Рассказ короля обманщиков Муладевы

 

Однажды отправился я со своим другом Шаши

В Паталипутру, весьма замечательный град

Ведь много мошенников там: один другого краше.

Проверить, на что те годны я безумно был рад.

 

Приблизившись к городу, я пред собою заметил

С прозрачной водой небольшой, вскрытый лотосом пруд.

Там женщину-прачку, стиравшую сари, я встретил.

Она выполняла умело нелёгкий свой труд.

 

Спросил я у прачки у этой – «Ответь на вопрос же:

Где путникам остановиться здесь можно, жена?»

Она мне на это ответила с юмором, позже:

Уклончив ответ был, в котором издёвка видна –

 

- «Здесь утки на ветках прибрежных деревьев гнездятся;

А рыбы под толщею водной находят приют;

А пчёлы в сих лотосах любят в ночи оставаться:

:Не знаю я только, где селятся путники тут!»

 

Весьма изумлённый ответом, столь неоднозначным,

В сей град, вместе с Шаши, о, царь мой, я всё же вошёл.

И перед собой мы узрели, весьма озадачены,

Мальчишку, который, казался весьма невесёл.

 

Стоял он в дверях пред большущим листом от банана,

На коем дымился весьма замечательный рис,

Но он заливался слезами и ныл постоянно,

А слёзы его частым дождиком падали вниз…

 

Мне Шаши, вдруг, проговорил – «Что-за глупый мальчишка?

Никак не пойму я: чего он так громко ревёт?

Пред ним гора целая риса басмати с излишком,

А он же рыдает без всяких причин на то. Вот!»

 

И тут утирает мальчишка рукою слезинки,

И говорит нам со смехом – «Эх вы, дураки!

Я слёзы свои лил пред рисом заради разминки:

:Я так поступаю понятиям всем вопреки.

 

Покуда я плачу, горячий сей рис остывает.

Сомнения нету: вкуснее становится он.

А слизь и все хвори, что в теле моём пребывают,

Пока я рыдаю, как кони уносятся вон!

 

Видать, деревенщины, вы донельзя отупели,

Что вы не смогли столь простецкие вещи понять!»

И мы, что в различнейших хитростях поднаторели,

Пристыжены сильно, продолжили дальше шагать…

 

И, тут мы узрели, как девушка с ликом прекрасным,

Забравшись на дерево манго, сбивает плоды.

Плоды она людям бросает собравшимся разным:

:Они, как один, благодарствуют ей за труды.

 

Тут мы вместе с Шаши пришли и я крикнул красотке –

- «Подбрось же и нам, о, красавица, пару плодов!»

Послышались в говоре девицы юмора нотки –

- «Каких вы, мои дорогие, хотите плодов?

 

Вам тёпленьких бросить плодов, иль хотите холодных?

Весьма удивившись при этом, ответил я ей

Сперва дай нам тёпленьких манго, а после – холодных.

Не мешкай, красивая, брось нам сюда их живей!»

 

И бросила девица несколько манго нам с древа:

Упали плоды эти в пыль перед нами, король.

Мы сдули с них пыль и наполнили с радостью чрево.

И крикнули ей – «Ты холодных нам бросить изволь!»

 

Она ж, смеясь, проговорила – «Почтенные люди!

Я бросила только что тёплые манго для вас,

Но вы, набрав воздуха при этом полные груди,

Подули на них и холодными сделали щас!

 

Теперь, вот, холодные вам: на них дуть не престало!»

И бросила манго нам дева в подолы рубах.

Пошли мы оттуда, познавши досады немало,

Ведь нашу гордыню разбила она в пух и прах.

 

Я Шаши промолвил тогда и всем спутникам прочим –

- «Ведь это не дело: меня так позорно надуть!

Женюсь я на ней, ведь я ею весьма опорочен:

Отплатой за эту насмешку я должен блеснуть.

 

Иначе какой я обманщик опосля такого!»

Приятели молвили на моё слово ответ –

- «Она над тобой посмеялась довольно сурово.

Т прав, Муладева, конечно: сомнения нет!»

 

Сказав те слова, они, вскоре тот дом отыскали,

Где эта девица жила под опекой отца.

