Случайность в истории человечества

 

В истории человечества случайность ничего не значит, все решают объективные законы. Подобное мнение – явный пережиток времен, когда господствующим идеологическим учением в нашей стране был материализм. Можно, конечно, допустить, что подобные законы существуют, но нам о них пока ничего еще не известно. Можно также допустить и то, что, как писал Анатоль Франс, « случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться своим собственным именем». Так или иначе, но в истории нашей цивилизации можно найти множество примеров, когда именно случайность (как бы ее ни объясняли) приводила к кардинальному изменению (или, наоборот, к неизменению) исторического процесса. Вот лишь некоторые примеры.

Война за независимость североамериканских колоний от Англии продолжалась восемь лет, с 1775 по 1783 год. Но был в самом начале этой войны момент, когда сама историческая идея возникновения Соединенных Штатов могла бесследно исчезнуть, подобно мерцающим огонькам затухающего пламени.

Вечером 25 декабря предводитель английского войска полковник Джоан Роул играл в шахматы. В момент, когда события на шахматной доске полностью поглотили его внимание, ему передали очередное донесение. Увлеченный игрой, полковник в рассеянности сунул записку в карман и забыл о ней, тем самым совершив поворот ключа.

В записке, которую так и не удосужился прочесть полковник Роул, было сообщение одного из английских разведчиков о том, что предводитель американцев Вашингтон намеревается форсировать реку Делавэр и атаковать английские позиции.

Под командованием Вашингтона в ту ночь на Рождество находилось 2 тысячи солдат, у англичан же было примерно на пятьсот человек меньше. Но, как известно, нападающие почти всегда несут большие потери. Однако в данном случае на стороне Вашингтона был фактор неожиданности. Роул не прочел записку, и его войска были совершенно не готовы к внезапному нападению противника.

26 декабря в битве при Трентоне войско англичан, состоявшее из гессенских наемников, было разбито в пух и прах. Погиб и полковник Роул, так и не прочитавший донесение разведчика. Именно тяжелое поражение англичан в битве при Трентоне и стало переломным моментом в войне американцев за свою независимость.

Не исключено, что Соединенные Штаты Америки так и оставались бы английской колонией, если бы не партия в шахматы. Но это была далеко не единственная определяющая случайность в американской истории.

В 1862 году армия северной Вирджинии начала марш на Вашингтон. 29–30 августа во втором сражении при Булл‑Ране северяне были разбиты наголову. Командовавший армией южан Роберт Эдвард Ли понимал, что успех нужно развивать, чтобы не дать противнику возможности оправиться. К тому же скудные ресурсы южан были уже на исходе.

Роберт Ли разработал оперативный план удара в самое сердце северян – поход на Вашингтон. В случае его удачного осуществления война должна была закончиться в считаные недели, а может быть, и дни. О своих намерениях генерал Ли решил сообщить подчиненным. Две копии детального плана предполагаемой операции под грифом «Специальные приказы № 191» были разосланы в войска, совершавшие набеги на Харперс‑Ферри и Хейгерстаун.

13 сентября 1862 года разведывательный дозор северян отдыхал на поляне, где немногим ранее останавливался на привал один из отрядов южан. Один из солдат нашел на земле толстый пакет. Открыв его, он обнаружил завернутые в бумагу три сигары.

Сигарам солдат, естественно, был очень рад, а бумагу с какими‑то записями, будучи неграмотным, поначалу хотел было выбросить, но, разглядев печать и подпись, решил все‑таки показать командиру роты.

Когда лейтенант внимательно рассмотрел обертку сигар, его радости не было предела. Из‑за растяпы посыльного в руки северянам попал направленный генералу Амброузу Пауэллу Хиллу «Оперативный приказ генерала Ли».

Без промедления находка была доставлена командующему армией северян генералу Мак‑Клеллану. Судьба предоставила тридцатипятилетнему военачальнику, прозванному в войсках молодым Наполеоном, редкостный шанс.

