Серия книг «Мещёрские сказы»

МЕЩЁРСКИЕ СКАЗЫ

Выпуск №3

Составитель: Хавронин С.В.

Серия книг «Мещёрские сказы»

Отпечатана при поддержке

Рязано-окского исторического сообщества.

Москва 2020 год.

Странно слышать, как иногда, в кругах ученых ведется полемика: информаторов и информацию какого времени считать фольклором и этнографией? Рожденных до революции, или до войны, или тех, кто был тогда взрослым? Можно подумать, что народ, как и его сознание - это не живой организм, с живым и плодотворным сознанием, которое хранит старые традиции, изменяя и приспосабливая их к меняющемуся времени. Иногда кажется, что само время не властно над народным сознанием, и ни революция, ни коллективизация не смогли повлиять на ту внутреннюю свободу, которая дошла до нас в виде авсенек, песен, сказов и поверий, составляющих все то, что можно назвать Русским миром, в широком смысле совокупность все культурных особенностей нашего народа. И лишь одно может уничтожить его - полное его исчезновение… И сейчас, когда некогда густо населенные села и деревни стоят пустыми, остро понимаешь, что Русский мир сгинет и уйдет.… Но, даже если люди переехали, их тянет на Родину, их Родину или Родину их предков… А столкнувшись с чем-то необычным и непонятным, человек всё равно вспоминает, что его бабушка рассказывала, что это домовой, мол, даёт о себе знать и сделать надо то-то и то-то. И как бабушка рассказывала… Так и живут народные сказы в чертогах человеческого сознания, проходя через поколения, обогащаясь чем-то новым, но бережно сохраняя русский дух… То, что мы уже назвали Русским миром.

Сегодня, уважаемый читатель, мы имеем честь представить Вашему вниманию, сказы, собранные и бережно хранимые, удивительным человеком - Хаврониным Сергеем Викторовичем, с которым я знаком уже более 30-ти лет. Свела нас судьба как раз на таинственных тропах охоты за сказами, в этнографической экспедиции. Помню, как приехали мы к нему в Свинчус, где он работал директором школы, помню и то, каким он был радушным хозяином, как весь день водил нас по селу и его окрестностям, а по ночам рассказывал сказы, истории, которые приключились в его семье, с их соседями и односельчанами. Именно тогда я впервые, пожалуй, и столкнулся с удивительным миром сказов во всей их целостной красоте. Ведь сказ — это как песня: мало её знать, надо ещё иметь талант её исполнить! И вот этим, признаться, редкостным талантом Бог с лихвой наградил Сергея Викторовича. При этом, надо отметить, что Сергей Викторович всю жизнь развивал своё дарование и питал его, собирая и сохраняя предания своей Родины. Как истинный ученый, он сравнивал их с работами историков и этнографов, анализировал, сознавая их самобытность и духовную ценность. Работая с Сергеем Викторовичем в с.Свинчус или в его родном селе Лубонос, мы сталкивались с тем огромным уважением, которое этот человек вызывал у своих сограждан и земляков. Сергей Викторович — это поистине признанный пророк своего Отечества, который шагая по своему жизненному пути, сажал деревья, сохранял сказы, обустраивал святые источники, и восстанавливал храмы. Это хранитель Русского мира, его душа и пастырь. Тот самый человек, который делает этот мир живым, интересным и осознанным, кто своими словом и делом раскрашивает серые будни яркими красками… Я очень надеюсь, что эта первая книга собранных им сказов будет лишь началом большого цикла популяризации народных сокровищ, сохраняемых Сергеем Викторовичем.

Гаврилов Александр Петрович: заведующий музейным отделом, Шиловского музейного комплекса, советник кафедры               истории РАЕ, член союза журналистов России.

 

 

Сейчас только ленивый не пишет. Все писатели. Читаешь и диву даешься: и откуда, что берут? Одна выдумляндия! Вот и пришло мне на ум написать всю правду о своей малой родине. Живут люди на нашей земле с незапамятных времён, а спроси кого, никто про них и не знает. Как говорила одна бабушка: «Какие монголо-татары? У нас татары никогда и не жили, я не помню такого!» Да что там монголо-татары или мещера, мы уже не знаем, как 100 лет назад жили в наших деревнях. А ведь какие деревни то были: в Лубоносе 2100 жителей, в Илебниках 1800, даже в крохотном Муноре 700 человек. А по нашей Занинской волости 14000 жителей!

  А ведь это совсем другой народ был, не как мы, хоть и все мы русские. Жили они по-другому, и одевались не так, и работали не так, и мыслили даже иначе. Другие были у них интересы и заботы. Внутренний мир тогдашних крестьян был другим, иной менталитет.

