Глава тридцать седьмая. Танец

Обочина дороги и почти кромешная тьма вокруг — лишь свет фар от припаркованной машины падает на асфальт. Стук двери, едва слышные шаги мягких подошв в сторону леса: должно быть, водителю приспичило облегчиться в столь безлюдном месте. На этот раз Северус ни секунды не сомневался, что спит — его тело, закутанное в плед, было за много миль отсюда, там, где внутри вычерченного зельеваром круга сейчас находились и Поттер, и он сам. Интересно, что привело его, спящего, в родные места? В том, что он очутился в Британии, не было сомнений: автомобиль, только что покинутый беспечным магглом, до этого явно двигался по левой стороне дороги.

В паре шагов от зельевара потрескивали ветви кустов: зачем этот дурак посреди ночи полез так далеко, если в радиусе нескольких миль нет ни единого живого существа? Звуки, как ни странно, свидетельствовали о том, что водитель направился вглубь леса, и Северус решил проследить за ним: в последнее время он научился доверять собственным сновидениям и не сомневался, что оказался здесь не случайно. Непроглядная тьма, гнездящаяся под древесными кронами, не была помехой, он прекрасно различал некое подобие тропинки, проложенной только что прошедшим здесь человеком — тому пришлось немало потрудиться, буквально проламываясь сквозь заросли. Окликнуть его? Нет, тот, кого он пытался нагнать, принадлежал реальной жизни, а вот Северус на данный момент представлял собой, скорее, фантом, так что докричаться до стремительно удаляющегося мужчины у него бы не получилось. Невысокого роста, судя по походке, уже не молод. Быть может, он все же маг, раз не побоялся ринуться в лесную чащу в столь поздний час? Нет, окажись он магом, он засветил бы Люмос. Продирается через подлесок, как зверь, которого ведет безошибочное чутье, или... слышит зов?

Низкий кустарник внезапно расступился, идти стало легче, и теперь человек почти бежал, словно боясь опоздать на назначенную встречу. Там, между древесных стволов... огонек? Или показалось? Северус ускорил шаг, едва поспевая за торопящимся невесть куда магглом. Деревья не чинили препятствий, не цеплялись за одежду — напротив, они замерли, подобно страже, следящей за тем, чтобы гость не сбился с пути. Трудно было сказать, рады ли они зельевару: в шелесте листьев ему как будто слышался шепот, исполненный недоумения. Его здесь не ждали? Да и ночь была безветренной — тогда откуда же этот едва различимый говор в густых высоких кронах?

Нет, даже в полной темноте Северус вряд ли потерял бы бегущего из виду — за ним, подобно клейкой нити, тянулся ясно различимый запах крепкого эля, кисловатый, хмельной, несвежий. О, зельевар прекрасно помнил его: покойный Тобиас Снейп не упускал возможности пропустить кружку-другую в местном захудалом пабе, порой Северус из любопытства подкарауливал подвыпившего родителя, спрятавшись под навесом овощной лавки напротив — ведь папаша громогласно уверял, что он отправляется в место, где собираются настоящие мужчины. Стоило тяжелой массивной двери распахнуться — и на улицу клубами вырывался пар. Напитанный сигаретным дымом и смрадом давно немытых тел, на холоде он притворялся туманом, ложась грязными хлопьями на мокрую мостовую. И в нем была та же ясная кислая нота — безнадежная, жалостная, и в то же время похабно-веселая, как, в сущности, и вся их жизнь в Спиннерс-Энде.

