Первый бал наташи ростовой или выставка достижений

 

То была собачья выставка. Для меня – первое мероприятие подобного рода, зато Варвара такие маппет‑шоу уже посещала. Бывало, придет, отгребет полную лапу «сацек» к пущему довольству заводчиков. («Сацы» и «Сацибы» – это такие награды в кинологии. Наберешь сколько‑то «сацек» – автоматом получаешь «Юного Чемпиона России», потом опять набираешь – для настоящего ЧР, потом опять – для Интерчемпиона, потом – для Чемпиона мира…) Так вот, сколько‑то «Сацев» у Варвары уже было. Еще – дипломы памятные, грамоты почетные, письма благодарственные родителям и «розеточки» – бумажки с ленточками, которые на выставках теперь вместо медалей. Розеточки надо развешивать по стенам, показывать гостям, и всякий раз проходя мимо осенять себя крестным знамением – чтоб счастье великое и впредь улыбалось.

Так что Варвара не волновалась. Я впрочем, тоже. Дуракам, говорят, везет.

То, что громко именовалось «выставкой» больше напоминало медосмотр в военкомате. Такой же нервоз, плохо организованное пространство и разлитый в воздухе страх‑мандраж «заметит – не заметит». То есть недостатки – заметит – не заметит? Эксперт был один. Настроение у него застыло где‑то в глубоком минусе. По крайней мере, он старался выглядеть сурово. Его все боялись.

Что они называют «шоу»? Спортзал, в центре которого, на зеленом покрытии, стоит дрожащий собаковод и растерянная собака? Спортзаловские лавочки по периметру? Людей в пальто, сидящих на этих лавочках, одной рукой удерживающих собак, другой – свои сумки и пакеты с причиндалами? Шум, лай, гам всех тех, кто еще не выступил? Ноль внимания на «ринг»?

Собственно на ринге никаких фокусов и не показывали. «Посадите собаку – покажите зубы – поставьте собаку». Суровый дядя‑эксперт смотрит недобро, что‑то бурчит через плечо секретарше с блокнотом. Они про тебя всякую фигню думают и пишут, а ты стоишь, как пень в зимнем лесу – одинокий и гонимый. Потом суют тебе в руку бумажку, содержания которой не разобрать.

И мне такую дали. Увидев ее, отдел дешифровок ушел в отставку. Идентифицировать удалось лишь два слова: «круп…» и «… шея». И одну фразу, оборванную, как песня, на излете: «движ. сво», что означало, видимо, «движения свободные». Было там еще что‑то вроде «морда постная», но друзья‑собачники сказали, что так не должны писать. Может, костная? А вот что есть «дос. глуб. ер», «с чуть плоск. ж» и «х. высоко»? Какой еще х.? Хохол? Или хомут? Так мы вроде упряжь у ворот оставили…

Сравниться с О. – нашла, как называется – «оценочным листом» могла только «ветеринарная справка №46‑44», выданная нам накануне. Там синим по зеленому что‑то написали про «собак один штук» и имя владельца – Иванова, исправлено на Исакову (правильно, чего бланки зря портить: Иванова да и ладно). А про состояние здоровья собаки не поняла даже сама собака.

Ну и чем, захотите вы спросить, дело кончилось с выставкой в военкомате? Дали «оч. хор». Вот тут‑то и началось шоу!

Сперва у всех, кто нас знал, что‑то сделалось с глазами. Потом нас зачем‑то стали утешать, прописали таскать покрышку от «Оки» и есть целые корыта каш. Чтоб, значит, потолстеть. Еще про судью сказали много слов и на «ер», и на «ж»… Чтоб, значит, нас поддержать. Вот этого уже вынести было нельзя. Поэтому я «включила дурочку», и мы бочком, бочком стали выбираться из псарни.

На улице, собрав последний урожай утешений, быстро и нервно покурили и поплелись к автобусу. И плечи такие опущенные. Чтоб, значит, горе изобразить… (Дома наелись до отвала кто консервов, а кто конфет, и завалились спать.) А чего горевать, следующая выставка через 4 дня.

Одного не могу понять: ведь мастиф был один! Мы и были. Сами с собой соревновались. Наверняка у них там в разнарядке много мест для одного маленького мастифчика? И чего жадничать?

– Ничего, – сказала я Варваре вечером, – в жизни каждого чемпиона хоть один «ХОР», но был!

 

ИЗ ЖИЗНИ ЧАЙНИКОВ

 

Давным‑давно, месяцев пять назад, когда Варвара только пришла в мою жизнь, дали нам один совет. В любой момент, как только собака бросает взгляд на меня, делать радостное лицо и хвалить. Или говорить приятные слова. Так устанавливается доверие.

Посмотрела на тебя – «Молодец!», опять посмотрела – снова «Молодец!». Утром встали – «Молодец!», спать ложимся – (зевая)» Молооо… бррр… молодец!». Дошло до того, что кондукторше в трамвае за протянутый билетик сказала на автомате: «Молодец».