  Мне всю жизнь был интересен мир русского крестьянина, я любил общаться с нашими мудрыми стариками, много их было в моём ближайшем окружении и родстве. Да какие они были интересные, самобытные, общительным, как много знали и помнили, как много умели…

И вот подумалось мне: «Хорошо бы рассказать историю родного края самым простым и доступным языком!» А о чем рассказать то? Да с самой древности бы. И какие племена и народы до славян жили, какие у них королевства были, и чем они промышляли, и каким богам молились. Написать бы, как женская одежда- понева говорит, что предками моими были не вятичи, а кривичи. Как попали в наши края балтийские племена и какие слова, и места нам оставили. А ещё рассказать бы какие праздники и как праздновали наши прабабушки и во что одевались. Как свадьбы справляли и какие песни пели. И как Богу молились и как со святыми жили.

А какое село без страшных историй, рассказанные очевидцами? А в каком селе не слышали о кладах и сокровищах, найденных и не найденных?

Невозможно не рассказать о чудесном крае- Касимовском уезде, жителями которого были наши предки, как появилось и куда исчезло Касимовское ханство, и сколько мёда давали в дань его царевичам наши прапрадеды…

О многом, Бог даст, расскажу, а пока начну со сказов. Правда в них описана, или творчество сплошное, кто вам скажет, а только почём купил, по тому и продаю. Однако, в мире много есть вещей, которых не знают наши мудрецы. Хотелось бы, чтобы наши сказы подвигли читателя поднять свой взор от земного к Небесному, мы же не скоты неразумные, а творении Божии, о которых говорит апостол: «Или не весте, яко бозиесте?» Вот как высоко наше призвание то! А земное и так никуда от нас не уйдёт, что гоняться то за ним? «Ищите прежде всего Царствия Небесного, а остальное приложится вам!»

Хавронин Сергей Викторович

Часть 1.

     Дорогая Нюра, теперь я хочу рассказать о разных

мистических случаях, бывавших у нас в Лубоносе. Конечно, я немного таких знаю, но что знаю, попытаюсь рассказать.

      История первая. Жила такая в Свинчусе тетя Паня-Пекариха, а родом она с Лубоноса, и даже родственница мне дальняя. Вот что с нею приключилось в молодости. Работала она в пекарне в Лубоносе, была не замужем, но уже к дяде Ване в амбар наведывалась, или он к ней, короче, любовь была. И очень она любила попариться в бане. «Мне, говорит, попариться, что в жаркий день воды напиться было, так любила». Вот и попалась на этом.

Работала она вместе с женщиной, у которой был холостой брат, и ей очень хотелось сосватать брата с красивой, веселой и работящей Панькой. Вот стала она «подбивать клинья» под Паню. Но, понятно, Паня ни в какую – ведь она уже любила другого. Когда cваха поняла, что у нее ничего не выйдет, она обозлилась, кажется, даже пригрозила.

 Прошло с неделю времени после ссоры, и старшая пекариха пригласила Паньку к себе в баню. Паня обрадовалась, собралась и пошла. Но в пути вдруг все вспомнила и ей приглашение показалось подозрительным: только поругались и вдруг зовут в баню. Что-то тут не то…. Ну, назад-то не пойдешь: вся улица видела, что Паня пошла в баню, пересуды пойдут и, скрепя сердце, она вошла в предбанник. К ней попала и еще одна девка – Натаха. Да только Пани не до бани, не столько моется, сколько молится: «Живый в помощи…» наизусть читает.

Вот время-то какое было, простые девки и ребята наизусть 90 псалом царя Давида знали и пользовались им в своих бедах!Тут и хозяйка подошла: «Дай-ка Паня, я тебя веничком-то похлыщу!» - «Нету, не надо, я уж все, помылась…» Кое-как ополоснулась и деру домой.

Прошло несколько дней, и Паня узнала новость: Натаха тяжко заболела, будет ли жива – неизвестно. Как так, мы же с ней вот только в бане были, она была здорова?

 Прошло почти все лето, и Паня встретилась с Натахой, та вся высохла, еле идет. «Вот, Панька, чуть через тебя не померла!» - «А при чем здесь я?» - «Да ведь мне сказали, что делали на смерть, только другому человеку, а попала я, потому и выжила, бабки спасли, а попало бы тебе, ты бы померла!».

 Вот так молитва спасла Паню, и жила она долго-долго, но набожностью не отличалась, любила мужичков и была у нее легкая рука на скотину, хоть овец, хоть кроликов, хоть пчел. Мед у нее флягами, на овцах больше ста тысяч заработала советскими деньгами. Она мне и квитанции показывала за сданных овец, до 60 штук их держала. «Больно я овец-то любила, и сейчас увижу овец в окно, а слезы-то из глаз кап, кап…». «А меду, бывало, столько, что крутишь-крутишь медогонку и конца нет. А попробуй, продай, все сёла объедем, хоть за бесценок куда бы сбагрить». Самая богатая баба в селе была. Вот какая была Паня Пекариха. А конец у нее был незавидный, да только уж это совсем другая история…

А это сестра родная тети Пани. У нее она век свой доживала. Тетя Шура.