Свет впереди разгорался все ярче — теплый, манящий, он, без сомнения, исходил от разожженного на поляне костра, вокруг которого кружились какие-то фигуры. Человек, бежавший впереди Северуса, застыл от удивления и беспомощно оглянулся: казалось, он вот-вот осознает, до чего бессмысленна эта ночная гонка, одумается, повернет назад. Но нет — морок, завладевший им, был сильнее, и он, поведя плечами, словно стряхивая внезапно навалившееся оцепенение, шагнул вперед, в круг оранжевого света, танцевавшего под звуки дикой варварской музыки. Присмотревшись, Северус без труда догадался о причинах такой бесшабашной решимости: около костра кружились женщины — в длинных зеленых платьях, расшитых золотыми нитями, высокие, стройные, как молодые рябины. Их руки, то резко взлетающие вверх, то опадающие вниз, были подобны летящим птицам — в их движениях угадывались та же грация, беспокойство и обещание чего-то несбыточного. И еще... лица танцовщиц были безукоризненно прекрасны... та же неземная, чуждая этому миру красота, что так завораживала и пугала в Роан.

— Иди же к нам, не бойся! — одна из лесных красавиц приветливо махнула магглу длинной узкой ладонью, приглашая его присоединиться к танцующим.

Мужчина, секунду назад казавшийся смущенным, уже через пару мгновений резво отплясывал с таинственными красотками, нимало не заботясь о том, попадает ли он в ритм мелодии, которую наигрывала одна из прекрасных дам на простой деревянной флейте. Он был неловок и неуклюж — джинсы, ясно обозначившееся брюшко, простенькая куртка, небрежно накинутая поверх клетчатой рубахи. Отблески огня немилосердно играли на его глянцевой лысине. Зачем он понадобился этим существам? Северус не сомневался, что перед ним отнюдь не маггловская вечеринка.

Женщины двигались все быстрее, подолы зеленых платьев взлетали все выше — и вот уже зельевар явственно различал, что вовсе не человеческие ноги топчут траву на поляне. Козлиные копыта и шерсть — вот что скрывали роскошные одежды, но глупому человеку было невдомек, что его заманили в ловушку. Глаза дурака сияли от восторга, он то пытался перехватить в воздухе изящную дамскую ручку, то как бы невзначай касался тонкой талии — и на все, что бы он ни делал, танцовщицы отзывались беззаботным смехом, в звуках которого Северус улавливал нечто нечеловеческое, дикое, первобытное. Маггл не замечал, как вытягиваются их лица, все больше превращаясь в морды, как разгорается в озорных глазах желтый потусторонний свет, как в улыбке обнажаются отнюдь не жемчужные зубки, а настоящие клыки. Он глупо посмеивался, смешно дергая руками в такт рваной мелодии, покачивал бедрами, подражая движениям пленивших его фэйри.

И вот уже одна из них, явно заинтересованная его ухаживаниями, обвила руками его шею, прильнула ближе... Северус видел уродливую пасть, дрожащий от близости чужой крови длинный и острый язык твари. Лепестки пламени вытянулись и замерли, будто клинки в руках невидимых воинов.

— Довольно! — и лорд Принс, более не таясь, шагнул на поляну.

Музыка разом смолкла, чудовище, не желающее выпускать свою жертву, ощерилось, нетерпеливо переступая копытцами по примятой траве.

— Кто ты такой, чтобы отнять мою добычу? — прошипело создание, теперь даже отдаленно не напоминающее прекрасную даму.

Но тонкие пальцы уже соскользнули с сутулых плеч — и маггл обмяк, оседая на землю, как будто темное колдовство было последним, что удерживало его в сознании. Теперь Северус отчетливо видел его лицо: мелкие черты, глаза, посаженные слишком близко, глубокие складки в уголках приоткрытого рта. Что-то знакомое чудилось в его облике... да, он напоминал одного из приятелей отца — такого же неприметного, суетливого и похотливого, словно сатир. И имя у него было такое же — обычное, незапоминающееся, таких десятки в любом городке — то ли Билл, то ли Бен, то ли Джон. Когда владелец паба перед закрытием выталкивал его на улицу, он даже не ругался, только как-то визгливо хихикал, пытаясь обхватить одну из загулявших вместе с ним подруг за талию, но рука его словно сама собой неизменно соскальзывала несколько ниже. Пьяный, вымученный смех, невразумительные попытки пристыдить кавалера... Как-то раз, когда отца не оказалось дома, Северус застал этого то ли Бена, то ли Билла у них на кухне — но Эйлин, будучи волшебницей, прекрасно могла за себя постоять.

