Последняя встреча, или о кознях времени

 

О, как я жаждал этой встречи,

Как добивался, как просил!

И вот он,этот странный вечер,

Он память сердца уносил.

 

Ты говорила, я не слушал,

Искал любимые черты,

А голос твой звучал всё глуше.

И ты была совсем не ты...

 

Как драгоценную находку,

Хранил в душе я образ твой,

Твою летящую походку,

Твой локон лёгкий золотой.

 

Я всё надеялся, что снова

На нас былого хлынет свет,

Забыв, что роковое слово

Нас развело на сорок лет.

 

Я всё смотрел, не узнавая,

И не хотел ещё понять,

Что эта женщина чужая

Пришла мою мечту отнять...

 

...Ты мельком в зеркало взглянула,

Поправила седую прядь,

Знакомых общих помянула,

Перчатки стала надевать.

 

А я стоял ошеломлённый,

И зонт, и шляпку подавал,

Обескураженный, смущённый,

Тебя удерживать не стал.

 

Закрылись за тобою двери,

Затихли гулкие шаги.

И я уже себе не верил,

Что были мы с тобой близки,

 

Что ветер юности когда-то

Качал нас на волнах любви

И от рассвета до заката

Я все твои слова ловил.

 

Чего ж я ждал от этой встречи

С почтенной дамой пожилой?..

О, эти худенькие плечи,

Всю жизнь прошедшие со мной!

 

Нет, я не бросился вдогонку.

Но мне послышался на миг

На лестнице, пустой и звонкой,

Души её безмолвный крик.

 

 

Хочу домой!

Я всю жизнь возвращаюсь домой.

Мне всё снятся родные пенаты.

 Так,мечтая найти в них покой,

Возвращаются с фронта солдаты.

 

Там бы снять наконец сапоги

И залечивать старые раны.

Дома даже напасти легки,

И теплы холода и туманы.

 

Там мой дом приютился в саду

Возле старой разлапистой ели,

Лягушачий концерт на пруду

И забытые в детстве качели...

 

Там под радугой после дождя

Соловей свою песнь затевает,

День,под белую ночь уходя,

Мне сиреневой веткой кивает.

 

Я туда всё иду и иду.

Я домой хочу! Что ж тут такого?

Я в котомку две книжки кладу,

Ничего мне не нужно другого.

 

Только некуда больше идти,

У изгоя пустая дорога.

Я в конце фронтового пути

У чужого приткнулась порога.

 

Дом давно мой разрушен войной.

Пень трухлявый остался от ели.

Ветер странствий утих надо мной

И качаются где-то качели.  

 

 

Я на судьбу не жалуюсь...

Я на судьбу не жалуюсь,

Я хорошо живу.

Я фруктами не балуюсь,

Я пенсию жую.  

 

Зачем мне эти йогурты?

Я простоквашу ем.

И становись хоть йогом ты,

Я к мясу глух и нем.

 

Мне шуба натуральная

Так вовсе по нулю.

Костюм себе купальный я

Возьму вот и куплю!

 

Давно о нём мечтаю я,

Да всё мне недосуг:

То пенсия истаяла,

То жадной стану вдруг.

 

Зачем напрасно тратиться?

С обновкой не спешу,

Я ситцевое платьице

Восьмой уж год ношу.

 

К чему мне путешествия,

Театры и цветы?

Ведь знаю своё место я

У края нищеты.

 

 Я на судьбу не жалуюсь,

Похуже были дни.

И лишь о том печалуюсь,

Что далеки они.

1998

 

 По Пастернаку...

 

«Никого не будет в доме,

кроме сумерек»… Одна

Постою в пустом проёме

Потемневшего окна.

 

Ничего там не увижу –

И ни снега,и ни крыш,

Только явственно услышу,

Как скребётся где-то мышь,

 

Как тяжёлых мокрых хлопьев

Комья бьются по стеклу.

Хоть бы дверью кто-то хлопнул

Или крикнул в темноту.

 

Хоть бы что-нибудь случилось

В этой тяжкой тишине,

В эту серую унылость

Кто-то б вспомнил обо мне.