 

     Вот что случилось в одном лубоносском заулке, кстати, моем любимом. Тетя Катя была уж в возрасте, как говорится, но еще не на пенсии. Вот однажды получила она получку, пришла домой, хвать - а воды-то нету, побежала на колодец, колодец недалеко, а пользуются им жители всего заулка, а в заулке девять дворов, да и то один нежилой. А поспешив, и кошелек дома не оставила, а может, побоялась оставить без присмотру, никто теперь не знает, только когда стала воду набирать и кошелек-то положила на лавочку для ведер, чтобы не уронить невзначай. А воды-то набрала – и про кошелек-то забыла!

Мы сами, Нюра, теперь все забываем, и она, считай, наших годов была. Так-то вот. Пока воду принесла, пока то, да се. Хватилась – кошелька-то и нет! Бегом на колодец, а его и там уже нет… Пошла по дворам, не видал ли кто? Все отказались. Поплакала-поплакала, а делать нечего, кажется.

Прошло с месяц времени, и померла в заулке женщина, лет 50. А еще через немного и муж ее помер. Пришла Катя к соседке, тете Мане, да и говорит: «Тетя Маня, что я наделала? Ведь это я их уморила!» - «Это как жа?» - «Я съездила в одну деревню и попросила бабку отомстить тому, кто взял мои деньги. Она спросила, как сделать, на смерть или как? И я сказала, чтобы на смерть. Что я наделала, очень мне обидно было, что позарились на мои 60 рублей!»

 Прошло еще с месяц, может сколь-то больше, и в заулке был снова гроб – сама Катя окончила свои дни.

Вот какие дела-то, Нюра, дорогая. А теперь-то заулок совсем вымер, да один дом сгорел, да два вывезли. Идешь по нему теперь, да всех-то вспомнишь, обо всех-то погорюешь. Не искушение ли человеку житие то его? Видно, не на радость Господь нас поселил, а для подготовки к экзамену – смертному своему часу. На что мы годны: к добру ли тянемся, на зло ли прилежим. А уж о чистоте духовной и телесной и говорить не приходится, как свиньи в калу лежим. Это, к слову, пришлось.

 На этом фото крайний дом с нашего заулка. В нем жил участник трех войн дед Степан Шарков всю свою жизнь. У него и прозвище было: «Степан Крайний». А настоящая его фамилия, как он мне сам говорил, Звонов.Он тоже на этот колодец за водой ходил. У других дома то пятистенки были, а у него все с дореволюции сохранялось. Бедновато, зато у деда всегда хорошее настроение было. Идет, бывало, на палочку опирается, а улыбка на лице то.

 

А соседка его была баба Маня. Женщина она была работящая, умная и строгая. Покойный ее супруг все село снабдил красивыми самодельными шкафами, столами, этажерками. И у нас была этажерка его работы. Одно слово, краснодеревщик. И дом справный у них был, пятистенок. И двор со скотиной. Сено косить корове в лес ходили, верст за шесть.

В войну баба Маня шофером была, и, когда внучка на своей легковой приехала, баба Маня испытание машине устроила: сама за рулем прокатилась…

Конечно, она была православная. И посты соблюдала. Но православные наши легко прибегали к древним обрядам при нужде. Приехала внучка и жалиться бабушке: замучили ее бородавки на руках. И к докторам водили и прижигали. Сойдут, а потом вдвойне повылезут. «Экая беда, да мы их с первым дождем выведем!» Странно: как можно бородавки дождем вывести!

 Вот прошел вскоре летний дождичек, и повела бабушка внучку на кладбище, да с первого попавшегося надгробного камня смахнула дождевую влагу ладонью, да бородавки помочила и что-то прошептала негромко… И всех то делов! Пять десятков лет прошло, давно уж и бабушки нет, и бородавок с тех пор никогда не бывало. Во как!

Много, видать, знала неприметная пожилая лубоносская женщина – баба Маня. Родился у нее внучек, да какая-то шишечка возле глаза у младенца появилась… Доктор сказал: «Маловат еще, позже удалим ее!» А бабушка увидела и решила: «До первого покойника! Сведем шишку!» Ну, причем здесь покойник? Скажи, пожалуйста!

Вот кто-то помер на селе, взяла бабка младенца, пошла в тот дом, да покойниковым пальцем поводила по шишечке, да что-то сказала… Ведь пропала шишечка то! Жив здоров без операций.

