Письмо № 2 «О последних жителях украинской Атлантиды»

 

Вы едите суши, ходите в синеплексы на модные блокбастеры, копите на подержанную иномарку (коробка‑автомат, климат, все электро, без пробега по СНГ) и самой большой опасностью считаете прокисший йогурт из «Ашана».

 

– Вы понимаете, мы ковыряемся в Зоне два десятка лет, но мы не знаем и тысячной доли того, что она содержит. А если уж говорить о воздействии Зоны на человека… Вот кстати, тут нам придется ввести в классификацию еще одну, четвертую группу. Уже не объектов, а воздействий. Эта группа изучена безобразно плохо, хотя фактов накопилось, на мой взгляд, более чем достаточно. И вы знаете, Ричард, меня иногда мороз продирает по коже, когда я думаю об этих фактах…

– Живые покойники… – пробормотал Нунан.

(А. и Б. Стругацкие, «Пикник на обочине»)

 

Они укрепляют свои сараи против волков, ходят меж пустых домов, поросших бурьяном, и тревожно по привычке оглядываются туда, где над лесом торчит труба 2‑й очереди ЧАЭС. Иногда к ним приходят гости, но почему‑то отказываются от угощения и подносят к рюмкам дозиметры. Они не кинозвезды и не рок‑кумиры, но их фотографируют и снимают на видео как экзотических животных бродячего зоопарка, заехавшего в провинциальный городок. Они – последние из жителей целого края, ставшего ныне Зоной.

 

^{Карта Чернобыля}

 

^{Чернобыль – безлюдный полдень}

Их деревни пожирает время. Их Атлантида уходит на дно океана Время. Деревянные дома, оставленные хозяевами два десятка лет назад, гниют и деформируются. Самые крепкие простоят еще десятилетия. От других остались лишь рухнувшие крыши. Кирпичные дома полностью зарастают деревьями, и скоро их уже не будет видно с высоты птичьего полета. Бывшие поселковые улицы напоминают ныне лесные проселочные дороги, и по ним свободно разгуливают дикие звери. Добро пожаловать в зону обратного отсчета!

Вы поедете на комфортабельном автобусе из благополучной украинской столицы, что со всеми современными удобствами и радостями бытия, в мир, где время течет назад. Там цивилизация отступает под натиском природы, и представителей ее становится все меньше и меньше. Не увидев этот тонущий континент сегодня, мы рискуем ничего не узнать о нем завтра.

Первый день будет посвящен осмотру ЧАЭС и Припяти, что детально описан в разделе «Сталкер на один день». Не менее интересным будет день второй. Он начнется прогулкой по Чернобылю. Городок, ставший именем нарицательным, именем‑трагедией, к самой аварии отношение имеет слабое. Все служащие станции жили в Припяти, откуда до работы было рукой подать, и лишь команда пожарных во главе с лейтенантом Правиком относилась к чернобыльской ВПЧ‑2. Но в ликвидации последствий аварии этому небольшому городку было суждено играть одну из главных ролей. Радиационное облако обошло его стороной, и относительно невысокий фон позволил разместить в короткие сроки огромную массу людей, техники, вспомогательные службы, склады и прочие объекты спасательной инфраструктуры. Жизнь не ушла из города вместе с ликвидаторами. Вернулись некоторые из жителей, отселенных в 1986 году. Работают предприятия, метутся улицы, в домах есть электричество и вода. Но что‑то в этом городе не то…

Здесь нет детей.

Нет звонкого смеха, нет мамаш с детскими колясками, нет весело щебечущих школьников, возвращающихся с занятий.

Это значит – нет будущего.

 

^{Ул. Советская, 1983 год}

 

 

^{Ул. Советская, 1993 год}

 

 

^{Ул. Советская, 2008 год}

 

