На пик Москва с ледника Фортамбек

 

В августе 1976 года после восхождения на пик Е. Корженевской мне пришлось в ожидании вертолета пробыть несколь­ко часов на поляне Сулоева — зеленом оазисе среди холодно­го мира скал и льда в верховьях ледника Фортамбек. И с пер­вых же минут мое внимание привлекла грандиозная стена, закрывающая весь горизонт над поляной. Что же порази­ло — красота стены? Не только. Величие, неприступность, да­вящая сила? Желание убедиться, что опыт, подготовка, техни­ка могут позволить преодолеть эти отвесные стены, ледовые взлеты, многометровые снежные карнизы? Мне трудно определить все то, что владело мною в тот момент, но первая картина северо-восточной стены пика Москва не изгладилась из памяти и по сей день.

Пик Москва (высота 6785 м) — пятнадцатая по высоте вершина нашей страны. Восхождения выше 6500 м класси­фицируются у альпинистов как высотные. Высотные — это значит тщательная физическая и психологическая подготов­ка, это специальное снаряжение, обувь, одежда, защищающие от морозов, снега, льда и ураганного ветра. Высотные — это ко всему прочему и недостаток кислорода на больших высо­тах, когда каждый шаг даже на относительно пологом скло­не возможен лишь после трех-четырех вдохов и выходов. И если в этих условиях необходимо преодолевать стены, участки крутого льда, обходить или проходить карнизы, соз­дается исключительная возможность проверки подготовлен­ности, выносливости, то есть тех качеств, которыми каждый из нас хотел бы обладать.

Развитие альпинизма как за рубежом, так и у нас в стра­не проходит по пути организации сложных высотных восхож­дений. Если в начале 60-х годов стенные восхождения на вер­шины, высота которых близка к 7000 м, были единичными, то сейчас на каждый наш семитысячник проложено по не­скольку таких маршрутов. Быстро растет число стен, прой­денных на восьмитысячники мира, — Аннапурну, Макалу, Джомолунгму.

Пик Москва расположен в хребте Петра Первого (Цент­ральный Памир) между пиками Бородино и 30-летия Совет­ского Государства. Южные склоны его спускаются к леднику Гандо, северные стены — к леднику Фортамбек. Перепад вы­сот северо-восточной стены составляет 2835 м при средней крутизне стенной части маршрута 75°.

Впервые 31 августа 1956 года на западную вершину пика (около 6700 м) поднялась (с юга) группа грузинских альпини­стов под руководством Д. Оболадзе. Через три года, 20 авгу­ста 1959 года, группа ДСО «Буревестник» во главе с И. Богачевым поднялась на главную вершину пика Москва с ледника Гандо. С тех пор на вершине побывало лишь четыре груп­пы. Одна из них шла с юга по пути И. Богачева, а три поднялись на пик Москва в процессе траверсов участков хреб­та Петра Первого.

С поляны Сулоева видны суровые и прекрасные стены пи­ка Кирова, на которых снег не держится из-за большой крутизны, ледник Трамплинный с его каждодневными ледовыми обвалами, снежная пыль от которых доходит до палаток на поляне Сулоева, более чем двухкилометровый по высоте скальный барьер, «подпирающий» большое Памирское фирно­вое плато. Хочется поискать здесь интересные новые пути на плато, проходящие по ребру Буревестника, стенам пика Е. Абалакова, северной стене пика Бородино, крутым ребрам на пик 30-летия Советского Государства. В центре этого на­громождения гигантов крутая, с карнизами и льдом трех­километровая северо-восточная стена пика Москва, протянув­шаяся с юго-востока на северо-запад почти на 5 км.

Памир. Орографическая схема

 

Почему же нет маршрутов по этой стене, возвышающейся почти вертикально над поляной Сулоева? Может быть, нет безопасного пути?