И мы читать Веды пред домом пред этим начали,

И сделали умным своё выраженье лица.

 

Тогда Яджнесвами, отец той красивой девицы,

Спросил нас: откуда мы родом, что делаем тут.

- «Мы из Маяпури. Явились сюда мы учиться,

Избавиться, чтоб в том процессе невежества пут».

 

Тогда этот брахман сказал нам – «Коли вам угодно,

Живите вы четыре месяца в доме моём.

Ведь жизнь без гостей в своём доме, конечно, бесплодна…

Послужит пускай ради вас этот скромный мой дом».

 

На то мы ответили хором – «Хозяин любезный,

Мы просьбу твою разрешить будем рады сейчас,

Коль ты обещаешь позднее нам дар безвозмездно,

Такой, какой будет угоден в то время для нас».

 

Сказал на то брахман – «Коль это мне будет по силе,

То я, что попросите дам вам: сомнения нет».

И весь период чатурмасьи мы в доме том жили,

Как бы постигая при этом учения Вед.

 

Когда же те четыре месяц, вдруг, пролетели,

К нему обратились мы – «Помнишь ли наш уговор?»

Хозяин спросил нас – «А что же обресть вы хотели?

Я мучился долго, желая узнать до сих пор».

 

Тогда Шаши встал и сказал брахману Яджнесвами,

При этом кивком головы на меня указал –

- «О, брахман почтенный, дабы рассчитался ты с нами,

Хотим мы, чтоб ты за него свою дочку отдал!»

 

Подумал тот брахман, своим обещанием связан –

- «Надули меня эти люди: посмею сказать

Но то не беда. Не унижу себя я отказом

Ведь он – человек добродетельный – то не отнять…»

 

И, так, рассудив, этот брахман сдержал своё слово:

Свою эту дочь он со мною подвёл к алтарю.

В присутствии всех он, исполненный Духа Святого,

Отдал за меня по обычаю дочку свою.

 

Когда ночь настала, промолвил жене я со смехом –

- «Про манго про тёпленькие не забыла ль, жена?»

О случае этом ей память напомнила эхом:

:С улыбкой на эту издёвку сказала она –

 

- «Вот так городские у нас потешаются часто

Над деревенщиной, что посещает наш град.»

И я рассердился – «Ну что ж, горожаночка: баста!

Я, житель деревни, покинуть тебя буду рад.

 

Покинув тебя, я уйду за черту государства.

Уйду от тебя я в далёкие дали, жена».

Она мне ответила – «Даже далёкое царство

Тебя не укроет, мой муж дорогой, от меня.

 

Тебе присягну, что твой сын, от меня же рождённый,

Тебя возвратит, как телёночка, снова ко мне!»

И так, мы поклялись друг другу, весьма возбуждённы.

Она, отвернувшись, тотчас же забылась во сне.

 

Пока она тихо сопела, во сне улыбаясь,

На пальчик тихонько одел я ей свой перстенёк.

Из дома я вышел, в полуночной мгле растворяясь,

В желаньи жене преподать надлежащий урок.

 

Я Шаши поднял и друзей остальных по тревоге,

И мы зашагали всем скопом в свой город родной.

Я думал при этом – «Посмотрим, что будет в итоге:

:Как выполнишь ты обещанье, связавшись со мной…»

 

А брахмана дочка, при этом, поутру проснувшись,

Меня на своём брачном ложе, увы, не нашла.

Та брови нахмурила, сильно при этом надувшись,

И мой перстенёк, что одет был на пальце, нашла.

 

На том моём перстне с печаткой, было моё имя

- «Ну что же, он клятву исполнил…»: сказала она

- «Теперь, чтоб уменьшилась мужнина эта гордыня

Свою клятву выполнить я, непременно, должна…

 

На перстне не этом я вижу известное имя:

:Оно, «Муладева», достаточно громко звучит.

Мой муж, знаменитый мошенник, живёт в Удджаини:

:Такое послание сей златой перстень хранит.

 

Теперь, вне сомненья, попасть нужно мне в город этот,

И там свои планы на деле уже воплотить.