^{Мемориал героям Чернобыля}

Почти все население Чернобыля – вахтовики, приезжающие на 2 недели. Нет в городе и привычных всем атрибутов в виде почты‑телеграфа‑телефона. Нет увеселительных заведений, баров и ресторанов. Нет привычных глазу рекламных щитов. Есть лишь счетчики гамма‑фона, и они показывают в различных районах города от 30 до 80 мкР/час. Вы увидите тишину и пустоту улиц, на которых в середине рабочего дня с трудом можно отыскать пешехода. Вы посетите автовокзал, с которого уже не отправляются автобусы. Вы побываете в Парке славы, посвященном Великой Отечественной войне, в котором не шатаются толпы поддатой молодежи и не продают пиво с сухариками. Он сильно зарос травой, но все же поддерживается в приличном состоянии и воспринимается редкими посетителями как мемориал ликвидаторской славы, чему немало способствует соответствующий уголок. Прочие осколки этого мемориала вы найдете совсем рядом, на площадке техники, участвовавшей в тех далеких событиях. Бэтээры и землеройные армейские машины так и не смогли вернуть в строй из‑за сильного загрязнения, поэтому ржаветь им здесь до скончания веков. Лезть на них и фотографироваться крайне не рекомендуется из‑за сильного фона. Но у этих счастливчиков судьба куда успешнее их многих собратьев из отстойника в «Рассохе», разобранных и сданных в переплавку.

Вы пойдете по улицам и будете удивляться обилию труб, протянувшихся по обочинам дорог. Здесь нельзя рыть землю, зараженную нуклидами, поэтому все коммуникации подняты вверх. Дорога сама выведет на берег реки, где собрались корабли и баржи, рыжие от ржавчины. Они тоже жертвы аварии – здесь первые месяцы жили ликвидаторы, и теперь плавсредства непригодны для дальнейшего использования. Часть из них затонула, часть вывезли на металлолом. Самые безнадежные так и остались гнить в небольшом заливчике.

По дороге на Припять у ворот той самой ВПЧ‑2 на деньги пожарных возведен самый впечатляющий монумент Зоны. Команда людей в касках, вооруженных шлангом и дозиметром, спасает Землю от катастрофы. Постойте рядом, опустите на минуту свои фотокамеры и снимите головные уборы. 23 года назад такие же молодые ребята не задумываясь шагнули в радиоактивную преисподнюю и закрыли собой разверзшиеся врата ада. Теперь за них молятся в местном православном храме и каждое 26 апреля проводят поминальные службы за упокой душ.

 

^{Памятник героям‑пожарным в Чернобыле}

Вторая часть заключительного дня путешествия пройдет на уже знакомой по прошлому письму территории ЧАЭС. Скорее всего, вам повезет больше, чем экскурсантам‑однодневникам, и вы увидите саркофаг прямо из окна смотрового павильона. Не стоит бояться повышенного фона в комнате – здесь он подбирается вплотную к 300 мкР/час – короткое время пребывания сводит на нет всю опасность. Зато реалистичный макет взорванного 4‑го блока позволит заглянуть туда, куда доступ предоставлен лишь самым избранным сталкерам‑профессионалам.

Будет в этот день, разумеется, и коллективное фото на смотровой площадке с саркофагом в качестве фона, и кормление сомов, и мемориал жертвам катастрофы, что посещают в ходе коротких экскурсий. А вот гигантские градирни 3‑й очереди доступны лишь в ходе этой поездки, как и подробный осмотр уже известной нам ж/д станции Янов.

3‑я очередь из 5‑го и 6‑го блоков должна была сделать ЧАЭС крупнейшей в Европе. А всего их число планировали довести до 12, превратив станцию в мировой энергетический флагман. Мечты, мечты… где вы сейчас? Может, порхаете воздушными шариками вместе с душами погибших пожарных и ликвидаторов где‑нибудь у высоченных градирных столбов? Смотрите, как стоят, запрокинув головы, ма‑алюсенькие такие человечки внизу, и гадаете, какая нелегкая занесла их в бетонно‑арматурное безмолвие, нарушаемое лишь непрерывным треском дозиметра? 500 мкР/час, простите нас, несбывшиеся грезы строителей светлого будущего, нам пора уходить.

Отступите к станции Янов, но легче не станет на душе. Она должна была стать со временем крупным транспортным узлом, но не сложилась судьба, как у молодой вдовы с дитем. Ушли люди, наступили ржавчина и лес. Застыли памятниками локомотивы, и в кассах вам уже никто не продаст билет. Мимо ежедневно проносятся электрички с работниками станции, но они и не подумают сделать тут остановку. «ЧАЭС, Янов, Припять, далее нигде. Осторожно, двери закрываются…»

«Нигде» – это Копачи. Маленькая деревушка, где утром 26 апреля 1986 года выпал самый первый радиационный «дождь». От поселка, что в 4 километрах от 4‑го реактора, остались лишь могилы домов, военный обелиск да единственное уцелевшее здание детсада. Есть поселки, которым повезло больше – они просто погрузились в летаргический сон, окруженные зарослями так, что подчас только бетонный остов автобусной остановки выдает бывшее селение. Но есть, есть оазисы жизни, не ушла еще под воду украинская Атлантида, и вы с удивлением обнаружите ухоженные домики со стеклами в окнах и мычание скотины во дворе. Ще не вмерла Украiна!

