Финансовое и ресурсное обеспечение

Обеспечение ресурсами данной программы осуществляется на основе плана и штатного расписания, которое руководителю станции в Исламабаде следует подать в срок до 01 мая 1979 года. Денежные средства выделяются из бюджета ЦРУ на текущий год, в установленном соответствующими процедурами порядке. 

Директор ЦРУ С. Тернер

3

Джорджтаун

Вечер 17 февраля 1979 года

 

Небольшой седан, из новых, выпущенных после топливного кризиса, мощности двигателя которого еле хватало для того, чтобы везти самого себя, свернул с тихой аллеи к небольшому, скрытому густо растущим кустарником дому. Внешне этот дом казался заброшенным – но внешнее впечатление, как и во многих случаях, было обманчивым. Этот дом, снятый на год через подставных лиц, не только активно использовался для встреч, которые не стоило афишировать на публике, и имел охрану. Охрана была частной – те, кто снимал этот дом, были в оппозиции. Пока были в оппозиции...

Дверь неожиданно большого для такого дома закрытого гаража на четыре машины была открыта и седан заехал внутрь. Дверь сразу же пошла низ, скрывая машину и того, кто в ней был от посторонних глаз, в гараже зажегся свет.

Невысокий, просто одетый мужчина в больших черных очках, явно желающий быть узнанным, выбрался из седана – его он взял напрокат – и пошел к двери. Двое охранников – открыто оружие не носили ни тот ни другой, но оно у них было, проводили его взглядами. Никто посторонний этот дом навестить не мог, а этот мужчина приезжал сюда уже не первый раз.

Мужчину ждали на первом этаже в комнате с горящим камином и зашторенными окнами. На улице было холодно, сыро – и камин в этом случае был как нельзя кстати...

– Что новенького, Збиг? – спросил седой, коренастый мужчина в дорогом костюме с Сэвилл-Роу и очках в золотой оправе. Звали его Кристофер Уиттакер и он был старшим партнером в одной из самых дорогих и влиятельных адвокатских фирм Вашингтона. Официально он не был ни республиканцем, ни демократом, но на самом деле работал на Республиканскую партию США. Со Збигневом Бжезинским они встречались уже не первый раз, именно к нему поляка послал человек из Техаса, с которым он встретился, чтобы тайно сменить команду.

Сменить команду...

То, что сейчас делал помощник президента США по вопросам национальной безопасности Збигнев Казимеж Бжезинский, по человеческим меркам было подлостью, по меркам вашингтонской политики – тягчайшим преступлением, худшим даже, чем продавать информацию в советское посольство. Один из высокопоставленных членов президентской команды, в канун выборов тайно сменил сторону и стал информировать другую партию о том, что происходит в самых высших эшелонах власти. Худшего и придумать было сложно. Но этот шаг Бжезинский сделал обдуманно, он пришел к выводу, что Картер вместе со своими благопристойными чистоплюями – Вэнсом, Тернером, Брауном и другими просто просрут страну. Поляк никогда по настоящему не принадлежал ни к одной из партий, его партией была Польша, вновь оккупированная русскими – и поэтому он предал тех, кто назначил его на этот пост без малейших угрызений совести.

– Ничего! – раздраженно ответил поляк – совершенно ничего! Все как всегда! Вэнс и его прихлебатели разглагольствуют о мире с русскими, а президент боится вылезти из под стола, чтобы что-то сделать! Все как всегда!

– Чего и следовало ожидать – саркастическим тоном заметил второй мужчина. Он сидел так, чтобы оставаться в тени, но по голосу Бжезинский его узнал. Патрик Джозеф Бьюкеннан, человек сейчас временно находившийся не у дел и придерживающийся крайне правых, почти фашистских взглядов. Бьюкеннана отличала необузданная, животная ненависть к коммунистам и к русским. В этом они с Бжезинским были схожи.

– Так или иначе, мы должны знать, к чему пришел наш уважаемый президент, Збигнев – поднажал Уиттакер.

