Уходят все кроме Сони, Елены и дяди Вани

  

32

Соня - и я не понимаю, как это не лечить и не учить. Погоди и ты привыкнешь. Не скучай, родная. Ты вот не ничего не делаешь, и твоя праздность заразительна. Смотри, дядя Ваня ничего не делает. Я забросила все свои дела и прибежала к тебе, чтобы поговорить. Обленилась, не могу! Доктор, Михаил Львович, раньше бывал здесь очень редко, раз в месяц. Упросить его было трудно. А теперь он бывает здесь каждый день, забросил свои леса и медицину. Ты колдунья, должно быть…

Войницкий – ну, что томитесь, дорогая моя роскошь. В ваших жилах течёт русалочья кровь. Дайте себе волю и хоть раз в жизни…

Елена – ах оставьте меня в покое.

Войницкий – радость моя, простите, в знак мира и согласия я принесу сейчас букет роз. Осенние розы прелестны… (ушёл)

Елена – вот уже и сентябрь. Как мы проживём здесь зиму. Где доктор?

Соня – в комнате у дяди Вани, что-то пишет. Мне надо поговорить с тобой.

Елена – о чём?

Соня –  (Плачет)

Елена – ну полно, полно, полно

Соня – я некрасива.

Елена – у тебя прекрасные волосы

Соня –  когда женщина некрасива, то ей говорят: «У вас красивые глаза, у вас красивые  волосы». А я его люблю уже 6 лет. Я каждую минуту слышу его, чувствую пожатие его руки, смотрю на дверь, жду, и мне всё кажется, что он сейчас войдёт. Теперь он бывает

33

здесь каждый день, но не смотрит на меня. Я часто подхожу к нему, сама заговариваю с ним, смотрю ему в глаза…  у меня уже нет гордости. Прислуга знает, что люблю, все знают.

Елена – а он?

Соня –  Он меня не замечает

Елена – странный он человек. Знаешь, что? А позволь я поговорю с ним?

Соня – нет

Елена -  я осторожно. Ну, до каких же пор быть в неизвестности? Любит, не любит – это же не трудно узнать. Не беспокойся, я допрошу его осторожно. Нам только узнать, да или нет. Так. Откладывать в долгий ящик не будем. Он собирался показать мне какие-то чертежи. Пойди, скажи, что я желаю его видеть.

Соня – и ты мне скажешь всю правду?

Елена -   конечно…  правда, какая бы она не была, всё-таки лучше, чем неизвестность.

Соня –  нет, всё-таки неизвестность лучше. Все-таки есть надежда.

Елена - зови!

СЦЕНА

Астров – добрый день, вы хотели видеть мою живопись?

Елена – да, вы вчера обещали…

Астров – для вас, вероятно, это неинтересно

Елена – почему же? я правда, деревню не знаю, но я много читала

 

34

Астров – вот, смотрите, картина нашего уезда, каким он был 50 лет назад. Тёмно-зелёная краска означает леса. Половина всей площади занята лесом. Где по зелени положена красная сетка, там водились козы, лоси… на этом озере жили лебеди, гуси, утки. Кроме сёл и деревень, видите, там и сям разбросаны разные выселки, хуторочки, водяные мельницы. Рогатого скота  было много. По голубой краске видно, что тут были целые табуны. И на каждый двор приходилось по 3 лошади. Теперь посмотрим ниже. То, что было 25 лет назад. Тут уж под лесами только одна треть площади, а зелёная и голубая краска уже бледнее. Переходим к 3-й части: картина уезда в настоящем. Зелёная краска лежит кое-где, исчезли и лоси и лебеди и глухари. На лицо картина постепенного и несомненного вырождения. Я по лицу вижу, что это вам не интересно…

Елена – я в этом мало понимаю

Астров – и понимать тут нечего. Просто неинтересно.

Елена –  да. Честно говоря, мысли мои не тем заняты. Мне нужно сделать вам маленький допрос.

Астров – допрос?

Елена – да, допрос. Сядем. Будем говорить, как приятели, откровенно. Поговорим и забудем. Да?

Астров – да

Елена – дело касается моей падчерицы Сони. Она вам нравится?

Астров – да, я ее уважаю

Елена – она вам нравится, как женщина?