 

«Никого не будет в доме»,

Только я и тишина,

Только ночь «в сквозном проёме»

Одинокого окна.

 

Телеграмма

           «Поздравляю с Новым годом! Желаю

           счастья,здоровья,целую,люблю. М.Б.»

            Телеграмма из С-Петербурга. 1998.

 

Безразлично и тупо смотрю

На скупые слова телеграммы:

«Поздравляю...желаю...люблю…» --

Акт последний законченной драмы...

 

Я полвека ждала этих слов,

Я ждала их упрямо полвека!

Нуа время меж тем – крысолов! –

Обратила в старьё человека!

 

Зубы вставлены,грузен живот,

И слезятся глаза за очками.

Только в памяти счастье живёт,

Что разбито своими руками.

 

Я печально и долго смотрю

На скупую строку телеграммы,

Словно я у могилы стою,

У развалины светлого храма.

 

04.01.1998

 

                      3 октября

Я стол накрою на двоих

И в сумерках присяду с краю.

Осенний ветер глух и тих.

Ты не придёшь,я это знаю

 

Налью в бокалы я вина,

Зажгу торжественные свечи

И посижу в тиши одна

Я в этот длинный,длинный вечер.

Густое тёмное вино

Я выпью за твоё здоровье.

Заглянет месяц мне в окно

Из твоего Средневековья.

 

Ты так безмерно далеко,

Ты словно на другой планете.

А мне так тяжко и легко

Жить без тебя на этом свете.

 

Так звонко тикают часы

И падают минуты в вечность.

У неба выпрошу грозы –

А слышу жизни быстротечность.

 

 

Моя страна, мои Юкки

 

Опять грохочут за окном

Грозы весенние раскаты,

А мысли – снова об одном,

О том,утраченным когда-то.

 

Моя страна,мои Юкки,

Насильно отнятые в детстве,

Так бесконечно далеки –

В истоке всех потерь и бедствий.

 

Там расцвела теперь сирень,

Жасмин набрал уже бутоны,

И просыпающийся день

Позолотил деревьев кроны.

 

Там льются трели соловья

В истоме чуткой белой ночи.

Их больше не услышу я.

Мой путь всё круче,всё короче.

 

Далёкие мои Юкки,

Мои поля,мои пригорки...

Исписанные вкось листки –

Воспоминаний привкус горький...

 

 

Рокка-аль-маре

 

             (это район города Таллина)

 

В закатный час за Рокк-аль-маре

Темнеют,горбясь,валуны.

И крики чаек в сонной хмари,

И плеск серебряной волны,

и плеск волны.

 

Там,на безлюдном побережье,

На самом краешке земли

Остались все мои надежды,

Чтоб сбыться больше не могли,

     чтоб не могли.

 

Приму как должное удары

Моей расчётливой судьбы

За час вечерний в Рокк-аль-маре

У моря,где расстались мы,

      расстались мы.

 

Майясмокк

 

       (это название кафе в Таллине)

 

Холодный ветер и промозглый день.

И тучи серенькая тень,

     И дрожь за ворот.

Пока не весь ещё мой плащ промок,

Зайду в любимый «Майясмокк»,

     Что так мне дорог.

 

Там даже в хмурый день всегда светло

И ждёт радушье и тепло

      Отдохновенья.

И блеск зеркал,и модниц кружева,

И вдруг случайные слова

      Стихотворенья,

 

Которое звучит во мне давно,

Но лишь сегодня мне оно

      Необходимо.

 

Кто отзовётся на мою печаль

В мою воронежскую даль

      На голос мой?

Меня ж воспоминанья те хранили,

И запах кофе и ванили

      Всегда со мной.

 

Если бы снова...

                           К.В.

Если бы снова раздался звонок,как тогда,

Снова бы дверь распахнула навстречу тебе я.

Снова сказала бы тихо на выдохе: «Да...»

От невозможного счастья и страха немея.

 

Если бы снова вскочил ты в вагон на ходу,

В поезд ночной,увозивший меня,как когда-то!