Говорить слова и уси‑пусить в момент «смотрения» вошло в привычку… Иногда уже не соображаю, что говорю. На днях назвала девочку «Жопкой» в контексте «Молодец, Жопка, маму ждешь». Потом устыдилась: как вы яхту назовете…

Или, бывает, начинаю нести какую‑нибудь ахинею приятным голосом. Мне голос как при работе на радио поставили, так он и стоит, а уж о чем брежу – дело десятое. Тут как‑то говорю: «Умница, Варварушка, а далее в программе Брайан Адамс». Главное, фраза по ритмике подошла. Ну, и улыбочка – все как при работе с интуристом.

Но, как и многим собаководам, мне не дает покоя вопрос: понимает ли моя четырехлапая речь человеческую? Или так, придуривается? Решила проверить. Идем. Варварушка оборачивается за похвалой. Я ей душевным тоном говорю: «Иди, поставь чайник, дорогая». Не поняла она. Как стояла, так и стоит. Я ей снова, но теперь вопрос по‑другому поставила: «Где же ты была, Пенелопа?», и интонация – такая добрая‑добрая. Не признается. Лапы уже примерзли к асфальту, стоит, не понимает, чего надо. В третий раз закинутая невод: «Губит людей, – говорю, – Варварушка, не пиво»…

Прогулка, по мнению Варвары, прошла бездарно. Интересно получается: «жопку» она понимает, а чайник так и буду сама всю жизнь ставить?

 

РЕЖИМНЫЕ УСЛОВИЯ

 

Я обожаю придумывать себе режим дня. И делаю это ежедневно. Желание втиснуть жизнь в систему так велико, что продумывание «в какое время вставать, сколько гулять с собакой и в четверть какого часа начинать принимать пищу» стало моей второй натурой. Это все «контузия детства». Помните, в моменты воодушевления доставался большой кусок ватмана, новые фломастеры и тщательно, с прикушенным от усердия кончиком языка, выписывалось неустоявшимся почерком:

7.00 – подъем

7.05 – физическая зарядка

7.15 – умывание

7.30 – прием пищи

7.45 – выход в школу

8.00 – начало уроков

И далее по тексту. В особо извращенческих «Режимах дня» среда утренних пыток стояло еще «повторение уроков перед школой», но на такие подвиги, как повторение школьного маразма в половине восьмого утра, моих родителей не тянуло.

С тех пор отношение к Режиму у меня двоякое, но всегда – как к святыне. Режим должен быть. Соблюдать его необязательно. Ибо планирование – все, планы – ничто.

Шли годы. Почтение к Режиму не проходило. Каждый вечер я завожу будильник на 8.00. Каждое утро дрыхну до 9. В 9 выколупываю себя из кровати и придумываю новый режим. С четким обещанием лечь ровно в 23.00. Ложусь в 2 часа ночи. Или в 3. Или в полдесятого. Но никогда – в 23.00. Ни‑ког‑да. Просто из духа противоречия.

Позавчера придумала новую фишку. Каждый вечер, ориентировочно с 22.45 до 23.00 себе прописала «общение с Варварой». Надо садиться на ее подстилку и вдумчиво общаться на общеполитические темы. Вчера села. В 21.30. Посидели. Помолчали о своем. Варвара клевала носом, а потом и вовсе засопела и невежливо выпихивала меня ногой на пол. Сегодня садиться надолго не стала. К чему? Все новости выболтала ей на прогулке, а новых тем как‑то не придумалось. Но Режим есть Режим! Поэтому присела, почесала ей за ухом, помурлыкала какую‑то песенку, наклонилась поцеловать в лоб. А она! Неблагодарная! Морду от меня воротит! Отворачивается с таким видом, как будто не мать я ей, а левая уборщица Клава. Пришлось поцеловать силой. Режим! Ничего, завтра вот как встану в 8.00, как приму пищу, как начну повторять уроки! Тогда она поймет, какая у меня сила воли! И поймет, что хочешь‑не хочешь, а целоваться придется. Есть такое слово – режим.

 

ПОДРУЖКА

 

У нас новая вечерняя подружка – карело‑финская лайка. Холеричное пушистое создание, похожее на лисичку. Рыжая и веселая. Зовут Шилка. Правда, я пару раз по рассеянности назвала ее Втулка. Шилка, втулка – один хрен. В моем представлении.

Шилка – настоящая охотничья собака. Жила неделю в тайге. С хозяином. Ходила на охоту. Уже добыла пару куниц. Не боится выстрелов, умеет плавать, прыгать, громко лаять и цапать кабана под коленку.

Игра Шилки с титаном‑Варварой проходит своеобразно. Варвара стоит и задумчиво смотрит вдаль. Как всегда. А настоящая охотничья Шилка нарезает круги вокруг нее, тявкает, подпрыгивает и кусает Варишну за ухо. Как правило, за левое. Почему‑то. Может, у них, настоящих охотничьих, так положено. Иногда Варвара отвлекается от созерцания тьмы и отмахивается лапой. Иногда делает движение, отдаленно напоминающее бросок. Иногда ведет плечом и Вту… Шилка осыпается на землю. Веселья – море.