– Да пожалуйста! – раздраженно сказал поляк – мне приказано наладить переговоры с афганскими беженцами в Пакистане, Брауну – проработать два плана. Первый оккупация Ирана нашими войсками – второй – противодействие аналогичным планам красных. Но, судя по настроению президента, он просто страхуется – оба эти плана будут положены под сукно. Тернеру поручено наладить контакты с пакистанцами и организовывать свою работу оттуда. Так же ему поручено попытаться наладить контакты с умеренными из новых властей Ирана, если таковые найдутся. Сам президент собирается выйти в Конгресс за деньгами для вооружения афганских беженцев. Ну и за Вэнсом – дипломатическое давление на Москву.

– Уже что-то – безразличным тоном заметил Картрайт.

– Вот именно. Что-то. Полное дерьмо – опередив Бжезинского высказался Бьюкеннан – русским все это как слону дробина. Я их знаю...

Откуда Патрик Джозеф Бьюкеннан хорошо знал русских, он не уточнил.

– Нет, идеи то на самом деле хорошие – задумчиво сказал Уиттакер – они не столь хороши сейчас сколь будут хороши в будущем. Война против русских в Иране – план может пригодиться и быстро. Афганские беженцы и Пакистан – прекрасно, хороший задел на будущее прямо у советской границы. Все это может очень хорошо пригодиться в будущем...

– Мне-то что делать с этим? – спросил поляк.

Уиттакер задумался. У республиканцев он был один из тайных, невидимых координаторов их политики. Никто не знал, что он был республиканцем, юридическое образование, полученное в Гарварде вкупе с хорошими знакомствами, и долгие годы адвокатской практики делали этого человека особенно хитрым и опасным.

– Можно сделать вот что. Как советник президента по вопросам национальной безопасности ты можешь пойти к президенту и взять кое-что на себя. Пусть Тернер делает работу по своим каналам – а ты делай ее по своим. Особенно нас интересуют контакты с иранцами, они могут быть очень небезынтересными. А дальше... Дальше мы уже подумаем, что со всем этим делать.

 

Контакты с иранцами действительно оказались небезынтересными. Четвертого ноября 1979 года шестьдесят шесть американских граждан были захвачены в здании посольства США в Тегеране ворвавшимися туда исламскими фанатиками. Среди этих фанатиков, возможно, был и нынешний президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад. Вооруженные силы США разработали специальную операцию «Орлиный коготь» для освобождения заложников, но она позорно провалилась по случайности. Кризис с заложниками в Иране стал одной из основных причин, почему президент Джимми Картер проиграл выборы и не был переизбран на второй срок. Американские граждане пробыли в плену 444 дня и были освобождены 20 января 1981 года при посредничестве Алжира, через пять минут после того, как новый президент США республиканец Рональд Рейган принес президентскую присягу на Конституции США.

 

* * *

 

Совершенно секретно

Особая папка

№ П 149/XIV

Т.т. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву, Русакову, Байбакову, Скачкову, Замятину

 

Выписка из протокола № 149

заседания Политбюро ЦК КПСС от 12 апреля 1979 года

 

О нашей дальнейшей линии в связи с положением в Афганистане.

 

Согласиться с соображениями по данному вопросу, изложенными в записке т.т. Громыко, Андропова, Устинова, Пономарева от 1 апреля 1979 года (прилагается). 

Секретарь ЦК Л. Брежнев.

 

* * *

 

К пункту XIV прот. № 149

Совершенно секретно

Особая папка

ЦК КПСС

 

В соответствии с поручением от 18 марта с. г. (№П 147/П) докладываем анализ причин возникшего в последнее время обострения обстановки в Демократической Республике Афганистан и соображения о наших возможных шагах по оказанию помощи руководству ДРА в деле укрепления его позиций и стабилизации положения в стране...