Снова зажгла для тебя бы я в небе звезду,

Как подарил ты мне,помнишь ли,кромку заката.

 

Если бы снова…

         о,если б я снова могла

Встретить тебя в своей юностисирой и бедной.

Я равнодушно и гордо бы мимо прошла,

Чтоб никогда не касаться мне темы запретной!

 

 

Письмо в никуда

другу детства и юности П.Б.

Связка старых пожелтевших писем –

Сколько в них и света,и добра!

Словно стая птиц из горней выси

Опустились вновь ко мне вчера.

 

Я решилась только в эту осень…

Знаю,что поймёшь меня лишь ты.

Видишь,на серебряном подносе

Дорогие корчатся листы.

 

Много лет они меня водили

По моей скитальческой судьбе.

Спутники менялись. Уходил –

Доверяла одному тебе.

 

Жизнь прошла. Уж виден свет в тоннеле.

Милый друг,любимый брат,прости.

Все мечтыкак листья облетели,

Мне их больше некуда нести.

 

Не хочу,чтоб взглядом равнодушным

После нас их кто-то бы читал

И лениво голосом докучным

– Ну и что в них? - холодно сказал.

 

Я решилась. Нелегко мне это.

Судный день поглотит суета.

Вспышка фиолетового света –

И золы бумажной немота.

 

 

Ин. М-ву

 

Идут дожди,как в нашу осень,

Летят снега,как той зимой.

Всё тот же шум печальных сосен

Зовёт,зовёт меня домой.

И та же песня за рекой.

 

И те же,те же всё закаты,

И те ж рассветы,как вчера,

И глаз твоих зеленоватых

Незабываема игра,

И разговоры до утра.

 

Не для тебя,увы,рассветы

Встают над жёлтой Хуанхэ.

Лишь горлинка всё плачет где-то,

И гаолян шуршит всё лето

В твоём маньчжурском далеке.

 

А в Самарканде над тобою

Сверкает неба синева,

И там у вечного покоя

Чинары шепчется листва,

И пыль,и жухлая трава.

 

И крест над белою могилой…

О,жизни краткой мишура!

Там барабана звук унылый,

Да монотонная домбра,

И азиатская жара.

А здесь дожди идут всю осень

Поют ветра,летят снега.

Всё чаще,чаще сердце просит

Твоих вестей издалека.

И жмётся по углам тоска.

 

Я всё забыла,все обиды,

Все тяготы не ставлю в грош.

Твоей обманчивой планиды

Отрину я забвенья ложь:

Пока я помню – ты живёшь!

 

к 10-летию со дня смерти

1976 г. Таллин

 

Я хожу в галерею смотреть на тебя...

           Воронежский художник Ворошилин

           выставил картину в местной галерее,

           удивительно упавшую в мою жизнь...

                Дочери моей

 

Я хожу в галерею смотреть на тебя,

Как бредёшь ты по улице, мокрой и узкой.

За спиной у тебявесь в тумане клубясь,

Поднимается призрачный город нерусский.

 

В вышине островерхие крыши сошлись,

А внизу заплутали деревья в тумане.

Окна редкие в сумраке робко зажглись.

Всё так зыбко,как давнее воспоминанье.

 

Одинокой фигурки твоей силуэт

Почему-то волнует меня и тревожит,

Как невнятный ответ,как таинственный след,

От которого сердце забыться не может.

 

Я хожу в галерею смотреть на тебя,

Изнывая,печалясь,любя...

 

 

Об офицерском братстве

  Никите Михалкову, Олегу Меньшикову

          и вымышленному Андрею Толстому

 

Потух экран. Исчезли все слова.

О,как болит весь вечер голова.

А по перрону,вдоль вагонов арестантских

Всё мечутся в надежде юнкера.

Но запертый средь тел в удушье адском

Он слышать их не мог.

           И вот тогда

Они запели!

          Боже,что со мной,

С моей седой несчастной головой?

Тот зов последнего отчаянного хора

Я принялакак приступ болевой.

И незаслуженно снесённого позора

Сгустились тучи низко надо мной.

