Пародия на «Литанию приказа», популярная среди кадетов-комиссаров

 

 

Надо сказать, что на своем веку я достаточно повидал городских боев, и, будь моя воля, городские улицы в качестве поля боя я выбрал бы в последнюю очередь. Улицы заводят на линию огня, в каждом окне или дверном проеме может притаиться снайпер, а сами окружающие здания не оставляют и клочка от тактической осведомленности — если не перекрывают поле зрения, то искажают звуки так, что накладывающееся одно на другое эхо делает практически невозможным определить, откуда противник ведет огонь. В большинстве случаев единственным плюсом является то, что вокруг уже нет гражданских, которые могли бы попасть под перекрестный огонь, потому что к тому времени, как развертывают Гвардию, они обычно уже или мертвы, или разбежались от налетов авиации и артиллерийских обстрелов.

Чего нельзя было сказать о Майо этой ночью. Вместо куч щебня, которые я привык видеть в городских зонах военных действий, здания — по крайней мере на тот момент — были целы (хотя зловещие оранжевые сполохи в отдалении подсказывали, что это ненадолго).

— Не слишком-то это хорошо отражается на репутации Империума, — желчно пробормотала мне на ухо Кастин.

Она втиснулась рядом со мной в кабину, прижавшись к пассажирской двери, так далеко от Юргена, насколько было возможно. Ветер, залетая в широко открытое окно, теребил ее волосы. Почему бы и нет, в конце концов? Стекло все равно не остановит лазерный заряд, а я сидел совсем близко к нашему водителю, так что совершенно не возражал против свежего воздуха.

— Скорее на них, — кивнул я на толпу бритых ксенолюбов, с полными карманами денег разбегающихся из горящей лавки ростовщика.

Разглядев наш грузовик стандартной военной модели, они стали выкрикивать ругательства. В нашу сторону полетели бутылки и прочие импровизированные снаряды.

— Лустиг, залп поверх голов! — приказал я.

Потрескивание лазерных сполохов заставило смутьянов вздрогнуть и разбежаться, стоило Юргену надавить на газ.

— Вы весьма сдержанны, — заметила Кастин.

Я пожал плечами. Честно говоря, мне лично было наплевать, даже если бы солдаты перебили всех смутьянов, но я хотел произвести хорошее впечатление на наших маленьких синеньких пассажиров, да и собственную репутацию всегда стоило принимать во внимание.

Мы покинули территорию губернаторского дворца. Отряд Лустига снова разделился на две команды, по пять с каждого борта, тау в центре между ними. Не самая лучшая защита, но это все, что мы могли предпринять в сложившихся обстоятельствах, и я надеялся на достаточность наших усилий.

— Удачи, комиссар.

Я крепко пожал протянутую руку, с благодарностью подумав о своих аугметических пальцах, которые, в отличие от моих поджилок, не тряслись. По серьезному тону Донали я понял, что он сказал это не просто так, а будучи уверенным, что удача нам понадобится.

— Нас хранит Император.- Я произнес это, постаравшись наполнить свой голос благочестием.

Теперь, в коробке из металла и стекла, я почувствовал себя в относительной безопасности. От огня противника меня прикрывали с одной стороны Кастин, с другой — Юрген. Император, как я не раз имел возможность убедиться, лучше защищает тех, кто сам предпринимает все возможные меры предосторожности. Донали стоял и смотрел нам вслед — его силуэт чернел на фоне пожара, затем отвернулся и зашагал обратно к горящему зданию.

К некоторому своему удивлению, я осознал, что желаю ему пережить эту ночь. Обычно я не слишком забочусь о дипломатах, но он показался мне достойным их представителем и, кажется, постарался уберечь меня от пули — если мыслить общими категориями. Но даже если он предотвратит войну, мне это мало поможет, если какой-нибудь бунтовщик-ксенофил сегодня вечером размозжит мне череп тротуарной плиткой. Поэтому, пробираясь через неспокойный город, я оставался начеку.

— Здесь налево. — Кастин направляла Юргена, справляясь с тактической сетью и стараясь обогнуть места основных стычек.

Мы миновали несколько уличных потасовок, но самые ожесточенные стычки, кажется, остались в стороне.

— Пока все идет нормально, — сказал я, в очередной раз подразнив судьбу, и она, естественно, тут же нас угостила.

Мы вывернули из переулка на один из тех широких проспектов, которые так подстегнули мое беспокойство по пути из космопорта в город, и я увидел через лобовое стекло силуэты впереди. На проезжую часть были выставлены металлические бочки, составляя основу импровизированной баррикады, в некоторых из них горел огонь.

