Самолюбие прикрывается благим, и лукавит перед собой и другими

 

Итак, самолюбие не видит своих грехов, но греху этого мало. Он понуждает человека показывать себя с лучшей стороны, как внешне перед другими, так и внутренне перед собой.

И, как грех и бесовские действия именуются лукавством, так и самолюбие под благими предлогами лукавит, и уводит нас от любви к другим людям.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе, ст.485): «…всякий грех от самолюбия; грех всегда прикидывается, притворяется нашим доброжелателем, обещая нам довольство и покой. «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3, 6). Вот каким нам кажется всегда грех».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе, ст.1303): «Познай всякий христианин лесть диавольскую, лежащую на всем мирском и тленном, отвращающую нас под разными благовидными предлогами от любви к ближнему как к себе самому».

Амвросий Оптинский (Письма к отдельным лицам, п.128): «…самолюбие наше умеет тонко прикрывать это благовидным желанием доставлять какую-либо пользу (другим)».

Заметим, что при самолюбии человек действительно может иметь благое намерение, но в нем всегда будет бороться желание последовать своим интересам или интересам другого человека.

Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка, гл.4, 1-20): «В душе человека таким каменистым пластом является себялюбие. Обыкновенно оно лишь слегка закрыто сверху тонким налетом чувствительности и добрых порывов. Но когда необходимо эти добрые порывы углубить и осуществить в жизни, то есть сделать доброе дело, которое, собственно, и составляет плод доброго порыва, против этого неизменно восстает себялюбие и рожденное им саможаление. Допустим, вас просят оказать помощь. Вы готовы это сделать и пожертвовать что-нибудь нуждающемуся, но сейчас же вы слышите голос себялюбия: "А сам-то я с чем останусь? Мне самому нужны деньги: у меня их так мало!" Ваш добрый порыв наталкивается на холодную каменистую стену эгоизма и блекнет, как нераспустившийся бутон».

Также святые отцы говорят, что лукавое самолюбие влияет на совесть.

Иннокентий Херсонский (Лекции, л.6): «Даже образуется своего рода совесть греховная, так что грешник тотчас видит, что прикасается его самолюбию, и принимает другое направление. Например, в разговоре со сребролюбивым дайте хоть малейший намек, что вы хотите говорить о нестяжании, и он заранее постарается предотвратить вашу речь»

Самолюбивый любит все оценивать неверно, в угоду себе.

Паисий Святогорец (Духовная борьба, ч.1, гл.1): «Если человек любит себя самого, то есть страдает самоугодием, то он истолковывает все по нраву и вкусу своего "я". Одни истолковывают все греховно, другие — как им это нравится. Постепенно нелепые истолкования становятся для такого человека "естественными"».

Откровенные рассказы странника (свидание 5): «Я преисполнен гордости и чувственного себялюбия. … Если замечу в себе порок, стараюсь извинить его, покрыть личиною необходимости или невинности».

И поэтому самолюбивые люди всегда оправдывают себя и обвиняют других.

Николай Сербский (мысли о добре и зле, Природа - отражение человека): «Люди слишком легко обвиняют других в собственном зле».

Приведем некоторые примеры лукавства самолюбия.

Все мы внешне выглядим очень благообразно, особенно когда как актеры или лицедеи перед другими людьми играем роль смиренных, приветливых, добрых и т.п., но:

Феофан Затворник (Что есть духовная жизнь…., п.4): «(В самолюбии) причина и лицедейства, суть которого есть напряженное ухищрение всячески прятать свои дурные стороны, не исправляя их; иначе пресечется влияние на других и, следовательно, пользование ими как средствами».

Схииг. Савва (Семена слова для нивы Божией, поуч.95): «По внешности мы часто бываем смиренны, благочестивы, с лица хоть икону пиши, а если посмотреть, что кроется за этой внешностью!? Внутри нас кипит такое зло, такое раздражение, такая ненависть, такое нерасположение к ближним..., гордость, заносчивость, вражда...».