А тем временем чудовище, на глазах вновь обретая человеческие черты, приблизилось, и теперь ее отделяла от Северуса всего пара шагов.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне? — повторила она свой вопрос, склоняя голову к плечу и всматриваясь в стоящего перед ней незваного пришельца.

— Подобные тебе называют меня лордом Принсем, хотя сам я предпочитаю иное имя.

Северус не отводил взгляд, ловя удивленные желтые всполохи в глубине ее глаз, кажущихся сейчас то карими, то зелеными, то почти черными. Ему не было нужды интересоваться, кем являются его собеседница и ее спутницы, обступившие их обоих. Ветер, приходящий невесть откуда, запутывался в их длинных волосах — у всех они были пепельного оттенка, почти белые, и только говорившая с ним обладала роскошной гривой с ярким медным отливом. Перед ним были глейстиги (1) — наполовину женщины, наполовину... слово "козы" как-то не вязалось с их совершенным обликом, хотя их ноги и оканчивались козлиными копытцами. Те, что любят полакомиться человеческой кровью. Или Роан вновь сказала бы, что они всего лишь "шалят"?

— Так это правда... — она отступила на шаг, пытаясь лучше разглядеть своего ночного гостя. — Значит, правду говорят, что ты вернулся. Я королева Финог, лорд Принс! Добро пожаловать в мой лес!

И невероятное создание приложило руку к груди, приветствуя мага. Трудно сказать, что глейстиг увидела в нем, только ее глаза вспыхнули пониманием и... будто узнаванием?

— Как ты похож на него! — чуть ли не с восторгом воскликнула она, а ее свита радостно закивала, подтверждая сказанное.

— На кого? — недоуменно уточнил Северус.

— Малколм Принс, разве тебе не говорили об этом? Ты словно его копия!

Зельевар вздрогнул: Малколм был последним человеком в этом мире, на которого ему бы хотелось походить. Уж лучше бы его сравнили с Тобиасом Снейпом!

— Мне не доводилось видеть его портретов, королева, — Северус понимал, что стоит оставаться учтивым, если он все же надеется уйти отсюда с угодившим в ловушку магглом. Его собственной жизни тут точно ничто не угрожало.

— Он любил приходить к нам, ему нравились наши танцы. Разве и ты не наш, лорд Принс? — ее длинные пальцы легли ему на грудь, мягко перебирая ткань рубашки. — Тьма, что клубится в тебе... такая прекрасная... бархатная, то теплая, то холодная, как ночной ветер... Почти такая же, как и в нем. Когда мы узнали, что Малколм умер... мы плакали, а прежде думали, что не умеем...

— Отпусти человека, Финог, — негромко произнес Северус, отводя ее руку.

— Зачем тебе это жалкое отродье? — удивленно спросила глейстиг, бросая брезгливый взгляд на лежащего у их ног маггла.

— Разве он в чем-то провинился перед тобой и твоим народом? Обычный работяга. Наверняка едет домой к жене и детям. Зачем ты заманила его сюда?

— К жене и детям? — Финог рассмеялась. — Да этот жалкий потный человечишка только и думает о том, чтобы затащить в свою вонючую постель какую-нибудь бабенку! Будь это не так — он бы не услышал наш зов.

— И все же ты его отпустишь, — твердо повторил Северус, всматриваясь в желтые нечеловеческие глаза.

Несколько мгновений Финог не отводила взгляда, но зельевар оставался спокоен, и вот она уже опустила голову, смиряясь перед его желанием.

— Как скажешь, Говорящий. Но... — она сделала шаг назад, словно отступая вглубь леса, — если тебе когда-нибудь понадобится наша сила, просто вспомни о нас и позови. Мы не жадные. Мы всегда будем тебе рады.