Астров – нет

35

Елена – а она страдает. Поймите это. Фу, какой неприятный разговор. И забудем, забудем, как-будто и не говорили вовсе. И  перестаньте бывать здесь. Уезжайте, вы же умный человек

Астров - Я одного не понимаю, зачем вам понадобился этот допрос. Положим, Соня страдает, я охотно допускаю, только вам то, что за дело? Не делайте удивлённого лица, вы отлично знаете, зачем и ради кого я здесь бываю. Не смотрите на меня так. Я стреляный воробей. Уже целый месяц я ничего не делаю и жадно ищу вас. И вам это ужасно нравится, нравится.

Елена – вы с ума сошли

Астров – ну что ж, я побеждён, вы всё узнали и без допроса. Вот я здесь, берите, что хотели

Елена – я лучше, чем вы думаете.

Астров – я сегодня уеду, говорите, где мы будем видеться, говорите скорей, где?

Елена – вы с ума сошли. Клянусь вам…  Я так не думала… (поцелуй)

Астров - не надо лишних слов, сюда могут войти, говорите скорее. Где? Завтра приезжай в лесничество часам к двум. 

Входит Войницкий с розами

Войницкий – ничего. ничего.

Астров – сегодня, многоуважаемый Иван Петрович, погода не дурна. Утром было пасмурно, словно как бы на дождь, а теперь солнце. Говоря по совести, осень выдалась прекрасная. И озимые ничего. Вот только что дни коротки стали. (Уходит)

Пластика

36

вбегает Соня – что, что он сказал. Он сказал, что больше не будет бывать здесь, да? Скажи да, ну скажи, скажи… (Соню утаскивает Телегин и слуга. Пластика, Войницкий ставит стулья, заходят все)

 

СЦЕНА

Серебряков – где же остальные? Не люблю я этого дома. Какой-то лабиринт. 26 громадных комнат, разбредутся все, никого никогда не найдёшь. Пригласите сюда Марью Васильевну и Елену Андреевну.

Марья Васильевна – я здесь Александр

Серебряков - Прошу господа садиться. С нездоровьем ещё можно мириться, куда ни шло, но чего я не могу переварить, так это строя деревенской жизни. У меня такое чувство, как будто я свалился на какую-то чужую планету. Садитесь, господа. Я же прошу вас, Соня, Соня.  И ты няня садись. Прошу вас господа, повесьте, так сказать, ваши уши на гвоздь внимания.

Войницкий – я может не нужен и могу уйти?

Серебряков – нет, нет, Иван Петрович! Ты здесь нужнее всех.

Войницкий – оставь этот тон, приступим к делу. Что тебе нужно?

Серебряков -  (букет) спасибо. Прошу вас господа, я начинаю. Я собрал вас, чтобы попросить у вас помощи и совета. И зная,всегдашнюю вашу любезность, надеюсь, что получу их. Человек я учёный, книжный, всегда был чужд практической жизни. И без советов сведущих людей мне не обойтись. Поэтому прошу тебя Иван Петрович, вас Илья Ильич, вас маман. Дело серьёзное маман. Дело серьёзное. (будит) дело в том, что манне томнес уна нокс. Все мы под богом ходим. Я не здоров, поэтому нахожу

37

своевременным урегулировать свои имущественные отношения, так как они касаются моей семьи. О себе я не думаю, но у меня жена и дочь. Продолжать жить в деревне мне невозможно. Жить же в городе, на те средства, которые даёт это имение, тоже нельзя. Если продать скажем лес, то эта мера экстраординарная, и ей нельзя пользоваться ежегодно. Значит нужно изыскать такие меры, которые позволяли бы получать, постоянную, более или менее определённую цифру дохода. Я придумал одну такую меру и имею честь предложить ее на ваше обсуждение. Минуя детали, изложу ее пока в общих чертах. Наше имение приносит в среднем не более 2-х процентов. Я предлагаю продать его. Если вырученные деньги мы обратим в процентные бумаги, то сможем получать от 4-х до 5-ти процентов. Мало того, будет даже излишек в несколько тысяч, на который можно будет купить небольшую дачу в Финляндии

Войницкий – мне кажется, что мне изменяет слух. Повтори, что ты сказал.