Утро. Стена хорошо освещена. Начинаю «идти» глазами по возможному пути. Слева — очень сложно: опасен висячий ледник, слишком круты скалы после него, сплошной бахромой нависают над маршрутом карнизы предвершинного гребня. Правая часть стены выглядит более спокойной, хотя и здесь взгляд натыкается на непроходимые или опасные участ­ки. Несколько раз начинаю «восхождение» сначала. Нет, сте­на проходима! Альпинизм развивается, и пришло наконец время этой стены.

Как оказалось впоследствии, не только у меня возникали такие мысли, но и у М. Алексюка, Г. Полевого, В. Подгорско­го, побывавших в 1976 году одновременно со мной на поляне Сулоева.

Стена проходима — так решила Федерация альпинизма Украины, когда рассматривала заявку на участие сборной команды республики в чемпионате СССР 1977 года по альпи­низму в высотном классе. В состав команды вошли киевляне М. Алексюк, В. Колесник, В. Паламарчук, В. Ткаченко, В. Черевко, В. Яковина, а также два спортсмена из Ужгорода — Ф. Галас и В. Подгорский. Роль спасательного отряда, нашего тыла, нашей Большой земли, в тот момент, когда мы будем одни на стене, добровольно взяли на себя товарищи из сбор­ной Украинского совета ДСО «Спартак». Они должны были также взойти на пики Ленинград и Сулоева, что было заявле­но в чемпионате УССР.

17-18 июля все двадцать членов экспедиции, а также более двух тонн груза доставлены наконец на поляну Сулое­ва. К этому моменту каждый из членов экспедиции был уже в достаточно хорошей спортивной форме. Удачный двадцати­дневный подготовительный сбор в районе Гиссарского хребта (Ягноб) позволил каждому совершить одно-два восхождения пятой категории трудности, пятеро прошли маршрут выс­шей — шестой категории трудности. Но сбор дал не только форму — он объединил нас, сблизил, помог еще больше про­чувствовать страховку и друг друга.

И вот мы здесь, у нашей цели, у подножия стены пика Москва.

28 июля. Итак, сегодня мы выходим. Все понимают, что впереди тяжелая работа. Но мне кажется, что каждый чувст­вует облегчение, так как выбор сделан. И нет больше сомне­ний — правый вариант или левый. Вчерашний облет стены на вертолете лишь подтвердил: мы идем по правому варианту. Есть определенность, есть задача, которую нужно решить. И пусть нижняя часть справа более крутая, область висячих ледников, снежно-ледяных склонов и ледовых стен выглядит более мощно, стены верхнего взлета длиннее — безопасность прежде всего. Из 30 ледовых обвалов и лавин, сошедших со склонов пика Москва в период с 20 июня по 20 июля и зафиксированных метеорологической группой, работающей на по­ляне Сулоева, лишь две прошли в районе правого варианта, не захватывая при этом ни одного из участков намеченного нами пути.

Мне легче еще и потому, что на время восхождения сузил­ся круг моих забот. Теперь нас всего лишь шестеро. И нет других проблем, кроме движения вверх. Все остальное, весь нелегкий труд по руководству экспедицией теперь будет вы­полнять Г. Полевой. А это не так просто. И очевидно, каждо­му руководителю малой или большой группы очень близки слова, сказанные Робером Параго в книге «Макалу, западное ребро»: «Неприятной привилегией руководителя экспедиции является постоянная, с первого и до последнего дня забота о вещах и наиболее тяжкая — забота о людях. Когда я был членом экспедиции, я никогда не заботился о том, что ду­мает начальник экспедиции. Быть ответственным за экспеди­цию — это значит ставить себя на место каждого из товари­щей. Ты рассуждаешь за него, и ты всегда в тревоге. Не бу­дет ли этот чрезмерно рисковать, не сдаст ли тот физически или морально, не демобилизуется ли?»

Мне постоянно задают вопросы, которые нужно решать, — куда завтра идем, где крючья, какую можно взять веревку, Потом — продукты, палатки, молотки...

