Церковь Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот

 

Большое Вознесение – так, начиная с XIX века, в московском обиходе называют церковь Вознесения Господня в Сторожах у Никитских ворот. Конечно, одна из причин такого названия – это размеры храма, они действительно внушительные. А кроме того, неподалеку отсюда, на Большой Никитской, 18, находится ещё одна церковь Вознесения, поменьше. Чтобы их различать, одну стали именовать Большим, а вторую соответственно Малым Вознесением.

Нынешний храм построен на месте, где издавна совершались православные богослужения. Деревянная церковь Вознесения Господня, что в Сторожах, впервые упоминается в летописях XV века. Возможно, название «в Сторожах» связано с острогом, деревянным укреплением на опасном западном направлении.

Острогом на Руси называли ограду из острых кольев и плетня вокруг городов. Появились остроги на Руси на рубеже XI–XII веков для защиты от набегов кочевников.

Начиная с XIII века острог состоял из бревенчатого тына (ряда кольев) и так называемых тарас, то есть бревенчатых венцов. Бревенчатая ограда острога помещалась на плоской местности или на вершине небольшого земляного вала и была окружена с наружной стороны рвом. Острог чаще всего имел четырёхугольную форму. По углам четырёхугольника размещались башни.

Для сообщения с внешним миром в остроге были проезжие башни.

Остроги различались по способу постройки. Стоячий острог – это острог с отвесно вкопанным тыном (брёвнами). Косо́й острог – тот, у которого брёвна (тын) вкопаны с наклоном внутрь.

Какой острог был рядом с будущими Никитскими воротами, неизвестно.

 

Храм Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот (Большое Вознесение)

Деревянный храм Вознесения сгорел во времена правления царя Михаила Фёдоровича Романова, по одним сведениям в 1619 году, по другим – в 1629 году. В 1685 году, во время правления царевны Софьи Алексеевны, началось строительство каменного храма, как тогда говорили, «на Царицынской улице». Средства для строительства выделила Наталья Кирилловна Нарышкина, мать будущего царя Петра I. Царица приказала построить новую каменную церковь «о пяти главах» напротив её двора. Двор царицы был расположен на том самом месте, где сейчас находится Столовый переулок.

Завершено было строительство «нарышкинской» Вознесенской церкви в 1689 году. В тот год правительница Софья была свергнута, а семнадцатилетний Пётр I провозглашён единоличным царем и правителем России.

Храм простоял почти столетие. Затем было решено его расширить, так как он стал считаться полковым храмом Преображенского полка. Шефом преображенцев был любимец императрицы Екатерины II, светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин‑Таврический. Но, когда стало ясно, что фундамент старой церкви Вознесения недостаточно крепок, Потёмкин отдал для строительства задуманного большого собора свой двор, находившийся рядом с церковью. А возведенная ещё в XVII столетии церковь осталась нетронутой.

Однако работы по возведению собора начались только в 1798 году, через несколько лет после смерти Григория Александровича Потёмкина‑Таврического. Со времени начала строительства для того, чтобы отличать новый собор и церковь Вознесения на Большой Никитской, полковой храм преображенцев и стали называть Большое Вознесение.

Строился храм очень медленно. Считается, что проект собора был сделан Василием Ивановичем Баженовым, знаменитым архитектором, который возводил дом Пашкова на улице Моховой. Но вскоре Баженов скончался, и продолжить работу над проектом поручили Матвею Фёдоровичу Казакову. Но в 1812 году началась Отечественная война. Недостроенное здание пострадало от огня. В тот же год скончался и Матвей Фёдорович Казаков.

Лишь через несколько лет работы по восстановлению и возведению собора продолжили. Теперь под началом мастера московского ампира, архитектора Фёдора Михайловича Шестакова.

Главный архитектор Москвы по «фасадической части» Осип Иванович Бове дополнил проект Фёдора Михайловича Шестакова двумя четырёхколонными портиками на северном и южном фасадах. Эти портики делали церковь похожей на Преображенский собор в Петербурге.

В 1831 году наконец разобрали старую «нарышкинскую» церковь, но оставили колокольню. В том же 1831 году в ещё недостроенном соборе венчались Александр Сергеевич Пушкин и Наталья Николаевна Гончарова. Большое Вознесение было выбрано потому, что дом Гончаровых находился в приходе храма, на Большой Никитской, ныне на углу Скарятинского переулка.

