Усыновление – опека – развод

Я перекинула платье в другую руку, когда у меня начал ускоряться пульс. За просьбой бабули сбегать в химчистку скрывалось явно большее. Я подозревала, что упоминание фирмы ее адвоката было преднамеренным. Подлая бабуля. Хотя, она была права. Я всегда думала, что у меня будет достаточно времени, чтобы составить завещание. Я была молодой и здоровой, до сих пор выплачивала автокредит.

Я заглянула в окно. Внутри стояло несколько столов. Мужчина в костюме и галстуке сидел за одним из них и разговаривал по телефону. В остальном офис казался пустым.

Отвернувшись от окна, я прошла в химчистку. Звонок на двери предупредил о моем приходе резким звуком. Я встала в очередь за двумя другими клиентами. Пока ждала, я продумывала план, чтобы заскочить в адвокатскую кантору и узнать, смогут ли мне устроить срочную встречу с мистером Спенсером Мартинон, эсквайром.

Дверной звонок снова загудел, и кто-то встал в очередь позади меня. Зашуршала ткань, и заныл ребенок, желающий посмотреть ТВ-шоу. Ноготь задел мою шею, затем щелкнул по серьге. Я дернулась и повернулась, уставившись на женщину, стоящую позади меня. В голове мелькнуло узнавание.

— Фиби! — удивленно ахнула я.

— Твои серьги великолепны, Мол…ли. — Она специально сделала акцент на каждом слоге моего имени. — Я знала, что это ты. Какого черта ты здесь делаешь?

Я уставилась на свою лучшую подругу и подавила волну эмоций.

— Я приехала всего час назад.

— Ты проделала весь этот путь, чтобы сдать платье в химчистку? — Она кивнула головой в мою сторону, подняв брови.

— Хах... Нет. Это платье моей бабушки.

— Не могу поверить, что ты мне не позвонила, — надула она губы.

— Прости. Это было решено в последний момент.

Обида переросла в беспокойство.

— Все в порядке?(Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs)

Я открыла рот, чтобы ответить, когда из-за ее спины появился трехлетний Курт. Фиби посмотрела на сына, который цеплялся за подол ее свитера, посасывая большой палец.

На его футболке с рисунком Базза Лайтера красовались остатки завтрака. Он уставился на меня из-под растрепанных каштановых кудрей и указал на ухо.

— Кисиво, — пробормотал он, облизнув большой палец.

— Посмотрите-ка, Курт! Ты так вырос.

Последний раз я видела его в августе, когда Фиби приезжала с детьми на пару дней в гости. Я опустилась к Курту и слегка махнула ему. Он съежился. Я подняла взгляд на Фиби.

— Он не помнит меня, — сказала я, немного разочарованная.

— Вероятно, нет. Ему три. Его мир вращается вокруг еды, разрушения моего дома и телевизора.

— Что же, я помню тебя и то, как нам было весело, когда ты приезжал в гости. — Я улыбнулась Курту.

Его глаза расширились от неуверенности. Он спрятался за маму и обнял ее ногу своими ручками. Я выпрямилась.

— Стадия привязанности?

— Больше, чем привязанность. Я подумываю сменить его имя на Липучку.

— Где остальные?

У Фиби было четверо детей: Джефф, Дейл, Курт и Даника. Все имена в честь гонщиков «НАСКАР». Спасибо одержимости ее бывшего фанатичного мужа. Она и Винс развелись почти год назад.

— Джефф и Дейл в школе. Я собираюсь забрать их. Даника в машине. Черт, — она оглядела химчистку. — Надеюсь, никто не слышал, — сказала она громким шепотом. — А то моей удаче придет конец, и какая-нибудь параноидальная Бетти сдаст меня властям.

— Ты самая нерадивая мать на планете, хотя и нарушаешь закон, — драматично прошептала я уголком рта.

— Ш-ш-ш, — она слегка махнула рукой. — Я ее вижу. Она прямо здесь. — Фиби указала на витрину. — Она отрубилась в автокресле. Маленькая негодница. Кричала все долбанное утро и вырубилась, когда мы сели в машину. Боже, если бы я могла оставить ее в машине с включенным двигателем на весь день, то я бы так и сделала, — глубоко вздохнула она. — Я шучу, ты же знаешь.

— Настолько плохо?

— Она самая темпераментная из них всех. Я думала, что чем больше у тебя детей, тем легче, — проворчала она. — Судя по всему, нет.

Я послала Фиби сочувствующий взгляд, и она ответила мне натянутой улыбкой.

— Клянусь Богом, я счастлива, — сказала она сквозь стиснутые зубы, указывая на свою застывшую улыбку двумя указательными пальцами. Ее губы растянулись еще шире. — Видишь?