Сейчас еще четыре часа утра, выход в пять. Верхняя часть стены уже освещена, а внизу, на высоте 3950 м, где мы ноче­вали, холодно. К девяти-десяти часам солнце будет греть всю стену. Приятно думать об этом. Однако уже к двум часам оно скроется за гребнями. Все это мы должны помнить, выбирая время прохождения отдельных участков маршрута.

Сегодняшний день — один из ключевых. Нам предстоит подняться как можно выше к висячим ледникам средней ча­сти стены. Чем выше мы поднимемся, тем меньше вероят­ность ледовых обвалов и лавин. Вверх смотреть никому не хочется. Мало приятного, когда над твоей головой висят тон­ны льда, готовые — только богу известно, в какой момент,— рухнуть. Психологически значительно приятнее чувствовать, что все это у тебя не над головой, а под ногами. Маршрут на­чинается по обработанному два дня назад участку, в конце которого находятся почти все снаряжение и грузы. Идя на­легке, поднимаемся достаточно быстро. Кошки держат от­лично. К 10.00 достигаем места заброски, набрав не менее 500-600 м по высоте, и подходим к сложным скалам типа бараньих лбов. Первоначальная скованность, которую, очевид­но, испытывает каждый, глядя снизу на сложный маршрут, постепенно проходит. Ей уступает место деловая атмосфера восхождения. Ведь, так же как и на десятках предыду­щих восхождений, ты выполняешь привычную работу — ру­бишь ступени во льду, забиваешь крючья, выбираешь веревку. И убеждаешься с каждым шагом, что маршрут «идется».

По скалам начинаем подъем прямо вверх в направлении снежно-ледового гребешка, рассекающего пути возможных об­валов льда слева и справа. Скалы сложные, заглаженные, за­цепок мало. Преодолеваем с помощью лесенок и искусствен­ных точек опоры три 40-метровые стенки. Первым на сложных участках чаще всего идет Валерий Паламарчук. Начинает темнеть, но мы продолжаем движение: слишком опасна здесь остановка. Вверх, вверх, вверх... Мы еще до выхода отметили, что в 20.45 становится совсем темно. И луны не будет — но­волуние. Есть налобные фонари, но их нужно поберечь. Ос­тавляем с Валерием свои рюкзаки и растягиваем все свобод­ные веревки. В конце четвертой «шестидесятки» есть какое-то подобие площадок; большой камень прикрывает их. 22.00. Начинаем готовить наш первый бивак на стене.

29 июля. Ночью шел небольшой снег. Поэтому, как мы ни торопимся выйти из-под ледопада, покидаем палатку лишь в 8.00, выпив по кружке чая и проглотив как необходимое что-то очень калорийное и, возможно, даже очень вкусное. На сложных восхождениях к пище относишься лишь как к топливу для двигателя, без которого мотор не будет работать. Вдвоем с Паламарчуком начинаем обработку снежно-ледово­го гребня. Легко и быстро входят в лед трубчатые ледовые крючья — отличное изобретение. Уже к середине дня Валерий проходит заснеженную скальную стенку и выходит на гре­бень, где под прикрытием нависающих скал можно устроить две площадки для палаток. Сможем ли мы до конца дня по­дойти к висячему леднику и выйти выше него? Совершенно неясно. Скалы сложные, много натечного льда. Ночевать еще раз под готовыми вот-вот обрушиться многотонными глыбами ни у кого нет желания. А может быть, лучше здесь, чем по­том на совершенно открытом месте? Все было бы известно, если бы наша группа шла по этому маршруту второй или тре­тий раз... Но ведь именно это нас и не устраивает. Связыва­юсь по радио с ребятами, которые подходят по навешенным веревкам, и прошу их готовить две площадки, пока мы пройдем как можно выше. Кстати, мы уже на протяжении четырех-пяти лет постоянно пользуемся радиосвязью внутри груп­пы. Одна радиостанция всегда находится у первой двойки, а вторая — в «обозе».