И никогда ни от кого не слыхать было, что бабушка – знахарка. Это ж так, пустяки, дело то житейское… Это ж, наверное, каждый должен уметь…

     Вот еще что слыхал я от старых людей. У Натахи-то, которая через Паньку-то чуть не померла, если я не путаю, был любовник. И вот один раз пошла Натаха в Починки по каким-то делам, то ли в больницу. В Починки-то в советскую пору пойти, что в Москву съездить, как говорила незабвенная Марь Степанна, Царство ей Небесное, одних магазинов три штуки, пока все обойдешь, да еще столовая, по-нашему – шалман.

 Вот идет Натаха, да вдруг видит: ее-то милый на машине едет. Понятно, посадил ее, едут, разговоры разговаривают, да что-то больно уж долго едут… Не выдержала Натаха, взмолилась: «Да Господи, что же это так долго едем-то?»

Глядь, а ни мужика нету, ни машины, а сидит баба на кочке в болоте. Да еле она оттуда выбралась, еле дорогу-то нашла! Во как! Вот блудный бес посмеялся-то над ней. Да ведь любой мог так попасть, хоть ты, хоть я, святых и то бесы искушали, а мы-то что, так себе, как говорит отец Александр, «говно от желтой курицы».

     Да вот, к слову, и другая история, прямо от очевидца. Сашка мне рассказывал однажды. Вот возвращался он на «Белорусе» в Починки (опять на той же дороге), и вот, кажется, возле «Риг», трактор заглох. Вылез он со своим пассажиром, уж не помню, с кем он и ехал-то, давай трактор смотреть, да дергать, заводить. Ничего не выходит. И такое чувство, что кто-то смотрит на него, обернется - нет никого. Даже холодом веет… Даже жутковато стало.

Глядь, идут трое и говорят мужику: «Пошли с нами, ты на этом тракторе до утра не доедешь!» Он и пошел с ними.

А Сашка глядит, мужик пропал, вроде пописать отошел и провалился. Совсем жутко делается, да, слава Богу, завелся трактор, покричал мужика, он не отзывается, ну, и поехал.

А совесть-то неспокойна, ведь мужик ехал с ним, куда делся непонятно. Утром пораньше пошел к родным рассказать, как было дело и что случилось, мол, он не знает. Постучал, а выходит сам хозяин! «Ты куда подевался-то?» – «Саня, ты не поверишь! Меня какие-то мужики зазвали, я и пошел с ними. Шли-шли, шли-шли и конца не видно. И уж светать стало, мужики пропали, а я в каких-то кустах, еле вылез на дорогу, никак не пойму, где я. Огляделся, оказывается, возле Пексел оказался. Даже как через железную дорогу переходил - не заметил».

Саша-то с тех пор полночных поездок стал избегать, а если надо при нужде ехать, то уж никак не одному. И рассказать кому-нибудь не решался - еще засмеют. Вот чаво было-то! Да это что еще, вот мне кум Саша рассказывал, что у них, в Нармушади, случилось.

     В Нармушади четверо, что ли, мужиков пасли скот на лугах. А ведь пастухи-то выпить не дураки. Вот наловили немного рыбки и послали одного в село, за самогоном.

Едет он на лошади, время уж позднее: пока доехал до села, да пока нашел самогон, да обратно едет, уж к полночи. Смотрит, костер ярко горит, а вокруг девки голые, волоса распущены и ему помахивают: давай, мол, к нам. А одна прямо близко подошла, даже вроде за ногу потянула. Он бы уж и непротив к ним пойти, заманчиво, конечно, но вспомнил, что мужикам тогда самогона или спирта, не знаю, что уж у него там было, не видать. А мужики строгие, и морду при случае набить могут, а тут как раз такой может быть случай. Ну, и рванул лошадь, отпихнул девку-то, да деру от них, не соблазнился.

 Приехал, да мужикам и рассказал, ну, а те, что, посмеялись над ним, да и только. Смех-то смехом, а утром мужик пропал. Пропал, да и все. Нет его нигде. Стали искать везде, да и обнаружили в небольшом озерце неподалеку. Утоп и в воде стоя стоит, а там и неглубоко, прямо сверху видно, как волосы-то в воде колышутся. И тонуть-то, по большому счету, негде.

Вот как его русалки ухайдакали. Нечистая сила, одним словом, а девяностого псалма сейчас учить никто не хочет и не знает, нас уже тошнит от церковнославянского, а не то, чтобы учить на нем что-то. Этот язык как лакмусом показывает внутренний мир человека.

Или вот ладан тоже: мне Павел говорил, что раньше на дух не переносил запаха ладана, задыхался от него, а когда воцерковился, то не может нанюхаться. Да это и еще кто-то мне говорил.

И, вот, церковнославянский, язык молитв и богообщения, как он совершенен, как красив, когда ласков, когда суров, но всегда божественен. Да, действительно, в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

И теперь вот как народ разделяется прямо по первому входу в церкву: одного сразу воротит – ничего не понимаю, задыхаюсь (а в храме пять человек и прохладно), а другой рот розинет и уйти не может, и смотрел бы, и слушал, и обонял, и потрогать хочется.