А там, в Удджаини найду я достаточный метод,

Чтоб мужа родного, обратно, к себе, возвратить…»

 

Подумав, пошла та к отцу, и, притворно рыдая,

Весьма сокрушаясь, отцу та сказала тогда –

- «Настигла с замужеством этим судьба меня злая:

:Покинул меня мой супруг тёмной ночью! О, да!

 

Как жить мне в разлуке с ним, батюшка, право не знаю.

Счастливой я здесь не останусь: сомнения нет.

Пойду по святым я местам и себя испытаю…

Так, подвиг творя, я, быть может, избавлюсь от бед…»

 

Хотя и отец отговаривал милую дочку,

Но, всё же упорно стояла она на своём.

Сказала она – «Я поставила жирную точку,

И думаю я, мой отец, лишь об этом одном!»

 

И, так, против воли отца, вопреки всем запретам,

Взяв деньги свои и служанок при этом забрав,

Достигла окрестностей града красавица эта,

Где я сокрывался, средь ночи из дома удрав.

 

Она раздобыла одежды, весьма дорогие,

Которые были богатым гетерам под стать,

И в город вступила, имея мотивы благие,

Весьма артистична, чего у неё не отнять…

 

Она приняла образ дивы божественной стати,

Что продаёт недёшево свою красоту.

Приняла она для себя имя новое, кстати:

:Сумангалой стала известна та в высшем свету

 

А слуги её и служанка, по граду блуждая

Такую везде раструбили по улицам весть –

- «Весьма знаменитая в мире, гетера младая,

Наш град посетив, нам явила великую честь!

 

Оставив свой град Камапуру, красавица эта

Теперь в Удджаини свою продолжает гастроль.

Во всех ближних странах она была громко воспета,

Своей красотой причиняя любовную боль.

 

Её звут красиво: Сумангала имя сей дивы.

И милость сией куртизанки непросто обресть,

Поскольку не носит та в сердце корысти мотивы,

Её не подкупит звон злата и сладкая лесть.

 

А благоволенье её обретёт тот мужчина,

Который готов ради дивы пожертвовать всем.

Любой остальной же не сможет добиться почина…»:

:Такое глаголили слуги Сумангалы всем.

 

А Девадатта, глава городских куртизанок,

Что в Удджаини была всех гетер красивей,

Пришла к Сумангале и ей предоставила замок,

Достойный своей красотой принцев и королей.

 

Когда же устроилась в этом дворце Сумангала,

Пришёл туда Шаши, что небезызвестный мой друг.

Он очень желал, чтоб его чудо-дива приняла,

И ей возвестил о себе не без помощи слуг.

 

Он ей передал на словах – «Прими вознагражденье,

Достойно которое славы великой твоей.

Надеюсь вкусить я совместно с тобой наслажденье,

Которое всех земных радостей есть апогей.

 

Ответила та чрез слугу – «Сюда тот лишь приходит,

Кто беспрекословно исполнит веленья мои.

Мужланов, которые все на животных походят,

Не смогут обресть за все деньги объятья мои!

 

Мне мзда ни к чему: я и так баснословно богата…»

Услышав ответ, слуга Шаши о том рассказал.

- «Весьма интересная новость: не нужна ей плата.

Ну что ж: я готов к испытанию!»: Шаши сказал.

 

Когда же на небе полночном Луна воцарилась

Со всем антуражем своим из блистательных звёзд,

Отправился Шаши Сумангалы обрести милость,

Которая всех наслаждений есть апофеоз.

 

Пришёл ко дворцу он Сумангалы, остановился

У первых дверей его встретил там бдительный страж.

Он Шаши промолвил – «Хочу я, дабы ты омылся.

Таков госпожи здесь порядок, о, гость милый наш.

 

И даже коли омовенье ты ране содеял,

Ты должен омыться опять, ибо выбора нет.

Иначе надежды, что ты очень долго лелеял,

Упрямством твоим сведены будут просто на нет:

 

:Тебя не пущу я». И шаши сказал – «Я согласен».

Служанки Сумангалы долго держали его:

:Его омывали и тёрли, как будто он грязен,

И мучили долго массажем при этом его.