Уходим с Валерием вверх по скальному гребню. Крюк, ка­рабин, пять метров вверх; вновь крюк, карабин, еще пять метров. Позади 50 м, 100. Через 150 м я оказываюсь под ле­довой стенкой висячего ледника, по которой завтра нужно бу­дет подняться на снежно-ледовые поля средней части мар­шрута. Время 20.00. Связываюсь с базовым лагерем. Радио­связь работает отлично. Мы переговариваемся четыре раза в день, получаем всю информацию о работах, о погоде, о на­правлении нашего движения. Хорошо, когда тебя видят и слышат. А сейчас пора вниз, к палаткам.

30 июля. Выходим рано. В 6.00 подъем, а в 7.00 мы все уже движемся по обработанному вчера маршруту. Наша за­дача — пройти ледовую стену до 10-11 часов, когда, по дан­ным метеогруппы, наиболее вероятны ледовые обвалы. У ле­довой стенки мы в 9.00. Погода сегодня пасмурная, и, очевид­но, это к лучшему. Стенка проходится довольно легко, хотя надо использовать ледовые крючья и лесенки. Очень помога­ют зажимы. Тот, кто освоил в период тренировочного сбора в Ягнобе способ подъема на двух зажимах с закреплением рюк­зака на поясе-беседке (беседками пользовались все даже в по­следующие дни, когда приходилось надевать их поверх пухо­вого костюма), обходится на самых крутых участках без вы­таскивания рюкзаков. Погода портится, но это не особенно страшно, так как мы уже на относительно спокойных снеж­но-ледовых склонах средней части стены. Высота по альти­метру 5200 м. В 20.00 останавливаемся на ночевку.

31 июля. От палатки начинаем движение по несложному снежному склону. Ночью шел снег, поэтому я часто просы­пался: «Как там внизу?» Представляю самочувствие В. Ткаченко, который всей душой рвался к восхождению, но не по­пал на него из-за «мастерских баллов» — требования об опре­деленном соотношении мастеров и кандидатов в мастера спорта в группе, участвующей в чемпионате СССР. А он кан­дидат... Не думаю, что лучше настроение у В. Колесника. Он мастер спорта и должен был бы уравновесить баллы коман­ды, если бы в нее вошел Ткаченко. Но неумолим наш доктор
Горбунов — и Колесник остался внизу. Вместе с ним остался Ткаченко.

Глубокий свежий снег заставляет менять ведущего через каждые 8-10 м. К 14.00 подходим к довольно крутой ледо­вой стенке, на которой в отдельных местах сохранились ос­татки снега в виде кальгаспор, торчащих на крутых участках льда. В первой двойке теперь мы с Мишей Алексюком. Нуж­ны ледовые крючья. А ведь снизу путь в центральной части казался легким. Поднимаемся по стенке под большой серак. Отмечаю, что здесь можно разместить две палатки, и пыта­юсь найти обход отвесной 30-метровой стенки выше серака. Справа под стенкой начинается расширяющаяся трещина — пути нет. А слева? Заглядываю за угол. Почти та же карти­на — еще более высокий сброс. Таким образом, стена пересе­кает весь висячий ледник. Что же, нужно идти прямо вверх на ледовых крючьях и лесенках. Начинаю «идти», если мож­но назвать ходьбой перемещение, в котором на каждый шаг затрачивается 5-10 минут. Ребята внизу ставят палатки — приятно, когда все так близко. К 20.00 ледовой сброс обрабо­тан. Закрепляю на двух ледовых крючьях веревку и спуска­юсь вниз в тепло палаток, к ребятам, к горячему чаю.