Свистел в ночи надсадно паровоз,

Вся жизнь уже летела под откос.

Лишь в памяти осталась воинского братства

Святая дань,понятная до слёз,

И потускневшее духовное богатство,

Которое кровавый век унёс...

 

И я с тобой! Под мерный стук колёс

Слежу последнее мелькание берёз...

 

                                                          03.04.2000

 

 

Чужая

 

В квартиру 71

На этаже моём девятом,

Где за окном аквамарин

И льётся золото заката,

     Тихонько дверь я отворю

     И молча у порога встану,

     Сама с собой заговорю

     Потусторонней речью странной.

           Мой дом родной,моя страна,

           Моя незыблемая крепость,

           Ты мне на жизнь была дана –

           Не на изгнания нелепость.

Так почему,скажи,как вор,

Дрожу я у знакомой двери

И через годы,до сих пор

В утрату всё ещё не веря.

      В квартире 71

      Давно живут чужие люди.

      Из всех скитаний и чужбин

      Мне эта самой горькой будет.

           Чужая речь, и плач,и смех

           В моём девятом поднебесье...

           А я чужая среди всех,

           В чужом пиру ненужной вестью.

Сквозь кисею чужих гардин

В моё окно летит прохлада.

140 - 71

Мне было крепостью когда-то...

 

Не может быть...

 

Не может быть,чтоб ты забыл. Не верю.

Забвенья нет там,где любовь жила.

 Она стучала,видно,в запертые двери.

Но ведь она была,я знаю,что была.

 

Рекой любви несло нас в юности далёкой.

Отречься и забыть,как хочешь,не могу.

Но вот совсем с другой,подругой волоокой,

Остался ты на том высоком берегу.

 

Сквозь вёрсты и года,сквозь все земные вьюги

Я все твои стихи и письма сберегла.

И не было со мнойни друга,ни подруги,

Я справилась сама с бедою,как могла.

 

Прошли десятки лет.

           И всё теперь иначе.

Уставшая любовь давно во мне молчит.

А сердце всё зовёт,зовёт тебя и плачет,

И голос твой в ночи по-прежнему звучит.

 

В ночном поезде

 

Поплыл перрон. Истрачены слова.

Нам нечего давно сказать друг другу.

Болит от дум привычно голова,

И воет за окном ночная вьюга.

 

Свою тоску под перестук колёс

Я увожу. Я снова на свободе.

И,задыхаясь от обидных слёз,

Свой чемодан пристроила в проходе.

 

Перед собой я вижу в полумгле

Битком набитого людьми вагона

Пару сапог,оттаявших в тепле.

От них отодвигаюсь раздражённо.

 

Я поднимаю медленно глаза,

Скольжу по серой форменной шинели.

И вдруг – заглохли звуки,голоса,

Как будто все в вагоне онемели.

 

А поезд мчится,разрезая ночь,

И я уже сама себе не верю,

И сло́ва выговорить мне невмочь –

Прикосновением себя проверю:

Рукой коснусь любимого лица,

Скажу чутьслышно:

«Ты ли?! Ты ли это?»

 

И буду слушать,слушать без конца

Твои навернякабезумные ответы.

 

Что говорил ты,что сказала я –

Имеет ли какое-то значенье,

Когда уходит из-под ног земля

И от любви погибшей нет спасенья?

 

Ты на какой-то станции сошёл,

Во мгле ночной метельной растворился.

Колючий ветер вслед позёмку мёл

И в окна душного вагона бился.

 

Без сил,без слов,без мыслей и без слёз

Тяжёлые я не сомкнула вежды,

А под вагоном мерный стук колёс

Всё повторял: за-будь,ос-тавь,на-деж-ды…

 

Оставила надежды я давно,

Но позабыть – мне не дано такое:

Ту встречу нашу в поезде ночном,

Подаренную мне тобою.

1954

 

Нынче ночью бессонной

           посвящается моим мальчикам

 

Нынче ночью бессонной под россыпью звёздной

Я услышала,как осыпаются розы,

Как в чужие края соловьи улетают

Под луной сиротливой невидимой стаей.