 

Вот так и закончилась первая стража ночная,

И Шаши стоял уже перед вторыми дверьми.

Второй страж промолвил – «Работа моя основная

Тебя не пускать: ты мои извиненья прими.

 

Ты вымылся очень отменно: посмею заметить,

Но должен ты переодеться – уж не обессудь.

Во блеске ты должен, мой друг, госпожу мою встретить:

:Пройти через эти врата то единственный путь.

 

И Шаши на то согласился. Его наряжали

И множество разных нарядов он переменил.

Когда ж третья стража настала, он был в идеале,

И к третьим вратам неуверенно засеменил.

 

У этих дверей два привратника крепких стояло.

Они ему молвили – «Да, ты отменно одет,

Но мы так считаем – «Поесть бы тебе не мешало,

Иначе проходу тебе к госпоже нашей нет».

 

Ответил им Шаши на это – «Ну что же: отлично!»

Он, слуг окружённый заботой, там яства вкушал.

С заботой и тщаньем его накормили прилично

Роскошнейшим пиром: с трудом превеликим он встал.

 

Тогда наступила уж тут и четвёртая стража,

И Шаши добрался до самой заветной двери,

Его там отборною руганью встретила стража –

- «Насколько он бесцеремонен: ты лишь посмотри!

 

А ну, деревенщина, прочь уходи-ка отсюда!

Какое ты время для встречи любовной избрал?

Скорей, негодяй, убирайся, чтоб не было худа,

Пока я тебе, дружок, рёбрышки не посчитал.

 

В четвёртую стражу явиться не очень то мудро

Чего ты застыл здесь, болван? Убирайся скорей,

Ведь лишь идиоты идут на свиданье под утро!»

И выгнала прочь его стража четвёртых дверей.

 

И Шаши ушёл, донельзя этим разочарован,

И словно бы бесплотный дух, потерял свою тень…

Уставший весьма, был он словно коровой изжёван,

И, сильно надув свои губы, ходил целый день.

 

И, таким образом, действо сие продолжалось.

И в облике жрицы любви эта брахмана дочь

Над всеми клиентами очень жестоко смеялась:

:Помучив достаточно, та выгоняла их прочь.

 

Когда до меня дошли слухи о том, что там было

Меня стало вдруг любопытство при этом терзать.

То сильное чувство меня, о, монарх, побудило

К Сумангале вестника с вестью о встрече послать.

 

Когда же мой вестник вернулся ко мне с разрешеньем

То я, нарядившись, направил шаги к ней в чертог.

Привратники не устояли перед искушеньем:

:Никто заградить мне дорогу в чертоги не смог,

 

Ведь я наградил их всех сразу достаточно щедро.

Так, без волокиты я через все двери прошёл.

Пред мной распахнулись чертога заветные недра:

:В покои красавицы этой я тихо вошёл.

 

Супругу свою не признал я в гетеры наряде.

Она же, напротив, меня моментально узнав,

Поднялась с сиденья своёго почтения ради,

Радушный приём мне при этом при всём оказав.

 

Так с этой красавицей-женщиной ночь пролетела,

И я привязался настолько, что уйти не смог.

В Великом порыве любови моё сердце пело,

И я, над землёю витая, не чувствовал ног.

 

Её же связало со мной то же самое чувство,

И та от меня не могла ни на пядь отшагнуть

А стрелы Кандарпы совместно в сердцах наших буйствуя,

Свой дух распростёрли, имевший безумную суть…

 

И так, в этом сладком дурмане остались мы, вместе,

Пока она под своим сердцем плод не понесла:

:Сосцы потемневшие молвили об этой вести,

Как будто беззвучно глаголя – «Вот это дела!»

 

Тогда та плутовка подала письмо мне с печатью,

Что было фальшивкой и лично составлено ей.

Его развернув, с любопытством принялся читать я:

:То был, якобы, документ, адресованный к ней.

 

В нём было написано вот что – «Правитель достойный,

 Мансингха, земли властелин, Камарупы король,

Отсутствием твоим на родине обеспокоенный.

Покинуть сей град чужеземный немедля изволь.

