку Котла, приказав Гурги и Эйлонви тянуть, когда он подаст знак.

Он вошел в воду, наклонился и попытался подсунуть плечо под Котел. Гурги и Эйлонви тянули изо всех сил. Крохан не двигался.

Промокший до костей, с онемевшими от холода руками, Тарен тщетно боролся со словно бы вросшим в дно Котлом. Запыхавшийся и обессилевший, он вернулся на берег и привязал веревки к Ллуагор и Мелинласу, впрягая их в застрявший в тине Котел.

И снова Тарен вернулся в ледяной поток. Он крикнул Эйлонви, чтобы она взяла за повод лошадей и повела их прочь от берега. Веревки натянулись. Лошади тащили с трудом. Тарен уперся в Котел обеими руками и поднажал. Бард доковылял до реки и тоже попытался помочь. Гурги присоединился к Тарену. Но Крохан не поддавался.

Отчаявшись, Тарен дал знак всем остановиться. Друзья вернулись на берег, понурые и обескураженные неудачей.

– Придется остаться здесь до завтра, – сказал Тарен. – Утром, отдохнув и поднабравшись сил, попробуем еще раз. Может быть, придумаем какой-нибудь другой способ вытащить Котел. Он плотно увяз в иле, и каждая наша попытка приподнять его приводит лишь к тому, что Котел зарывается еще глубже.

Он посмотрел в сторону реки, где на отмели, высунув разинутую пасть, притаился Черный Крохан, словно дикое злобное животное.

– Он ничего, кроме зла, не приносил и не может принести, – сказал Тарен. – Даже теперь, когда он в наших руках, мы не можем с ним сладить.

Он отвернулся. Вдруг позади него зашуршали кусты. Тарен встрепенулся, рука его легла на рукоять меча.

Из тени деревьев выскользнула быстрая и гибкая фигура.

Глава семнадцатая. Выбор

Это был Эллидир. Он вышел из леса на берег. За ним следовала Ислимах. Высохшая грязь струпьями затвердела в светлых кудрях принца и потеками въелась в лицо. Щеки и руки его были исполосованы в кровь. Запятнанная кровью куртка клочьями висела на его плечах. Плаща на нем не было. Обведенные черными кругами глаза лихорадочно блестели. Эллидир остановился перед онемевшими от изумления и неожиданности путниками. Он поднял голову и окинул их одного за другим высокомерным, презрительным взглядом.

– Отличная встреча! – проговорил он хриплым голосом. – Смелая компания огородных пугал. – Его губы растянулись в напряженной, горькой усмешке. – Мальчишка-скотник, девчонка-судомойка… я не вижу мечтателя-сновидца.

– Зачем же ты пришел сюда? – возмутился Тарен, гневно глядя на Эллидира. – Ты осмеливаешься насмехаться над Адаоном? Он умер и лежит под могильным холмом. Ты предал нас, сын Пен-Лларкау! Где ты был, когда на нас напали Охотники? Когда еще один меч мог изменить все в нашу пользу? Ценой тому стала жизнь Адаона – человека, который был лучше, чем ты когда-либо станешь!

Эллидир не ответил, гордо прошел мимо Тарена и опустился на корточки у сваленных кучей седельных сумок.

– Дайте мне поесть, – сказал он резко. – Корни и дождевая вода были моим мясом и вином.

– Злой предатель! – вскинулся Гурги. – Для коварного негодяя нет ни чавки, ни хрумтявки! Нет, нет!

– Попридержи язык, – устало сказал Эллидир, – или я оторву его вместе с головой.

– Дай ему еды, – коротко бросил Тарен.

Яростно бормоча, Гурги подчинился и открыл свою кожаную сумку.

– Мы делимся с тобою едой, – сказала Эйлонви, – но не подумай, что с радостью потчуем, как дорогого гостя!

– Девчонка-судомойка не рада мне, – иронично усмехнулся Эллидир. – Она показывает характер.

– Я не девчонка и не судомойка, – вставил Ффлеуддур, – но сказал бы то же самое. Не думаю, чтобы ты мог ожидать другого приема. Ты оказал нам плохую услугу. И надеешься, что мы устроим тебе праздник?

– Пиликающий на арфе все еще здесь? – откликнулся Эллидир, выхватывая еду у Гурги. – Но вижу я, у этой птички сломано крыло.

– Опять «птички»! – с отвращением вспомнил бард. – Неужели мне так никогда и не забыть Ордду?

– Зачем ты искал нас? – спросил Тарен. – Ты с удовольствием отделился, бросил всех. Так что же привело тебя к нам теперь?

– Искал, – грубо засмеялся Эллидир, – но не вас, а Болота Морвы!

– Но ты довольно далеко от них, – выкрикнула Эйлонви. – И если все еще спешишь добраться туда, буду рада указать тебе дорогу. Может быть, ты повстречаешь там Ордду, Оргох и Орвен и они будут более рады встрече с тобой, чем мы.

Эллидир с жадностью глотал еду, пока не насытился. Потом он откинулся на седельные сумки и блаженно потянулся.

– Вот так-то лучше, – сказал он. – Словно жизнь снова влилась в мои жилы.

– Теперь ты набрался сил, чтобы идти туда, куда собираешься? – проворчала Эйлонви.

– А туда, куда вы собираетесь идти, – ответил Эллидир, – я желаю вам добраться поскорей. Вас с радостью встретят Охотники.

– Что? – вскричал Тарен. – Неужели Охотники до сих пор рыщут?