Конечно, кто-то потом все вкусит, а сперва заставит себя почему-то, и так тоже бывает. А то еще бывает, как Наталья Михайловна, наша учительница говорила, дойду, говорит до порога церковного, а войти не могу. Да как же это так? Стена, что ли? А не знаю, вот не могу, хочу, а не могу и все тут…А потом стала потихоньку ходить, в Ерахтур, когда переехала.

     А вот еще в Лубоносе в старину что было. Это мне бабушка Наталья рассказывала.

     Жила в Лубоносе старушка и был в ней бес прорицательный. Вот идут коровы вечером из лесу, стадо идет, их еще и не видно ведь, они еще и не вышли даже, а она уж говорит: «Нюра, твоя корова идет третьей, а твоя, Дуня, десятой» И так все и есть. Всем диво. Даже подойдут к ней, а она у раскрытого окошка сидит, и спросят: «Баба такая-то, а моя корова какою придет?»

 Но видно ей это было не в радость. Стала она искать, как бы избавиться от этого шоу. И кто-то научил, ведь у нас на Лубоносе-то какие были некоторые бабки-то, что твоя былинная Авдотья Рязаночка. И, вот, она постилась, молилась как-то, а ведь и в Евангелии Господь говорит, что постом и молитвой изгоняется род сей, и, вот, один раз пошла по нужде на двор, да из нее и вышла черная кошка, и дар ее бесовский пропал. Теперь спросят ее про корову-то, а она улыбнется, да скажет, что не знает. Бабушка-то моя ее застала и знала, говорила, как звать, да я уж все перезабыл, а вот картинка, нарисованная ее словами, почему-то врезалась в память.

А про прорицательного беса и в Посланиях апостольских рассказывается. Была в одном городе служанка и у нее был бес прорицательный, и она большой доход приносила хозяевам, прорицая разное разным людям. Когда она увидела апостолов, то стала ходить за ними и кричать: «Знаю кто вы, вы слуги Бога Живаго, учите спасению!» и так их утомила, что апостол Павел повелел бесу именем Иисуса Христа выйти из нее. Бес и вышел, и она умолкла. А хозяева, потеряв доход от прорицаний, ополчились на христиан, апостолов то чуть не прибили.

     А вот на Починках был случай как-то на годах. У зятя нашего был брат в Аделине, дежурил в конторе совхозной вроде. Да случился пожар, и парень сгорел. А подруга у него в Починках, молодая, тоскует. А она к Шуре нашей частенько забегала. И вот как-то сидит, болтает, да спохватилась: «Ой! Поезд-то уж прошел, сейчас Серега придет, а меня нет!» У Шуры мурашки по спине, пытает девку: «Откуда придет, он же сгорел, а ну-ка, рассказывай!» - «Да он не сгорел, он сбежал и теперь боится показаться, вот вечером приезжает ко мне с Аделина, а утром уезжает». Мало того, беременной себя от него почувствовала.

Давай его отваживать, ладаном кадили, молитвы читали, девку стращали, не помню уж как, но отвадили, а Шура пострадала за это, кажется, ногу распорола.

 А на какую-то годовщину поехала Шура с подругой Серегиной на могилу к нему, да вдруг видит, как на могиле делается вороночка и песок как будто внутрь сыплется, да все больше воронка то…. Шура бежала в ужасе сломя голову, через могилы перепрыгивала, это с ее-то «пудренницей»! А девка-то и некрещеная была вдобавок ко всему. Вот как.

     А вот еще что было, Нюра, уж и не так давно, это мне Римма рассказывала. Помер муж-то в Лубоносе, да и стал вдове являться. Она-то молчит, конечно, да только мудрые соседи заметили: недалеко над чьим-то домом поздно вечером рассыпался искрами огненный змей. Но чей дом не поняли.

Стали думать, к кому же нечисть повадилась, спасать человека-то надо. Давай Таньку спросим, не к ней ли старик ее является. Спросили, а она говорит: «Бабы, мне самой скоро помирать, это когда тоскуют по ком, то змей летает, а мне что по старику тосковать, я уж сама старая».

Тогда пойдем к Вале, может к ней, летает? Стали ее выспрашивать, она и призналась, чуть ли не дрова ей колет змей, представая в виде мужа. Пошли бабы к ее свекрови, она старушка набожная, ей все рассказали.

Пошла Клавдия к снохе и учит ее: «Вот, пойдешь ты утром на работу, встретится тебе какая-нибудь собака, а ты ей вслух скажи: «А ко мне Миша ходит!» Она так и сделала. Явился ей вечером змей и говорит: «Какая ты, дура, даже собакам все разболтала!». Да, наверное, и помолилась свекрова дома у нее и покадила ладанком, и, слава Богу, все прекратилось.