Серебряков – деньги обратить в процентные бумаги, а на излишек, который останется купить небольшую дачу в Финляндии.

Войницкий – нет, ты еще что-то другое сказал.

Серебряков – я предлагаю продать имение

Войницкий – вот-вот, это самое. Ты продашь имение, превосходно, богатая идея. А куда прикажешь деваться мне с матерью и Соней?

Серебряков – ну это мы всё своевременно обсудим.

Войницкий – постой, до сих пор я имел глупость думать, что это имение принадлежит Соне. Мой покойный отец купил это имение в приданое для моей сестры. До сих пор я был наивен и думал, что имение от сестры перешло к Соне.

38

Серебряков – да, имение принадлежит Соне, а кто спорит? Без согласия Сони я никогда не решусь продать его, и потом я предполагаю сделать это для блага Сони.

Войницкий – нет, это непостижимо, или я сошёл с ума

Мария Васильевна -  Жан, не противоречь Александру. Он лучше нас знает, что хорошо, а что плохо

Войницкий – нет, дайте мне воды. Говорите что хотите, но…

Серебряков – я не понимаю, отчего ты волнуешься. Я же не говорю, что мой проект не идеален. Если все найдут его негодным, я не буду настаивать.

Войницкий –  Вот, спроси ты у него. Это имение куплено у его дяди.

Серебряков – зачем мне у него спрашивать, к чему?

Войницкий – да потому что это имение было куплено по тогдашнему времени за 95 тысяч. Отец уплатил только 70. И осталось долгу 25 тысяч. Теперь слушайте. Имение это не было бы куплено, если бы я не отказался от наследства в пользу сестры, которую я горячо любил. Мало того, я 10 лет работал, как вол, и выплатил весь долг.

Серебряков – я жалею, что начал этот разговор.

Войницкий – имение чисто от долгов и не расстроено, только благодаря моим личным усилиям. И вот теперь меня хотят выгнать отсюда в шею.

Серебряков – я не понимаю, чего ты добиваешься?

Войницкий – 25 лет я управлял этим имением, работал, высылал тебе деньги, как самый добросовестный приказчик. И за всё время ты не разу не поблагодарил меня. Всё время я получал от тебя

39

жалованье – 500 рублей в год, - нищенские деньги. И ты ни разу не догадался прибавить мне хоть один рубль.

Серебряков – Иван Петрович, почем я знал? Я же говорю, - я человек не практический, я в этом ничего не понимаю. Мог бы сам себе прибавить сколько угодно

Войницкий –  Почему я не крал?   Это было бы справедливо, и теперь я не был бы нищим?

Мария Васильевна – Жан, Жан

Телегин – Ваня, дружочек, не надо, не надо. Зачем портить хорошие отношения?

Войницкий – заткнись Вафля, мы о деле. 25 лет все наши мысли и чувства принадлежали тебе одному. Мы говорили о тебе, о твоих работах, гордились тобой. Ты был для нас существом высшего порядка, твои статьи мы знали наизусть. Но теперь у меня открылись глаза. Все твои работы не стоят ничего. А ты морочил нас

Телегин – не надо, Ваня, не надо, я не могу…

Серебряков – я не понимаю, что тебе нужно от меня

Елена – Иван Петрович, я требую, чтобы вы замолчали, слышите?

Войницкий – я не замолчу, я не замолчу. Ты погубил мою жизнь. По твоей милости я не жил. Ты мой злейший враг.

Серебряков – что ты хочешь от меня? И какое право ты имеешь говорить со мной таким тоном? Ничтожество. Если имение твоё, так и забирай его. Я в нём не нуждаюсь.

Елена – я сию же минуту уезжаю из этого ада.

40

Войницкий – я талантлив, умен, смел… если бы я жил нормально, из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский…

Мария Васильевна – Жан, слушайся Александра

Войницкий –  что мне делать? ну, что мне делать. Не нужно, не говорите. Я сам знаю, что мне делать. Будешь ты меня помнить. (убегает)

Серебряков – это что такое, господа? Уберите наконец от меня этого сумасшедшего. Пусть перебирается в деревню. Жить с ним в одном доме я не могу. Ничтожнейший человек

Соня – надо быть милосердным, папа. Надо быть милосердным

Елена – Александр, бога ради, помирись с ним. Пойди к нему, будь с ним по мягче. Успокой его.

