Глава тринадцатая . Черный злодей

Дверь с громким стуком захлопнулась за их спинами, и друзья вновь оказались снаружи хижины.

– Нет, мне это нравится! – возмущенно вскричала Эйлонви. – После всех их разговоров о дорогом малютке Даллбене, их милом пузанчике Даллбене, они вышвырнули нас вон!

– Вышвырнутым гораздо приятнее быть, чем превращенным, если тебе, конечно, интересно мое мнение, – урезонил ее бард. – Ффлам любит любую мелкую тварь, но превратиться в одну из них!..

– Нет, нет! – всполошился Гурги, размахивая лохматыми руками. – Гурги тоже хочет остаться тем, кто он есть, – смелым и умным, а не безмозглой квакушкой-попрыгушкой!

Тарен рванулся к двери и стал что есть силы по ней дубасить.

– Они должны выслушать нас! – приговаривал он. – Они даже не пожелали ответить, что нам делать!

Он барабанил, но дверь не открывалась. Тарен подбежал к окну и колотил в него громко и долго. Колдуньи больше не показывались.

– Боюсь, что это и есть их ответ тебе, – сказал Ффлеуддур. – Они сказали все, что собирались… и, может быть, это к лучшему. И не стучи больше. Как бы этот грохот не расстроил достойных леди и не настроил их на что-нибудь неприятное для нас.

– Мы не можем просто уйти, – не сдавался Тарен. – Котел в их руках, и друзья они Даллбену или нет, но никто не знает наверняка, что они собираются с ним делать. Я боюсь их и не доверяю им. Вы видели, как облизывалась та, которую зовут Оргох? Да, могу себе вообразить, что она хотела сделать с Даллбеном, когда они его нашли. – Он мрачно покачал головой. – Гвидион предупреждал: кто бы ни владел Котлом, он может стать смертельной угрозой для Придайна.

– Зато мы знаем, что Эллидир не нашел его, – сказала Эйлонви. – Уже за это можем быть благодарны колдуньям.

– Если хотите выслушать совет того, кто старше вас всех, – проговорил бард, – то я скажу вам, что мы хорошо сделаем, коли поспешим домой и предоставим Даллбену и Гвидиону решать, как поступить дальше. Все же Даллбен лучше всех знает, как обращаться с этими тремя старыми леди.

– Нет, – отказался Тарен, – я этого не сделаю. Мы потеряем драгоценное время. Охотники не сумели захватить Котел. Кто знает, что еще предпримет Араун? Нет, нам нельзя оставлять Черный Крохан здесь.

– В первый раз, – заявила Эйлонви, – я согласна с Помощником Сторожа Свиньи. Мы так долго шли – и должны дойти до конца. Я тоже не доверяю колдуньям. И я тоже не смогу спать спокойно, если буду знать, что они владеют Котлом. Не говоря уж об Арауне. Я считаю – никто, будь он человеком или каким-нибудь непонятным созданием, не должен обладать такой невероятной мощью. – Ее передернуло. – Ух! Опять по спине забегали мурашки!

– Все, что ты говоришь, верно, – согласился Ффлеуддур, – но факт остается фактом: этот злосчастный горшок у них, а не у нас. Они там, а мы здесь, и очень похоже на то, что так и будет всегда.

Тарен задумался на минуту.

– Когда Араун не вернул им Котел, – сказал он наконец, – они просто пошли и взяли его. Теперь, поскольку они не дают нам Котел, я вижу только один выход: мы должны взять его у них.

– Украсть?! – вскричал бард. На его лице сменялись мгновенно выражение беспокойства, испуга, сомнения, и наконец оно просияло непреклонной решимостью. – Украсть? – Он вдруг понизил голос до шепота: – Вот это мысль! Это мне и в голову не приходило. Да, да, это выход. – И вдруг возбужденно добавил: – А что, это очень артистичная идея!

– Одна сложность, – сказала Эйлонви, – мы не знаем, где спрятан Котел. А они, как видно, и не собираются толковать с нами об этом.

Тарен нахмурился.

– Жаль, что нет с нами Доли. Все было бы гораздо проще. Я не знаю… но должен же быть какой-то выход! Они сказали, что мы можем остаться на ночь, – размышлял он. – Это значит, у нас есть время до рассвета. Пошли, не будем стоять у дверей хижины, иначе они догадаются, что мы что-то затеваем. Ордду говорила о каком-то сарае.