— Застава, — подметил очевидное Юрген и кинул на меня взгляд в ожидании приказов.

— Сбавь скорость, — сказал я, оценивая ситуацию.- Не стоит без толку вызывать огонь на себя.

Очерченные огнем силуэты медленно приближались, держа лазерные ружья параллельно земле. Я прищурился, стараясь понять, кто это. Hа них была простая форма, цвет которой я не мог различить на фоне желтых отсветов, но как будто серая или синяя, с выделяющейся на ней более темным цветом легкой броней.

— СПО,- подтвердила Кастин, прислушавшаяся на мгновение к тактической сети. — Лоялисты, поддерживающие арбитров.

— Ну и слава Императору, — сказал я и вызвал Лустига по воксу. — Эти настроены дружественно. Или кажутся таковыми.

— Понял. — Голос сержанта был спокоен, но в нем чувствовалась настороженность, и я был уверен, что солдаты готовы стрелять в случае, если мы ошибаемся.

Считайте меня параноиком, я с радостью это признаю, ведь будь я по натуре доверчив, не до жил бы до почетной отставки.

Навстречу грузовику, подняв руку, выступила одинокая фигура, и Юрген плавно остановил машину. Я поправил форменную фуражку и постарался принять вид, как можно более подобающий моему комиссарскому званию.

— Кто идет?

Он был молод, еще со следами прыщей на лице, и, казалось, ему велик его шлем, на котором был хорошо виден нарисованный лейтенантский значок — типичная для СПО небрежность. Последнее дело в перестрелке — носить очевидный знак отличия, мол, «Стреляйте в меня, я офицер!». Впрочем, никто в СПО и не рассчитывает оказаться в настоящем бою, если только не ждет повышения с приходом очередного рекрутского набора в ряды Гвардии, чего, впрочем, на Гравалаксе не происходило уже несколько поколений.

— Полковник Кастин, Пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский полк. И комиссар Каин. — Кастин высунулась из окна кабины, чтобы переговорить с ним. — Прикажите своим людям освободить дорогу.

— Не могу.- Его челюсть упрямо выпятилась. — Прошу простить.

— Правда? — Кастин одарила его таким взглядом, будто он был чем-то прилипшим к подошве ее ботинка. — А мне казалось, что лейтенант обязан выполнять приказ полковника. Не так ли, комиссар?

— Если верить моему опыту, да, — подтвердил я и перегнулся через нее, чтобы обратиться напрямую к этому щенку. — Или на Гравалаксе заведено как-то по-другому?

Он заметно побледнел, когда я окинул его своим Комиссарским Пристальным Взглядом:

— Нет, комиссар. Но мне приказано никого не пропускать ни при каких обстоятельствах.

— Полагаю, мои полномочия отменяют любые полученные вами приказы, — уверенно сказал я.

Он конвульсивно дернул челюстью.

— Лежащий далее сектор контролируют мятежники,- сказал он.- Тау вышли из своего анклава…

— Ложь! — подпрыгнул в кузове Эль'хассаи, представив на обозрение молодому лейтенанту и его людям свою синюю физиономию. Я серьезно начал подозревать, что горячий на голову тау ищет смерти, и, если он собрался продолжать в том же духе, я готов с удовольствием удовлетворить его желание. — Они остаются в тех границах, которые оговорены!

— Синекожие! — Лейтенант вскинул ружье, думая, что прикрывает нас. То же сделали и его солдаты на баррикаде. К моему невероятному облегчению, Лустиг и его люди сохранили полную невозмутимость и не подняли оружия, иначе от кровопролития нас отделял бы один удар сердца. — Что происходит?

— У вас нет полномочий знать, — спокойно сказал я, скрывая натянутые нервы с легкостью, выработанной годами тренировок. — Именем Комиссариата, приказываю вам пропустить нас.

— Предатели! — выкрикнул какой-то выродок из солдат СПО. — Это ксенолюбы! Наверное, украли грузовик!

— Свяжитесь со своим начальством, — сказал я все так же спокойно, при этом незаметно ослабляя застежки кобуры лазерного пистолета. — Штаб связи Гвардии подтвердит наши полномочия.

— Хорошо, — кивнул лейтенант, поводя дулом лазерного ружья между мной и Кастин, не зная, кому из нас безопаснее угрожать. — Мы так и сделаем. Как только вы выдадите нам синекожих.

— Вздернуть их! — опять выкрикнул тот же самый идиот.

