Канун 1969 года — момент истины

Хотя официально я создал рок-группу «Скорпионс» в 1965 году, однако moment of truth, момент истины, как я его называю, наступил лишь 31 декабря 1969 года.

В это трудно поверить, но в предыдущие четыре года мы обходились без ведущего вокалиста. Эту немаловажную роль взяли на себя наш ударник Вольфганг Дзиони и я. Получалось даже неплохо, но потом возникли проблемы с нашим гитаристом, и он ушел из группы. В то время мой брат играл в группе под названием «Copernicus», где, между прочим, пел и Клаус. Поскольку мы и так более или менее дружили, то, недолго рассуждая, поменялись гитаристами. Вот так просто взяли и поменялись. Теперь Михаэль играл у нас. Братья Шенкеры объединились, и карусель понеслась дальше.

После нескольких довольно удачных выступлений я понял, что этот новый расклад позволил нам рассчитывать на что то большее. Энергия, которую мы излучали на сцене, была невероятно интенсивной. Мы совершили огромный скачок вперед. Особенно хорошо сыгрались мы с Михаэлем как одно целое, и это слышал зритель. Правда, надо признаться, что как певец я не тянул на тот же уровень.

Мы как раз вернулись с концерта в Бремерхафене, и я сказал брату:

— Я понимаю, что у «Скорпионс» все классно. Концерты становятся все лучше, все в шоколаде, но я считаю, что нам нужен классный вокал, я на это не тяну. Тогда мы будем что-то значить как группа.

Примечательно, что мы очень быстро пришли к общему знаменателю (для нас с братом это было нетипично). Прослушав старую запись «Copernicus», мы оба подумали: Клаус для нас идеальный вокалист.

Ну ладно, все это так, но он уже работает в группе, а мы не хотим нарушать уже существующие структуры. В общем, мы просто решили подождать. Недаром закон вселенной гласит: созвездия перемещаются так, чтобы соответствовать текущему моменту. Для нас этим моментом стал новогодний вечер 1969/70 года.

Нас пригласили выступить в бит-клуб Лангельсхайма, и случай распорядился так, что перед нами играли «Copernicus». What a night! Что за вечер! Просто семейный праздник. «Скорпионс» играли с Михаэлем, «Copernicus» с Клаусом и нашим бывшим гитаристом. Мы говорили не очень много, но нам всем стало ясно, что в ту ночь была заложена основа для чего-то большого. Изо всех углов слышался треск накопившейся энергии. Незадолго до полуночи Клаус, наконец, перешел к «Скорпионам». Нам не пришлось долго его уговаривать. Наоборот, мы интуитивно чувствовали, что решение верное, и просто выпускали пар. Незримая сила словно дернула за пару нитей и направила нас на общий путь. Когда я думаю об этом, у меня бегут по спине мурашки. Truly a magic moment. Поистине магический момент.

Но представь себе, что было бы, если бы я в тот момент не послушался своего «я». Что кривить душой, вокалист всегда был знаковой фигурой для каждой группы. Взять хотя бы «Metallica», «Bonjovi», «Queen», «Red Hot Chili Peppers» или «Toten Hosen» — глаза зрителей всегда направлены на вокалиста. Ты можешь не задумываясь назвать имя ударника у «Queen»? Ну вот Мое «я» вполне могло заявить: «Минуточку, Я основал «Скорпионс», Я уже пел, и Я буду и дальше стоять в центре внимания». Поверь мне, число тех, кто так и поступал, значительно больше, чем мы можем себе представить. И никто меня бы не упрекнул.

Однако до сих пор меня совершенно не волоновало мое собственное «я». Мне было абсолютно ясно, что с появлением Клауса на вокале мы получали уникальную возможность, превосходившую все, что я мог бы принести как вокалист. Понимание того, что мы как группа при таком распределении ролей могли добиться всего, чего нам хотелось, заглушала на корню всякую эгоцентрику. Благодаря тому, что каждый из нас понял свои возможности и знал, как их правильно применить, мы добились новой формы динамики и создали собственный стиль.