Советское руководство неоднократно давало руководителям ДРА, в том числе и на самом высоком уровне, соответствующие рекомендации и советы, обращало внимание на их ошибки и перегибы. Однако афганские руководители, проявляя недостаточную политическую гибкость и отсутствие опыта, далеко не всегда и не во всем учитывали эти советы.

Недостаточный политический опыт руководителей ДРА проявился в разгар событий в Герате, когда выявилось непонимание ими тех возможных далеко идущих политических последствий, с которыми был бы сопряжен ввод в страну советских войск, если бы Советская Сторона пошла на удовлетворение соответствующей просьбы афганского руководства.

Между тем ясно, что ввиду преимущественно внутреннего характера антиправительственных выступлений в Афганистане участие советских войск в их подавлении, с одной стороны, нанесло бы серьезный ущерб международному авторитету СССР и отбросило бы далеко назад процесс разрядки, а с другой – обнаружило бы слабость позиций правительства Тараки, и могло бы еще больше поощрить контрреволюционные силы внутри и вне Афганистана к расширению масштабов антиправительственных выступлений. Тот же факт, что афганское правительство сумело подавить мятеж в Герате своими силами, должен оказать сдерживающее влияние на контрреволюцию, продемонстрировать относительную прочность нового строя.

Таким образом, наше решение воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей было совершенно правильным. Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключать возможность которых не приходится...

А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев.

1 апреля 1979 года,

№279/гс N25–С–576.

 

4

Размышления...

 

Шла большая игра. Прервавшаяся в двадцатых годах, эта игра вновь властно заявляла о себе, затягивая в кровавую воронку игравшие в нее страны. На обеих сторонах карточного стола сменились партнеры – Великобританию сменили США, Россию сменил СССР – но суть игры оставалась той же самой, только на порядок, даже на несколько порядков выросли ставки. Игра шла за контроль над Ближним и Средним Востоком – за нефть, газ, за контроль судоходных путей, за геополитическое влияние, в конце концов. И как и в начале века правил в этой игре – не было.

Предостережение западных контрагентов, которое передал генерал Журавлев, Андропов воспринял серьезно. В отличие от ЦРУ Андропов знал про «Контур», про наличие в стране тайной и никому не подконтрольной организации. Первоначально Андропов полагал, что эту организацию создал его давний враг и конкурент – министр внутренних дел Щелоков – но теперь, сопоставив некоторые факты, он пришел к выводу, что в «Контуре» значительную, если не основную роль играют военные. Возможно, именно поэтому люди Журавлева до сих пор не могли выйти на основные структуры «Контура» просто потому, что не там искали.

Военных Андропов боялся. А связки – Армия–МВД боялся еще больше. Внутренний и внешний контроль, возможность принимать обеспеченные силой решения. Такая связка вполне может негласно контролировать страну, партию, вообще определять дальнейшую судьбу Советского Союза. Да, у Андропова были хорошие отношения с Устиновым, министром обороны СССР – но Председатель понимал, что любой на советском политическом олимпе, представься ему возможность сыграть в свою игру, такой шанс не упустит. Кроме того – в министерстве обороны Устинов оставался чужим. У него не было сослуживцев, он не командовал округами, дивизиями – и поэтому у него не было своих, лично преданных ему людей. Если армия захочет сыграть в свою игру – особенно если среди высших командиров найдутся люди из «Контура» – она ее сыграет, с Устиновым или без него...

Сейчас однозначно происходило что-то, в чем Председателю не было места. Подозрения возникли еще давно, когда начались странные шевеления в Кабуле. Тогда повисла на волоске судьба одного из самых верных и преданных Андропову людей – начальника ПГУ КГБ СССР Крючкова. С чудовищным трудом удалось не допустить утечки информации, пришлось даже сдать своего человека – жадного придурка из резидентуры, погрязшего в спекуляциях и потерявшего осторожность. Такие тоже были – сейчас в ПГУ лезли всякие «сынки», желающие дорваться до «загранки» – шмоток, командировочных в валюте, красивой жизни. Одним из таких был Харава – его отец был первым секретарем обкома в Грузии. Андропов его не знал, лично ничем обязан не был – поэтому вконец обнаглевшего сыночка и сдали жаждущим кров ГРУшникам. Отец с трудом спас сына от расстрела – но пятнадцать лет лишения свободы – тоже не фунт изюма. Пусть сидит теперь...