– Да, скотник, – кивнул Эллидир. – Весь Аннуин поднят на ноги. Охотников я опередил. Мы с ними весело поиграли в зайцев и охотничьих собак. Только вместо собачек были гвитанты. Уж поверьте, я не очень выбирал тропинки, по которым улепетывал.

– Ты сам выбрал эту дорогу! – резко ответил Тарен. – Ты думал только о своей славе! Ведь правда?

– Да, правда то, что я собирался сам идти в Болота Морвы, – сказал Эллидир с жесткой усмешкой. – И правда то, что я не нашел их. Хотя и должен был, просто Охотники преградили мне путь. Со слов девчонки-судомойки я понял, что вы были в Морве.

Тарен кивнул:

– Да, мы были там. Теперь возвращаемся в Каер Даллбен.

Эллидир хрипло засмеялся:

– И вы тоже не смогли ничего сделать! Но поскольку ваше путешествие было длиннее, я спрашиваю вас: кто из нас потерял попусту больше времени, сил и крови?

– Ничего не сделали? Попусту? – закричал Тарен. – Нет, не попусту! Котел наш! Вон он лежит, – добавил он, указывая на берег реки, где круглился черный горб Крохана.

Эллидир вскочил на ноги и устремил взгляд на реку.

– Вот, значит, что! – взъярился он. – Вы опять обошли меня! – Лицо его потемнело от ярости. – Я рисковал собственной жизнью, а наглый скотник в это время увел у меня из-под носа мой трофей? – С безумными глазами он набросился на Тарена и попытался схватить его за горло.

Тарен спокойно отвел его руку.

– Я никогда не обманывал тебя, сын Пен-Лларкау! – сказал он. – Твой трофей? Рисковал своей жизнью? Нет, это мы потеряли одну жизнь и пролили кровь, добывая Котел. За него была заплачена высокая цена, более высокая и тяжелая, чем ты полагаешь, принц Пен-Лларкау!

Эллидир, казалось, клокотал от ярости. Он застыл без движения, и лишь его лицо корежилось и кривилось. Но вскоре ему удалось совладать с собой и вновь казаться холодным и высокомерным, хотя руки его продолжали подрагивать.

– Итак, скотник, – сказал он тихим неприятным голосом, – все же именно ты добыл Котел. Хотя, – он бросил торжествующий взгляд в сторону реки, – кажется, он больше принадлежит реке, чем тебе. Кто же еще, кроме глупого скотника, мог утопить его? Неужели у тебя не хватило ума или сил, чтобы уничтожить его, а не тащить с собой?

– Крохан нельзя уничтожить до тех пор, пока человек не отдаст ему свою жизнь, – ответил Тарен. – И у нас хватило ума, чтобы отнести его домой и обратиться к мудрости Даллбена.

– Ты герой, скотник! – процедил сквозь зубы Эллидир. – Так почему ты, герой, не забрался в него сам? Ты же хвастал своей смелостью. Неужто в глубине души ты трус и увиливаешь, когда нужно выказать эту смелость на деле?

Тарен постарался не заметить насмешки Эллидира.

– Нам нужна твоя помощь, – примирительно сказал он. – У нас недостаточно сил. Помоги нам донести Крохан до Каер Даллбен. Или хотя бы вытащить его на берег.

– Помочь вам? – Эллидир откинул голову и дико захохотал. – Помочь вам? И тогда скотник будет ходить с важным видом перед Гвидионом и хвастать своими подвигами? А принц Пен-Лларкау превратится в подручного замызганной деревенщины? Нет, вы не получите от меня никакой помощи! Я же предупреждал тебя, что ты должен знать свое место, скотник!

Неизвестно, что бы произошло в следующий миг и смог ли бы сдержать себя Тарен, которому кровь бросилась в лицо, но вдруг Эйлонви, показывая на небо, взвизгнула:

– Гвитанты!

Три гвитанта парили высоко над верхушками деревьев. Они быстро приближались вместе с несомыми ветром облаками. Тарен и Эйлонви подхватили Ффлеуддура под мышки и, спотыкаясь, понеслись в заросли кустов. Гурги, почти ополоумев от страха, потянул лошадей за уздечки, увлекая их в тень деревьев. Эллидир не спеша последовал за ними.

Гвитанты устремились вниз. Ветер свистел в их сверкающих крыльях. С резкими, пронзительными, наводящими ужас криками гвитанты парили над Котлом, заслоняя солнце своими черными крыльями. Одна из свирепых птиц уселась на Крохан и балансировала на самом краю его отверстия, громко хлопая крыльями. Гвитанты не делали никаких попыток напасть на людей, но облетали их круг за кругом. Затем вдруг взмыли в небо и полетели на север, в сторону гор.

Бледный и дрожащий Тарен вышел из кустов.

– Они нашли то, что искали, – сказал он. – Араун вскоре узнает, что Крохан здесь, и ему останется только отобрать его у нас. – Он повернулся к Эллидиру. – Помоги нам, – попросил он еще раз, – я прошу тебя. Мы больше не можем терять ни минуты.

Эллидир пожал плечами и пошел к реке. Он внимательно осмотрел наполовину погруженный в тину Котел.

– Его можно сдвинуть с места, – сказал он, возвратившись. – Но вы не сможете это сделать, скотник. Вам потребуется сила Ислимах. И моя тоже.

– Так одолжи нам силу твоего коня и свою, – сказал Тарен. – Давай поднимем Крохан и уберемся от<