Свастика в Индии, Китае, Америке

Разобрав историю свастики на Руси, перейдем к свастике в Азии.

Относительно свастики на Древнем Востоке многое сказано у Уилсона — те же, кто писал после него, порою ограничиваются лишь констатацией фактов, не приводя документальных или иллюстративных доказательств. Так, согласно брошюре Йегера, свастика была обнаружена и в эламских Сузах, и у хеттов, и на индусских монетах, у последних начиная с III века до н. э., т. е. с эпохи Александра Македонского и распространения греко-бактрийского эллинизма.

Тот факт, что свастика встречается среди памятников хараппской, протоиндийской цивилизации, был известен достаточно давно — смотри, например, печать 2300–1700 гг. до н. э., найденную в долине Индостана (рис. 32), а также свастические знаки на хараппских находках IV–III тыс. до н. э. (рис. 33). Проблема только в том, что Хараппа и Мохенджо-Даро были доиндоевропейскими городами, жизнь в которых остановилась около 1600 г. до н. э., когда орды ариев (тех же андроновцев) из Южной Сибири и Казахстана хлынули с севера на территорию Индостана, оттеснив протоиндийцев на юг полуострова и на Шри-Ланку (теперь их потомки говорят на дравидийских языках). Так что же, получается четвёртый центр пресловутой полицентричности? Будем ждать новых находок.

Уилсон достаточно подробно пишет относительно свастики в Индии в первых главах своей книги, разбирая взгляды своих предшественников. Действительно, европейцы познакомились со свастикой через Индию, где она зафиксирована на монетах достаточно рано — в греко-бактрийскую эпоху, — и первые интерпретаторы рассматривали её как «арийский» знак. Однако как мы видим, свастика в Индии сначала была в Хараппе и в следующий раз уже за несколько веков до нашей эры — между этими периодами же её полтора тысячелетия не было. Так что трудно говорить о генетической связи индийской свастики (на древних монетах и наскальных надписях) со свастикой протоиранской — судя по всему, её в Индию занесли солдаты Александра Македонского, на пару столетий определившие культурное развитие обширных областей на севере и западе Индостана (см. сказанное выше относительно Бактрии). Будучи включённой в набор символов буддистской религии, свастика распространилась по всему Дальнему Востоку, а особенно в Китае, Японии и Тибете, проникнув в том числе в Монголию и Корею. Народы Сибири и Юго-Восточной Азии, а также Австралии и Океании свастики не знали.

В индуизме свастика является обязательным атрибутом слоноголового бога Ганеши, покровителя творческих личностей и тайного знания. На его изображениях она, по индусским толкованиям, символизирует четыре рода существ, либо четыре касты, либо четыре Веды. Кроме того, свастика здесь является своеобразной эмблемой Змеиного царства; согласно Вайюпура- не, змеи носят её на своих «капюшонах». Кроме того, в вишнуитской иконографии свастика образуется локоном, завитым на груди Вишну, а кришнаиты рисуют её в виде благоприятных знаков на «лотосовых» ступнях Кришны. У йогов существует особая поза с переплетёнными ногами, которая так и называется «позой свастики». Эта поза имеется и в «Кама-сутре».

Иногда свастика трактуется индусами также как «колесо времени», символ текущей кальпы Свадаршана-чакра, длящейся 5000 лет. Порою различные направления и течения мысли этой страны дают взаимоисключающие её истолкования — что во-первых, доказывает тот постулат, что знак свастики на Индостане достаточно древний, а во-вторых, свидетельствует об идеологическом противостоянии друг другу различных индусских вероучений, в первую очередь, различных направлений индуизма, буддизма и джайнизма.

Из индуизма почитание свастики перекочевало в более молодой буддизм, о чём немало написано у Уилсона. Она присутствует в числе шестидесяти пяти знаков в отпечатке «лотосовой» стопы Будды, порою рисуется на его груди (якобы такую отметину царевич Шакьямуни имел еще от рождения — ведь в груди многие религии локализовали человеческую душу), а также присутствует в мелкой культовой пластике, на «лотосовом троне» и подножии его статуэток или наносится на лоб или на сердце кумира. Буддисты дают свастике множество «заумных» истолкований, связанных с символикой числа четыре (четыре благородные истины и пр.), — но все они достаточно поздние, надуманные и особого интереса для культурологов не представляют.