Дмитрий Ростовский (Слово в неделю святых жен мироносиц): «Бывает, что иной притворяется смиренным, а в уме гордится, притворяется целомудренным, а в мыслях сквернится, притворяется любящим, а в сердце злобствует, устами говорит мирное, лобзает, но в то же время коварствует и творит лесть, подобно Иуде. Не надейся и здесь найти Христа: «Несть зде»».

Инок Агапий (Спасение грешников, ч.1, гл.8): «(У тщеславия есть одна из семи его дочерей) - притворство, когда ты притворяешься и изображаешь себя доблестнее других; но даже если ты это делаешь с целью дать пример ближнему, такое поведение является грехом».

Есть и внутреннее лукавство, о котором уже отмечалось выше, когда христианин говорит, что он грешный, а внутри живет чувство самоправедности.

Иннокентий Херсонский (Лекции, л.6): «С лицемерием в тесной связи — самообольщение: это такое состояние, в котором человек не других обманывает, но — самого себя, когда то есть считает себя хорошим, будучи на деле не таким. Оно бывает и грубое и тонкое. Грубое бывает тогда, когда, например, человек, ходя только в церковь, читая Священное Писание, и между тем, не стараясь об исправлении себя, считает себя уже добрым; а тонкое бывает у людей даже духовных, великих подвижников, как, например, у Зосимы, который был пристыжен Марией Египетской».

Лукавство и самообольщение внутреннее происходит и тогда, когда мы считаем, что когда мы раздражены на кого-то или осуждаем, или обижаемся, то мы имеем на это право, потому что другой делает что-то неверно против нас или других людей.

Авва Исаия (Духовно-нравственные слова, сл.27):«Кто говорит, что (гневается или ссорится) за важное дело, если он это скажет или услышит, тот подобен слепому, который ни внутри, ни вне не видит света».

Новый Эклогион (Житие и подвиги преп. …Кирилла Филеота…): «Когда кто-то смущается, скорбит и гне­вается на брата своего по якобы благовидной и душеполез­ной причине, уже понятно, что это не от Бога. Все, что от Бо­га, несет мир и приводит человека в смирение и осуждение самого себя, а не брата, возбуждая против него гнев».

Т.е. если ты думаешь, что руководим стремлением к добру и правде, но у тебя нет мира в сердце и уме, то не верь своей благонамеренности и знай, что к ней обязательно присоединено что-то из самолюбия.

А вот примеры лукавства самолюбия из обыденной жизни.

1. В случае если человеку жалко денег, чтобы помочь другому, он, например, может начать обвинять его в том, что тот не умеет распоряжаться деньгами; может врать, что у него нет денег, но если бы были, то он обязательно помог бы; а может, имея сам, «заботливо» направить его к другому человеку.

2. Ребенок порвал брюки, и мать кричит и наказывает его. И делает это не так по причине воспитания в сыне аккуратного и бережного отношения к вещам (хотя ей кажется, что именно по этой благородной причине она гневается), а еще и потому что ей придется или зашивать эту вещь, а ей не хочется с этим возиться, или придется покупать новые брюки, а денег на это или нет, или не предусматривались. В данном случае, самолюбие со страстями сребролюбием или саможалением сильнее любви к ребенку, и все это прикрыто лукавством.

3. У матери есть главная страсть – учительство, и для того чтобы ее всегда удовлетворять, она постоянно и подолгу поучает ребенка. Эти поучения иногда заканчиваются скандалами и взаимными осуждениями. При этом мать искренне считает, что это она воспитывает ребенка, и не видит, что это ее душа стремится получать удовольствия от своей страсти. На самом деле, у матери есть и доброе желание воспитать ребенка христианином или просто хорошим человеком, но есть и страсть учительства. (Для тех, к кому относится этот пример, приведем краткий совет: для того, чтобы очистить благое желание, вначале следует прекратить говорить ребенку одни и те же замечания, которые он знает уже наизусть, а в это время помолитесь Господу об его исправлении. Как правило, тот, кто постарается так сделать, увидит, как его толкает какая-то внутренняя сила опять выговаривать или кричать, и душе совсем не будет хотеться молиться или молитва будет секундной, а затем опять захочется высказаться. Эта сила - это привычка страсти учительства, которая или желает услаждаться своими правильными словами, или не может терпеть ошибки другого, снисходя к ним и вручая ближнего Богу)

Далее приведем несколько примеров лукавства христиан, которые прикрывают свое самолюбие со страстями духовными понятиями и добродетелями и якобы действуют под благовидными предлогами.