 

Тебе не к лицу, молвлю я, ездить по заграницам:

:В родные края возвращаться настал добрый час.

Тебя с нетерпением ждёт дорогая столица.

Таков, о, Сумангала мой высочайший указ!»

 

Такой уважительный повод придумав поспешно,

Вернулась жена моя в Паталипутру опять.

За нею поехать и я не подумал, конечно,

Ведь женскую хитрость, увы, не сумел разгадать.

 

Спустя десять месяцев моя жена разродилась

В Паталипутре сыночка она родила.

Он быстро взрастал и, имея Господнюю милость,

Ребёнком всего лишь освоил наук без числа.

 

Когда же он дюжину лет пережил под Луною,

Случилось, однажды, ему большой шок пережить.

С детьми забавляясь игрою своей основною,

Он сына служанки лозиною в шутку стал бить

 

Расплакался отпрыск служанки, воскликнув в досаде –

- «Меня отстегал ты, хоть сам непонятно ты чей!

Хотя я во лбу не имею, как ты, семи пядей,

Но, всё ж я имею отца. Ну а ты будешь чей?

 

Тебя родила твоя мать, воротившись с чужбины:

:Она, вероятно, тебя нагуляла, дружок!..»

Пристыженный мальчик, дрожа, как листочек осины,

Сбежал от детей, получив надлежащий урок.

 

Он к матери тут подбежал, от стыда багровея,

И, глядя в лицо ей, вопрос свой уместный задал –

- «Ответь мне, о, матушка, этим сомненья развея:

:Зовут как мужчину, который рожденье мне дал?

 

И где он сейчас пребывает, скажи, ради Бога!»

У ней был готов на вопрос доскональный ответ –

- «Нас с ним разделяет пространства не так уж и много:

:Его к нам назад возвратить не даёт мой обет.

 

Отца твоего Муладевой зовут, мой сыночек

Меня он оставил во град Удджаини уйдя…»

И далее всё по - порядку и без проволочек

Она рассказала ребёнку, по мужу скорбя.

 

Тогда кулачком себя в грудь тот ударил мальчишка –

- «К тебе, моя мама, отца возвратить я хочу.

Ты знаешь меня хорошо: Я отнюдь не врунишка,

И за эту хитрость его я сполна отплачу!»

 

Отправился в путь он и вот, Удджаини достиг он.

Моё имя зная, меня сын легко разыскал.

Во все мои личные тайны тотчас же проник он:

Он в доме игорном меня за костями засталю

 

Он сел вместе с нами играть и, всем на удивленье,

Нас всех обыграл, искушённых в метаньи костей.

Воскликнули хором мы громко – «Вот это уменье:

Давно не встречали мы столь искушённых гостей!

 

А он же свой выигрыш раздал беднякам и вдовицам,

И прочим всем людям, которые были в нужде.

Царь-Солнце скатился без сил к горизонта границам,

И место Луне уступил, самой главной звезде…

 

Когда зажглись звёзды на небе, забылся во сне я,

 И там созерцал иллюзорных миров красоту,

То этот мальчишка – проказник, совсем обнаглея,

Из – под меня утащил незаметно тахту,

 

А тело ж моё, что сопело во сне беззаботно,

На кучу соломы при том отволок мой сынок

Проснулся, гляжу: на соломе я словно животное;

Тахты моей нет: кто-то нагло её уволок.

 

Весьма удивился я. Меня тогда одолели

Большое весьма удивленье, большой весьма стыд,

И смеха при этом накаты меня одолели:

:Имел я при этом смешной до безумия вид.

 

Скорей поспешил я на рынок и, в той сутолоке

Узрел я мальчишку, что мою тахту продаёт:

:Он с видом победным ручонки упёр в свои боки;

Народ созывая, он там во весь голос орёт.

 

К нему подошёл и спросил я – «Цену назови мне:

:Почём продаёшь ты?» А он мне на это в ответ –

- «Рассказ донельзя удивительный ты расскажи мне:

:За эту тахту мне не надобно звонких монет!»

 

Сказал я тогда ему – «Что ж, я историю молвлю.