Путники повели лошадей на ту сторону холма, где на склоне прилепилась ветхая развалюха. Сарай был пустым, щелястым и не защищенным от холодного осеннего ветра, который свистел в дырах и сквозил по земляному полу. Бард притоптывал ногами и похлопывал себя руками по бокам.

– Местечко слишком холодноватое, чтобы в голове сварилась хоть какая-нибудь идейка. С этого холма, может, и открывается прекрасный вид на болота, но уж больно здесь сыро и зябко.

– Нам бы немного соломы, чтобы укутаться в нее и чуть согреться, – поежилась Эйлонви. – Мы замерзнем до того, как вообще о чем-нибудь успеем подумать.

– Гурги найдет солому, – встрепенулся Гурги. Он выскочил из сарая и понесся к курятнику.

Тарен мерил шагами сарай.

– Нам нужно попасть в хижину, как только они уснут. – Он потрогал фибулу у горла. – Но как? Пряжка Адаона ничего мне не подсказывает. А сны, в которых мне виделся Котел, я не могу разгадать. О, если бы мне удалось понять их…

– Может, лечь прямо сейчас, – подсказал Ффлеуддур, – и заснуть поскорее. Так крепко, как только сумеешь. Вдруг тебе приснится ответ?

– Не уверен, – сказал Тарен. – Пряжка не действует по заказу.

– Ну, тогда нам остается прокопать холм насквозь и проникнуть в хижину из-под пола. Неплохая идея, а? – усмехнулся бард.

– Или заткнуть печную трубу и выкурить их, – воспрянула Эйлонви. – Потом кто-нибудь из нас проникнет внутрь… но… но у них, кажется, нет трубы. Да и неизвестно, кто кого выкурит скорее. – Она сокрушенно умолкла.

Гурги тем временем вернулся с огромной охапкой соломы, и друзья, благодарно поглядывая на него, уложили ее на холодный пол. Ободренный Гурги убежал за новой порцией соломы. Тарен с сомнением разглядывал тоненькую соломенную подстилку.

– Надеюсь, что смогу уснуть, – сказал он неуверенно. – Впрочем, ничего лучшего у нас все равно нет.

– Мы можем устроить тебе отличную постель из всей соломы сразу, – предложил Ффлеуддур, – а пока ты будешь смотреть свой пророческий сон, остальные посидят и подумают. Таким образом, все головы будут в работе. Но, скажу по чести, фибулу Адаона надо было бы иметь мне. Спать? Мне не нужно было бы повторять это дважды. Я так зверски устал, что готов уснуть как убитый сию же минуту.

Вздохнув, Тарен стал устраиваться на жидкой подстилке. Вдруг в сарай влетел дрожащий, с широко раскрытыми глазами Гурги. Он был так возбужден, что поначалу мог лишь пыхтеть и размахивать руками. Тарен вскочил на ноги.

– Что случилось? – закричал он.

Гурги закивал в сторону курятника, и друзья поспешили за ним. Пришедший в необыкновенное возбуждение Гурги привел их в потрескавшийся глиняный домик и в страхе отскочил назад. Он лишь тыкал пальцем в дальний угол. Здесь в ворохе соломы стоял Котел!

Он был бокастым, черным и величиной в половину человеческого роста. Он словно бы разинул круглую свою пасть, готовый поместить в себя человеческое тело. Края отверстия были выщерблены и побиты, а бока потерты, в рубцах и царапинах. Вся поверхность Котла была как бы изъедена темными ржавыми пятнами, однако Тарен догадывался, что это вовсе не ржавчина. Треснувшую толстую ручку Котла скрепляла железная полоса. С обоих боков вдобавок торчали два железных кольца, похожие на звенья огромной цепи. Хоть Котел и был чугунным, но казался живым, источающим грозное, древнее зло. Сквозной ветерок заиграл в отверстии, и тут же в чреве Котла что-то заворчало, забормотало, будто ожили там забытые голоса замученных мертвецов.

– Это и есть Черный Крохан, – прошептал Тарен. Трепетный страх охватил его. Он хорошо понимал ужас Гурги, потому что даже вид Котла обливал холодом сердце. Тарен отвернулся, не осмеливаясь взглянуть еще раз на чугунное чудовище.