Им всем уже далеко за 60. Кто‑то вернулся почти сразу после эвакуации, не найдя места в новой городской жизни, кто‑то бежал от смуты постперестроечного времени, по крупицам восстанавливая свой разграбленный мир, – разные были дороги с одним предназначеньем. Умереть на родной земле – одна из важнейших задач в жизни настоящего полесца. Тайными звериными тропами они возвращались в свои дома, нарушая закон. Первое время эти люди искусно маскировались, используя богатый партизанский опыт. Некоторые использовали официальные каналы, устраиваясь в Чернобыль на работу. Так или иначе, их число в 1986–1988 годах неуклонно росло. Им сочувствовали и выгонять обратно на чужбину не спешили. В 1989 году милиция попыталась провести выселение «незаконно прибывающих лиц», но натолкнулась на организованное сопротивление, поддержанное местными военными. Больше возвращенцев никто не трогал, и они прижились.

В начале 90‑х годов число «самоселов» (странно называть так людей, вернувшихся в свой родной дом) переваливало за тысячу человек. Сейчас осталось в живых около трехсот. Большинство живет в самом Чернобыле. Остальные раскиданы по селам Лубянка, Ладыжичи, Опачичи, Разъезжее, Новые Шепеличи и прочим полесским весям.

Администрация зоны почти не забывает о живых, иногда присылая врачей, автолавку и коммунальщиков для ремонта. Продукты с огорода проверяют на радиацию и не отбирают для захоронения, а оставляют владельцам, поскольку других источников существования у них нет, если не считать нищенских пенсий. От властей им нужен только свет и телефон, а главное – никакой опеки. «Вы нас не трогаете, а мы вам не мешаем» – вот основной принцип жизни бабы Ольги и прочих жителей села Лубянка.

 

^{Угощение самоселов}

У всех самоселов есть непременное поле, огороженное забором от непрошеных четвероногих едоков, и сад с фруктовыми деревьями. Скотину и собак каждый год едят волки, от которых нет спасу, а дикие кабаны подчищают овощные грядки. Жизнь тяжелая, и много народу уехало обратно еще в 90‑е. Те, что остались, – люди старой закалки, способные выжить где угодно.

Как правило, главенствует в селе староста, решающий все вопросы с властями. К визитерам отношение хорошее, поскольку общением с «большой землей» эти люди не избалованы. Вас будут угощать молочком да свойскими припасами – проверьте себя на «вшивость». Кто для вас эти люди – персонажи ядерного аттракциона или хлебосольные хозяева, у которых не грех отведать угощенья? Готовы ли вы разделить с ними краюху хлеба, хоть на минуту признав их жизнь обычной, человеческой? Глаза бабы Ольги глядят с прищуром, оценивают очередного псевдосталкера, ссылающегося на «спасибо, вот только что отобедал». Дозиметр выдает фон в селе около 70 мкР/час. Сколько беккерелей на один килограмм полесской почвы содержится здесь, вам лучше не уточнять…

Пройдет еще десяток‑другой лет, и эта экскурсия потеряет смысл, увы. Новых людей тут больше не появится, а те, что жили, уйдут. Зарастет бурьяном последний дом последнего жителя села Ильинцы, как это уже произошло с Залесьем, и эта страница истории Зоны будет перевернута навсегда. Вы вернетесь на автобусе – сначала в Чернобыль, потом в Киев, разъедетесь по городам привычного мира, где стрелки часов неумолимо бегут вперед, но будете знать о зоне обратного отсчета – закрытой и пока еще живой украинской Атлантиде.

 

Где заночевать

 

Собственно, выбора мест ночлега в Чернобыле нет. Это единственная во всей Зоне отчуждения и вообще на всей отселенной территории двух государств гостиница.

 

Гостиница «Припять»

 

Желтое двухэтажное здание гостиницы принимает делегации и сталкеров со всего мира. Здесь нет традиционных приотельных ресторанов, баров и прочей инфраструктуры отдыха. Ее постояльцы приехали сюда не на отдых. Администрация как может благоустраивает островок жизни в полупустом городе, и это ей почти удается. Двух‑трехместные номера весьма просты и чисты, ничего лишнего: кровати, тумбочка, занавески. Персонал вежлив и предупредителен. Стоимость ночлега обычно входит в цену поездки.