Так на Лубоносе со змеем борются, а в других местах, я слыхал, по-другому. Хоть в Борках взять, хоть в Пахомове, под Касимовом, или, к примеру, в Мордовии, и даже у касимовских татар, везде одинаково учат. Ты, говорят, возьми конопляного семени, да ешь его, когда змей то придет, а он и спросит: «Что делаешь?», а ты и скажи ему: «Вшей ем!» А он и скажет тебе: «Вшей то не едят!», а ты и ответь: «А мертвые к живым не ходят!» Вот, он и поймет, что раскусили его, да так, говорят, обозлится то, бывает, так грохнет то, что стены задрожат…

Вот, страсть то какая! Бабушка Наталья рассказывала, так-то к одной бабе летал, летал змей то, да и нашли ее мертвую, сидит в своем доме в углу, а волосья то у нее через сруб пропущены прямо на улицу…

Вот, так неравнодушные лубняки спасли свою сельчанку. Теперь уж и ее нет, и их уж тоже нет, все на погосте, Царство им Небесное. А мы вот их помянули, и помянули добрым словом. Они, может быть, теории богословия не знали, а поступали, по большому счету, праведно, бескорыстно, с любовью. А кто без греха, только Бог, но за их праведные дела, да избавит их Господь от вечного мучения.

 

Вот такие они были, лУбоносские бабы то… И работают, и поют, и внуков лечат…

     А то еще вот, что было. У Валентины был внук и захворал. А ее и научили: «Ты пойди ночью за непитой водой на Спорную воду, на Колесницы, да когда будешь идти домой, чтобы ни слыхала, смотри, иди и не оборачивайся!» Она, говорит, шла, а сзади-то и выло, и ныло, и Бог знает, что творилось. Сильная женщина была. Настоящая русская баба. Выдержала. И мальчик исцелился.

     К слову сказать, умер он совсем молодым. Самая странная смерть на моей памяти. И что удивительно, старуха, их соседка, вроде обычная бабуля, увидев его первый раз маленьким еще, прорекла: «А мальчик-то не жилец!» И что она увидела? Или какая интуиция у нее была? Про какие-то ее особые способности никто в селе вроде не говорил, а у нас скрыть что-то трудно.

Правда, на мой взгляд, в ее взоре все же что-то было такое, я бы сказал, немного пронизывающее, острый был, какой-то взор, цепкий, но с неизменной улыбкой, как запомнилась она мне. И ей Царство Небесное….

Часть 2.

     Пришло мне также на ум, Нюра, рассказать тебе о некоторых снах, мною виденных, или другими людьми, с мистическими последствиями. Церковь, конечно, учит не обращать внимания на сны, ибо, веря снам многие впали в искушения, сны-то часто бывают от лукавого, и даже чаще всего. Но ведь были и сны от Бога, которые разгадывал Иосиф Прекрасный, ставший благодаря разгаданным им снам сопровителем фараона и спасший Египет от голода. Почитай-ка в Библии, как интересно-то. А некоторые люди и сны-то, кажется, не видят, вот у меня друг есть, ни одного сна ни разу не рассказал - не помнит. А мне некоторые так врезались в память. Вот, слушай.

     Когда болела перед смертью моя матушка, мне приснился сон. Вроде я в Починской церкви, а там боковая дверь, слева, а там комната, а в ней столы накрыты, люди сидят. Шурка, сестра, зовет меня туда, рукой вроде машет. Пошел я в комнату и понимаю, что это поминки. «А кого поминаем-то?», спрашиваю. - «Да ты ешь, ешь, потом скажу!» А лицо у нее расстроенное. Все понятно: и церковь - к терпению, и столы, обеды – не к добру ведь, во сне-то. Да тут и так прямым текстом сказано-поминки. Мать померла дня через три после этого.

     А первый такой сон я видел перед смертью бабушки. Ну, такой банальный, зуб выпал коренной, с кровью. Конечно, коренной, ведь она корень рода нашего, самая старшая в прямой родне. Кровь - родная кровь. В течение недели, кажется, бабушка отошла в вечность. Перед этим не болела, так что на подсознание кивать нечего, да и не до бабушки мне было в те года.

     А вот перед отцом-то я целое кино видел. Будто бы я в гостях у Путина. Какое-то было вроде мероприятие в Москве, и он почему-то меня заметил, и пригласил на ужин к себе. А ужин, Нюра, что обед, все равно столы – застолья, во сне — это поминки, по любому.

 А я во сне-то думаю, да кто я такой, чтобы у Путина (считай, царя нашего) ужинать. Там, поди, путные люди будут, и я запрусь. Нет, думаю, потихоньку тикать надо.

Стою в прихожей, да туфли свои ищу. А там их много, никак не найду, все обшарил. Подходит мальчик, лет семи, такой серьезненький, да умненький: «А что Вы ищите?»- «Да вот, туфли никак не найду!» - «А их здесь нет, папа велел Ваши туфли убрать, чтобы Вы вдруг не ушли с ужина».