Ффлеуддур побледнел. А Эйлонви, словно пытаясь сдержать крик ужаса и отвращения, прижала ладошку ко рту. Гурги забился в угол, его сотрясала крупная дрожь. Он не радовался, что нашел Котел, не издавал победных криков, только все глубже зарывался в солому, желая сделаться крохотным, исчезнуть совсем.

– Да, это, кажется, он, – с трудом разлепляя губы, проговорил Ффлеуддур. – Но может быть, – с надеждой добавил бард, – это и не тот Котел. Они ведь сказали, что у них целая куча котлов. Как бы нам не ошибиться.

– Это Крохан, – уверенно сказал Тарен, – Я видел сон о нем. Да и без всяких снов узнал бы его, потому что чувствую, как он источает зло.

– Я тоже, – прошептала Эйлонви. – Он полон смерти и страдания. Теперь я понимаю, почему Гвидион хочет уничтожить его. – Она обернулась к Тарену. – Ты был прав, бросившись без промедления на его поиски. – Она снова содрогнулась. – Беру назад все гадкие слова, что я тебе говорила прежде. Крохан нужно уничтожить как можно скорее.

– Да, – вздохнул Ффлеуддур, – полагаю, что это все-таки Крохан. И почему он не маленький котелок? Будет немало возни с этим уродливым, неповоротливым чудовищем. И все же, – он снова вздохнул, – придется его утащить. Давайте сделаем это сейчас же! – вдруг воодушевился он. – Ффлам никогда не колеблется!

– Нет! – вскричал Тарен, удерживая рукой расхрабрившегося барда. – Нам нельзя уносить его днем. И не стоит оставаться здесь дольше, иначе колдуньи догадаются, что мы его нашли. Дождемся ночи и с помощью лошадей вытащим его отсюда. Теперь же нам лучше вернуться в сарай и вести себя так, будто ничего не произошло.

Они быстро убрались в сарай. Оказавшись вдали от Крохана, Гурги приободрился.

– Хитрый Гурги нашел его! – принялся он, как обычно, расхваливать себя. – О да! Он всегда находит то, что потерялось! Он нашел поросюшку, а теперь добрался до этой кошмарки для варки. Добрый хозяин наградит скромного Гурги?

При этом он все же ежился и морщился от страха. Тарен потрепал Гурги по плечу, успокаивая его.

– Да, дружище, – сказал он, – ты помогал нам не раз. Но я и помыслить не мог, что они прячут грозный Крохан в пустом курятнике под кучей гнилой соломы. – Он с сомнением покачал головой. – Боюсь, что здесь что-то не так.

– Ничего странного, – сказал бард. – Они поступили очень умно и хитро: затолкали Котел в самое неподходящее место. Они понимали, что никто и не подумает искать его в заброшенном курятнике.

– Возможно, – согласился Тарен. – Но возможно и другое. – Он нахмурился. – Вдруг они хотели, чтобы мы его нашли?

Наконец путники попытались заснуть, зная, какая трудная и опасная ночь им предстоит. Ффлеуддур и Гурги уснули мгновенно. Эйлонви свернулась калачиком, укутанная плащом и наваленной сверху кучей соломы. Тарен был настолько встревожен и обеспокоен, что и глаз не мог сомкнуть. Он молча сидел у стены сарая. В руках он держал толстую веревку, которую нашел в своей дорожной сумке. Они решили подвесить Котел между двух лошадей и попытаться переправиться через Болота, а потом найти укромное место, где и уничтожить Крохан.

Хижина не подавала никаких признаков жизни. Однако с наступлением ночи в окне неожиданно замерцало пламя свечи. Тарен тихо поднялся и украдкой выскользнул из сарая. Он подошел к хижине и, укрывшись в тени, приник к маленькому окошку. Мгновение он стоял окаменевший, пораженный увиденным. Затем повернулся и без оглядки кинулся назад.

– Я видел их там, в хижине! – зашептал он, растолкав Ффлеуддура и Гурги. – Они совсем не похожи на себя прежних!

– Что? – спросонья спросила Эйлонви, услышав их шепот. – Может, ты заблудился и заглянул не в ту хижину?

– Ничего подобного, – возразил Тарен – А если не веришь, иди и посмотри сама. Они изменились. Их по-прежнему трое, но они другие. Одна из них чесала шерсть, другая – пряла, а третья – ткала.