 

Ночь заполнилась вашими вдруг голосами:

Саша, Слава, Виталий, и Коля, и Саня,

Ваши лица мелькали сквозь улыбки и слёзы.

Соловьи улетали. И осыпались розы.

 

Были вы чем-то главным, чем-то важным до боли:

В дни веселья и горя – рядом Саня и Коля.

Я б хотела сказать вам,да всё уже поздно…

Соловьи улетели. И осыпались розы.

1997

К портрету с морем

дочь прислала фотографию из Лисса,

  почти фантастического города Грина.

 

Ты идёшь вдоль пенного прибоя,

И смеётся небо голубое.

Ветер с блузкою твоей играет,

Думает,что парус надувает.

 

Намочила до колена ноги,

Тёплых брызг морских не замечая,

Море без волненья,без тревоги

Плавно чайку на волне качает.

 

На песке,прилизанном приливом,

От следов твоих лежит дорожка.

Скоро смоет их волна игриво.

Оттого и грустно мне немножко.

 

Ты идёшь вдоль пенного прибоя.

Я иду по следу за тобою.

2009

 

В Париже. Мираж

Стою одна в картинной галерее.

Я сбита с толку. Я не понимаю.

Поверить ощущениям не смею

И вновь глаза к картине поднимаю.

Я не бывала никогда в Париже,

В размытых сумерках Монмартра.

И Лувра никогда я не увижу:

Уплывшее вчера не будет завтра.

 

Но что там за лиловыми мазками?

Чьи экипажи движутся в тумане?

Какими гениальными руками

Поселены в ту раму парижане?

 

Весна в Париже,аромат фиалок,

Негромкий смех из уличных кофеен.

Переплетение воздушных арок,

И томной негой город весь овеян.

 

И то ли дождь,то ли закат весенний,

Иль зонтиков сиреневых каскады

Льют с полотна всю гамму настроений

И сумерек лиловую прохладу.

 

Иду я Елисейскими полями,

Хоть не была я никогда в Париже.

Безумна я,но это между нами.

Мне так удобно.

           Я так вижу.

 

 

Несбыточное

 

Полутёмная гостиная.

Одинокая свеча.

Ночь подкралась соловьиная

И застыла у плеча.

 

Дверь веранды в час молитвенный

Отворю я в мокрый сад,

Буду слушать,как таинственно

Ели тёмные шумят,

 

Как скрипит калитка дальняя,

Филин ухает в ночи,

Где-то музыка печальная

То замрёт,то зазвучит.

 

Сорвалась звезда высокая

И купается в пруду.

Только к милому порогу я

Никогда уж не приду.

 

Еловая аллея

 

Ты помнишь,как сверкали капли

На тёмных лапах старой ели,

Как в сумерках тихонько плакали

В саду намокшие качели?

 

Был куст жасмина у калитки

Осыпан жемчугом дождинок.

Сплелись серебряные нитки

Узором лёгких паутинок.

 

Ты помнишь,как луна всходила

Серпом над дальними холмами,

Как о любви я говорила

Одервеневшими губами?

 

То были мысленные речи,

Не понял ты и не услышал.

И,приобняв меня за плечи,

Ты всё смотрел куда-то выше.

 

Всё выше,дальше,всё быстрее

Ты уходил. Я отставала.

Но ту еловую аллею

Я никогда не забывала.

 

И лишь у вечного порога

 Ты мне приносишь покаянье.

Так значит, помнили мы оба

Той ночи дивное молчанье.

 

 

Давиду Самойлову

Пярнусские мотивы

 

       1.

Зимний сон

 

Бесснежная зима. Мгла за окном.

А вой в трубе такой коварный.

И долго будет помниться потом

Тот вечер в Пярну.

Промозглая зима. То дождь,то снег.

И поднят воротник,и мокнут плечи,

И на ветру продрогший человек

В тот зябкий вечер.

 

Эстонская зима. И сосен стон,

И волн холодных брызги ледяные.

И навевает этот зимний сон

Воспоминанья болевые.

 

 2.