Подарком судьбы Мак‑Клеллан не воспользовался. Вместо того чтобы расколоть армию Конфедерации и уничтожить ее по частям, что не преминул сделать тот же Наполеон, с которым его сравнивали, генерал бездействовал. Его армия оседлала дорогу на Вашингтон и ждала неприятеля.

Роберт Ли, узнав от лазутчиков о том, что его оперативный план перехвачен противником, и не подумал отменять поход на Вашингтон. Не без оснований он относился к командованию северян без особого почтения. Его даже не остановило почти троекратное численное преимущество северян.

17 сентября 1862 года у ручья Антьетам, близ города Шапсбург, произошло самое грандиозное и кровопролитное сражение в истории Америки. На поле брани остались лежать убитыми и ранеными более 20 тысяч американских солдат. И эту кровавую бойню спровоцировала обертка от сигар.

Из‑за потерянного ротозеем посланником оперативного плана генерала Ли братоубийственная гражданская война продолжалась еще четыре года. Роберт Ли так и не взял Вашингтон и в конце концов подписал капитуляцию в здании суда города Аппоматтокса. Генерал Мак‑Клеллан был смещен со своего поста сразу же после сражения при Антьетаме. В этом же сражении, скорее всего, были убиты и солдат, потерявший оперативный план, и тот, кто его нашел.

Еще несколько примеров.

 

1 апреля 1941 года в Ираке произошел военный переворот. Премьер‑министром страны стал откровенный сторонник Германии Рашид Али Гейлани. До этого момента Ирак фактически находился под контролем Великобритании.

Естественно, что англичанам перспектива потери столь важной и в военном, и в экономическом, и в геополитическом отношениях страны не пришлась по душе. После некоторых попыток решить проблему политическим путем британцы перешли к военным действиям.

2 мая 1941 года английские войска двинулись из Басры по направлению к Багдаду. В тот же день Рашид Али обратился за помощью к Германии.

Надо сказать, что войск у Ирака было достаточно. Была у иракцев неплохая авиация. В то же время англичане, уступавшие иракцам в людской силе, не имели возможности перебросить подкрепление из‑за занятости войск на ливийской границе и Крите.

Впрочем, и немцы были не в состоянии выделить для операции в Ираке достаточно сил. Некоторую помощь они конечно же оказали, в частности были переброшены на аэродром Мосул эскадрилья истребителей, семь бомбардировщиков и четырнадцать транспортных самолетов. В спешном порядке была начата переброска оборудования и снаряжения для авиагруппы. Но главное, чем Германия могла помочь Ираку в войне с англичанами, – это руководство. Не то что талантливых, но даже относительно грамотных командиров в иракской армии было совсем немного.

Чтобы решить эту проблему, в Ирак была направлена немецкая миссия во главе с майором Акселем фон Бломбергом. Инструкции сын фельдмаршала фон Бломберга получил лично от Адольфа Гитлера, что свидетельствует о необычайной важности задания.

Захват Ирака, наряду с последующим прибиранием к рукам Египта, обеспечивал немцам контроль за Средиземным морем, выход на Средний Восток и к Индийскому океану и не исключено, что и вступление в войну Турции, как союзника Германии.

Предполагалось, что Бломбергу удастся наладить взаимодействие с иракским командованием и организовать решающее наступление на позиции английских войск. Все предпосылки для этого были, но…

Когда самолет «Хейнкель‑111» с французскими опознавательными знаками и немецкой военной миссией на борту заходил на посадку в Мосул, иракцы по ошибке обстреляли его с земли из стрелкового оружия. Сам самолет от этого обстрела не пострадал, но единственная попавшая в него пуля по роковой случайности досталась именно фон Бломбергу. Майор получил смертельное ранение, и его миссия так и осталась невыполненной.

Направленный ему на смену генерал Фельми прибыл слишком поздно и уже просто не успел наладить руководство иракской армией. Оказалась парализованной и деятельность германской авиации в Ираке. Не помогла даже спешная переброска одной итальянской эскадрильи. Уступавшие в численности, но превосходившие иракцев организационно англичане 28 мая подошли к Багдаду. Друг Гитлера Рашид Али поспешил бежать из страны и укрыться в соседнем Иране. Покинули Ирак и немецкие, и итальянские самолеты.