– Ну и что? – пожал плечами бард. – Развлекаются старушки, не так уж много занятий по вечерам среди унылых болот.

– Я должна пойти поглядеть сама, – объявила Эйлонви. – Ничего странного в том, что они ткут-прядут. Но как они могли измениться? Этого я не представляю.

Тарен пошел впереди, остальные прокрались следом и с опаской приникли к окну. Как и сказал Тарен, три фигуры склонились над своим рукодельем. Но ни одна из них даже не напоминала Ордду, Орвен и Оргох.

– Они красивые, – прошептала Эйлонви.

– Я слышал, что ведьмы частенько оборачиваются красивыми девушками, – пробормотал бард. – Но никогда не слыхал, чтобы, наоборот, молодые девушки рядились под старых ведьм. Это странно. Такого просто не может быть. И это мне как раз и не нравится. Не лучше ли нам подхватить Котел и поскорее убраться восвояси?

– Я не знаю, кто они, – сказал Тарен, – но подозреваю, что они еще более могущественны, чем мы думали. Боюсь, мы здорово влипли. Знать бы, во что! Да, согласен, мы должны взять Котел как можно скорей. Только надо подождать, пока они уснут.

– Если они вообще спят, – засомневался бард. – Теперь, после того, что я видел, меня не удивит, даже если они будут всю ночь висеть под потолком вверх ногами, как летучие мыши.

Время шло. И Тарен уже начал подумывать, что бард прав и колдуньи никогда не уснут. Друзья по очереди наблюдали за тем, что происходит в хижине. И только на рассвете свеча наконец погасла. Не доверяя тишине, Тарен все медлил. Вскоре из хижины раздался переливчатый храп.

– Они, должно быть, вновь приняли свой прежний вид, – сказал бард. – Не могу представить, чтобы юные девы так храпели. Нет, это определенно Оргох. Этот храп я узнаю везде и всегда.

В мареве раннего рассвета они заспешили к курятнику. Здесь Эйлонви рискнула зажечь свой шар.

– Теперь скорей, – сказал Тарен, берясь за ручку Котла – Ффлеуддур и Эйлонви, хватайтесь за эти кольца. Гурги будет подпирать с другой стороны. Мы вытащим его отсюда и подвесим между лошадьми. Готовы? Тянем все вместе!

Они разом рванули и тут же повалились на землю. Котел не сдвинулся с места.

– Он тяжелее, чем я думал, – крякнул Тарен. – Попробуем еще. – Он попытался перехватить ручку поудобнее, но не смог – ладони прилипли. В запале он рванул еще раз. Тщетно!

– Кажется, не я ухватился за Котел, а он меня схватил, – пробормотал бард.

– И со мной то же! – простонала Эйлонви, безуспешно пытаясь оторвать руки от Котла.

– И Гурги поймали! – завыл испуганный Гурги. – О, горе! Он не может двинуться!

В отчаянии они дергались, вертелись, извивались, борясь с безмолвным чугунным врагом. Тарен бился, выворачивался, пока, обессиленный, не рухнул на пол. Эйлонви обвисла в изнеможении, а руки ее словно бы приросли к железному кольцу. Напрягшись, Тарен еще раз попытался вырваться. Черный Крохан не отпускал.

Вдруг в дверном проеме возникла маленькая фигурка в ночной рубашке.

– Это Ордду! – вскричал бард. – Теперь уж точно нас превратят в жаб.

Глава четырнадцатая. Цена

Ордду, заспанная, растрепанная больше, чем обычно, зевая, переступила порог курятника. Следом за ней показались и две другие колдуньи, тоже в широких, как балахоны, ночных рубахах. Их распущенные волосы спутанной копной торчали во все стороны. Они опять превратились в старух, и даже трудно было себе представить на их месте тех очаровательных девушек, что видел Тарен этой ночью.

Ордду подняла над головой подсвечник с потрескивающей свечой и уставилась на своих гостей, лежащих, стоящих и сидящих в нелепых позах вокруг Котла.

– О бедные ягнята! – запричитала она. – Куда это они пошли и что наделали?! Мы же пытались предупредить их о гадостных выходках противного Крохана. Но упрямые маленькие гусята и слушать нас не стали! Ох-ох-ох, – закудахтала она, – теперь их маленькие пальчики прилипли!