Ну, куда деваться-то, против царя не попрешь, он тебя насквозь видит, сердце царево в руках Божиих. Так-то вот. Через неделю, что ли, а может побольше, но вскорости отец скоропостижно преставился от разрыва аорты. Вот и поужинал у царя. Да самого-то ужина я и не видел даже, и людей не видел, и Путина не видел. Все в прихожей прошло, с мальчиком, может, ангел-вестник то был, не знаю. А вот хочешь - верь, а хошь - не верь, а для меня это не в бровь, кажется, а в глаз. Или словами Евангелия: «Имеющий уши, да слышит».

     Видел еще я два сна в этом году, очень странных; кажется, не к добру они мне были, к большому искушению. Пока умолчу о них, хотя близким я рассказал об одном, а другой поведал только самой родной душе. Господи, буди воля Твоя, только не дай погибнуть, а может когда кровью омою грехи свои, пусть будет так, только не дай мне потерять дар Твой – Твою святую православную веру. Нет чище нашей веры православной, нет краше ее ничего в мире, нет совершеннее ее, нет притягательнее ее, нет ничего спасительнее ее! Утверди, Боже, святую православную веру православных христиан во век века!

     Много чудесных снов знает моя благоверная супруга, попрошу ее напомнить их мне, а я тебе, Нюра, опишу. Пусть они послужат к утверждению мнения, что духовное властвует над миром, а отнюдь не материальное. А венец духовного мира и творец его -Сам Господь.

Понять Господа Бога, принять Его, познать Его человеку невозможно самому по себе. Ибо Бог есть чистый Дух, иже везде Сый и вся исполняяй; как ограниченный разум человечий может познать Его? Но он открылся нам через Спасителя - Иисуса Христа, он приоткрыл нам тайны бытия, сообщил духовные законы, которые превыше законов материальных. Его любовь желает нам перейти огненную реку посмертную и разделить радость вечного бытия со своим Творцом. Лишь бы мы протянули руки к Нему, а он уже готов обнять и простить глупых и чудных, но таких родных детей.

Через Иисуса Христа с нами вступает в личный контакт Сам Господь. Он ищет спасения нам тщательнее нас, поскольку любит нас несравненно более, нежели мы Его. Он ищет повода, хоть какой зацепочки, чтобы помиловать нас. А вот дадим ли мы Ему такой повод, такую зацепку?

Как говорил отец Иоанн Крестьянкин, спасайтесь малыми делами: кому взаймы дать, кому донести, кого посетить в больнице, кому доброе слово сказать, а кому хоть улыбнуться. Да мало ли поводов сделать доброе дело, да и не особо обременив себя, уж больших дел от нас не приходится ждать: ведь последнее время!

А вот, к примеру, сон-то, Лида видела. Возле дома ее подруги Веры строит дом Лидин бывший муж. Два колодца уж стоят срублены. Проснулась моя Лида и думает: «Наверное, бывший помрет!» Даже и подругам так сказала.

На самом деле срубы стояли возле Вериного дома, и в этом же году у нее умер сперва муж, а немного позже родная мама, которая доживала с нею.

А то вот еще был у нас случай. Погибли бухгалтер совхозный и ее сын, лет девятнадцати. Автокатастрофа. А задолго до этого, две женщины на нашей улице видели разные сны.

Нашей соседке Лиде приснилось, что она с подругой Верой в квартире у бухгалтера — Надежды. Вера говорит: «Давай, раздевайся, полы хоть помоем!» Лида думает про себя: «С тобой, Вера, хоть не ходи никуда, везде ты работу себе находишь!» Под креслом стали мыть, а там цыплята. Печь стоит огромная, на печи сидит мать Надежды. Печь- к печали, цыплята- слезы, мать -несчастье. Вот по-мордовски как расшифровывается этот сон.

А Люба видела во сне огромный стол в доме Надежды, на низких толстых ножках. Люба спрашивает мужа Надежды: «А зачем такой большой стол?» - «Здесь скоро много людей будет!» Вот они, сны-то, какие бывают! А исполнились сны только через восемь месяцев!

А у кассира, у Веры Сидоровой, был мальчик, лет 6-7, это в 1980 каком-то году. И вот кума наша Люба видит во сне, будто бы огромный крест, горящий огнем, падает на дом Веры Владимировны…

Вскоре любимый сынок утонул в Оке… А сама то Вера через много лет погибла в этой автокатострофе, вместе с главбухом и ее сыном. Три гроба было на нашей улице. Вот какие дела то…

 

Вот про сны-то еще расскажу, Нюра. Супруга-то моя, в юных летах, обещалась одного жениха с армии дождаться. Полгода не дождала, тогда ведь на два года брали, уломал-таки ее другой, нахрапом взял.