По сути, всего лишь одна случайная пуля решила исход всей Иракской кампании и, возможно, судьбу всего Ближневосточного региона.

 

Интересно, что в качестве определяющего выбор того или иного направления фактора порой выступает и сама Природа.

В 1216 году у Чингисхана родился внук. Взглянув на него, величайший завоеватель сказал: «Все наши дети рыжие, а этот черномазый!» Тем не менее Чингис внука любил и за год до своей смерти лично смазал четырнадцатилетнему Хубилаю большой палец руки жиром и мясом, чтобы внук вырос хорошим охотником.

Мальчик, которому суждено было стать пятым и последним великим монгольским ханом, и правда стал хорошим охотником. Но воином он был еще лучшим.

К 1274 году Хубилаем были завоеваны обширные территории от Южного Китая и Кореи до Вьетнама. Но он стремился к большему. И в первую очередь хан мечтал о захвате Японии.

Надо сказать, что сами монголы корабли строить не умели. Но ранее ими была захвачена Корея, и именно на корейских верфях корейскими мастерами за несколько лет был построен огромный флот.

В октябре 1274 года в один прекрасный солнечный день флот из 900 судов, на которых находилось 40 тысяч монгольских воинов, отправился на завоевание Японских островов. Однако хорошая погода в Японском море быстро меняется на погоду, прямо скажем, отвратительную.

Налетевший тайфун, как игрушечные кораблики, разметал монгольский флот вдоль острова Кюсю. О силе подобных тайфунов свидетельствует тот факт, что в 1945 году во время подобной бури ветер переворачивал американские эсминцы и срывал полетные палубы американским авианосцам. Разумеется, построенные корейцами для монголов корабли были уж никак не крепче американских эсминцев. Неудивительно, что более 200 кораблей вместе с монгольскими воинами пошли на дно, а остальные были изрядно потрепаны. К тому же японцы на острове Кюсю в местах высадки врага успели возвести защитные стены. Пришлось Хубилаю и его команде (по аналогии «Тимур и его команда» – это книга о Тамерлане) убираться назад в Корею несолоно, а точнее, как раз солоно нахлебавшись морской воды.

Однако Хубилай и не думал отказываться от задуманного. Через несколько лет после разгрома столицы империи Сун в его руках оказались еще большие кораблестроительные ресурсы. Хан не мешкая отдал приказ строить новый флот.

Через шесть лет после первого японского похода в 1280 году новая гигантская армада Хубилая, состоявшая на этот раз уже из 2 тысяч судов, взяла курс на Страну восходящего солнца. Казалось бы, ничто уже не может спасти Японию от завоевания. Но…

Вновь в дела людей вмешалась Природа, почему‑то решившая помогать одной из сторон. Жесточайший тайфун прямо‑таки сокрушил флот монголов. Впоследствии этот тайфун был назван японцами «камикадзе», что в переводе означает «божественный ветер». И такое впечатление, что без помощи их божеств здесь не обошлось. Точно так же, похоже, не обошлось без божественной помощи и пару сотен лет спустя на другом краю Земли.

 

Король Испании Филипп II был настолько ревностным католиком, что мечтал утвердить католицизм во всем мире. Особенно ему хотелось сделать это в Англии. Но религиозные мотивы в данном случае были далеко не главенствующие. Причина ненависти короля к Великобритании была в другом. Испанцы, как известно, вывозили из своих американских и африканских колоний несметные богатства и, естественно, делиться ни с кем не хотели. Англичане считали же это не совсем справедливым, и пиратство в Англии имело чуть ли не государственный статус, так как львиная доля награбленного попадала в королевскую казну, а особо отличившиеся экспроприаторы даже награждались дворянскими титулами, как, например, сэр Фрэнсис Дрейк.