– Не пора ли нам уже развести хороший огонь? – облизнулась Оргох.

Ордду резко обернулась к ней.

– Помолчи, Оргох! – шикнула она. – Что за нетерпение? Слишком рано думать о завтраке.

– Никогда не бывает слишком рано, – сглотнула слюнки Оргох.

– Нет, вы только взгляните на них! – нежно улыбнулась Ордду. – Они так очаровательны, когда напуганы. Как неоперившиеся птенчики!

– Ты обманула нас, Ордду! – вскричал Тарен. – Ты прекрасно понимала, что мы отыщем Котел, и отлично знала, что потом случится!

– Еще бы, мой цыпленок, – мило промурлыкала Ордду, – мы все знали. Но уж очень любопытно нам было выяснить, что вы станете делать, когда найдете его. И вот вы нашли, и вышло все так, как мы и предполагали.

Тарен отчаянно задергался, пытаясь освободиться. Несмотря на весь ужас своего положения, он вдруг гордо вскинул голову и прокричал прямо в лицо ухмыляющимся колдуньям:

– Убейте нас, злобные ведьмы! Да, мы хотели украсть Котел и уничтожить его! И я буду пытаться сделать это вновь и вновь, пока жив!

Тарен яростно набросился на неподвижный Крохан и еще раз изо всех сил попытался оторвать его от земли. И конечно же, тщетно.

– Мне нравится смотреть, как они сердятся. А тебе? – восторженно пискнула Орвен, подталкивая локтем Оргох.

– Будь поосторожнее, – предупредила Тарена Ордду, – не то можешь сильно повредить себе этой глупой выдумкой. Мы прощаем тебя за то, что ты назвал нас ведьмами, – милостиво кивнула она. – Ты расстроен, бедный цыпленок, и сам не ведаешь, что говоришь.

– Вы все злые, коварные! – бился у Котла Тарен. – Делайте с нами что хотите, но рано или поздно вы за все ответите! Гвидион узнает о нашей гибели! И Даллбен…

– Да, да! – подхватил Гурги. – Они найдут вас, о да, о да! Они придут и устроят вам хорошую трепку и хлопку!

– Мои дорогие курочки, – заворковала снова Ордду, – вы так ничего и не поняли. Ваши маленькие беспокойные сердечки выстукивают вам лишь одно: зло, зло, зло. Но мы совсем не злые.

– Добром то, что вы творите, назвать можно с большим трудом, – сказал бард. – Во всяком случае, на мой вкус.

– Ты прав, – согласилась Ордду, – мы не добрые и не злые. Мы просто принимаем все как оно есть и не мешаем делу идти своим чередом, а только наблюдаем. Вот и сейчас дело кончилось тем, что Крохан вас поймал.

– А вам все равно? – возмутилась Эйлонви. – Это даже хуже, чем быть просто злыми!

– А ты не права, моя дорогая, – ласково откликнулась Ордду. – Нам не все равно, нам интересно. Но не совсем так, как вам, людям. Как бы тебе объяснить? Мы не озабочены, мы заинтересованы. Мы, если тебе это понятнее, бесстрастны и беспристрастны.

Ордду ласково оглядела всех по очереди и ласково сказала:

– А теперь пойдемте с нами, не надо занимать свои головы всякими глупыми мыслями. Мы тут заболтались, а у нас есть для вас приятные новости. Вытаскивайте Крохан наружу, здесь слишком душно и слишком много хрупких яиц. – Она таинственно подмигнула. – Мы вам кое-что расскажем. Ну, поднимайтесь и поднимайте. Теперь вы сможете его поднять.

Тарен недоверчиво поглядел на Ордду, но рискнул снова приподнять Котел. Вдруг он обнаружил, что руки его отлипли, а Котел поддается. С большим трудом, но они смогли приподнять Крохан и вынести его из курятника.

Солнце уже взошло. Как только они поставили Котел на землю и отошли от него, солнечные лучи скользнули по грубым стенкам Котла и неожиданно превратили его из черного в кроваво-красный.

– Так вот, – продолжала Ордду, пока Тарен и остальные терли свои ноющие от тяжести руки, – мы тут все обговорили между собой и пришли к соглашению, даже Оргох согласилась, что вы можете взять Котел, если на самом деле так уж хотите.