Хозяин Шилки мне симпатичен. Он уверен, что охотничья собака должна уметь уворачиваться от ударов судьбы, не бояться больших объектов и не терять задор ни при каких обстоятельствах. Правда, ему не нравится – что Втулка‑Шилка иногда дрейфит и прячется за хозяйскую ногу. Это когда Варвара разбежится. И что Лисичка от полноты чувств иногда наскакивает на меня и, оттолкнувшись, как от трамплина, заходит на новый круг. Это, говорит он, охотничьим собакам, не разрешено. Мало ли, на охоте прыгнет на человека, а у того ружье возле ноги – возьмет да и выстрелит самопроизвольно. Секир башка получится.

А сегодня было совсем хорошо. Играли девочки по своему сценарию. Варя медитировала вдаль, Шилка скакала. «Играли» они так минут 20, пока трое из четырех участников пленэра не околели совсем. Поэтому пошли в сторону родных домов. И тут слон очнулся и начал гоняться за моськой. Целых два круга. Хозяин радовался, как дитя. «Как хорошо, – сказал он мне напоследок, – что наши собаки погонялись! Хочу вот на медведя скоро пойти, а не знал, как Шилка будет работать с медведем. Теперь знаю». Наверное, надо обидеться.

 

МЫ ВСЕ‑ТАКИ ВЫЗВАЛИ «МУЖА НА ЧАС»

 

Того, который из конторы. Чиньщика сломанных вещей. Приятный такой дядька оказался. А Варюха его испугалась. Дядька‑то к нам не с пустыми руками пришел. Впрочем, рассказ надо начинать с того, что встретили мы его на улице. Продолжение следует. Извините, режим‑с.

… А про дядьку. Что дядька?… Пришел, починил. У него чемоданы были большие, эти, ремонтные сундуки с инструментами. Варя боится людей с нестандартными силуэтами. Это краткий сюжет истории. Если кто‑то соберется написать повесть, взяв этот интереснейший сюжет за основу, он может украсить его деталями на свое усмотрение. Например, что это вовсе не ремонтник бы – с чемоданами, а Дядя Федор, пошедший за грибами, и случайно к нам забредший.

 

А я болею, вот, 38,5 температура и состояние, близкое к выходу в астрал. Сегодня утром вывела Варвару, а сил ходить нет. Стою, реву.., так жалко себя стало. Слезы замерзают. Еще и Варвара, пользуясь моей слабостью, как рванула к другой собаке! Ловила ее потом, как Старик свою Золотую рыбку в мутной воде.

На форуме, помню, кто‑то писал, что собаки понимают состояние человека, стараются помочь (история была про то, как собака первая почувствовала, что хозяйка беременна, перестала на нее скакать и вообще стала образцово‑показательной). А вот Варвара – фига с два. Не вошла в положение простуженной матери! Поэтому, придя домой, я села на пол прямо в чем ходила – в куртке, в шапке, в шарфе, в ботинках – и наревелась от души за жизнь свою горемычную. Я, говорю, Варваришна, обещала быть рядом с тобой до Последней луны, но такими темпами, чую, не доживем. Ни до луны, ни до завтра.

Варя сначала зачем‑то скакала по комнате, как бешеный еж, а потом села рядом, пихала лапами, и – в первый раз в жизни – стала покусывать мою руку. Опять же где‑то читала, что это вроде как игра‑утешение. По крайней мере, я восприняла как утешение. А еще лизала лицо. И фыркала, как конь от просроченного овса. Я расценила это как презрение к страданиям, не к моим конкретно, а к страданиям как жизненной философии. Потом в бессознательном состоянии мы убирали квартиру (Варвара помогала тем, что не шарахалась от пылесоса). А все эти жертвы были ради того, чтобы достойно встретить маму и тетю: они будут жить с Варварой и, подозреваю, всячески ее баловать, пока я езжу в командировку.

Тетя вообще у меня знатная: завела козу и дрессирует ее. Поэтому появилась надежда, что в середине ноября мы с Варварой все‑таки сдадим УГС (вот, как назывались наши тренировки: Управляемая Городская Собака). Что‑то торможу.., понятна логика? Коза – собака, все дрессированные. Причем по стандартам УГС. Там одна забава есть. Из распечатки «Нормативы УГС», п. 8… Приучение собаки к городскому шуму: ВЫСТРЕЛАМ, зонтикам, различным резким звукам. (Выделено мною – Галка).

И все бы ничего, если бы не предстоящие сегодня привечание гостей, сборы, завтрашние поезда. Как эта болячка не вовремя, а!

Хотя был в моей биографии случай и поинтереснее: приехала в Париж и свалилась с жуткой ангиной. Пока три дня отлеживалась, группа домой собралась. Вот так я побывала в Париже.

В Питере, если доберусь туда живой, мне поручили купить… папильотки и резиночки для этих папильоток! Здорово, да? Это чтобы йоркширам шерсть завивать. Страшный дефицит, оказывается! А мы‑то с Варварой так и проживем, не завитые ни разу.

В общем, счастливо оставаться. Удачи вам, хороших тем и приятных собеседников. Присматривайте тут за Варварой. Цветы поливать не надо, еда в холодильнике.