1 августа. Выходим довольно рано. Из-за ледового сброса, который мы при просмотре снизу в 40-кратную трубу рассчи­тывали обойти справа, наш график движения сдвинулся почти на сутки. Обработанный вчера сброс проходим с рюкзаками на зажимах. Выше него снежно-ледовый склон. Высота уже около 6000 м; снег рассыпчатый, глубокий. Но это не трево­жит — работать можно. Мое внимание значительно больше привлекает приближающийся с каждым шагом второй отме­ченный нами еще снизу пояс чистого льда. Есть ли хотя бы здесь обход? Может быть, стена здесь не так крута? Разгово­ры постепенно смолкают. Все хотят побыстрее увидеть про­стой обходной путь. Но его нет. И опять — в лоб, опять ледо­вые крючья, лесенки. На этот раз самую сложную работу первого выполняет Ф. Галас. Вот как только я не заметил, что он ушел без пуховки? Сейчас ему тепло, но в 14 ч солнца на склоне не будет. Каждый из нас не имеет права распоря­жаться самим собой. Нет теперь слабых и сильных, нет здо­ровых и больных — все эти понятия имели смысл внизу, до выхода. А сейчас есть только суммарная сила и здоровье команды, есть только суммарный запас энергии. И я как ру­ководитель обязан выбирать оптимальный вариант затраты этих ресурсов.

В 19 ч Ф. Галас на вершине ледового сброса. Через час-полтора подходят остальные. Ветер, мороз. Федор замерз, но улыбается. Вроде бы все в порядке. Да, ни первый, ни второй сброс не выглядели такими сложными снизу. Палатки стоят хорошо. Ложимся спать.

2 августа. Сегодня мы должны подойти к предвершин­ной стене — ключевому месту маршрута. Уже набрано около 2 км высоты, но оставшиеся 800 м самые трудные. К бергшрунду у основания стены по сложному для передвижения склону (тонкий слой снега на льду) подходим быстро —
к 12 ч. Времени до вечера еще много. Идти всем рискованно, так как именно сейчас солнце прогрело карнизы вершинно­го гребня, «ожили» вмерзшие в лед камни. Под прикрытием серака устанавливаем палатку, пьем чай и уходим с Валери­ем вверх. Бергшрунд прохожу довольно легко. Просто повез­ло: в левой части сохранился небольшой ледовый мостик, ко­торый уже завтра, очевидно, рухнет. Выше бергшрунда лед крутой, верхний слой его подтаял на солнце и стал мягким от воды. Передние зубья кошек не держат. Нужно рубить сту­пени. Заходит солнце, усиливается мороз. И вдруг подтаяв­ший лед становится идеальным для движения на передних зубьях. Кошки легко и глубоко вонзаются в лед, прекрасно держат!

Быстро иду кверху. Эта замерзающая корка льда эконо­мит силы. Намеренно не подхожу к скалам, а иду только по льду. Прохожу 180 м прекрасно, об этом можно было только мечтать! Но пора вниз. К 20.30 спускаемся к палатке. Завтра намечаем ранний выход.

3 августа. Те, кто бывал на высоте, поймут, а те, кто не бывал, оценят, надеюсь, в будущем ту работу по одеванию, разжиганию примуса, растапливанию воды из снега, приго­товлению пищи, сбору палаток, рюкзаков, надеванию кошек, застегиванию застежек, пуговиц, лямок, очков и просто по выползанию из палаток на ветер и мороз, которую нам пришлось проделать, чтобы на высоте 6000 м уже в 5.30 быть на маршруте. Движемся на кошках с рюкзаками по навешен­ным вчера веревкам с помощью зажимов. К 12 ч подходим к точке закрепления перил.

В середине дня начинает заметно портиться погода. Это очень некстати, так как мы проходим один из наиболее слож­ных участков. Скальные стенки чередуются с крутыми ледо­выми. Каждый раз, уходя вверх на очередную веревку, ожи­даю найти площадку для ночевки, но ее все нет. Снегопад усиливается. 21 ч. Дальше идти нельзя. Подходят ребята, и в полной темноте устраиваемся в разных местах на сидячую ночевку. Каждый пытается создать максимальный комфорт. У каждого есть снаряжение для одиночной ночевки, есть ра­ционы индивидуального питания (индивидуальное питание мы применяем на всех сложных восхождениях обязательно).