– Вы позволите нам его взять? – поразился Тарен. – После всего, что мы сделали?

– Именно так, – подтвердила Ордду. – Крохан теперь не годен ни на что иное, кроме как превращать мертвецов в бессмертных Детей Котла. Это Араун его испортил. Печально, но это так. Но, поверьте, Дети Котла – вовсе не те детки, которых мы бы хотели видеть здесь, у себя. И мы решили, что Крохан для нас только обуза. А поскольку вы друзья малютки Даллбена…

– Вы отдаете нам Крохан? – изумился Тарен.

– Счастлив быть вашим должником всю жизнь, леди, – поклонился бард.

– Спокойней, спокойней, мои утята, – охладила их пыл Ордду. – Отдаем вам Крохан? Нет, конечно! Мы никогда ничего не даем. Можно получить только то, что заработано; но мы разрешаем вам его купить.

– У нас нет с собой никаких сокровищ, чтобы выкупить у вас Котел, – потерянно сказал Тарен. – Увы, чего нет, того нет.

– Мы и не надеялись, что вы заплатите столько, сколько Араун, – ответила Ордду. – Но уверены, что у вас все же найдется, что предложить нам в обмен. Ну, скажем… северный ветер, упрятанный в котомку.

– Северный ветер? – воскликнул Тарен. – Это невозможно! Даже мечтать о таком нельзя!

– Очень хорошо, – спокойно сказала Ордду. – Мы не привереды. Тогда южный ветер. Он гораздо нежнее.

– Вы издеваетесь? – вспылил Тарен. – Ту цену, которую вы просите, никто из нас заплатить не в силах.

Ордду задумалась.

– Наверное, ты прав, цыпленок, – согласилась она. – Тогда что-нибудь из того, чем ты владеешь… О, нашла! – воскликнула она, радостно улыбаясь. – Дай нам… дай нам самый прекрасный летний день, который ты помнишь! На сей раз ты не сможешь сказать, что это непосильная цена, потому что он принадлежит тебе!

– Да, – страстно сказала Орвен, – я обожаю летний полдень, полный солнечного света и сонных запахов.

– Нет ничего милее, – облизнулась Оргох, – чем нежный маленький ягненок летним полднем.

– Как же я могу дать вам это? – возразил Тарен. – Да и любой другой день из моей жизни, когда… когда они все внутри меня, они часть меня! Их невозможно отделить. Я имею в виду…

– Мы можем попробовать, – плотоядно причмокнула губами Оргох.

Ордду терпеливо вздохнула:

– Очень хорошо, мои гусята. Мы вам предложили кое-что, а теперь желаем выслушать ваши предложения. Но имейте в виду, это должно быть нечто, чем вы дорожите не меньше, а то и больше, чем Кроханом. Тогда это можно будет назвать честным обменом.

– Я высоко ценю мой меч, – сказал Тарен. – Это подарок Даллбена и первый клинок, который я считаю по-настоящему своим. За Крохан я готов с ним расстаться.

Он принялся быстро расстегивать пояс, но Ордду остановила его, пренебрежительно махнув рукой.

– Меч? – покачала она головой. – Ни в коем случае, мой утенок. У нас их и так уже много, даже слишком много. И некоторые из них принадлежали когда-то самым могущественным воинам. Не чета твоему.

– Тогда, – сказал, поколебавшись, Тарен, – я предлагаю вам Ллуагор. Это благородное животное… – Он умолк, видя нахмуренное лицо Ордду. – Тогда, – он обреченно вздохнул, – возьмите моего коня, Мелинласа. Он сын Мелингар, лошади самого принца Гвидиона. Нет никого быстрее его и выносливее. Я ценю Мелинласа больше всего на свете.

– Лошади? – фыркнула Ордду. – Нет, это совсем не подойдет. Кормить их, ухаживать за ними. Одно беспокойство. Кроме того, с аппетитами Оргох сложно иметь домашних животных.

Тарен помолчал немного. Непроизвольно он тронул рукой фибулу Адаона, застежку его плаща. Юноша побледнел при одной мысли расстаться с нею.

– Это самое дорогое, что есть у меня, – сказал он медленно.

– Нет, нет! – вскричал вдруг Гурги, проталкиваясь к колдуньям и размахивая кожаной сумкой. – Возьмите самое большое сокровище Гурги! Возьмите сумку с чавкой и хрумкой!

