И мператор очнулся в полутьме. Его лицо было липким от наполовину свернувшейся крови, а тело онемело. Воздух был влажным и застоявшимся, это был запах скотобойни и его нельзя было спутать ни с чем.

Поднявшись на ноги, он всмотрелся в темноту. Впереди него, в чашеобразном широком бассейне пузырилась и фыркала кровь. Повсюду, под потолком, на толстых цепях весели освежёванные человеческие тела. В самом конце залы, на возвышении, Император разглядел трон из черепов, драпированный человеческой кожей.

За спиной Императора раздался вой. Он нарастал с каждой секундой, к нему примешались цокот когтей и влажное шлёпанье лап. Рука Императора хлопнула по пустым ножнам — он вспомнил, что потерял рунный клык, когда удар демона выбил его из седла грифона. Теперь клинок мог быть где угодно, а он вовсе не хотел встретить псов Ка' Бандхи безоружным.

Не имея другого выхода, он стал пробираться вперёд, отпихивая в сторону кровавые трофеи, свешенные на цепях с потолка. За его спиной вой становился всё ближе. Цокот когтей уже ощущался затылком.

Двигаясь быстро, по наитию какого-то инстинкта, Император перескочил через кровавый бассейн и оказался перед троном. Грязные скальпы свисали с плохо очищенных черепов, на которых темнели ошмётки мяса и жира. Император не обратил на эти детали никакого внимания, его взгляд приковала к себе тускло мерцавшая бронзовая рукоять в изголовье трона. Никакое пламя, никакая звезда на его памяти никогда не сияла ярче, чем то, что он сейчас видел перед собой.

В это время за спиной Императора послышалось тяжелое дыхание псов, а вой достиг апогея. Его нашли. Но это было уже не важно.

«Привет, старый друг,» промолвил Император и протянул вперёд свою дрожащую руку.

Молния вспорола небо. Это была не кроваво-красная молния, обычная в последние дни, но яростная вспышка небесно-белого света. Она ударила в расколотый купол Храма Ульрика, рассыпав искры по изломанной крыше. Гром прогремел снова с треском расчертив небо новой сетью молний. Второй удар в купол с грохотом взорвал переднюю часть храма, осколки камня полетели в разные стороны. Тела Скарамор и диких демонических тварей выбросило следом вперемешку с останками внутренней утвари и гранита, погребая под всем этим лежащего перед храмом Когтя Смерти. Ка'Бандха и Нагаш оба отпрянули от света. Великий Некромант сразу же вспомнил о своём давнем унижении у врат Альтдорфа.

При виде света Тирион вспомнил целиком всю правду, которая возвращалась в его сознание смутными отрывками с тех пор как он вернулся из мёртвых. Карл Франц не переродился во время падения Альтдорфа. Его тело и правдо было восстановлено. Но воля поселившаяся внутри была уже не его, а самого Зигмара Хэлдэнхамера, чей дух был заперт в Небесном Ветре более чем две тысячи лет. Но без его волшебного молота — без Гал Мараз — первый Император не мог полностью возродиться. Архаон сам того не зная, воспользовался этой слабостью, когда прервал полное перерождение Императора в Инкраната на руинах Аверхейма. Однако Вечноизбранный не знал - не мог знать истинную природу своего врага. Для Архаона Зигмар был мифом, ложью, но Архаон обманул сам себя, видя только то, что желал видеть в пророчествах Некромодо Безумного (Necromodo the Insane). Теперь, когда Зигмар и его легендарное оружие воссоединились, мощь небес была вновь с ним и надежда на будущее возродилась вместе с ней.

На Ульриксмунде все почувствовали изменения в воздухе. Дикие демонические твари взвыли, а скавены завизжали в ужасе. Рыцари Империи, сражавшиеся бок о бок с самими Зигмаром все эти месяцы но не ведая того до сего момента, посочувствовали как их тела утратили усталость. Внезапная радость пришла на место обречённости, что давлела над ними в последние дни и она обрушились на врага с яростью, не знавшей границ. Оставшиеся Инкарнаты взглянули на Храм Ульрика и поняли истину произошедшего с Императором. Лишь орки просмотрели сей важный момент, поглощённые битвой. Они продолжили свою кровавую работу, не обращая внимание на гром и молнии ревущие в небе.

Д аже похороненный глубоко в недрах Фаушлага, Теклис слышал далёкие отзвуки битвы на поверхности. В центре пещеры, зловеще мерцал варп-артефакт, мириады цветов плясали магическим пламенем на его маслянистой поверхности. Колдуны сгрудились вокруг него, цитируя поганые текста на враждебном уродливом языке, пытаясь пробудить древнее зло таившееся внутри. При всей своей образованности Теклис смог разобрать лишь отрывки, но сразу понял — это был язык на котором не говорили со времён Древних.

В сотый раз маг испробовал свои цепи на прочность и в сотый раз понял, что его усилия напрасны. Звенья цепи были намертво прикреплены к пазам в каменной стене, а железные браслеты туго облегали ободранные до крови запястья — единственное чего он добился, пытаясь освободиться. Досаждало и то, что магия буквально пропитывала пещеру. Она высвободилась из тысячи кровавых жертвоприношений, чья вонь наполняла помещение, ведь трупы жертв всё ещё лежали по всему его периметру. Но нечистые руны, выгравированные на кандалах Теклиса не давали ему воспользоваться даже крупицей этой силы — а без неё он был беспомощен.

Хотя, если быть честным перед собой, Теклис понимал, что вряд ли смог что-то сделать, даже если бы освободился. Пещера была окружена молчаливыми воинами Архаона, а сам Вечноизбранный время от времени переводил взор с артефакта на своего пленника, как бы удостоверяясь, что тот не готовит никаких неприятных сюрпризов. По всем правилам Архаон должен был давно убить его. Но гордыня требовала от Вечноизбранного, чтобы его ужасное деяние наблюдали со стороны сломленные враги — пусть даже это будет один единственный зритель.