Взобраться на стену, но к этому хочу еще прибавить, что бороться с

Трудностями как раз и подобает тому, который желает прославить себя, что

Геройскаи смерть заключает в себе что-то величественное и что тот, кто

Первый совершитхрабрый подвиг, не останется невознагражденным. Прежде всего

Вас должно воспламенить то именно, что иных, пожалуй, может охладить: я имею

В виду терпение иудеев и их упорную выносливость в тяжелых обстоятельстваx.

Ведь было бы стыдно, если бы вы, римляне и мои воины, которые и в мирное

Время обучаетесь военному делу, а на войне привыкли побеждать, если бы вы

Давали иудеям превзойти себя в силе и мужестве, и это когда - накануне

Победы, когда сам Бог являет вам свою помощь.Наши поражения только следствия

Отчаянного мужества иудеев; они же, напротив, обязаны своими все

Возрастающими несчастьями вашей храбрости, поддерживаемой Богом. В самом

Деле, междоусобная война, голод, осадное положение, разрушение стен без

Участия машин - разве это не гнев божий на них, а нам божья помощь? Пусть же

Не попрекают вас в том, что вы были побеждены слабейшими себя и к томуже еще

Оттолкнули божественную помощь. Если иудеи, для которых поражения не могут

Считаться особенным позором хотя бы по тому одному, что они уже изведали иго

Рабства, однако, чтобы не впасть в прежнее свое состояние, пренебрегают

Смертью и то и дело врываются прямо в наши ряды, даже без всяких видов на

Победу, а только лишь для того, чтобы показать себя храбрыми воинами, то не

Стыдно ли нам, властелинам почти всех земель и морей, для которых не

Побеждать уже составляет позор, сидеть сложа руки, не предпринимая ничего

Энергичного, и ждать, пока голод и неблагоприятная им судьба не совершат

Начатого ими дела без того, чтобы мы хоть раз рискнули своей жизнью, в то

Время как одной маленькой ставкой мы можем выиграть все. Раз только мы

Взберемся на Антонию - город будет наш. Ибо если внутри еще и предстоит

Маленькая стычка, чего я, впрочем, не допускаю, то высокая и господствующая

Над городом позиция, которой мы овладеем, обеспечит за нами быструю и полную

Победу. Не стану я теперь прославлять смерть в бою и бессмертие тех, которые

Падают во вдохновенной борьбе. Я, напротив, желаю малодушным умереть в

Мирное время от болезни, чтобы души их с телами вместе сгаили в гробах. Ибо

Кто из храбрых не знает, что души, разлученные с телом мечом в строю,

Внедряются в чистейшем эфирном элементе между звезд, откуда они светятся

Потомкам, как добрые духи и покровительствующие герои, а те, которые чахнут

В болезненных телах, хотя бы и чистые от грехов и пятен, погружаются в

Мрачное подземное царство, где их окружает глубокое забвение и где они сразу

Теряют и тело, и жизнь, и память. Раз судьба установила для человека вообще

Неминуемую смерть и раз меч более благосклонный слуга ее воли, чем всякая

Болезнь, то хорошо ли будет с нашей стороны, если мы откажемся жертвовать с

Благородной целью тем, что мы неизбежно как долг обязаны отдать судьбе.

Однако все это я говорю в том предположении, что те, которые отважатся на

Приступ, не возвратятся оттуда живыми, но ведь бывает, наоборот, что храбрые

Спасают себя от величайшей опасности. Взобраться на развалины ведь совсем

Легко, а тогда уже нетрудно разрушить новое строение. Если только вы смело и

Бодро и в большом числе пойдете в дело, тогда вы взаимно будете воодушевлять

И поддерживать друг друга, а ваща твердая решимость быстро сломит спесь

Врага. Возможно, что успех не будет стоить вам ни  одной капли крови, все

Лишь сведется к тому, чтобы только взяться за дело. Когда вы станете быстро

Подниматься на стену, непрйятель, без сомнения, будет стараться отражать

Вас, но если вы будете действовать незаметно для них и в то же время силой

Пробьете себе дорогу туда, они не в состоянии будут сопротивляться, хотя бы

Даже вас было немного. Да будет мне стыдно, если я того, который первый

Взберется на стену, не сделаю предметом зависти для всех. Останется он жив,

Он будет начальствовать над ныне равными ему, но если даже падет, ему будут

оказаны завидные почести".

6. И после речи Тита войско в целом все еще колебалось, трепеща перед

Грозной опасностью. Но один сириец по происхождению, ио имени Сабин,

Служивший в когортах, показал себя храбрым и отважным героем, хотя, если

Судить о нем по внешнему виду, едва ли можно было принять его за настоящего