Да что же ты думаешь? Всю жизнь ей снился потом этот жених, один раз в год. Всякий раз по- разному, но каждый раз вроде ищет она его где-то в каком-то городе, спрашивает про него, а ей говорят, что здесь его нет, но он ее пошел искать, и не видятся они с ним.

 Она мне про эти сны рассказывала. А вот года два назад и говорит мне, что помер бывший жених, простился с ней во сне. И правда, перестал сниться.

А простился так. Вроде Лида в общаге какой, и приходит Виктор, в плаще почему-то и в шляпе. Вот, говорит, еле нашел тебя. А сам вроде и не радостный, спокойный. Выглядит неплохо, но седой. А в руках букет из двух(!) крупных ромашек.

ТПойдем, говорит, покажу, где я живу теперь. И идут на кладбище, а на кладбище ступеньки вниз, а потом прямо ползти надо через стену, но немного. И вошли в небольшую комнату, беленькая такая, и стоит одна кроватка. Да вроде маленькая комнатка-то? – А зачем больше-то? И так хорошо.

 И проводил ее назад и вернулся к себе. А Лида думает: «И зачем звал, я ведь замужем, у меня трое детей? К чему это?», во сне-то так думает.

Вот как бывает-то. Нельзя обещаться-то, никак нельзя, большой грех и неприятность на всю жизнь. И жизнь-то кувырками. Вот так. А она ведь, Нюра, даже не знает, ни где он жил, ни как жил. Да наяву и не вспоминала даже, а он вот видно крепко любил ее. А судьбу его мы не знаем.

Часто я вижу Лубонос во сне, по-разному. Много раз видел, будто церковь наша восстанавливается, вроде крышу покрыли, и внутри что-то делают, и так радостно на душе то, а ведь церковь во сне – к терпению…

 

Часть 3. Наши святые.

Творец! Покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда творити научи,
И на Твою взирая тварь,
Хвалить тебя, бессмертный Царь.

М.В.Ломоносов

Если о святости некоторыхлюдей и могут быть у кого-то какие-то сомнения, то о Дунюшке Токаревской сомневаться не приходится. Так одна из старейших жительниц Ерахтура Лыгина Анна (она, кстати, открывала в Ерахтуре храм, когда разрешать стали) так и сказала: «Дунюшка-та? Ды она святая…».

 Она сказала нам об этом с удивлением, мол, неужели есть кто-то, кто бы мог засомневаться в этом?

 Лубоносские жители также многажды прибегали к ее благодатной помощи. Мне об этом не раз рассказывали мои бабушки: бабушка Ариша, бабушка Наташа, бабушка Таня. И я свидетельствую собственноручно о ее помощи мне грешному, причем, помощи неоднократной, к тому же после просьб на ее могилке.

 Как дивно устроено Господом! Мертвый человек так помогает живому, как не может помочь живой! Помогает-то, конечно, Господь, но по просьбам Дунюшки. Как же она мертвая, а слышит нас, как мы можем говорить-то с ней?

 Можем, ведь у Бога нет мертвых, у Бога все живы. Воскрес Господь и мы воскреснем в жизнь вечную. А если нет жизни вечной, как утверждают некоторые, то и временная земная наша жизнь не имеет смысла, она пуста, жить незачем. Через два, максимум три поколения о нас забудут все. И для чего жили, в перегной превратились?

       Я расскажу тебе, чему я свидетель, чему свидетели мои близкие и просто знакомые. Расскажу потом, а сейчас прочти, что я в книгах нашел.

 

       Блаженная старица Евдокия (Токаревская)

 

       Краткое воспоминание о блаженной старице Евдокии Токаревской есть в книге игумена Романа (Загребнева) (Псково-Печерский монастырь):

        «Случилось так, что одна блаженная старица по имени Евдокия, жившая в селе Токарево Рязанской области, прислала письмо моей духовной дочери монахине Варваре, в котором просила меня приехать и пособоровать ее. С этим письмом я пошел к отцу Алипию.— Отец Наместник, — говорю — вот блаженная Евдокия просит меня приехать пособоровать ее. Как вы благословите?

       А он ответил:

       — Бери требник и кати. Бог благословит!

       По благословению все получилось удачно, и в один из ближайших вечеров мы уже предстали пред блаженной матушкой Евдокией.— Ну что ж, хорошо, что приехали, — сказала та, — я сегодня приготовлюсь, а завтра, часикам к девяти, милости просим, уж соизвольте придти и исполнить Таинство Елеосвящения. Но к случаю, батюшка, осведомляю тебя, что собороваться-то буду не одна, а будет еще много людей, потому что случай-то хороший, и все этому рады.

МЕЩЁРСКИЕ СКАЗЫ

Выпуск №3

Составитель: Хавронин С.В.

Серия книг «Мещёрские сказы»

Отпечатана при поддержке