Иудеев одержала верх над военной опытностью римлян, и бой, длившийся от

Девятого часа ночи почти до седьмого часа дня, совершенно прекратился. Иудеи

Сражались всей своей массой и с храбростью, сообщенной им опасностью,

Которая угрожала их городу, римляне же участвовали в битве только частью

Своего войска, так как легионы, на которых покоилась надежда воюющих, еще не

Вступали в замок. По этой же причине они на этот раз довольствовались

Занятием только Антонии.

8. Когда Юлиан, центурион из Вифинии, человек небезызвестный, с которым

Я во время войны лично познакомился, отличавшийся перед всеми военной

Опытностью, телесной силой и мужеством, увидел, что римляне отступают и

Только слабо защищаются, он выскочил из замка, где стоял возле Тита, и сам

Один отогнал побеждавших уже иудеев до угла внугреннего храмового двора. Они

Бежали всей толпой, так как его сила и смелость казались им чем-то

Сверхъестественным. Он же мчался среди бегущей толпы с одной стороны на

Другую и убивал всякого, попадавшегося ему на пуги. Это зрелище возбуждало в

Высшей степени удивление Цезаря и наполняло величайшим страхом других. Но

Его преследовала судьба, которой не может избегнуть ни один смертный. Он

Носил, подобно прочим солдатам, обувь, густо подбитую острыми гвоздями, и

Вот, когда он пересекал мостовую, он поскользнулся и упал навзничь; громко

Звякнуло его оружие и раздавшийся грохот, обращая на себя внимание бежавших,

Заставил их вернуться. Римляне, увидев его с Антонии в опасности, издали

Вопль отчаяния, иудеи же окружили его густой толпой и со всех сторон

Направили на него свои копья и мечи. Первые удары он отражал своим щитом и

Несколько раз делал попытку встать, но пересиленный многочисленностью

Нападавших, он каждый раз падал опять на землю. Однако и лежа он многих

Ранил своим мечом, ибо сразу его не могли убить: его шлем и щит прикрывали

Все уязвимые места тела; лишь когда остальные части тела были изрублены и

Никто не осмелился прийти ему на помощь, он сдался. Глубокое сострадание

Охватило Цезаря при виде этого доблестного героя, убитого на глазах столь

Многочисленных его боевых товарищей; он сам охотно поскакал бы к нему на

Помощь, но местоположение сделало это для него невозможным, те же, которые

Могли бы это сделать, были парализованы страхом. После ожесточенного боя, из

Которого лишь немногие из его убийц вышли невредимыми, Юлиан с трудом был

Окончательно убит, оставив по себе славную память не только у римлян и

Цезаря, но и среди врагов своих. Иудеи, похитивши его тело, еще раз обратили

Римлян в бегство и заперли их в Антонии. На их стороне отличились в этом

Сражении; из войска Иоанна - Алекса и Гифтей; из войска Симона - Малахия и

Иуда, сын Мертона, и предводитель идумеев Иаков, сын Сосы; а из среды

Зелотов - два брата Симон и Иуда, сыновья Иаира.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тит, повелев разрушить Антонию, побуждает Иосифа вновь обратится к

Иудеям со словом увещания.

1. Тит отдал приказ солдатам разрушить фундамент Антонии для того,

Чтобы открыть всему войску удобную дорогу. В тот же день - это было

Семнадцатого панема - он узнал, что принесение жертвы, называемой

Постоянной, по недостатку людей было приостановлено и что народ этим

Удручен. Он пригласил к себе поэтому Иосифа и приказал ему повторить еще раз

Иоанну, что "если он все еще одержим непростительной страстью к борьбе, то

Может вывести против него сколько угодно войска, но пусть не вовлечет в свою

Гибель также город и храм и пусть перестанет сквернять святилище и грешить

Перед Богом. Ему предоставляется право возобновить приостановленное

жертвоприношение при помощи иудеев, которых он сам может избрать." Иосиф

Избрал себе такое место, с которого он мог быть услышанным не только

Иоанном, но и массой народа, и, объявив им на еврейском языке то, что

Поручил ему сказать Тит, присовокупил еще свою неоднократную просьбу, чтобы

"они пощадили родной город, предотвратили огонь, который уже лижет храм, и

опять приносили бы Богу обычные жертвы". Народ был глубоко сокрушен его

Речью и молчал, но тиран осыпал Иосифа градом ругани и проклятиями и

закончил свою речь следующими словами: "Разрушения города я раз и навсегда

не боюсь, ибо город принадлежит Богу". В ответ Иосиф громко воскликнул: "Да!

Ты сохранил город во всей чистоте нашему Богу, святилище также осталось