Коль истинной её признаешь: сия вещь твоя!

Коль ложной её посчитаешь, то я обусловлю

Тебя её мне возвратить. Тахта будет моя!

 

Так слушай рассказ же, мой мальчик:

                  :в какой то державе,

Где правил какой-то монарх, лютый голод настал.

Тогда этот праведный царь, пребывающий в славе,

Распахивать спину возлюбленной борова стал,

 

Её орошая живительной влаги потоком

Что лился вниз из колесниц, полных шипящих змей.

Так царь взрастил свой урожай в дерзновеньи высоком.

За что заслужил в государстве хвалебных речей».

 

Тогда засмеялся мальчишка раскатистым смехом –

- «Загадка твоя, дорогой, для меня не трудна

Её разгадал я уже и при этом с успехом:

:Она актуальна, конечно, во все времена.

 

Любимая борова – это Земная Обитель,

Которая нам, существам, Хлеб насущный даёт.

А боров есть Вишну Великий, Вселенной Хранитель,

Который нам глаз не мозоля, незримо живёт.

 

Поэтому, что в твоём этом рассказе чудного?»

Потом улыбнулся плутишка и молвил ещё –

- «Теперь наше противоборство продолжим мы снова:

:Согласно традиции я расскажу кое-что.

 

Коли ты признаешь историю эту правдивой,

Тахту тебе эту, конечно, я тут же верну,

А ежели наоборот, ты сочтёшь её лживой,

Тогда у меня, как слуга, ты пребудешь в плену».

 

Ответил тогда я на это – «Ну, что ж: я согласен».

Тогда он ответил – «Ну слушай, всех плутов король.

Когда то здесь мальчик родился, ко славе причастен:

:Под шагом его задрожала Земная Юдоль.

 

Когда же он вырос, в другой мир он шаг свой направил».

Не поняв загадки той смысл, я на это сказал –

- «Какая здесь правда, ответь? Ты играешь без правил:

:Рассказ этот твой смысловых образов не вобрал!»

 

Тогда он, мне всё объяснив, огласил своё мненье –

- «Неужто же карлик Хари не заставил дрожать

Всю Землю под шагом Своим. Так своё положенье

При всех подтвердил Он, и вырос, Вселенной под стать.

 

А после стопу Он вознёс в трансцендентные сферы.

Так вот: одолел я тебя. Ныне ты – мой слуга!

Ступай же за мною теперь, преисполненный веры.

Всегда будь со мною, коли тебе честь дорога.

 

Сказав те слова, меня за руку взял тот плутишка,

И все, кто там был, подтвердили, что мальчик был прав.

Повёл меня в Паталипутру дорогой мальчишка,

За бегство ночное моё тем по - праву воздав…

 

Увидела нас его мать и промолвила слово –

- «Разрушил сей маленький мальчик гордыню твою:

:Вернул тебя сын мой в объятья родимого крова,

Исполнив тем самым давнишнюю клятву мою!»

 

И всем рассказала историю эту сначала,

И что она сделала, дабы меня возвратить.

Родня, то услышав, её без конца поздравляла,

И сына её не забыли они восхвалить.

 

Ведь от дурной славы он матерь свою поизбавил,

И долгие годы разлуки прервал, наконец:

:Великого счастья семье тем поступком прибавил

Тот маленький мальчик, который еще не юнец.

 

Мой тесть там устроил весёлый роскошнейший праздник,

И я поселился в Удджаини, граде своём.

Супруга со мною приехала, сын мой проказник,

И так мы счастливо живём здесь в довольстве, втроём.

 

Как видишь, божественный, есть и средь жён благородство,

И преданность мужу и прочие качества, царь.

Не все жёны полны измены и блудоохотства;

Не все те скрывают в себе демоничность и ярь!»

 

Услышав из уст Муладевы историю эту,

Царь Викрамадитья с министрами рад был весьма.

Владыка Земли, преисполненный Божьего свету,

Что был благороден, имея палату ума,

 

Который себе подчинил континенты и страны,

Свершая немало чудес, слушал и наблюдал…

Так правил Землёю в лучах всенародной осанны

Тот славный правитель, святого царя идеал.