Во время бракосочетания первого поэта России и первой красавицы Москвы внезапный сильный порыв ветра, сквозившего из всех щелей недостроенного здания, задул у жениха венчальную свечу. Потом Александр Сергеевич Пушкин, случайно задев крест, уронил его с аналоя. А когда молодожены обменивались кольцами, одно из них упало на пол. Александр Сергеевич был смертельно бледен – во всем этом он, как и многие другие свидетели происшедшего, видел определённое предзнаменование.

Через полвека после начала работ, в 1848 году, строительство церкви Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот было завершено. На заключительном этапе – под надзором архитекторов Николая Ильича Козловского и Афанасия Григорьевича Григорьева. Иконостас создавался по проекту архитектора Михаила Доримедонтовича (Дормидонтовича) Быковского. Михаил Доримедонтович, архитектор и реставратор, считался идеологом раннего этапа эклектики (историзма).

Очень крупный масштаб собора, подчёркнуто лаконичные объемы, отсутствие декора создавали образ огромной монументальной силы. Собор стал любимым местом москвичей. Главной отличительной особенностью храма была великолепная акустика. Не случайно здесь на свадьбе своей дочери пел великий русский бас Фёдор Иванович Шаляпин.

В 1917 году, после октябрьских боев, в церкви Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот, отпевали сто восемьдесят юнкеров, погибших в боях с большевиками. В этом храме святейший патриарх Тихон за два дня до своей кончины совершил последнюю службу.

В 1931 году церковь была закрыта, колокольня разрушена. Иконостас разобрали и сожгли прямо в храме, росписи были расцарапаны, а затем закрашены. Здание храма использовалось под склад тары, затем – для нужд Академии наук. В 50‑х годах ХХ века его занимала высоковольтная лаборатория Института им. Г.М. Кржижановского АН СССР.

Внутри храма была вырыта одиннадцатиметровая яма и установлен металлический шар, ещё один шар был подвешен под куполом здания, между шарами пропускался электрический ток. На месте алтаря был устроен гараж. Пологие треугольные фронтоны над портиками уничтожили для устройства окон в здании. В 1987 году лаборатория была выведена из здания храма, так как здесь планировалось устроить концертный зал.

В 1990 году храм возвратили верующим. 23 сентября 1990 года был совершён первый крестный ход к церкви Вознесения Господня в Сторожах из Успенского собора Кремля во главе со святейшим патриархом Алексием II.

Колокольня была восстановлена позднее и освящена в 2004 году. А в храме вновь восстановлена великолепная акустика.

 

Дом Игумнова на Якиманке

 

Всё‑таки не зря говорится, что лицом к лицу лица не увидать и большое видится на расстоянии. Особенно когда расстояние измеряется многими годами. И если то самое большое касается красоты рукотворной. История дома Игумнова на Якиманке яркое тому подтверждение.

Якиманка – один из старейших районов Москвы – получила название от главной магистрали Замоскворечья.

Замоскворечьем, то есть то, что «за Москвой‑рекой», называли пойменные земли, занятые огородами царского двора. Это южное направление от Кремля не было защищено и поэтому постоянно подвергалось набегам и разорению.

Постоянные поселения, правда военные, за Москвой‑рекой появились при Василии III. Великий князь московский построил для своих телохранителей городок Наливки (Спасоналивковские переулки).

Иван Васильевич Грозный в 1550‑х годах основал полосу слобод стрельцов и пищальников вдоль нынешнего Климентовского переулка.

При Фёдоре Ивановиче появилось четвёртое оборонительное кольцо Москвы, Скородом – 15‑километровый земляной вал со стеной из вертикальных заостренных бревен. Под защитой Скородома в Замоскворечье и стали возводиться постоянные дома.

К XIX веку тихое Замоскворечье превратилось в излюбленное место обитания патриархального московского купечества. Их особый образ жизни был излюбленной темой произведений драматурга Александра Николаевича Островского, который и сам был родом из Замоскворечья.

 

Дом купца Игумнова на Якиманке

Улица Якиманка, давшая название историческому району Замоскворечья, ведёт своё начало от древнего храма Иоакима и Анны, разрушенного в 1969 году. Впервые церковь была упомянута в летописи под 1493 годом. Храм возник на старинном пути в Калугу. Главный престол церкви Благовещения имел придел Иоакима и Анны. Они чтятся как отец и мать Марии, долгожданной дочери, дарованной старикам в глубокой старости. И это их дочь Мария родила Спасителя. В русском произношении Иоаким стал Якимом, Акимом. Анна так и осталась Анной. Над Якимом и Анной красовалось семь куполов и колокольня. Семейство Игумновых приобрёло дом на Якиманке в 1851 году. Это был небольшой деревянный дом, возведенный после большого московского пожара 1812 года купцом второй гильдии Николаем Лукьяновым. В традициях того времени было для подстраховки записывать недвижимое имущество на жен, и строение было продано купчихе Вере Игумновой. В 1888 году участок унаследовал Николай Васильевич Игумнов и сразу подал прошение о строительстве нового каменного дома.