В «Рамаяне» (время создания — V–VI вв.) герой Бхарата (букв, «счастливый») среди предложенных ему на выбор судов для плавания без колебаний выбирает судно со свастикой. Золотая свастика являлась личным гербом Супаравы, седьмого из двадцати четырёх пророков джайнизма, и вероятно, под индусским влиянием её выбрал себе в качестве личного герба английский писатель Редьярд Киплинг — для него она воплощала Силу, Красоту, Оригинальность и Озарение (четыре ветви — четыре концепта) — опять-таки до прихода к власти в Германии нацизма. В Индии свастика, носимая на цепочке на шее, считалась амулетом, приносящим счастье, а некоторые верующие также делали себе татуировки в виде свастики, чтобы не расставаться с любимым знаком никогда. Многие индусы рисовали свастику на всех дверях своих домов.

В справочнике «Буддийская символика» (М. Балдано. Л., «Палитра», 1991) свастика признана одним из тридцати символов, достойных упоминания на страницах книги. Написано про неё дословно следующее: «Свастика, санскр. svastika, тибет. bkra shis Idan — один из шестидесяти пяти знаков Будды, обнаруженный в отпечатке его стопы. На некоторых изображениях Будды она находится на его груди, а также перед ним на лотосовом троне. Как буддийский символ была принята несколькими сектами и означает понятное лишь посвящённым в учение Будды». Дать такое объяснение — значит просто уйти от «скользкого» вопроса.

Веруя в защитную силу свастики, простые монахи Индии, Бутана, Сиккима, Тибета, Сиама, Аннама, Японии тысячами высекали её на скалах и на камнях храмов, в то время как ремесленники украшали ею фарфоровые, бронзовые, медные изделия, а крестьяне активно пользовались этим знаком в качестве клейма для скота. Свастика стояла в начале китайских книг — в качестве посвятительного знака, охранявшего содержание книги от извращений демонами, её любили изображать на пушках и знамёнах. В Японии изображение свастики введено в ранг иероглифа, примерно обозначающего «счастье», правда — этот знак не может употребляться в композитах, но лишь по отдельности. Хроники свидетельствуют, что японский сёгун Хатисука из Ава имел в своё время родовой флаг — белую свастику на коричневом фоне. Японское простонародье имело тенденцию заменять знаком свастики иероглиф «бан» — «десять тысяч»⁵, а свастика по-японски именовалась «мандзи» (записывается двумя иероглифами), где первый иероглифический символ означает «десять тысяч», а второй — «знак, знамение».

В тибетской религии бон свастику, по ряду данных, появившуюся там ещё раньше, чем в Индии (известна по одному рисунку I в. н. э.), обозначают термином gyung drung (буквально — «вечное», «нерушимое»). Здесь её считают благой творческой силой просветления, пронизывающей все области мироздания и наносят на культовый инвентарь, праздничные одежды и пр. На рис. 34 мы приводим изображения тибетских печатей со свастикой, хранящихся в коллекции Санкт-Петербургского института востоковедения. Символика четвёрки, соответствующей числу ветвей свастики, буквально пронизывает, наряду с девяткой, тибетскую космографию.

Как и следовало ожидать, Монголия также знает свастику, причём именно там, скорее всего, произошло скрещение кочевнического «сегнерова колеса» (о чём ниже) и пришедшей из Индии и Тибета с мировыми религиями «классической» свастики. Здесь особого почитания свастики не заметно, однако этот мотив употребителен в украшении интерьера юрт, одежды, колчанов, амулетов и пр.

В Китае с распространением буддизма свастика, благодаря своей простоте и выразительности, скоро сделалась столь популярна, что в VIII веке император выпустил специальный рескрипт, согласно которому помечать знаком свастики можно было лишь дорогие и искусно сделанные вещи признанных мастеров — чтобы не бесчестить «древний знак».

О свастике в Китае подробно см. у Уилсона. Добавим только, что в Китае виды свастик различаются ещё и по цветам (чего нет в других странах Востока): голубая — означает беспредельное совершенство Неба, красная — беспредельное совершенство добродетели сердца Будды, жёлтая — бесконечное процветание, зелёная — беспредельное совершенство, содержащееся в земледелии. Ориентированная по часовой стрелке свастика толкуется как светлая мужская сила ян, если против часовой стрелки — то как тёмная женская сила инь.

