За все теперь мне Бог воздал сполна

Уж много, много лет прошло с тех пор,

Когда глазами говорилось больше,

Чем рассказать мог даже Черномор,

Король - колдун по предсказаньям Божьим,

 

Лишь для меня священная звезда

Всё ярче и сильней тогда светилась.

Померк тот свет - осталась вдруг одна

И ничего вокруг не изменилось.

 

Всё так же трель звучала соловья,

Всё та же в парке далеко дорожка вилась.

Мне предстояло всё испить до дна,

Всё, что судьбой жестокой накопилось.

 

Как Данко, вырвав сердце из груди,

Им освещая трудную дорогу,

Я прошагала много миль пути,

Другим давая счастье понемногу.

 

И нужно было всё же умереть,

И от всего отречься и забыться,

Чтоб заново потом опять родиться

И всё, переосмыслив, одолеть.

 

За всё теперь мне Б-г воздал сполна:

За доброту, что сохранить сумела

И за народ, которым заболела,

С которым море счастья обрела.

О, МОРЕ!

Не плачьте волны безутешно,

Роняя на берег слезу.

Я обниму вас снова нежно-

Пусть не приеду, так приду.

 

В моей душе бушуй, о море!

В ушах журчи его привет,

Мне посох в путь уж выдан в Торе,

Встречай же бурных чувств букет.

 

Накрой в Швуэс волна морская,

Упрятав в бездну с головой.

Я в твоей микве чуть живая

Очищу грешный облик свой.

 

И выйду к берегу другая.

Стану мудрей на целый год.

Эх, где молитва есть такая,

Какою славен мой народ!

СТАРЫЙ СУНДУК

Он стоял, как всегда, на виду

В самом лучшем, удобном углу

И на крышке его я спала,

Когда в свёртке малюткой была.

 

Был снаружи сундук расписной,

А внутри весь набит стариной.

Нафталиновый запах его

Мне узнать было раз суждено.

 

С мамой мы будто в сказку вошли.

Интересное платье нашли:

Посмотреть на манжеты - монгол,

Из каймы золочённой подол,

 

У - образный разрез на груди

И на юбке узор впереди.

«То прабабушки платье твоей», -

Прошептала мне мама и в ней

 

Будто феникс о счастье пропел,

Будто платье примерить хотел.

Шапка круглая из каракульчи*

Сшита прадедом у Колпакчи,

 

Абрикосовый чепчик из шёлка

Окантован красивой оборкой,

Ещё байковых две распашонки,

Платьице годовалой девчонки,

 

Ещё бархатный синий жилет,

Как сердечко расшитый кисет,

Пара валенок, пара сапог,

Из слоновой кости гребешок,

 

Ещё юбочка, феска** ребёнка,

Палантин, шаль из шерсти козлёнка –

Эти вещи теперь не у дел.

Кто-то их доносить не успел.

 

«Все расстреляны, доченька, да...»

И заплакала мама тогда,

Крышкой хлопнула сундука,

Спрятав тайну его на века.

Январь, 2008 г.

 

* Каракульча – мех совсем молодого чёрного ягнёнка.

** Феска – головной убор молодых тюрских женщин.

 

«ТАШКЕНТ»

Морякам Севастополя

В ялтинском порту не счесть народа.

Белый теплоход берёт причал.

 «Здесь опять прекрасная погода», –

Трубами «Ташкент» нам прокричал.

 

Я спешу увидеть, как причалит,

Как сойдет к нам первый пассажир,

Словно в первый раз весну встречаю

У «Ташкента» вновь вторая жизнь.

 

Он стоит, как будто белый айсберг.

Капитан в бинокль глядит на мир,

С мамою моей не попрощался

Первого «Ташкента» командир.

 

Тот был славный лидер миноносцев.

Молодой красивый экипаж

Обещал ей выбрать из матросов

В День Победы славный свой типаж.

 

Те красавцы – парни удалые

С огневых позиций не пришли.

Мне б хоть раз увидеться с такими.

Я «Ташкент» прошу: «Ты их верни».

СОНЕТ

Я попрошу прощенья у себя

За то, что «звёздность» в людях поощряла,

За то, что молчаливостью своей

Я часто глупость эту им прощала.

 

Изображать порядочность могла,

А честность, попранную с самого начала,

Боясь прослыть бестактностной, отвела

В далёкий угол карцера подвала.

 

Я попрошу прощенья у себя

За то, что повод унижать себя давала,

За каждую ошибку бытия,

За низость кривды, за боязнь скандалов.

 

Но пусть мне улыбнётся похвала

За то, что я, порой, корректность отвергала,

За неизысканность манер под покрывалом,

Которое с лица давно сняла.

 

ИНТЕРВЬЮ

Чернилами слёз

Разогрею остывшую душу

И вновь разожгу в ней

Пылающий страстью костёр.

Кипящая кровь, разволнует,

Покой мой нарушив,

И сердце взахлёб

Снова выпьет и боль, и любовь.

 

Беру интервью

У мудрейших в роду аксакалов,

У тех, кого смерть, пощадив,

Обошла стороной.

Их память впишу

В обелиски тетрадных кошмаров,

А боль укоризны

Своею омою слезой.

 

Чернилами слёз

Поднимаюсь к их мудрости выше.

Спешу, тороплюсь,

Отнимая от смертных оков.

Их голос в тиши

Правде, вере присягою дышит.  

В нём гордости плеск,

Словно в чаше любви крымчаков.

18 июня 2005 г.

ВОЙНА НЕ КОНЧИЛАСЬ...

Война не кончилась.

От декабря до декабря

Она отсчитывает

Мести передышку,

Как метроном по радио

В блокадном Ленинграде

Считал минуты

Тихой жизни дня.

И каждый раз, поверьте,

В декабрях

Боль всех, расстрелянных во рвах,

Спешит наружу.

Она взрывается,

Осколками догнав

Врагов своих

Пусть каменные души.

И так дробит их,

Жжёт огнём и сушит,

Что не завидую я

Их последним дням.

2006 г.

 

ЕСТЬ ЗЕМЛЯ!