Ты видишь: решающим для всех моделей успеха становится взгляд в целом. Встроиться в общность не означает ей подчиниться. Если бы я, как избалованный ребенок, настаивал на том, что и дальше останусь звездой группы, творческий поток, в котором мы тогда просто плавали, мгновенно бы застопорился. Даже если бы я писал те же тексты, я никогда бы не сумел передать те чувства с такой же интенсивностью, как Клаус. Никогда в жизни!

Итак, можно получать выигрыш лишь до тех пор, пока каждый участник группы играет свою роль и работает на общее целое. Но если хоть один исполнитель считает, что он лучше, чем все остальные, система ломается. В футболе мы часто видим такие моменты, когда, казалось бы, слабые клубы неожиданно показывают высокие результаты и выигрывают у больших клубов высшей лиги. Я говорю тебе: когда истинная страсть наталкивается на преувеличенное «я», всегда побеждает страсть. К сожалению, наши ребята из Ганновера не очень хорошо понимали в 96-м году этот принцип. Но это уже другая история.

LONESOME CROW И ПУТЬ ДЕНЕГ

Когда мой брат и Клаус стали постоянными членами нашей группы, мы начали сочинять первые демонстрационные версии для «Одинокой вороны». Пред ставь себе, как мы сидели все вместе в репетиционной и обдумывали темы. Когда у кого-то появлялась идея, он выбрасывал ее в круг, ее подхватывал кто-то еще, а в итоге из этого рождались наши песни. Классический путь. Поскольку каждый из нас более или менее активно участвовал во всех песнях, хотя бы просто присутствовал физически, мы записывали в GEMA каждого в равных долях. GEMA — оценочное общество, которое, кроме прочего, представляет интересы сочинителей музыки. Если, к примеру, написанную тобой песню крутят по радио, позаботься о том, чтобы ты в конце года получил за это деньжат.

Мы были совершенно довольны нашим решением, поскольку у нас и так была в голове только наша музыка. Кроме того, в то время мы еще не знали, что можно зарабатывать неплохие деньги, сочиняя песни и музыку. Не было у нас и менеджера, который подсказал бы нам это. Нашего менеджера звали Рудольф «Рок» Шенкер, и он хотел лишь доводить свою гитару до безумия, а не заниматься скучными материями.

Когда через год мой брат покинул группу и уехал в Англию, чтобы попытать счастья в группе «UFO», а к нам присоединился Ули Рот, повеял свежий ветер и разбросал прежнюю структуру. Ули считал, что доходы от GEMA (Общества по защите авторских прав в сфере музыки) должен получать только тот, кто сочиняет музыку или пишет тексты. Мы даже не задумались о последствиях такого решения. Мы были так счастливы, что с нами играл Ули, что согласились на это без промедлений. Если честно, то тема защиты авторских прав была нам до лампочки.

С новой структурой возник и новый стиль работы. Я впервые стал самостоятельно сочинять. Прежде я и не подозревал, что у меня это получится, и чем больше я старался, тем лучше были результаты. Но лучше всего было то, что я получал от этого огромную радость. После решения Ули во мне загорелась искорка, которая с годами разгорелась в огненный ад.

Я не умел писать и читать ноты и сочинял лишь «нутром». Все, что у меня было, — мое чувство. У Клауса то же самое. Да, он не шибко владел английским, поэтому носил с собой словарик и пытался перевести на английский свои тексты, изначально написанные на немецком. После этого он шел к своим американским приятелям-солдатам и спрашивал, можно ли вообще так сказать. Его первые попытки звучали довольно авантюрно, но нам всем они нравились, в наших творческих мозгах бурлила энергия, и мы были абсолютно счастливы. Можно было продолжать.

Для нашего третьего альбома, «In Trance», вышедшего в 1976 году, я сочинил самостоятельно половину песен. Вторая половина принадлежала Ули, который тоже написал несколько текстов, так как его английский был тогда гораздо лучше, чем у Клауса. А Клаус превратил в песни большинство написанных мною текстов.