Для нумизматов будет любопытно изображение одной древнекитайской монеты (рис. 35). Вокруг квадратного отверстия (для нанизывания медяков в связки) справа и слева расположены иероглифы годов правления («у» и «чжу») древним рисуночным письмом — по которым и возможна датировка монеты, а сверху и снизу — где во времена Манчжурской династии давались надписи манчжурским письмом — мы видим «классические» свастики. Такая монета была бы гордостью любой коллекции. О древнеиндийских монетах со свастикой см. у Уилсона.

Свастика является одним из излюбленных мотивов китайских и старых туркестанских ковров, выступая в качестве индивидуального сюжета или в составе свастичных лент. Переродившуюся свастику мы встречаем на орнаментах современных туркменских и узбекских ковровых изделий. Свастиковидная кайма встречается также на старых дагестанских коврах (согласно книге Ф. В. Гогель. «Ковры». М. 1950, с. 148).

В азиатских странах, где традиции свастики, как мы знаем, весьма древние, свастика и поныне продолжает использоваться как логотип и торговая марка: в Индии существует фирма Swastika Enterprises и т. п. Помимо того, этим именем в странах Южной и Юго-Восточной Азии любят называть туристические агентства. Свастика появилась в 2000 году на реверсе юбилейной монеты достоинством в 1000 рупий, посвящённой 50-летию Центрального банка Шри-Ланки (рис. 36). В Сингапуре более шестидесяти лет действует благотворительное общество «Красная свастика».

На официальном флаге джайнской (джайнистской) религии свастика в 1975 году сменила эмблему «лока-акаса» (рис. 37), а в марте 1998 года в г. Торонто (Канада) джайнисты подали в суд на одну из местных газет за неподобающее, по мнению верующих, изображение свастики на одной из антифашистских карикатур — и выиграли дело.

Р. Багдасаров и его соавтор на эту главу Г. Дурасов достаточное внимание в своей книге уделяют имеющейся якобы свастике в исламе, однако приводимый ими (в версии 2001 года) иллюстративный материал убеждает нас в обратном.

Дело в том, что ислам запрещает изображения живых существ, по каковой причине арабо-персидская орнаментика развивалась в растительном и графическом ключе и выполнялась либо искривлёнными, либо прямыми линиями. Стиль прямых линий (в орнаментике — арабески, в графике — куфический стиль) признаёт загибы линий лишь под углами в 45 и 90 градусов, зато тяготеет к повторяющемуся дизайну орнаментальных сюжетов — всякого рода декорированным фризам, обрамлениям и пр. Поэтому, состоя из прямых линий и прямых углов, классическая свастика порою присутствует в исламском искусстве, появляясь там как бы случайно, без связи с традициями активно использовавших в древности знак свастики народов. Например, на одном жадеитовом блюде из Персии (рис. 38) четырёхкратно каллиграфически выписанное имя пророка Мухаммеда вписано в фигуру вроде свастики.

Свастические мотивы представлены в архитектурном декоре сооружений в разных концах исламского мира — Коканде, Альгамбре и Урфе. Свастические квадраты обнаружены искусствоведами на дверях одной из старых мечетей в Мосуле. Однако таких сюжетов в исламском мире немного, а их географическая разбросанность достаточно свидетельствует о случайности либо автономности появления каждого из них. Багдасаров перечисляет ряд других мест обнаружения свастических мотивов в арабской архитектуре, однако от классической свастики они весьма далеко и их лучше обозначить каким-нибудь другим словом. Представлены аналогичные сюжеты и в народном декоративно-прикладном творчестве, например, в «египетском» орнаментальном стиле.

Вопрос о свастике в Америках несколько запутан. Мы видим, сколько усилий приложил Уилсон для поисков мельчайших следов свастики или того, что хоть мало-мальски её напоминает. Здесь в ход идёт и трискеле, и свастика «оджи» с закруглёнными концами, и кресты. Думается, что если искать очень целенаправленно, то так понятую свастику можно отыскать где угодно — хоть в Патагонии, хоть на острове Пасхи. Исследователей можно понять — они были патриотами своего континента, имели явный заказ от финансировавшего их заведения или фонда, и имели виды напечататься в американском издании. Нам же следует относиться к свастике в Америках с изрядной долей скептицизма. Она там была, но её распространение было нешироким, и едва ли она имела то же значение, что в Старом Свете.