Серебряков – хорошо, я пойду к нему, я не сержусь, я не злюсь, но согласитесь, господа, его поведение, ну по крайней мере странно. Хорошо я пойду к нему. Я иду к нему.

Соня – иди, папа, иди. Помирись с ним ради бога

Марина – ничего, погогочут гусаки и перестанут, погогочут гусаки и перестанут. Всё пройдет, Сонечка, всё пройдёт (выстрел)

Серебряков – держите его, он сошел с ума

Войницкий – где он? Элен, не мешай мне. Маман, идите пить чай. Не мешайте мне.  Чёрт не попал. Что я делаю? Что я делаю…

Пластика убрать стулья

СЦЕНА

Телегин – скорей, скорей, Мария Тимофеевна, а то сейчас позовут уже прощаться, велели лошадей подавать.

41

Марина – уже немного осталось

Телегин – в Харьков уезжают. Там жить будут

Марина – и лучше

Телегин –  Елена Андреевна говорит: «Ни одного часа не останусь здесь жить. Уедем, уедем! Поживём в Харькове, оглядимся и тогда за вещами пришлём» так что не судьба им тут жить, не судьба. Фатальное предопределение!

Марина – и лучше. А то давеча подняли шум, пальбу – срам один. Опять заживём по старому. В 8-м часу чай, в первом обед, а вечером ужин. Всё как у людей. Всё, готово. Дай прикину.

Телегин –  Сегодня утром, Марина Тимофеевна, иду я деревней, а мне лавочник вслед: «Эй ты, приживал» так мне горько стало.

Марина – а ты без внимания. Все мы у бога приживалы. Что ты, что Иван Петрович, что Соня. Все трудимся, никто без дела не сидит. Так что без внимания. А где Соня то?

Телегин – в саду. С доктором всё ходит. Ищут Иван Петровича. Боятся, как бы он на себя руки не наложил.

Марина – а пистолет то где, пистолет?

Телегин – не знаю.

Астров бегает за Войницким

Войницкий – уйдите отсюда, оставьте меня одного, хотя бы на час. Оставь меня.

Астров – с большим удовольствием, но повторяю, я не уеду, пока ты не вернёшь мне, то что у меня взял.

Войницкий – я ничего у тебя не брал

42

Астров – я серьёзно говорю, не задерживай, мне давно уже пора ехать.

Войницкий – ничего я у тебя не брал.

Астров – ну, хорошо, я ещё погожу немного, а потом извини, придётся употребить насилие. Свяжем тебя и обыщем.

Войницкий – как угодно. Как это возможно! Стрелять 2 раза и ни разу не попасть. Этого себе никогда не прощу.

Астров – пришла охота стрелять, ну и палил бы в лоб себе самому

Войницкий –  Стыдно. Если бы ты знал, как мне стыдно. Это острое чувство стыда не сравнится ни с какой болью. Что мне делать, а?

Астров – ничего

Войницкий –  дай мне что-нибудь. Боже мой, если можно было бы начать жить по-новому. Проснуться в ясное, тихое утро и понять, что жить ты начал снова. Все прошлое забыто, рассеялось как дым. Жжет вот здесь. (порошок)

Астров – те которые будут жить после нас через 100-200 лет, и которые будут нас презирать за то, что мы прожили свою жизнь так глупо и безвкусно, те возможно и найдут средство, чтобы быть счастливыми. А у нас с тобой только одна надежда и есть, надежда на то, что когда мы будем почивать в своих гробах, нас посетят видения. Может быть даже приятные. Пей и верни то, что взял у меня.

Войницкий – я у тебя ничего не брал.

Астров – Если тебе во что бы то ни стало, хочется покончить с собой, вот возьми морфий, а револьвер отдай. А то пойдут разговоры. Подумают, что это я тебе дал. С меня достаточно и того,

43

что мне придётся вскрывать тебя. Ты думаешь это интересно?

Войницкий – оставь меня.

Астров – Софья Александровна! Ваш дядя, украл у меня револьвер и не отдаёт. Скажите ему, что это глупо. Мне надо ехать.