4 августа. Снег шел всю ночь, да и сейчас он не прекра­щается, но пережидать непогоду здесь бессмысленно. В 10 ча­сов утра ухожу вверх с Виктором Яковиной. Главная цель — установить палатку, в которой можно было бы всем собраться и из которой можно было бы вести обработку стены в любую погоду. У нас шесть веревок по 60 м, то есть всего можно об­работать 360 м. Очень крут лед. Встречающийся снег практи­чески не держит, так как на этой высоте он как порошок. Медленно проходим две веревки. Надо мной небольшой ледо­вый гребешок. Если срубить несколько кубических метров льда, то тут можно установить палатку. Начинаем с Викто­ром эту работу, а к 16 ч нас на площадке уже пятеро. Непре­рывно идет густой снег; мороз с ветром. Но все же можно и, главное, нужно идти вверх. До конца дня удается обработать еще около 100 м маршрута и спуститься на ночевку, где уста­новлена палатка. Одна на шестерых, но какая она простор­ная и теплая после предыдущей ночи и сегодняшнего дня!

5 августа. Погода очень плохая, а мы на самых сложных участках — скальные плиты, натечный лед. Совершенно не хочется покидать палатку, расставаться с теплом и подстав­лять морозному ветру и снегу лицо, руки, разгребать снег, чтобы найти зацепки на скалах, чувствовать под ногами пос­тоянную неустойчивость свежего снега. В такой момент очень легко уговорить себя, что ты уже поработал на восхождении, что теперь, пожалуй, может идти кто-либо другой. Все же с Михаилом Алексюком выхожу на маршрут. Прохожу обра­ботанные 100 м. Не знаю, как другие, но я более спокойно чувствую себя первым. Когда идешь вторым, то находишься все время в нервном напряжении: в каждый момент должен быть готов страховать, крепить веревку, в каждый момент ка­жется, что можно было бы уйти влево, а не вправо, забить крюк или не забивать его и т.п. То ли дело первый — сам себе хозяин. Сложно — собрался, просто — расслабился. Да и сверху всегда виднее перспектива. Вот и сегодня через 100 м сложного лазания по льду и скалам на огромной снежно-ле­довой подушке, срубив 3-4 м³ снега и льда, можно устано­вить палатку. А значит — сделать еще один шаг наверх, к вершине. Наши работы по строительству площадки вызвали ниже нас огромную выкатившуюся на ледник под стеной лавину, которая до вечерней радиосвязи заставила волноваться всех наших товарищей в базовом лагере.

6 августа. Четвертый день непогоды. Палатку не снимаем и проводим дальнейшую обработку пути. Вдвоем с Паламарчуком (он — первый) прошли с 10.00 до 20.00 всего три ве­ревки скальных плит со льдом и спустились вновь на ночевку в палатку на снежно-ледовой подушке. Работать очень тяже­ло. Без рукавиц мгновенно теряют чувствительность пальцы рук, а в рукавицах идти по заснеженным скалам нельзя. Двойной ботинок становится не таким уж теплым в пургу и мороз на высоте 6500 м. Чтобы сохранить ноги, приходится постоянно шевелить пальцами, стучать носком ботинка о ска­лу. Отлично противостоят непогоде пуховые костюмы с «на­пыленной» на ткань специальной морозостойкой резиной: после дня работы в снегу мы остаемся все же сухими. Но главное — люди. Сумеют ли они противостоять всем преврат­ностям восхождения и в сложной ситуации сохранить высо­кий физический и моральный дух, не всплывет ли на высоте, в непогоду что-нибудь такое, чего не бывает в тепле, в безопас­ности, в комфортабельных условиях города или базового ла­геря? Я совершенно уверен в Валерии. Ровный характер, стремление взять на себя максимум нагрузки, чувство юмора, большой опыт многочисленных восхождений, восхождение на пик Коммунизма по южной стене в 1973 году. Михаил Алексюк. За ним, как за каменной стеной. Если Михаил в группе, значит, не будет споров, будет сплошная доброжела­тельность. А сил у него хватит на двоих. С Мишей мы также были на южной стене пика Коммунизма в 1973 году. Виктор Яковина. Витя очень любит давать «указания». Но у каждого альпиниста свой характер, может быть, и мой не очень хо­рош. Друг друга мы знаем уже около 20 лет, в сложный мо­мент на Яковину можно положиться. Федор Галас и Василий Подгорский всего третий год в команде. Вместе с ними мы были на пике Е. Корженевской в 1976 году, вместе делали первопрохождение северо-восточной стены Чапдары. Пуд со­ли пока не съели вместе, но ребята нравятся. Энтузиазмом, уживчивостью, самоотверженностью, смелостью. Только бы и дальше они оставались такими же.