Мы можем только дополнить материалы Уилсона некоторыми новообнаруженными артефактами, например, пледами калифорнийских племён навахо и зуньи (рис. 39) и этнографическими наблюдениями вроде того, что зуньи соотносили свастику со сторонами света, а шаманы навахо чертили свастику на гладком нагретом солнцем песке и в её центр клали больного, над которым выполнялись определённые магические процедуры, направленные на его излечение. Любопытно, что археологически свастика Нового Света происходит в основном из долины Миссисипи, а этнографически — из Калифорнии, где уклад жизни некоторых племён достаточно хорошо сохранялся до первой трети XX века и был детально изучен американскими этнографами.

В феврале 1925 года индейцы племени куна изгнали со своей территории панамских жандармов, объявив о создании эфемерной независимой республики Тула, на знамени которой была свастика (рис. 40). Свастика действительно является их древним символом. В 1942 г. флаг сепаратистов был несколько изменён (рис. 41), чтобы не вызывать ассоциаций с Германией: на свастику одели «носовое кольцо» — ведь фашисты не носят носовых колец.

Пронацистский автор Йегер, пытаясь убедить своего читателя в том, что свастика распространена по всему свету (такую же цель ставил себе и Уилсон, проводя свою идею более обдуманно, за что мы и ценим именно его книгу), находит её на древнеарабских (т. е. сабейских) наскальных росписях, в суринамских орнаментах, на поплавках сетей нивхов (!). В Африке он видит её в бронзах Кумасси (Золотой Берег), на тканях ашанти, суданских кожаных изделиях⁶, татуировках племён басунде и бакуба в Конго, в деревянной пластике прочих чернокожих народов. Она попадается ему в виде татуировок с Соломоновых островов в Океании, в малайской резьбе по слоновой кости, на скульптурах с острова Пасхи. В Америке она представлена на гравировках на раковинах из курганов штата Теннесси (подробнее см. у Уилсона), керамике пуэбло из Арканзаса, древних сосудах из долины Миссисипи, живописи навахо в штате Нью-Мексико и пима в Арканзасе, циновках майя, музыкальных инструментах бразильского племени вольпи — одним словом, по Йегеру, везде, кроме семитов, персов и австралийцев. Отсутствие свастики у семитов и цыган носит у него концептуальный характер.

Признавая наличие свастики в Америках, Шойерманн считает, что туда она попала из Китая и Японии через океан — гипотеза рискованная и ничем не подкреплённая. Кстати, А. Голан, приводя в пример роспись сосуда доко- лумбова времени (рис. 42) также считает, что свастика в Америках появилась лишь в конце II тысячелетия до н. э., попав сюда из Европы, — оставим это на его совести, равно как и попытки отыскать у свастики «до-солнечное» значение, которое он трактует как отображение противоборства мужского и женского, инь и ян. Сравнительно чёткая свастика-трискеле обнаружена археологами на лбу одного ацтекского идола (рис. 43).

Что на это можно сказать? Во-первых, как нам явственно показывают многочисленные иллюстрации в книге Уилсона, свастика из Америк совсем не классическая, а носители её вкладывают в «древний знак» совершенно другое значение, чем древние европейцы. С другой стороны, распространение свастики по свету нам весьма напоминает распространение мифов о Всемирном Потопе, о чём блестяще написал английский этнограф и религиовед Дж. Фрэзер в своей книге «Фольклор в Ветхом Завете» (М, Политиздат, 1990).

Как известно, библейский миф о Потопе был навеян древневавилонскими мифами, которые появились после особенно большого разлива Тигра и Евфрата, когда под толщей воды — на пару месяцев — оказалась вся Месопотамия. Погибла уйма народу, а процветающие города оказались погребены под толщей ила — всё это было реально прослежено археологами во время раскопок. Детально познакомившись во время вавилонского пленения с месопотамской мифологией, иудеи много чего заимствовали из неё в Библию (например, учение о демонах и о странствиях души в загробном мире). В том числе, вероятно, была заимствована и легенда о Потопе, ибо живя в пустынях и полупустынях Палестины, евреи едва ли могли составить себе представление о том, что такое Потоп.