Любые попытки урегулировать конфликт между Испанией и Англией с помощью зачаточного международного права ни к чему не приводили. Многолетние интриги и подковерная война между двумя странами также не давали особых результатов. К 90‑м годам XVI столетия напряжение между двумя странами достигло апогея. А тут еще и прямое вмешательство англичан в войну Испании с Нидерландами. В 1585 году пятьдесят английских судов вошли в голландскую бухту Флашинго. Английский главнокомандующий граф Роберт Лестер принял от голландцев титул верховного губернатора Объединенных Провинций Нидерландов.

Филипп II, узнав об очередном, с его точки зрения, вероломстве англичан, пришел в неописуемую ярость. В испанских портах началось спешное строительство новых военных кораблей. К 1588 году приготовления были закончены. Ни у кого не было особых сомнений в успешном походе названной авансом Непобедимой армады.

В составе шести эскадр Непобедимой армады было 75 военных и 57 транспортных судов. На их борту находились 8 тысяч матросов, 2 тысячи невольников‑гребцов, 19 тысяч солдат, тысяча офицеров, 300 священников и 85 врачей. У англичан же было всего 70 небольших кораблей плюс около ста мобилизованных частных судов. Общая численность английского морского войска составляла не более 15 тысяч человек.

Командующим экспедицией Филипп II назначил дона Алонсо Перее де Гусмана эль Буэно, герцога Медина‑Сидони, человека как в высшей степени благородного, так и в той же степени неспособного руководить морским походом и морскими сражениями, в чем он сам неоднократно признавался.

Но даже при таком никчемном руководителе испанцы имели все основания надеяться на победу: слишком велико было преимущество их армады над флотом противника.

Однако в этот раз на стороне «владычицы морей», как впоследствии прозвали Англию, была сама Природа.

С момента отплытия испанских кораблей из Лиссабона армаду преследовали одна неудача за другой. Вначале они никак не могли отдалиться от берега из‑за сильного встречного ветра. Затем суда стало сносить к югу. Все это приводило к тому, что к берегам Англии армада продвигалась черепашьим темпом. А тут еще из‑за неважнецких погодных условий в сырых бочках стал гнить провиант. Отметим, что подготовленные к походу сухие бочки сжег во время одного из своих набегов все тот же неистовый Фрэнсис Дрейк.

Но и это не все. Еще не добравшись до Британских островов, армада попала в самую страшную, как им тогда казалось, бурю. Многие корабли были серьезно повреждены.

В Англии же о бедах испанцев ничего не знали. На Британских островах царила паника. Все понимали: если испанцам удастся высадиться на берег, английской армии долго не продержаться, и даже Лондон не удастся защитить. Оставалось уповать на Бога, чем англичане, как оказалось впоследствии, занимались успешно.

И вот изрядно потрепанная стихией, но пока еще Непобедимая армада показалась в заливе Ла‑Манш. Высаживаться на английский берег испанцы не спешили. Они ожидали подкрепления из Нидерландов, которое почему‑то запаздывало. И это в конечном итоге сыграло роковую роль.

Неожиданно налетел небывалый ураган из тех, какие часто случаются в этих местах зимой, но никак не летом. Тяжелые и неповоротливые корабли армады один за другим шли ко дну.

Испанцы приняли решение отступить, чтобы, немного оправившись, вернуться и все‑таки нанести решающий удар. Но вернуться им было не суждено. Недалеко от Оркнейских островов уже не такая уж и Непобедимая армада в очередной раз попадает в бурю.

Продолжать военные действия еще было можно, но среди матросов началась паника. У них не вызывало сомнений, что сэр Фрэнсис Дрейк, названный испанцами El Draque, Драконом, продал душу дьяволу за победы в морских сражениях. Насколько это соответствует действительности, сказать трудно, но удача действительно была его постоянной спутницей. Приписывали Дрейку и умение вызывать бури. Именно поэтому после троекратного попадания в бурю у большинства суеверных испанцев не оставалось сомнений в том, кто за всем этим стоял.