А потом добавила, словно впадая в транс:

— Тьма и Свет сойдутся вместе, и мы обретем заступников.

Пламя в последний раз ярко полыхнуло, подчиняясь движению ее руки, и тут же языки его опали — поляна вмиг опустела, и зельевар остался один в полной темноте. Маггл, распростертый у его ног, слабо застонал и пошевелился. Позвать его? Потрясти за плечо? Но такие обычные в подобной ситуации действия не дали ни малейшего результата — сейчас, не будучи существом из плоти и крови, Северус не мог оказать никакого влияния на телесную оболочку спасенного. А бросать того в лесу не стоило: глейстиги могли вернуться и забрать свою жертву. Хорошо хоть, на шее маггла не было ни следа зубов их королевы — если бы Финог успела прокусить ему вену, помочь бедолаге вряд ли было бы возможно. Надо каким-то образом дотащить его до машины, но вот как это сделать?

— Рейк! — негромко позвал Северус. Сможет ли брауни услышать зов мага, заплутавшего в своих снах?

Прошло несколько секунд: тишина накрыла лес, словно чугунный колокол, смолк даже неумолчный шепот в кронах деревьев. Только дыхание лежащего на земле беспомощного человека, у которого все еще недоставало сил подняться, разрывало холодный осенний воздух.

— Ты звал меня, лорд Принс?

Северус даже вздрогнул от неожиданности, услышав позади себя такой знакомый скрипучий голос.

— Помоги мне, — почти приказал зельевар, указывая на жертву глейстигов: магглу все же удалось принять сидячее положение, и теперь тот энергично тер глаза, видимо, уверяя себя, что похожее на скрюченный сук существо просто привиделось ему спьяну.

— Это Финог, все она! — утвердительно произнес брауни, склоняясь над человеком. — Ее проделки. Опять она за старое, все никак не уймется.

Но в его голосе не слышалось ни негодования, ни осуждения, будто кровожадная глейстиг была не опаснее комара. Северус не собирался вовлекать Рейка в бессмысленную дискуссию о проблемах добра и зла, он чувствовал, что время, отпущенное для его ночного странствия, почти на исходе.

— Там, у дороги, его машина. Если сможешь, проследи, чтобы он нашел ее и плотно закрыл дверь. Надеюсь, там он будет в безопасности.

— Если ты прогнал Финог, она не посмеет вернуться, лорд Принс. Не тревожься, я позабочусь о нем.

И, словно этого обещания было достаточно для того, чтобы разорвать путы сновидения, мир вокруг зельевара стремительно изменился: он вновь лежал на спине в гостиной своего дома в Эммерихе, натянув плед чуть ли не до самого подбородка. Дрова в камине давно прогорели, тусклый утренний свет едва проникал через задернутые шторы. Гарри спал беспокойно, одна нога сползла с узкого дивана, он явно замерз. Северус быстро поднялся и, не медля ни минуты, стер установленный накануне защитный контур. И от "прекрасной тьмы", чью силу он накануне так бездумно вплавил в свое заклинание, не осталось и следа. По крайней мере, в пределах этой комнаты.

 

* * *

Значит, вот как! Вот по каким правилам мы теперь играем! Есть те, кто обольщают тебя волшебными сказками, и те, кто щедро предлагает тебе напиться своей темной силы. И последним не составляет труда дотянуться до твоих самых мучительных воспоминаний, разбудить в тебе желания, о которых ты все это время пытался позабыть. Признайся, ведь был момент, когда ты чуть не уступил, позволив глейстигам на твоих глазах убить то жалкое человеческое отродье, которое нынче ночью едва не стало их добычей. Убить, стереть то унижение, которое ты принес из своего детства. Высосать кровь и оставить пустую оболочку, которую без труда можно отбросить... Насмешки отца и его безмозглых приятелей над нелепым долговязым отпрыском, подначки этого то ли Билла, то ли Бена: "Что, все маешься, парень? Приходи вечером в паб, найдем тебе подходящую милашку! Или боишься, что твой "дружок" тебя подведет, а?" Похабный понимающий смех и шепот, липкий, отдававший давно перебродившим пивом, в самое ухо... смрад той жизни, к которой Северус был прикован долгие годы. Вечный стыд за отца, будто грязь, въевшаяся в поры...