Распространяя веру в библейские сказания среди народов мира, католические, в основном, миссионеры были немало удивлены, когда к легенде о Потопе народы Африки, Австралии, а особенно Океании отнеслись с должным пониманием, в свою очередь сообщив попам массу деталей, которых не было и не могло быть в Библии. Вскоре прояснилось, что легенда о Потопе, разнясь в деталях, присуща большей части первобытных народов. Здесь за дело взялись религиоведы, которые сравнили детали и сделали естественный вывод: так же как потопы на белом свете стихийны и невзаимосвязаны, так и легенды о потопах, скорее всего, каждый народ разработал сам для себя. Иезуиты, кстати, отнесли такое положение дел непосредственно на счёт козней Сатаны, якобы это он, насмешки ради над самым верным и правильным вероучением вложил извращённые представления о Потопе в души наивных «детей природы». Почему бы и свастике, подобно кресту, не появиться в разных местах в разное время — ведь и род людской, скорее всего, происходит не исключительно из Восточной Африки, а полицентричен.

Итак, подведём некоторые итоги. Мы считаем, что Уилсону удалось доказать, что: 1) свастика является одним из древнейших символов человечества — благодаря троянским находкам; 2) её позднейшее значение в буддизме и индуизме едва ли совпадало с тем значением, которое вкладывали в неё древние малоазиаты; 3) свастика является усложнённым вариантом креста, версия о происхождении которого из перекрещенных палочек для добывания огня является версией старой, но не доказанной; 4) семиты, народы Сибири, большей части Африки, обширных районов Юго-Восточной Азии и Австралии, а также тюрки понятия не имели о свастике; 5) в Европу свастика пришла из Малой Азии и Греции, в Азию — оттуда же; 6) став одним из расхожих буддийских символов, свастика в историческую эпоху наиболее активно употреблялась в Индии, Тибете, Китае и Японии, что создавало у первых наблюдателей и исследователей иллюзию появления знака именно там.

Подведя итоги исследованиям по свастике века девятнадцатого, пора перейти к тому, чего Уилсон не знал и знать не мог — трудам века двадцатого. Но прежде, чем продолжать рассказ о свастике, есть смысл определиться с более простым символом — с крестом, от которого она произошла.

КРЕСТ И ЕГО ИСТОРИЯ

Крест может быть определён как пересечение двух прямых линий под прямым (предпочтительно) углом. Если одна из этих линий вертикальна, а другая горизонтальна, то эта фигура называется прямым крестом, если же прямой крест повёрнут на 45 градусов, так что он касается «земли» не одним, а двумя концами, — то такой крест называется косым или андреевским. Понятие «андреевский крест» происходит от одного из легендарных апостолов Христа — святого Андрея Первозваного. По легенде, на долю этого апостола выпал жребий обращать в свою веру северные народы, в том числе и Русь — тем не менее андреевский крест пришёл на Русь из Шотландии и только в петровскую эпоху. До сих пор флаг Великобритании составлен из наложенных один на другой двух крестов — прямого английского и косого шотландского — в результате чего получается своеобразная фигура, состоящая из восьми лучей, расходящихся из одного центра. С петровских времён «андреевский крест» служит в качестве военно-морского российского флага. По другой легенде, апостол Андрей Первозваный был распят на кресте, причём его ноги были приколочены (либо примотаны) к двум нижним ветвям, а руки — к двум верхним — в силу чего можно предположить, что этот крест имел вид буквы X.

Несколько забегая вперёд, сделаем ещё несколько замечаний об андреевском кресте. Ряд писавших по этому вопросу скептически относится к версии о распятии в виде буквы X и утверждают, что андреевский крест происходит из греческой монограммы «хи-ро», которая происходит из символа власти Осириса и фараонов — трёх жезлов (рис. 44). Скорее всего, эти три жезла, как и три фараонские короны, носившиеся владыками Нила одна над другой, символизировали власть над Верхним, Средним и Нижним Египтом.

Ариэль Голан («Миф и символ». М. 1994, с. 104) находит мотив косого креста начиная с палеолитических времён (как и положено простейшему символу) и считает, что он обозначал стилизованную ограду охотничьего загона. Согласно культурологу Марии Гимбутас (цитируется у Голана) косой крест мог символизировать неолитическую Великую Богиню, так как она носила одежду с перевязью крест-накрест. Мы считаем эти обе идеи настолько «продвинутыми», что даже не остроумными, — как можно приписывать столь специфические значения примитивнейшему символу, используемому в числе прочего даже для игры в «крестики-нолики»?