В таких условиях никакие приказы, никакие угрозы не могли заставить рядовых матросов продолжать военную кампанию. Остатки «Победимой» армады потянулись назад, к берегам Испании. В порт Сантандер на берегу Бискайского залива возвратилось всего 86 кораблей и менее половины матросов и солдат.

Что интересно, на Британских островах еще несколько недель даже не догадывались об «одержанной победе». Смятение царило до тех пор, пока, наконец, не стало понятным, что испанский король счел разумным не возобновлять военные действия.

Своей малоожидаемой победой англичане в первую очередь обязаны трем бурям и темной репутации среди испанцев Фрэнсиса Дрейка. Огромные средства, полученные из колоний, были истрачены зря. В этот поворотный момент в истории человечества Испания, видимо, должна была утратить свою монополию на заокеанские колонии. И она ее утратила.

И еще один пример. В одном из важнейших сражений Столетней войны – битве при Азенкуре – факторами, определившими исход сражения, были: во‑первых, погодные условия, во‑вторых, устаревшие представления о рыцарской чести и благородстве в соединении с гордыней и презрением к простым людям у одной из сторон и, в‑третьих, отсутствие подобных представлений у другой стороны.

В 1413 году на английский престол взошел Генрих V Ланкастерский. Молодой, талантливый и безгранично амбициозный новый король Англии вспомнил о своих, на наш взгляд, довольно‑таки сомнительных правах на французский престол и решил, что имеет смысл за них побороться.

Собрав армию из примерно тысячи кавалеристов и около пяти тысяч лучников, 13 августа 1415 года Генрих высадился в Нормандии, около городка Арфле. И тут он узнал, что ему навстречу движется французская армия, превышающая по численности его собственную чуть ли не в два раза.

Генрих решил уклониться от прямого столкновения и укрыться в принадлежавшей ему крепости Кале. Но добраться до нее англичане так и не успели. Из‑за голода и болезней движение английских войск было не слишком быстрым, и французский авангард успел перекрыть единственный проходимый брод через реку Сомму. А 24 октября англичан догнали и основные силы французской армии. Произошло это около деревни Азенкур, когда до спасительной крепости Кале оставался всего день перехода.

О численности французской армии до сих пор ведутся споры. В некоторых источниках встречаются сведения, что французов было около 25 тысяч. Однако, по современным оценкам, их было чуть больше 10 тысяч.

В любом случае это была серьезная сила. Полуголодным английским лучникам и немногочисленной кавалерии противостоял цвет французского рыцарства. А ведь в те времена именно победа или поражение верховых рыцарей, как правило, и определяли исход сражений.

Особых сомнений в исходе противостояния у французских рыцарей не было. И совершенно напрасно. Первой, как это не раз уже бывало, вмешалась в противостояние людей Природа.

Сильный дождь превратил свежевспаханное поле, за которым и находился английский лагерь, буквально в трясину. Почва стала настолько вязкой, что оруженосцам пришлось подсаживать рыцарей в седло на срочно изготовленных настилах.

Главнокомандующий королевской армией Франции Шарль д’Альбре, граф Дро был человеком здравомыслящим. Он прекрасно понимал, что конские копыта будут вязнуть в грязи, и не хотел напрасно рисковать. Но в его армии собрались трудноуправляемые рыцари, забывавшие о своих постоянных сворах только перед лицом общей опасности. Когда же предстояло сделать выбор – атаковать немедленно или подождать, пока подсохнет земля, ссоры между рыцарями вспыхнули снова.

А тут еще произошло событие, после которого остановить поворот ключа было уже невозможно. То ли по приказу короля Генриха, то ли по собственной инициативе небольшая группа английских лучников, пробравшись лесом к краю поля, пустила несколько стрел в сторону спорящих французских рыцарей. В цель попали всего три или четыре стрелы, да и те не нанесли хорошо защищенным рыцарям какого‑либо существенного урона. Но разгневанные рыцари сразу же забыли о рекомендации коннетабля д’Альбре отложить атаку до того момента, когда грунт немного подсохнет.