Но в этом деле было несколько аспектов – и не везде удалось выиграть. Так и не удалось найти пленки – то из-за чего, собственно все и началось. ГРУшник – а этот советник однозначно был связан с ГРУ – унес тайну пленок с собой в могилу.

Пленки... Сам факт того, что они были записаны заставлял задуматься. Прослушивание номера, где состоялась встреча такого уровня. Какие-то совещания в Международном отделе ЦК и в Генеральном Штабе СА, на которых предпринимались невиданные меры предосторожности, и о которых Председателю так ничего и не удалось узнать. Странные приготовления военных – десантников, ГРУшников, странные строительные и реконструкционные работы на юге. Все говорило о том, что идет большая игра, идет тайно и целью ее является Иран. Иран – ключ к Персидскому заливу, американский форпост на юге – и начет него уже были готовы планы. По крайней мере аналитики, с которыми советовался Председатель дали однозначное заключение, даже на основе обрывочной информации – готовится вторжение в Иран.

Председателю же это было не нужно. Более того – для него это было опасно. Долгие годы он строил огромный аппарат своей тайной власти, свою империю посредством которой он мог управлять всей страной. Положа руку на сердце – кто не вздрагивал от раскрытой красной книжечки с тиснеными золотом буквами «КГБ СССР»? Страх, вселенный Ежовым и Берией продолжал властвовать в душах людей, и Андропову оставалось только тайно и умело поддерживать его, на людях держа имидж либерала и интеллигентного человека.

Но если начнется война – изменится все. Военные, те кто ведет войну станут на впервые роли, возможно все что угодно, вплоть до военного переворота. Ни для кого не было секретом, что здоровье Брежнева ухудшилось, и возможно именно поэтому так активизировались сейчас военные. Впервые с тридцать седьмого года тень возможного военного переворота так явно висела над страной.

Для того, чтобы остановить военных, верней уже не военных, а связку МВД – армия, Андропову нужно было разрушить их замыслы. Но, прежде всего – их понять. Юрий Владимирович Андропов был хитрым и осторожным человеком, он никогда открыто не выступал против генеральной линии партии. Но все делал, чтобы ее поменять так, как это было ему наиболее выгодно.

Странным образом сплетались интересы игроков. Пятнадцатого марта семьдесят девятого года в Герате, в одной из дивизий армии Афганистана вспыхнул мятеж. Все военно-политическое воспитание, все усилия по воспитанию личного состава пошли прахом в один день. Началось все с мелочи. Неожиданно начались демонстрации, основное требование – открыть ворота тюрем и выпустить оттуда всех уголовников. Подавить мятеж силами расположенной там дивизии не удалось, более того – солдаты дивизии присоединились к мятежникам. Тогда же в эти беспокойные мартовские дни афганское правительство напрямую обратилось к советскому с настойчивой просьбой оказать военную помощь в подавлении мятежа. Вообще, работа по вовлечению СССР во внутриафганское противостояние шла с конца 1978 года, афганцам постепенно удалось даже перетянуть на свою строну посла и главного военного советника в вопросе ввода советских войск в Афганистан Начались многочасовые переговоры Тараки и Амина с Косыгиным, с членами Политбюро ЦК. Практически все советские государственные и партийные деятели на тот момент единогласно высказались против ввода даже небольших подразделений Советской Армии в Афганистан и указали на то, что мятеж необходимо подавить собственными силами. В тот момент позиция советского руководства была едина, придерживался ее и Юрий Владимирович Андропов.

Но все изменилось. Изменилось осенью 1979 года, после того, как к власти в Афганистане пришел Хафизулла Амин.

 

 

5

 

ЧССР