 

Говоря о кресте, необходимо учитывать, что крест является одной из простейших фигур, к которым (если не считать точки) относятся: 1) вертикальная прямая; 2) горизонтальная прямая (в китайской графике служит иероглифом для единицы); 3) пересечение двух прямых, т. е. крест; 4) ломаная линия изломом книзу (буква V); 5) ломаная линия изломом кверху (буква Л); 6) кружок (буква О). Квадрат и прочее уже представляют собою составные фигуры — комбинацию простых. Не случайно существует игра в крестики-нолики, где для последовательных ходов двоих игроков используются простейшие контрастные символы. Пять перечисленных символов часто употребляются в качестве букв различных алфавитов, созданных на основе греческого (I, V, Л, О, Т) — особенно если учесть, что в древнегреческой эпиграфике буква Т обычно изображалась не с тремя концами, как ныне, а с четырьмя, то есть, имея форму креста. Психологи изучили целый ряд придуманных детьми для сообщения между собой «тайных» алфавитов и пришли к выводу, что практически во всех них содержались все эти пять базовых знаков — всё это наводит нас на мысль о том, что знак креста, являясь простейшим, может появиться спонтанно у разных народов, независимо друг от друга. Так, в китайской иероглифике знак в виде креста также присутствует — и обозначает число «десять», — причём специалисты относят этот иероглиф к одному из древнейших в этой письменной традиции. Возможно, он обозначал стилизованную ладонь руки с тремя пальцами.

В силу вышесказанного нас не должно удивлять то обстоятельство, что крест использовался как символ, наделяясь специфическим значением во многих древних культурах. Точное значение столь простого, а значит, и одного из первых символов, нам теперь неясно, но стоит указать, что крестики и кружки зачастую встречаются в качестве «загадочных» знаков, которые первобытный человек наносил на стены пещер рядом с изображениями мамонтов и бизонов, равно как и использовал в качестве элемента декора керамических сосудов. На палеолитической стоянке Мальта было обнаружено ожерелье с подвеской в виде креста, представляющего собою, пожалуй, стилизованное изображение птицы с распростёртыми крыльями — так что А. Голан делает вывод, что крест мог быть культовым символом ещё в эпоху палеолита и что в примитивной форме он мог произойти от птицы, что дискуссионно⁷. Крест, обнаруженный на одном центральноевропейском неолитическом сосуде и составленный из ромбов (рис. 45), считается Голаном символом четырёх сторон света — ещё одна небесспорная идея. Далее тот же исследователь утверждает, что в древности крест был символом Земли.

 

Церковный историк Евсевий пишет, что на Апеннинах задолго до христианства крестьяне рисовали углем крестик на лбу скота для защиты от мора, порою, для большей действенности, выжигая даже крестообразное клеймо. Более того, в известной арабской сказке об Али-Бабе и сорока разбойниках по ходу действия надо было пометить условным знаком двери домов всего квартала, чтобы ночью разбойники не отыскали помеченное таким же знаком накануне днём жилище Али-Бабы. Правоверные мусульмане выбирают для этой цели крест, мы думаем, не в силу своих внутренних симпатий к христианству, а просто потому, что его проще рисовать. Поэтому одна наша знакомая предложила обозвать тезис о стихийном, самопроизвольном зарождении креста у разных народов, да и у отдельных личностей, «аргументом Али-Бабы». Во время разграбления Константинополя в 1204 году такими же крестами (по иронии судьбы) крестоносцы обозначали уже «отработанные» мародёрами дома, а в ходе подготовки к ещё одной межконфессиональной разборке — проведению Варфоломеевской ночи — паписты крестиками помечали дома гугенотов, которых нужно было во славу Христову истребить.

Индейцы Месоамерики украшали крестами жреческие одеяния, зовя их «древом предержания» либо «древом здравия» и считая символом жизни. Знаку креста и в Северной, и в Южной Америке отводилась роль знака-победителя над злыми духами стихий. Ацтеки каждою весной приносили жертвы своей богине плодородия Кентеотль, покровительнице неба и кукурузы, пригвождая юношу или девушку к кресту, а затем весело расстреливая их стрелами с подожжёнными хвостами (они вообще были помешаны на кровавых гекатомбах). Плащ ацтекского мессии — крылатого змея Кетсалькоатля — снизу доверху, словно риза христианского священника, был покрыт крестами.