1. Пример из Евангелия, хорошо показывающий лукавство человеческое, как можно прикрываться любовью к бедным, а на самом деле действовать по страсти сребролюбия, которая неотделима от самолюбия.

Иннокентий Херсонский (Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа, гл. 3): «…(Иудино) мнимое сожаление о нищих происходило из самого нечистого источника... По поручению Учителя, а вместе с тем, по всей вероятности, вследствие собственного желания, он издавна был хранителем денег в малом обществе Иисусовом и носил для этого небольшой ящик, в который усердствующие клали, кто что мог (Лк. 8, 3; Мф. 22, 55). Большая часть этих денег обыкновенно расходилась на нищих — через руки Иуды, который в этом деле не наблюдал никакой верности и многое брал себе. По свойству каждой страсти постепенно возрастать и усиливаться, когда ей дают пищу, корыстолюбие соделалось наконец неизлечимым недугом души Иудиной и владело теперь всеми его мыслями и желаниями. Оно-то и заставило его осуждать усердие Марии («приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим» Мф.26, 7-9, Мк.14, 3-5) и говорить тем языком сострадания к нищим, который ему менее всего был сроден. Триста динариев за миро были бы отданы Иуде, который поступил бы и с этими деньгами так же, как поступал с другими. Господь знал об этом несчастном состоянии души Своего ученика и употреблял, без сомнения, все средства к его исправлению: только не открывал прямо Своих мыслей о нем и не обличал его порока перед другими. При этой великодушной снисходительности бесстыдный ученик пользовался возможностью скрывать свое корыстолюбие и хищничество то под видом попечения о нищих, как теперь, то под другими, столь же благовидными предлогами».

2. Пример того, как можно свою обиду прикрыть истинными христианскими понятиями, которые у грешника зачастую употребляются только как красивые выражения.