Амулет на его груди жарко запульсировал, и первым порывом зельевара было сорвать его и отбросить в разгорающееся пламя камина, дать огню поиграть с тонкой серебряной пластиной, равнодушно наблюдая, как растекаются нацарапанные на ней знаки, как залог связи со Стихиями обращается в ничто.

— Лорд Принс! — голос Роан долетал издалека, пел, словно звонкий ручеек, убаюкивал, подобно плеску спокойного моря. — Лорд Принс, откликнись! Ты слышишь меня?

— Да, госпожа, — Северус коснулся амулета, все еще борясь с желанием избавиться от сомнительного матушкиного дара.

— Я хотела сказать тебе... хотела сказать тебе еще вчера — тот человек, который приходил к вам от Хранителей... ты можешь верить ему!

Да, а вот в тот момент, когда Северус вычерчивал защитный круг, заключая в него себя и Гарри, у нее не нашлось для этого времени... Или же она хотела, чтобы он использовал магию, от которой ему стоило бы держаться подальше? Тьма и Свет сойдутся вместе, и мы обретем заступников... Нет, у него и раньше не было особых иллюзий насчет своих негаданных союзников — что есть сила Стихий, как не союз Тьмы и Света? Дети Огня, Воды, Земли и Воздуха не различают сторон.

— Он связан клятвами с Хранителями. Он не предаст ни тебя, ни лорда Поттера! Доверься ему! Вы получите помощь и передышку.

— Да, я понял тебя, госпожа Роан, — откликнулся Северус. Ему казалось, что упрекать ее в вероломстве будет неуместно, вряд ли она захочет понять, что он имеет в виду.

— Удачи тебе! И лорду Поттеру!

Оставалось только поблагодарить ее за пожелания... Он похож на Малколма Принса... наверное, следовало спросить об этом Морскую Деву. Только вот зачем? Если ему рано или поздно суждено оказаться в Замке, он и сам в этом убедится, если же нет — тогда об истории с Наследием можно будет забыть и просто жить дальше. Тьма и Свет... Мерлин, да за свою душу зельевар не дал бы и ломаного кната, но вот Гарри — разве подобные игры для него? Нет, он слишком невинен для танцев с кровопийцами под луной, слишком добр, слишком чист, слишком... слишком хорош для тебя! Говори что угодно, но он не таков, как ты. Как Малколм Принс... гордись, у тебя столько знаменитых предков, и некоторые из них окончили свои дни в Азкабане!

И в то же время... взять хоть того же Валльштайна: при взгляде на него трудно предположить, что он охоч до кровавых трапез. И вряд ли жаждет увидеть свою Изабо танцующей у подобного костра. Случись Северусу просто повстречать старика на улице — и он наверняка принял бы его за адепта Светлых сил. В Альдигере Валльштайне не было ничего угрожающего, темного... или же мощь Стихий, с которой его род учился сосуществовать не одно столетие, уже переплавилась в нем в нечто иное? Но кто теперь скажет, сколько веков для этого потребовалось? Нет-нет, вчера перед ними предстал не злодей, не всемогущий маг — нет, Валльштайн был всего лишь человеком, нуждающимся в помощи и не стесняющимся просить о ней. Именно это и подкупало...

— Профессор? Доброе утро. Я не проспал? Уже, наверное, поздно, да?

А, проснулся... встрепанный, всклокоченный, мнется на пороге кухни, привлеченный ароматом кофе, смущенно пытается разгладить ладонями помявшиеся джинсы. Снять их, укладываясь накануне спать, он отчего-то не удосужился, а вот палочки, при помощи которой за пару секунд привел бы себя в порядок, у него нет. Ничего, этому горю помочь нетрудно.