Когда появились посоха, естественным стремлением древних было отметить верхний конец палки, за который надо было держаться рукой, и отличить его тем самым от нижнего, которым упирались в землю и который мог порою быть грязным. Простейшая крестообразная перекладина в верхней части посоха прекрасно решала проблему разграничения концов (да и упора для руки), — поэтому мы видим крестовидные посоха в руках у многих богов классической древности — как, например, изображённая на рис. 46 финикийская богиня Астарта с посохом на монете палестинского города Библа. В Древнем Египте больше в моде был крю-

кообразный посох, крестовидный же потерял свою длинную ветвь (то есть, саму вертикальную палку, составлявшую непосредственно тело посоха) и превратился в небольшой культовый предмет, который часто изображается на рисунках из древнеегипетских гробниц (на рис. 47 изображены египетские боги Осирис и Изида, причём в левой руке у богини-спасительницы хорошо заметен крестообразный символ). Такой крест называется в этнографии «египетским крестом», или крестом «анкх» (по его древнему коптскому названию ankh — «жизнь»), и, как считается, в незапамятные времена являлся символом жизни. От обычного «прямого» креста символ «анкх» отличается тем, что его верхнее окончание петлеобразно — чтобы амулет было удобно носить в руке, наподобие сумочки. Судя по обилию изображений, в Древнем Египте крест «анкх» был окружён всенародным почитанием — его и до сих пор, в латунном исполнении, можно купить в лавочках, торгующих талисманами и амулетами. Не исключено, что подобный «крест жизни» мог быть магическим предметом египетских богов и богинь, прикосновением которого они возвращали здоровье больным и жизнь покойникам.

 

Подчеркнем, что жизнедавцем в данной функции являлся не сам крест, а применявшее его божество — ведь богине Изиде выпала на долю нелёгкая участь собрать по пустыне части расчленённого злобным богом Сетом тела мужа, сложить их воедино и возродить для новой жизни. Крест «анкх» мог

быть лишь вспомогательным средством в этом деле — недаром он чертился у мумии на груди, ближе к сердцу, которое, как известно, мумифицировали отдельно и вкладывали в грудную полость мумии перед пеленанием (истолковывается это как знак надежды на лучшую жизнь). Впрочем, есть и другая интерпретация, согласно которой крест «анкх» обозначал лук со стрелой, бывших оружием египетского солярного божества в вечной борьбе между Светом и Тьмой.

В связи с версией о происхождении дохристианского креста из посоха с перекладиной давайте рассмотрим происхождение астрологического знака для планеты Венера (известен также как символ для обозначения женского пола) — кружка с крестом внизу. Для египетской иконографии свойственно приводимое нами на рис. 48 изображение крестовидного посоха с «глазом Осириса» наверху, порою интерпретировавшегося как солнце, от которого исходят два луча — горизонтальный и вертикальный (рис. 49). Подобный знак встречался и в Месопотамии, где он считался символом богини любви Иштар (той же Астарты). Он рисовался в виде солнечного круга сверху и крестовидного посоха снизу (рис. 50).

От креста с петлёй сверху один шаг до петли с крестом снизу. Если последовательно удлинять петлю, расширяя её диаметр, то у нас получится не крест с петлёй, а петля с крестом. А поскольку крест мог считаться священным (целебным), то понятно желание древних надевать петлю (шнурок) с крестом себе на шею, чтобы чувствовать как бы прикосновение руки богини в любое время дня и ночи. Более

всего распространён обычай носить нательный крест у христиан, однако это не значит, что другие ближневосточные народы не знали его задолго до наступления нашей эры. На рис. 51 изображена группа арамейских (древнепалестинских) воинов, с висящими на шеях крестами, предназначенными, видимо, для магической защиты хозяев в бою в качестве амулетов. На рис. 52 показан портрет ассирийского монарха Шамши-Бела, правившего примерно в 835 г. до н. э., который, вероятно также надеясь на милость богов, надел себе на шею шнурок с крестом. Вид его креста крупным планом мы показываем на рис. 53. На рис. 54 изображён дохристианский железный крест из могилы древнегерманского воина, обнаруженной у посёлка Андернах на Рейне⁸. Христианам, сделавшим крест одним из главных символов своей религии, не надо было при этом придумывать что- то новое, достаточно было воспринять обычай старый, существовавший веками, терпеливо разъясняя верующим, что они, как и их предки, находятся под защитой крестообразного амулета — только силою уже не языческих божеств — Молохов и Дагонов, — а Христа. В связи с этим историк свастики Шойерманн пишет, что в раннем христианстве делались даже попытки запретить к употреблению крест классической формы, которому предпочиталась свастика (поскольку крестом пользовались в обиходе и некоторые языческие секты), чтобы не смущать неофитов.