Схииг. Савва (Плоды истинного покаяния, гл. Образ Божий): «Вот ты пишешь: "Я - образ Божий". Припоминается мне, как одна девица тоже так, возмущаясь на подругу, говорила: "Батюшка, я бы не огорчилась на нее, но ведь в моем лице поруган образ Божий". Одна и та же болезнь, одни и те же симптомы... Пришлось тогда ее строго обличить. Говорю: "У тебя просто больное самолюбие, кайся". Она начала оправдываться, стала доказывать свою правоту. Тогда я вынужден был сказать: «Ну что же, давай глубже разберемся, так ли это? Хорошо, предположим, ты права, но отнесись и к себе строже, как посторонний судья. Посмотри на себя со стороны, чем ты-то можешь похвалиться? Внешний образ Божий дан тебе Богом. Не по своей воле ты родилась человеком, а не животным... Господь почтил тебя Своим образом и подобием. Благодаришь ли ты Его — Своего создателя и Благодетеля? При крещении ты получила всеосвящающую благодать Святого Духа и приобрела право быть наследницей Богу. Царство Небесное было предопределено тебе, если бы ты была истинной христианкой, если бы жила по закону Божию и не искажала Его святой образ. Но ты, как фарисейка, кичишься своей мнимой праведностью, а не деле... Посмотри, как ты искажаешь образ Божий в самой себе. … Даже не хочется тратить время на перечисление всех добродетелей, которые мы, христиане, обязаны иметь и не имеем, и на перечисление всех страстей и пороков, которых не должно быть в нас, но они в нас процветают. Уж против этого, думаю, ты не будешь возражать? Так вот, видишь, как образ Божий поруган в тебе тобою! Почему же ты не кричишь: караул, погибаю! Почему со слезами не умоляешь Бога и Матерь Божию о помощи, о своем спасении? Почему не возмущаешься против себе так же, как возмущаешься против нее? А ведь тобою образ Божий поруган больше, чем ею, и внешне, и внутренне. Ты не подражаешь христианским добродетелям и ежедневно распинаешь Христа. У тебя нет ни смирения, ни терпения, без конца ропщешь: тот косо посмотрел, тот не сделал по-твоему, тот обидное слово сказал, тот не поздравил с днем Ангела, а тот даже на поклон не ответил... Итак, все дни у тебя уходят на пустые разговоры, размышления и огорчения. Господь повелел непрестанно молиться, но ты ведь не можешь эту заповедь выполнять: "Тебе некогда!.."» Довел девицу до слез. Вижу, слезы не от огорчения, а покаянные. Думаю: ну и хорошо. Пускай привыкнет сокрушаться о грехах, это полезно. Тебе, Д., тоже следует сокрушаться о том же… Проверь, соответствуешь ли ты званию христианина? Христос сказал: "Блаженны плачущий (о своих грехах); блаженны кроткие, смиренные, праведные, любвеобильные, милостивые, чистые душой и телом, живущие со всеми мирно". А ты тоже видишь, как фарисей! (Ты говоришь) «Что плохого я сделал ей?» Это значит: я, батюшка, хороший, а она плохая. А Господь возьмет и оправдает ее ради покаяния или ради молитвенного ходатайства за нее, а тебя осудит за горделивые помыслы и за осуждение... Вот останешься ты такой "хороший" в кавычках при своих, как говорится, интересах — без благодати. А кто виноват? Только сам, винить некого. Свои грехи ты прикрываешь благовидным предлогом: пишешь, я — образ Божий. Вот Христос — образ Божий по плоти, а по Духу — Сам Бог! Но он не возмущался, когда Его унижали, оскорбляли, плевали в Его пречистый Лик, били и даже приговаривали ко Кресту. Он никого не упрекал, а с любовью молился Богу-Отцу за Своих распинателей. Вот когда мы поработаем над своим внутренним человеком, когда и внешне, и внутренне будем подобны Иисусу Христу и Божией Матери, тогда мы вправе будем сказать: я - образ Божий, а пока мы только прах и чернь, а не люди. Понятно? Не смущайся и не обижайся за резкость тона — такое лекарство эффективнее. Отец духовный не должен быть только ласкателем. Обличай, увещай, но спасай!».

3. Пример плотской любви матери–христианки, которая не терпит недостатков своего ребенка, постоянно гневается и бьет его, но при этом лукаво прикрывает свой недостаток любви и терпения духовными вещами.

Паисий Святогорец (Семейная жизнь, ч.2, гл.3): «…родители считают, что они могут насильственным путем сделать своих детей лучше. Подмешивается эгоизм, и родители начинают разговаривать с детьми в раздражении и гневе, тогда как они всегда должны вести себя с ними по-доброму. Сегодня одна женщина довела меня до белого каления! У нее один ребенок, и она его без жалости бьёт. От страха несчастный малыш дрожит, не может говорить, находится в состоянии нервного истощения. "В нём бес", — утверждает эта женщина и оставляет своё дитя голодным — якобы для того, чтобы бес ушел. "Я не даю ему есть, — объяснила она, — чтобы он освободился от нечистого духа". — "Слушай, — говорю, — да у тебя голова на плечах есть? Дай ребёнку поесть. И постарайся, чтобы вышли нечистые духи, которые сидят в тебе самой. Это ты стала причиной того, что твой ребёнок так изуродован. В ребёнке нет беса: он дрожит, потому что боится тебя, потому что ты его бьёшь!».

Воистину, велико лукавство самолюбия в нас, грешных…

В заключение вопроса о том, как проявляется себя самолюбие в отношениях с другими людьми, приведем пару поучений о том, какие мы есть на самом деле.

Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 2, Зрение греха своего): «То волнуется душа моя гневом и памятозлобием! В воображении моем сверкает кинжал над головой врага и сердце упивается удовлетворенным мщением, совершенным мечтой. То представляются мне рассыпанные кучи золота! Вслед за ними рисуются великолепные палаты, сады, все предметы роскоши, сладострастия, гордости, которые доставляются золотом, и за которые грехолюбивый человек поклоняется этому идолу - средству осуществления всех тленных пожеланий. То прельщаюсь почестями и властью! Влекусь, занимаюсь мечтаниями об управлении людьми и странами, о доставлении им приобретений тленных, а себе тленной славы. То, как бы очевидно, предстоят мне столы с дымящимися и благоухающими яствами! Смешно и вместе жалостно услаждаюсь я представляющимися предо мною обольщениями. То внезапно вижу себя праведным, или, правильнее, сердце мое лицемерствует, усиливается присвоить себе праведность, льстит само себе, заботится о похвале человеческой, как бы привлечь ее себе! Страсти оспаривают меня одна у другой, непрерывно передают одна другой, возмущают, тревожат. И не вижу своего горестного состояния!».

Ефрем Сирин (Слезное моление в среду вечером):«После того, как уже приобрел я познание истины (стал христианином – от сост.), стал я убийцею и обидчиком, ссорюсь за малости, стал завистлив и жесток к живущим со мною, немилостив к нищим, гневлив, спорлив, упорен, ленив, раздражителен, питаю злые мысли, люблю нарядные одежды; и доныне еще очень много во мне скверных помыслов, вспышек самолюбия, чревоугодия, сластолюбия, тщеславия, гордыни, зложелательства, пересудов, тайноедения, уныния, соперничества, негодования. Не значу ничего, а думаю о себе много; непрестанно лгу, и гневаюсь на лжецов; оскверняю свой храм (тело) блудными помыслами, и строго сужу блудников; осуждаю падающих, а сам непрестанно падаю; осуждаю злоречивых и татей, а сам и тать и злоречив. Хожу с светлым взором, хотя весь нечист. В церквах и за трапезами хочу быть на первом месте. …Домогаюсь того, чтоб казаться приятным для женщин, величавым для чужих, смышленым и благоразумным для своих, совершеннейшим для благоразумных; с благочестивыми обхожусь, как мудрейший, неразумных презираю, как бессловесных. Если оскорблен, мщу; если почтен, гнушаюсь почтившим; если требуют чего от меня по праву, начинаю тяжбу; а кто говорит мне правду, тех почитаю врагами. Обличаемый, гневаюсь; но если льстят мне, не совсем недоволен. Не хочу почтить достойного, а сам, будучи недостоин, требую почестей. Не хочу утруждать себя; а если кто мне не услужит, гневаюсь на него. Не хочу идти вместе с работающими; а если кто мне не поможет в деле, злословлю его. Брату, когда он в нужде, горделиво отказываю, а когда сам нуждаюсь, обращаюсь к нему. Ненавижу больного, а когда сам болен, желаю, чтобы все любили меня. Высших знать не хочу, низших презираю. Если удержу себя от неразумного пожелания, тщеславлюсь; если преуспеваю в бдении, впадаю в сети непокорности и прекословия; если воздержусь от снедей, утопаю в кичливости и высокомерии; если неусыпен в молитве, препобеждаюсь раздражительностью и гневом; если вижу в ком добродетель, не останавливаюсь на нем вниманием. …Во время службы занимаюсь все разговорами, блужданием помыслов, суетными припоминаниями. Во время трапезы вдаюсь в пустословие: имею алчность к подаркам; принимаю участие в чужих падениях, вдаюсь в гибельное соперничество. Такова моя жизнь! Столько худого противополагаю я своему спасению!».

Так за что же мы любим себя?! За это?!... Помилуй нас, Господи, и спаси нас от того, что мы собрали в себе!