Смотр наших сил меня успокоил, все должно быть хо­рошо.

7 августа. Погода немного улучшилась, но стоит сильный мороз. Веревки, скалы — все в снегу. Первыми выходим вдво­ем с Федором Галасом. По обработанным участкам идем на зажимах. Высота около 6700 м. По снежным флагам и уси­ливающемуся ветру чувствуется, что желанный гребень не­далек. Одна, две, три скальных стенки, ледовый склон. И на­конец — гребень. Забиваю в скалы ледовый крюк, цепляю за него веревку, но почему-то не тороплюсь крикнуть об этом Федору. Несколько минут только для себя. Сейчас 20.00. Солн­це давно уже ушло с нашей стены. Но я ведь вышел на юг, и вот оно — в облаках, сквозь редкие просветы, заходящее, но солнце. А как спокойны южные склоны пика Москва! Хоть беги. Где-то там ледник Гандо, березовая роща, вода, тепло. Только рано еще об этом думать. «Федя, я на гребне, крикни ребятам!» Через полтора часа вся команда поднима­ется на гребень, и мы ночуем на площадке, вырубленной во льду.

8-9 августа. По предвершинному гребню, минуя отяже­левшие от снега карнизы, подходим к западной вершине. Ве­тер, мороз, но они не могут ухудшить нашего приподнятого настроения. Хотя мы и отстали от графика на два дня из-за непогоды, но сил много, бензин есть, продукты тоже. У Глав­ной вершины на хорошо защищенной от ветра площадке нор­мально растягиваем палатку. А на следующий день в 14.00 из тура на Главной вершине снимаем записку группы Грузин­ского альпклуба, взошедшей на вершину ровно год назад — 9 августа 1976 года — при траверсе пиков «Союз» — «Апол­лон» и пика Москва. Оставив свою записку, начинаем спуск на перемычку к пику Бородино. В последующие дни по пути Богачева мы спустились на ледник-Гандо.

Что вынесли мы из этого восхождения, к чему стреми­лись, что получили? После возвращения в Киев я взял книгу «Планета людей», и меня поразили слова Экзюпери, который очень точно выразил мысли и чувства, владевшие нами: «Не­льзя купить за деньги то чувство, когда летишь сквозь ночь, в которой горят сто тысяч звезд, и душа ясна, и на краткий срок — ты всесилен. Нельзя купить за деньги то ощущение новизны мира, что охватывает после трудного перелета: де­ревья, цветы, женщины, улыбки — все расцветила яркими красками жизнь, возвращенная нам вот сейчас, на рассвете; весь согласный хор мелочей нам наградой».

И еще хочется верить, что после нашего восхождения с се­веро-восточной стены пика Москва будет снят психологичес­кий запрет и в ближайшие годы на ней будут проложены но­вые пути. Прежде всего — в левой части стены.

 

Е. Беловол, Ю. Попенко