Соня – дядя Ваня, отдай, зачем ты нас пугаешь. Я может быть несчастна не меньше тебя, однако же не прихожу в отчаяние. Милый, славный, ну отдай, пожалей меня, и отдай. Терпи, дядя Ваня, терпи (отдает)

Войницкий – на, возьми. Но надо что-то делать…

Соня – да-да, как только проводим наших, будем работать

Входит Елена – Иван Петрович, идите к Александру, он хочет что-то сказать вам.

Соня – дядя, пойдём, вы должны помириться, это необходимо.

 

СЦЕНА

Елена - я уезжаю. Прощайте. Лошади уже поданы

Астров – прощайте.

Елена – сегодня, вы обещали мне, что тоже уедите отсюда

Астров – да,  сейчас уеду. Что испугались? А то остались бы.

Елена – нет, уже решено. Я об одном вас прошу, думайте обо мне лучше. Мне хочется, чтобы вы меня уважали.

Астров – эй, останьтесь, прошу вас. Сознайтесь, делать вам на этом свете нечего, цели в жизни у вас никакой, так что рано или поздно, всё равно поддадитесь чувствам. Так уж лучше это не в Харькове

44

или где-нибудь в Курске, а здесь на лоне природы. Поэтично по крайней мере.  Здесь есть полуразрушенная усадьба во вкусе Тургенева…

Елена – какой вы смешной. Я сердита на вас, но всё же… буду вспоминать о вас с удовольствием. Вы интересный, оригинальный человек. Ну, давайте, давайте, пожмём друг другу руки, и разойдёмся друзьями.

Астров -   Вот так и все на свете.  Финита ля комедия. (поцелуй) Уезжайте же… уезжайте, если лошади поданы, уезжайте наконец

Елена – да надо ехать, прощайте.

Астров - Финита!

СЦЕНА

Входят все

Серебряков – кто старое помянет, тому глаз вон. В эти несколько часов я столько передумал, что кажется, мог бы написать трактат, в назидание потомству, о том как надо жить. Я охотно тебя прощаю, Иван Петрович, и прошу меня простить.

Войницкий – ты будешь аккуратно получать то же, что и раньше. Всё будет по-старому.

Серебряков – маман

Мария Васильевна – Александр, снимитесь опять и пришлите мне вашу фотографию. Вы знаете, как вы мне дороги.

Телегин – прощайте, ваше превосходительство, нас не забывайте

Елена – прощайте, голубчик

Войницкий – прощайте, никогда больше не увидимся

45

Серебряков - прощайте, все прощайте и простите. А я уважаю ваш образ мыслей и позвольте мне внести  в мой прощальный привет, одно замечание. Надо господа, дело делать. (уехали)

Мария Васильевна – уехали

Соня – уехали, дай бог благополучно. Ну, дядя Ваня, давай делать что-нибудь. Давно,  мы уже не седели за этим столом.

Астров – уехали. Остаётся, стало быть и мне проститься с вами.

Соня – когда же мы увидимся

Астров – не знаю. Не раньше лета. Зимой едва ли. Само собой, если что случится, - дайте знать, приеду. Спасибо за хлеб за соль, за ласку.

Марина – ну, что. Так и уедешь без чаю?

Астров – не хочется

Марина – а может чего покрепче

Астров – пожалуй. Моя пристяжная что-то захромала.

Войницкий – перековать надо

Астров – придётся в Клинцевке заехать к кузнецу. Не миновать. (уехал)

Войницкий – 2-го февраля. Масла постного 20 фунтов, 16-го февраля опять масла постного 20 фунтов. Гречневой крупы… как мне тяжело, если б ты знала как мне тяжело

Соня – что же делать, надо жить. Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживём длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров, будем терпеливо сносить испытания, которые пошлёт нам судьба. Будем трудиться, не зная покоя. А когда наступит наш час, мы умрём. И

46

там за гробом, мы скажем, что мы плакали, страдали и что нам было горько. И бог сжалится над нами, и мы с тобой увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся, и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой и отдохнём. Я верую. Мы отдохнём, мы услышим ангелов, мы увидим всё небо в алмазах. Мы увидим, как всё зло земное и все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собой весь мир. И жизнь наша станет тихой, нежной, ласковой. Я верую…