Примерно через час, когда они оба, одетые и готовые к путешествию, ожидали Валльштайна в гостиной, зельевар все же предпринял еще одну попытку предостеречь парня.

— Гарри, — Северус положил ладони ему на плечи, ловя сосредоточенный взгляд зеленых глаз. — Я хочу сказать тебе... считай, что это последнее предупреждение. То, во что мы с тобой сейчас ввязываемся, может завести нас куда угодно. И не думай, что ты будешь порхать над цветами в волшебной долине, вплетая ленты в гриву единорога.

— Я так и не думаю, сэр...

— Постой, — зельевар был недоволен, что мальчишка прервал его. — Пытаясь постичь силу Стихий ты, скорее всего, столкнешься с тем, что... скажем так, покажется неожиданным. Это не самое светлое колдовство, Гарри, если ты понимаешь, что я имею в виду. Ты не такой, как я...

— Мы же уже обо всем договорились, — в лице Поттера не было ни малейшего сомнения, только уверенность человека, уже принявшего решение и не готового его изменить. — Мы попытаемся помочь им — я и вы. И еще... почти всю жизнь я носил в себе осколок чужой души, причем отнюдь не самой невинной. Неужели вы думаете, что напугаете меня?

— Я бы не хотел, Гарри, чтобы впоследствии ты был чем-то неприятно удивлен. В себе, во мне — неважно.

— Вы ведь не расскажете, в чем дело, сэр?

— Не сейчас.

Гарри прекрасно понимал, что на этот раз зельевар не захочет делиться с ним своими сомнениями и подозрениями. Не сейчас... быть может, потом — или никогда. Что ж, это было его право, но как бы там ни было, ни один из них не имел привычки отступаться от уже принятого решения. Значит, не о чем говорить.

Стук в дверь — далеко не такой громкий и напористый, как вчера — раздался как нельзя кстати: и вот уже Валльштайн стоял на пороге комнаты, в темной бархатной мантии, отороченной мехом, сжимая в руках трость, огромный и грозный, как поднявшийся на задние лапы медведь, забредший в крестьянскую избу.

— Так что, друзья мои, каково же ваше решение? — он прошел к камину, насмешливо поглядывая на двух англичан, которых он, по всей видимости, застал врасплох.

— Мы идем с вами, — поспешно ответил Гарри, так что Северусу оставалось только кивнуть, подтверждая свое согласие.

— В таком случае, — Валльштайн беспечно передал свою трость юноше, словно еще раз подчеркивая, что он безоружен перед ними, и с неожиданным проворством подхватил под руки их обоих, — добро пожаловать в мои владения! В царство гор! В страну снегов! Навстречу вашей магии, господа!

И он аппарировал, увлекая за собой даже не успевших опомниться волшебников.

__________________________________________________________________________

(1) В шотландском фольклоре есть фейри глейстиг, которые являются наполовину женщиной и наполовину козой. Они бывают как добрыми, так и злыми.

Добрые глейстиги заботятся о детях и стариках, присматривают за домашними животными. Чтобы отблагодарить глейстига, достаточно вечером выставить на порог блюдце с молоком.

Злые глейстиги кровожадны и смертельно опасны для людей. У них женские головы и туловища, а вместо ног — козлиные копыта, скрытые длинными зелеными платьями. Платья эти сшиты золотыми нитями, а сами женщины настолько красивы, что редкий смертный сумеет устоять и не поддаться, когда его пригласят потанцевать. Тот, кто принимает приглашение от глейстига, уже не жилец на этом свете: из него выпьют всю кровь.

Все глейстиги, и добрые, и злые, умеют летать и способны передвигаться по воде как по суше: http://kamelot.rusff.ru/viewtopic.php?id=23

Глава опубликована: 18.12.2015