Впрочем, жрецам новой религии было легко подобрать объяснение такому положению дел — например, когда выяснилось, что митраисты, приверженцы иранской языческой религии, имеют традицию причащения, очень близкую к христианской, то попы без зазрения совести заявили, что это Сатана нарочно извратил священный христианский обряд среди язычников, чтобы надсмеяться над ним. Марк Минуций Феликс, живший около 180 года нашей эры, естественно, писал: «Ибо мы не почитаем кресты, и другим не советуем! Вы, поклонники деревянных богов, ставите им деревянные кресты, плоть и кровь ваших идолов! Ибо и полевые значки, штандарты и знамёна — что они, если не позолоченные и приукрашенные кресты?!»

Под полевыми знамёнами понимались римские войсковые штандарты в виде орла на длинном шесте, надписанного буквами SPQR — латинской аббревиатуры «сенат и римский народ». Эти знамёна считались священными для солдат и тщательно оберегались в бою — именно от них пошла практика иметь при каждой части боевое знамя и беречь его как зеницу ока. Косвенно это опять-таки доказывает, что в своё время Минуций Феликс знал лишь «тауобразные» кресты — именно в это время в римских катакомбах свастика численно преобладает над крестом, а в качестве христианских используются в основном другие эмблемы — например, агнец или рыбы.

Предвестником христианского крестопочитания является место в апокрифическом «Послании Вараввы» (гл. 12), где говорится, что огненный Змий должен пострадать на кресте, который должен был быть поднят над головами.

Этот апокрифический памятник достаточно ранний, он относится к I веку н. э. Мы не будем вдаваться в сложный вопрос о семантике образов Змия и Дракона в библейской литературе⁹, упомянем только, что в период после плена с образом Змия среди иудеев стало принято отождествлять Сатану, вера в которого распространялась из Персии. В этом ключе мы должны прочитывать и видение о Звере и Жене в Апокалипсисе Иоанна. Змий, обвивающий крест, является, возможно, иудеохристианской интерпретацией мотива змия, обвивающего посох, частого в древнееврейской литературе, — что, на наш взгляд, является дополнительным аргументом в пользу происхождения дохристианского креста от крещатого посоха. Когда первоначальная символика Змия раздвоилась (Змий эдемского сада, но и Змий — символ мудрости, как в книге Премудрости Соломона), медный Змий, которому поклонялись иудеи в пустыне, стал восприниматься как символ сходящего с неба огня, т. е. молнии — после же окончательной победы христианства была сделана попытка переосмыслить образ Змия как символ слова божия (иначе «слово божие» символизировалось молнией, либо «небесным огнём» — знак вроде рисунка пылающего костра, и, наконец, Солнцем). Раннехристианские писатели сравнивали Христа, висящего на кресте, с иудейским семисвечником, поскольку он — «свет миру». Здесь, как мы видим, крест, порою со вписанным в него солнечным кругом (рис. 55) является аналогом свастики, которой, как мы знаем, у семитов не было. Медный Змий (Числа 21:8–9) в Средние века считался аллегористами прообразом имевшего место распятия на Голгофе¹⁰.

 

Основанием всякой крестовой символики Моурант Брок, автор одной из просмотренных нами книг по истории креста, считает связь креста с огнём и светом. Индуисты-брахманы во время некоторых церемоний своей религии держали перед собранием горящий крест. Говорят, что пылающий крест ку-клукс-клановцев восходит к негритянским колдовским церемониям.

Традиция крестопочитания восходит лишь ко времени императора Константина, правившего Империей в IV веке. Был нужен какой-нибудь значительный повод для возведения креста в ранг официального символа, каковой цели послужила следующая легенда. Императрица Елена, деятельная супруга Константина, задалась целью обнаружить крест Христов, для чего в Па