Пушистые снега. На ветках снегири.

И тишина стоит во всей вселенной,

Как будто кто-то с небом говорит

И этот кто-то – Неприкосновенный.

 

Такой казалась в Пярну та зима.

Он уходил на берег этот стылый,

Где ворожила Балтика сама,

И сердце веселил пейзаж унылый.

 

Он в камни эти был уже влюблён,

И нравились ему пустые пляжи.

Чужой земли страданьем опалён,

Он знал уже,что в эту землю ляжет.

 

Он много знал и горя,и разлук,

Но этого не мог он знать,однако,

Что в Таллине откажет сердце вдруг

На встрече,посвящённой Пастернаку.

 

Он произнёс последние слова,

К портрету друга возложил гвоздики,

А пульс уже стучал едва-едва,

И смолкли в Пярну песни Эвридики.

 

Пушистые снега. На ветках снегири –

Как прежде,как всегда,как будет вечно.

Давидовой звездой мерцает до зари

Стихов его прекрасных бесконечность.

 

 

Юбилейное себе любимой

 

Беспечный смех и в косах банты–

Весны моей далёкий свет –

Вы,молодые лейтенанты,

Полковники грядущих лет,

 

Где вы теперь,мои собратья,

Друзья давно ушедших дней?

Вас всех хотела бы собрать я

На свой последний юбилей.

 

Где вы,мои однополчане,

В краю родном или чужом?

Рассаживается молчанье

За праздничным моим столом.

 

Вином наполнены бокалы,

Пылает множество свечей,

И в тишине звучат кимвалы

Былых торжественных речей.

 

В разгаре странного застолья

Услышу ваши голоса

И, раненная нежной болью,

Ладонью заслоню глаза...

 

Погаснут праздничные свечи,

А стол нетронутый стоит…

«Иных уж нет,а те далече»,–

Строка знакомая звучит.

 

Ночь. Снег валит...

«Ночь, улица, фонарь, аптека…»

                                                    А. Блок

 

Ночь. Снег валит большими хлопьями,

А за окном густая тьма.

И словно крышку вдруг захлопнули

Над головою у меня.

 

Туманный берег удаляется

И всё,что на, и всё,что за...

И постепенно растворяется

Уже никчемная слеза.

 

Я ни о чём уже печалиться

И радоваться не хочу.

А за окном фонарь качается,

А я не плачу,я молчу...

 

Блок. Улица. Фонарь.Аптека.

И больше в мире – ничего,

Теперь отныне и до века

И до скончания всего...

1997

Ленинград – Петербург

Опять дожди,опять ветра

И тучи с Финского залива.

То Петербург,то Петроград

Меняет имена стыдливо.

 

Исаакий в думу погружён:

Он Николая видит снова,

Царь из забвенья извлечён,

Химерой конь его подкован.

 

Летит осенняя листва

Предвестьем горестных событий,

Грозит свинцовая Нева

Из берегов внезапно выйти.

 

И падает густой туман,

И гаснут дальние зарницы,

И на деревья,на дома

Спускаются ночные птицы.

 

И золотые купола

Тускнеют в сумраке безлунья.

Я Вас когда-то здесь ждала

На грани счастья и безумья.

 

Опять дожди идут подряд.

Опять бессонница.Уснуть бы...

То Петербург,то Ленинград

Меняет имена и судьбы.

Я разлюбила тишину

Я разлюбила тишину,

Когда лишь звон в ушах и слышен,

И словно ты в пустыню вышел,

Оставив позади войну.

 

И вот беседую с тенями

Ушедших дорогих людей

И в суете докучных дней,

И сумрачными вечерами.

 

Я разлюбила тишину,

Когда меж волком и собакой

Ты чувствуешь себя бродягой,

Покинувшим свою страну.

 

И ночь раскинула крыла,

И ни души вокруг,ни звука,

Как будто странная разлука

Меня со всеми развела.

 

Я разлюбила тишину.

Мне под окном бы – звук трамвая,

Чтоб блики, по стене блуждая,

Напоминали мне весну

 

И первый гром в начале мая!