Тау начали взволнованно переглядываться.

— Эти дипломаты-тау находятся под защитой Имперской Гвардии, — ровно произнес я, успокаивая себя его очевидной нерешительностью. — А это значит и моей. Во имя Императора, освободите дорогу или будете наказаны.

Полагаю, в случившемся далее виноват именно я, так привыкший к тому, что меня окружают гвардейцы, беспрекословно принимающие мою власть. Мне и в голову не пришло, что молоденький лейтенант не дрогнет перед ней. Но я не учел относительно слабую дисциплину в СПО и тот факт, что для него комиссар был просто еще одним офицером, только в занятной фуражке. У него просто не выработалось естественного страха и уважения к моей форме.

— Сержант! — повернулся он к одному из обрисованных светом силуэтов. — Арестуйте этих предателей!

— Лустиг, — сказал я. — Огонь!

Отдавая приказ, я уже наводил лазерный пистолет. Глаза лейтенанта на долю секунды стали большими, ликование карающего судьи в них сменилось мгновенной паникой, а затем я нажал на курок, и половина его лица перестала существовать.

Мне очень многих довелось убить, столь многих, что я потерял им счет столетие или около того назад. И это не считая ксеносов, которых я отправил на тот свет. И едва ли я плохо спал по ночам. Обычно вопрос стоял так: или я, или меня, и не думаю, что враги сильно переживали бы обо мне, повернись все иначе. Но что касается этого лейтенантика… Это не был враг или преступник — просто излишне ретивый дурачок. Возможно, именно поэтому я все так же живо помню выражение его лица.

Солдаты в кузове грузовика вскинули лазерные ружья, дав быстрый огневой залп, пока солдаты СПО пребывали в оцепенении. Только нескольким хватило времени отреагировать, и они бросились в укрытия под взрывающимися вокруг них лазерными разрядами. Одновременно Юрген вдавил педаль газа до упора.

— Варп раздери! — Кастин пригнулась, когда ответный выстрел опалил дверь кабины возле нее, и выхватила свой болтерный пистолет.

— Живыми не отпускать! — скомандовал я.

Если бы остались выжившие, они мгновенно вышли бы в вокс-сеть, выдав наше местоположение всем, кто мог ее прослушивать, и сделав нас мишенью для охоты обеих сторон. Я был вправе отдать такой приказ, и уже это было достаточной причиной для любого другого комиссара, чтобы поступить именно так, но мне трудно было не думать о том, какие старания я приложил, чтобы избежать казни пятерых солдат на борту «Праведного гнева», солдат, которые заслуживали смерти много более, чем эти болваны.

Неважно. Юрген топил педаль газа в пол, и мы промчались сквозь баррикаду, подмяв под колеса зазевавшегося солдата СПО, исчезнувшего с криком и неприятным звуком, отдаленно напоминающим треск смятой ногами фанерной коробки. Стоявшие в ряд бочки разлетелись подобно кеглям, и покатились по проспекту, лязгая о стены окрестных зданий и оставляя жестокие шрамы на кузовах припаркованных у обочины машин. К тому времени когда они, наконец, остановились, большая часть оказавших нам сопротивление солдат была уже мертва. Какие бы навыки они ни приобрели на тренировках, этого было совершенно недостаточно в столкновении с солдатами, которые сражались с тиранидами и выжили. Некоторые успели огрызнуться поспешными и неточными выстрелами, прежде чем вальхалльские стрелки оставили их лежать с кровавыми, обожженными дырами в головах. Приглушенное ругательство, донесшееся по воксу, сказало мне, что один из наших солдат все-таки задет, но, коли он сохранил способность вот так ругаться, рана не очень серьезна.

— Держитесь, комиссар!

Юрген крутанул руль, и грузовик тряхнуло, когда он опрокинул одну из горящих бочек во втором ряду. Она разлилась, и горящий прометий поглотил тела убитых.

— Бежит.

Кастин прицелилась из своего болт-пистолета и выстрелила, как по мишени. Тонкий след дыма соединил дуло со спиной убегающего солдата СПО, и снаряд, пробив легкую броню, взорвался фонтаном крови и внутренностей.

— Добрый выстрел, полковник. — Я прикоснулся к микропередатчику: — Лустиг?

— Это был последний, сэр, — уныло сказал он.

Я мог понять его чувства. Расстрел практически беззащитного союзника — не то боевое крещение, какого кто-либо из нас желал для нашего соединения. Но это было необходимо, продолжал убеждать себя я.