Затрубили горны, зазвенела сталь, и взвились вверх знамена. Цвет французского рыцарства был готов втоптать в грязь противостоявших им английских оборванцев. Каждый из французских аристократов хотел возглавить победную атаку.

По этому поводу среди рыцарей возникла очередная свара. Д’Альбре понял, что удержать их не удастся, и стремился хотя бы построить армию более‑менее упорядоченно. Но и это ему не удалось.

Французский авангард начал медленное и неотвратимое движение в сторону противника. Как только они приблизились на пятьсот шагов, специально отобранные лучшие английские лучники дали первый залп по французским арбалетчикам.

Коннетабль д’Альбре в очередной раз попытался образумить рвавшихся в бой аристократов и предложил им подождать, пока заслон из арбалетчиков уничтожит английских лучников. Но все было бесполезно. Спесь и презрение к жалкому противнику, а также желание прославиться и захватить много трофеев сделали рыцарей неуправляемыми. Мгновение, и они вонзили в бока коней свои стальные шпоры.

Тяжелая французская кавалерия неотвратимо надвигалась на англичан. По пути рыцари смяли ряды своих же арбалетчиков и оставили их позади, тем самым выведя из боя. Однако добраться до английской линии обороны было не просто. Все произошло так, как того опасался коннетабль д’Альбре. Яростного и стремительного броска не получилось. Наступление захлебнулось в грязи. К тому же поле было слишком узким, и хаотично двигающиеся французские всадники постоянно сталкивались друг с другом. Все усилия закованных в латы седоков ускорить движение были тщетны.

Двигавшиеся не быстрее черепахи рыцари были прямо‑таки идеальной мишенью для английских лучников. Нужно было только выбрать подходящий момент. И он настал. По команде короля Генриха в небо взметнулась туча стрел.

Это было начало конца французской армии. Английские лучники устроили в тот день французам кровавую бойню. Но имевшие подавляющее численное превосходство французы имели шанс переломить ход сражения. Для этого им нужно было отойти и перегруппироваться. Однако для рыцарей отступление было невозможно, это противоречило их кодексу чести. И в этот раз, как и не раз прежде, слепое повиновение устаревшему кодексу привело к трагедии.

Огромное количество французских аристократов попало в плен. Английские рыцари надеялись получить за них хороший выкуп и поэтому отрядили для их охраны внушительный отряд.

Король Генрих уже поверил в то, что чудо произошло и сражение выиграно, но в этот момент чаша весов снова стала колебаться. На англичан обрушился немного припоздавший многочисленный отряд бретонцев, гасконцев и пуатуанцев. Положение становилось критическим. Резерва у Генриха не было, и помочь ему могли только рыцари вместе со свитой, охранявшие своих пленников. И тогда он приказал своим сюзеренам убить всех пленников. Рыцари сделать это отказались, но не отказались те, кто никак не был связан рыцарским кодексом чести. Английские лучники выполнили приказ короля, и безоружные пленники были перебиты. Освободившиеся от необходимости охранять пленников рыцари и их свита, сплотившись вокруг Генриха, обратили в бегство упавших духом французов.

Лучшие французские рыцари: коннетабль Шарль д’Альбре, герцог Брабантский, граф Неверский, Жак де Шатильон и многие другие – полегли на поле битвы у деревушки Азенкур. Всего, по разным источникам, погибло от пяти до десяти тысяч французских воинов. Потери же англичан составили около тысячи человек.

По мнению некоторых исследователей, до сих пор бытующая у французов неприязнь ко всему английскому объясняется именно приказом короля Генриха перебить беззащитных пленников. Не оправдывая этот поступок, все же отметим, что по‑другому спасти свою армию он вряд ли бы сумел.

Пожалуй, французам следует винить не только короля Генриха, не отличившегося в битве при Азенкуре особым благородством, но и самих себя. Столетняя война вполне могла бы стать пятидесятилетней, если бы французские рыцари послушались д’Альбре и подождали несколько часов, пока подсохнет земля.