Николай Васильевич нуждался в представительном доме в Москве, промышленном и торговом сердце России. Он был одним из директоров и владельцев основанной ещё в начале XVIII века Ярославской Большой мануфактуры. И, конечно, ему был необходим дом, отвечающий его положению в обществе.

Для разработки проекта и строительства особняка Игумнов пригласил молодого и талантливого ярославского архитектора Николая Ивановича Поздеева. Николай Иванович, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества и Императорской академии художеств в Петербурге, занимал в то время должность городского архитектора Ярославля. Когда Николай Игумнов предложил Поздееву построить особняк на Якиманке, архитектору было всего тридцать три года.

Архитектор привлёк к себе внимание промышленника своей приверженностью к двум стилям: «русскому» (одному из направлений в господствовавшей тогда эклектике) и разновидности классицизма, так называемому стилю Людовика XV. Оба стиля импонировали Игумнову.

Русский стиль архитектуры черпал вдохновение из образа русских деревянных теремов, самый знаменитый из которых – дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском.

Зодчий разработал проект, который очень понравился «текстильному королю». Большое количество декоративных деталей в древнерусском стиле: арки с «гирьками», «пузатые» колонны, керамические вставки, сочетание кирпича и камня, высокие шатры кровли – подчеркивали многосоставность здания, как бы намекая на многогранность натуры его владельца.

Игумнов хотел, чтобы дом отражал его богатство, и пообещал не жалеть денег на строительство.

В 1893 году особняк был закончен. Это был не просто особняк, а настоящий русский терем. Талант зодчего сумел соединить в единое целое различные объёмы, увенчанные живописными шатрами, и многочисленные декоративные детали разных жанров. Результат получился гармоничным, хотя и немного массивным.

На высокой кровле особняка давленый металл под черепицу, керамические вставки. Над «красным крыльцом» изящная двойная арка под старину. Стены из привозного голландского кирпича. Окантовка окон из белого подмосковного камня. Живописные колоколенки, луковичные маковки шатров, дутые колонны. Многоцветная мозаика специально расписанных редчайших изразцов, изготовленных на знаменитом заводе Кузнецова.

В элементах декора архитектуры виделись мотивы собора Василия Блаженного (храма Покрова‑на‑Рву) и старинных церквей Ярославля.

Талант зодчего позволил создать атмосферу русских былин и одновременно предвосхитить более поздние решения художников московского модерна.

Высокие двустворчатые двери «красного крыльца» открывались прямо в зал с парадной лестницей, поражающий многоцветным «сказочным» орнаментом, продолжающим идею фасада.

Но сразу же за массивными дверями, ведущими в гостиную, стиль полностью меняется. Архитектор погружает посетителя в обстановку европейской классики. Мебель в стиле Людовика XV и великолепные гобелены XVII века подчеркивают французский дух этого помещения.

Примыкающий к гостиной малый салон меблирован в стиле Людовика XVI, а малая столовая декорирована мебелью и тканями эпохи ампир.

Низкий сводчатый потолок парадной столовой усиливал эффект аскетического Средневековья.

Однако московские архитекторы и критика ополчилась на работу ярославского зодчего. Особняк подвергался яростной, прямо‑таки уничтожающей критике и со стороны демократической общественности. Художественный критик и публицист Владимир Васильевич Стасов язвил насчёт мешанины стилей и безвкусицы. Стасов считал, что критик является истолкователем общественного мнения и должен выражать вкусы и запросы публики. И он выражал.

Заказчик особняка Игумнов, поддавшийся этим настроениям, быстро разочаровался в своем ярославском зодчем и отказался оплатить все расходы.

Разорённый архитектор Николай Иванович Поздеев не видел другого выхода, как покончить жизнь самоубийством.

После 1917 года дом использовался под различные цели – он был медицинским центром, затем рабочим клубом.

В 1938 году здание было передано в распоряжение французского правительства для размещения посольства. Дом вызвал изумление у архитекторов, прибывших из Парижа. Французы очень деликатно провели реставрацию, с большим тщанием подобрали предметы интерьера, мебель, и в результате получилось то, о чём и мечтал архитектор: дом в русском стиле с «французским шиком».