– Только не еда, – замахала руками Ордду. – Этим у нас интересуется разве что Оргох. Но я уверена, что в твоей сумке нет ничего такого, что бы соблазнило даже ее.

Гурги уныло глянул на Ордду.

– Но это самое дорогое, что есть у бедного Гурги. Это все, что у него есть, – пролепетал он, снова протягивая кожаную сумку.

Колдунья ласково улыбнулась ему и покачала головой. Руки Гурги опустились, плечи поникли, и он попятился и опять спрятался за спину Тарена.

– Вы, конечно же, любите украшения и драгоценности, – быстро вставила Эйлонви, снимая с пальца кольцо. – Это красивая вещь, намного дороже скромной пряжки, – сказала она. – Ее дал мне принц Гвидион. Видите этот камень? Он был найден в глубине земли и огранен мастерами Дивного Народа.

Ордду взяла кольцо, поднесла его поближе к глазам и прищурилась.

– Мило, мило, – сказала она. – Какая прелесть. Почти такое же красивое, как ты, моя овечка. Но гораздо более древнее. Нет, боюсь, что и это не подойдет. У нас такого добра груды. Сохрани его для себя, моя курочка. Когда-нибудь, может, оно и пригодится тебе. Но нам это не нужно.

Она вернула кольцо Эйлонви, которая растерянно надела его на палец.

– У меня есть еще одна вещь, которой я особенно дорожу, – не унималась Эйлонви. Она запустила руку в складки своего плаща и вытащила золотой шар. – Вот, – сказала она, поворачивая шар так, что каждая его грань заиграла и засветилась. – Это гораздо лучше, чем просто свечка. Заглянув в этот шар, вы увидите все в другом свете и намного яснее. Очень полезная вещь, – жалобно добавила она.

– Как мило с твоей стороны предложить нам такую вещицу, – сказала Ордду. – Но и в этом мы не нуждаемся. Все, что надо, мы видим и так.

– Леди! Леди! – вскричал Ффлеуддур. – Вы прозевали самую выгодную сделку! – Он выступил вперед и снял с плеча арфу. – Я прекрасно понимаю, что всякие там сумки с едой и мелкие колечки не могут вас заинтересовать. Но я прошу вас принять эту арфу. Вы одиноки среди пустынных и мрачных болот. Немного музыки – вот что вам нужно.

Он помолчал и, видя совершенно равнодушные глаза колдуний, повысил голос:

– Арфа играет почти сама!

Колдуньи никак не откликнулись на его слова. Тогда он прижал изящно изогнутый инструмент к груди, пробежал пальцами по струнам, и протяжная красивая мелодия воспарила над ним.

– Вы слышите? – обрадовался бард. – Ничто с ней не сравнится!

– О, это тоже мило, – пробормотала Орвен задумчиво. – Но ведь под ее музыку надо петь…

Ордду внимательно разглядывала арфу.

– Я вижу, что некоторые струны плохо натянуты. На них действует сырость, что ли?

Ффлеуддур смутился.

– Нет, не сырость, – сказал он. – Они действительно иногда рвутся. Но только тогда, когда я… только когда я немного приукрашиваю, преувеличиваю… короче, когда я слишком фантазирую. Я уверен, леди, что в ваших руках она такого вытворять не станет.

– Я понимаю, что это очень ценная вещь для тебя, – сказала Ордду, – но если нам захочется музыки, мы всегда можем послать за птицами. Нет, с ней одни хлопоты и беспокойство. Держи ее в сухости, настраивай, натягивай струны и все такое прочее…

– Вы уверены, что у вас больше ничего нет? – с надеждой спросила Орвен.

– Это все, – сказал расстроенный бард. – Это абсолютно все. Если только вы не пожелаете принять наши поношенные плащи.

– Что ты, что ты! – замахала руками Ордду. – Я лишусь покоя, если вы, мои гусятки, отправитесь в путь без плащей. Вы погибнете от холода… а тогда вам и Крохан будет ни к чему.

– Ужасно сожалею, мои цыплятки, – вежливо улыбнулась Ордду, – но, кажется, у вас и в самом деле нет ничего такого, что бы заинтересовало нас. И прекрасно! Крохан останется у нас, а вы налегке пойдете своей дорогой.