— Раненые?

— Солдат Пенлан схлопотала рикошет. Небольшие термические ожоги, только и всего.

— Рад слышать,- сказал я. Нужно было сказать что-то, что поддержало бы их боевой дух, но едва ли не единственный раз в жизни мой хорошо подвешенный язык отказался мне повиноваться.- Скажите им… Скажите солдатам, что я благодарю их.

— Так точно, сэр. — В голосе сержанта прозвучала неожиданная нотка понимания, и я осознал, что произнес все-таки именно то, что нужно. Они так же хорошо, как я, знали, что было поставлено на кон.

После этого надолго установилось молчание. В конце концов, о чем тут было говорить.

Я надеялся, что кровавая цена, заплаченная за то, чтобы довести до конца нашу миссию, останется самым прискорбным инцидентом за эту ночь, но, конечно же, я не принял в расчет тупую ярость толпы.

Разногласия между лоялистской и ксеноистской фракциями зрели поколениями, как гнойник, и вражда залегала очень глубоко. Приближаясь к анклаву тау, мы видели следы кровавых столкновений между фракциями, которые смотрелись бы более уместно на нижних уровнях улья, чем на улицах процветающего мещанского города. Повсюду лежали, реже — свисали с фонарей тела как лоялистов, так и ксеноистов, хотя по некоторым из них невозможно было определить ни их принадлежность той или другой партии, ни что-либо еще. Кастин покачала головой.

— Вы видели что-нибудь подобное? — ошеломленно спросила она, и хотя вопрос был скорее риторическим, к ее очевидному удивлению, я кивнул.

— Нечасто.

И только перед вторжением Хаоса или орочьим набегом. Но чтобы это содеяли обычные горожане со своими соседями… Такого я раньше не видел. Я содрогнулся, раздумывая о том, как близко к поверхности обыденного существования скрывается такая дикая жестокость и с какой легкостью все, что мы стремимся защитить, может быть уничтожено в одну ночь.

— Впереди беспорядки, комиссар,- сказал Юрген, сбавляя газ.

Я вгляделся сквозь лобовое стекло. Толпа заполняла улицу, как вода запруду, особенно сильно волнуясь перед огромными бронзовыми воротами, в которые упирался проспект. Даже если б я не видел отчетливо плавные очертания здания, все равно я был бы уверен, что мы прибыли к месту назначения.

— Это периметр торгового анклава тау, — подтвердил Эль'сорат, когда я переключил свой вокс на его волну. — Но получить возможность войти может быть сложно.

— Варп раздери ваши сложности! — недипломатично гавкнул я. — Я не для того зашел так далеко и пролил всю эту кровь, чтобы остановиться так близко от цели. Я доставлю вас туда, даже если придется перебрасывать вас через стену.

— Сомневаюсь, что человеческие мышцы достаточно хорошо развиты для этого, — сухо ответил тау. Я был прав, у него есть чувство юмора. — Предпочтительнее будет избрать иную стратегию.

— У меня есть план, — предложил Юрген.

Я удивленно уставился на него. Уж что-что, а тактическое мышление никогда не было его коньком.

— Без сомнения, чрезвычайно изощренный, — сказал я.

Он, будучи абсолютно нечувствительным к сарказму, кивнул.

— Мы можем проехать через ворота, — огласил он.

Кастин издала какой-то необычный звук, что-то среднее между смешком и икотой.

— Мы бы могли, — уточнил я, — если бы не сотня мятежников между ними и нами.

— Но они же все ксеноисты, — сказал Юрген. — Так что они нас просто пропустят, нет?

«Да, они, может, так бы и поступили, — подумал я, — если бы на нас не было формы Имперской Гвардии и ехали бы мы не на грузовике Имперской Гвардии. Но все же…»

— Юрген, вы гений, — сказал я с уже меньшим зарядом сарказма. — Чего юлить, как фраг-граната на льду, когда прямой подход может сработать?

Я снова связался по воксу с Лустигом и Эль'соратом.

— Можно сделать так, чтобы тау были хорошо заметны?

Через мгновение чужаки уже стояли, окруженные по бокам солдатами, а Эль'сорат снова что-то шипел в свой вокс. Юрген заставил грузовик едва ползти и увлеченно жал на клаксон, чтобы привлечь внимание толпы. Несколько голов повернулось в нашу сторону, потом еще. Гул голосов сливался в пугающую, нарастающую волну враждебности. Несколько обломков дорожного покрытия отскочили от ветрового стекла, оставив лучистые трещинки на армированном стекле. Кастин закрыла свое окно, решив, что запах Юргена лучше, чем сотрясение мозга, по крайней мере, если недолго.

— Вы готовы? — поторопил я, радуясь тому, что я не там, сзади, в открытом кузове. И поймал себя на мысли, что идея Юргена, возможно, не самая блестящая.

— Прошу, воздержитесь, ради великого блага!

Наверное, у Эль'сората в его передатчик был встроен громкоговоритель, так что его голос разнесся над толпой. К моему изумлению, люди подчинились — замолчали и расступились перед нами. Это было настолько непохоже на то, как отреагировала толпа на Касамаре, бросившаяся на наши ряды с яростью берсерка в ответ на обращение командира арбитров, что я задумался о том, насколько большим влиянием на своих последователей и друг на друга обладали тау.

Юрген подкатил грузовик к огромным, десятиметровой высоты и шириной во весь проспект воротам как раз в тот момент, когда они начали раскрываться — совершенно бесшумно или же настолько тихо, что не было слышно за бормотанием толпы и гулом двигателя. Высадившись вместе с Кастин из кабины, чтобы проводить наших гостей, я заметил, что она глубоко вобрала воздух в легкие, едва ее каблуки коснулись земли.

— Это еще что? — раздался хриплый голос Лустига по воксу.

Нечто небольшое и быстрое устремилось вниз со стены кружась и пикируя, словно птица.

— Не стрелять, — поспешно сказал я, перебарывая собственное желание выхватить оружие. — Они все еще на своей стороне границы.

По крайней мере, формально. Я старался разглядеть то, что спускалось к нам, но оно было маленьким и быстро двигалось. В целом создавалось впечатление чего-то напоминающего тарелку с привешенной под ней винтовкой.

— Это ответная любезность, — подтвердил Эль'сорат, поразительно ловко соскакивая с платформы грузовика. — Чтобы убедится, что ваш отъезд ничем не будет затруднен.

Понимать можно было по-разному, но я предпочел расценить это как гарантию того, что толпа продолжит вести себя пристойно.

— Премного благодарен, — заверил я тау, пока остальные его сородичи вываливались из грузовика и топали в свой анклав.

Навстречу им вышли вооруженные солдаты в броне, их лица были закрыты непрозрачными щитками шлемов. Я заметил движение за стеной и всмотрелся получше.

— Дредноуты! — выдохнула Кастин.

Эти, безусловно, были достаточно велики для такого определения, но двигались с легкостью и грацией, значительно отличавшей их от Дредноутов Империума, которых мне доводилось видеть раньше. Угловатые корпуса, увенчанные чем-то похожим на шлемы солдат-тау, возвышались над обычными тау, по меньшей мере, на метр.

— Это просто боевые костюмы,- сказал Эль'сорат с легкой насмешкой в голосе. — Ничего особенного.

Мы с Кастин коротко переглянулись. На таком расстоянии я не мог разглядеть деталей, но в наличии тяжелого оружия сомневаться не приходилось, и мысль о том, чтобы схватиться с врагом, который относил подобные устройства к само собой разумеющимся вещам, была отнюдь не утешительной. Я начал подозревать, что именно это впечатление на нас и хотели произвести чужаки.

— Естественно, — сказал я, излучая спокойную уверенность, которой вовсе не ощущал, и наслаждаясь секундным замешательством, отразившимся в глазах ксеноса.

— Да хранит вас ваш Император, комиссар Каин. С вами наша благодарность, — наконец произнес он и последовал внутрь анклава за своими друзьями.

Ворота начали поспешно закрываться.

— Пора нам убираться, — сказал я, садясь обратно в кабину.

Кастин на этот раз предпочла ехать в кузове. Я не мог осуждать ее за это, после того как она вполне насладилась обществом Юргена, и я предложил раненому солдату Пенлан ехать с нами в кабине вместо нее.

— Лучше вам поберечься,- сказал я,- по крайней мере, пока мы не доберемся до медика.

Так что я сумел восстановить свой живой щит и в то же время укрепить свою репутацию комиссара, радеющего о подчиненных.

Итак, нам удалось внести свою небольшую лепту в дело сохранения стабильности на Гравалаксе, в связи с чем испытывать некоторое самодовольство было бы вполне простительно. Почему же я вместо этого продолжал размышлять об убитых нами солдатах СПО и гадать, чьи же планы мы разрушили ценой этой жертвы?

 

Глава седьмая

 

Благодарность сильных — тяжелая ноша.