— Ох, Фиби.

Она резко выдохнула сквозь сжатые губы и сгорбилась.

— Черт, кого я обманываю?! Я чертовски спеклась. А мое первое свидание за целую вечность было катастрофой.

— Ты начала ходить на свидания?

Она не упомянула, что хотела сходить на свидание, когда мы болтали на прошлой неделе.

— Моя соседка хотела свести меня со своим младшим братом. Он великолепен. Серьезно, ВЕЛИКОЛЕПЕН. Я, наконец-то, сказала «да», чтобы она отстала. И я действительно, действительно хотела куда-нибудь сходить и весело провести время. — Она держала платье в руках, его лиф был весь в темных пятнах. — Это мое первое свидание, с тех пор, как Король Мудаков бросил меня. А этот маленький придурок… — Она покачала обтянутой в спортивные штаны ногой, чтобы ослабить хватку своего цепляющегося ребенка, — …пролил виноградный сок мне на грудь, прямо перед тем, когда я собиралась выйти из дома. Мое единственное платье, которое до сих пор подходит мне по фигуре! Я с таким нетерпением ждала того вечера. Я даже смахнула паутину со своего укромного места.

— Фиби!

Дама перед нами вытаращила глаза.

— Конечно, мне больше нечего было надеть, и я провела вечер с самым великолепным парнем в блузке в цветочек, которая лучше бы смотрелась в качестве обоев, чем на мне. — Ее плечи поднялись и опустились, когда она медленно вздохнула. Затем, она потянула за низ свитера, который плотно облегал ее грудь. Она поправилась с августа. Ее обычно густые и волнистые волосы были завязаны в беспорядочную шишку, каштановые пряди были тусклыми и ломкими.

— Я действительно очень обижена, что ты не позвонила мне утром. Почему ты здесь? — Она толкнула меня локтем.

— Ох, — выдохнула я. — Просто приехала.

Я не хотела волновать ее правдой, но я хотела поговорить с ней о Кэсси.

— Да, уум-ммум. Ты упряма, дорогуша. — Она ткнула своим указательным пальцем мне в грудь. — Ты можешь выложить мне все завтра. Кофе у меня дома. Тогда ты сможешь рассказать мне реальную причину, заставившую твою жалкую задницу притащиться в Пасифик-Гроув.

— Все в порядке.

Она усмехнулась, и я улыбнулась в ответ. Несмотря на обстоятельства, которые привели меня в город, я была рада ее видеть.

— Оуэн здесь, — ляпнула я.

Ее рот немного приоткрылся, а глаза вспыхнули.

— Правда?

— Ты не знала?

Она указала на Курта.

— Я не особо куда-нибудь выбираюсь. Так… — она толкнула меня, — какого это снова видеть его?

— Потрясающе и пугающе. Грустно и странно.

— Все это?

Даже больше.

— Я и представить не могла, что увижу его снова. Ну ладно, представляла, но никогда не ожидала, что такое в действительности случится. Он выкупил дом своих родителей, когда они переехали.

Она вздохнула.

— Готова поспорить, что сейчас он выглядит еще горячее, чем когда он уезжал.

Я прижала платье бабули к груди.

— Да, — призналась я.

— Вот как. — Фиби улыбнулась.

Она лизнула кончик своего указательного пальца и махнула им в воздухе, издавая шипящие звуки.

— Так, во сколько мне ждать тебя завтра?

Очередь передо мной закончилась, и работник химчистки указал на меня.

— В девять нормально?

К этому времени она уже должна была успеть отвезти двоих детей в школу.

— В девять — идеально, — она указала на мое ухо. — Принесешь мне пару сережек, как сейчас на тебе?

Мои пальцы коснулись сережки, сенсорная память напомнила мне о цвете и материале. Морское стекло цвета лайма, свисающее на застежке из чистого серебра.

— Возьми их. — Я сняла украшения и смотрела, как они падают в ладонь Фиби, как будто в замедленной съемке.

— Красиво. — Она подняла одну из причудливых серег к свету и присвистнула.

Она сменила свои жемчужные сережки на длинные. Я смотрела, как они раскачиваются в ее мочках. Это были обычные осколки стекла. У меня было много подобных пар. Но были все шансы, что я больше никогда не увижу именно эти конкретные кусочки стекла. Точно так же, как я могла не увидеть Кэсси после пятницы.

Моя дочь могла потерять свою мать.

Прямо, как я потеряла свою.  

 

 

Глава 8

 

Двадцать два года назад.

Мама познакомилась с отцом после окончания старшей школы, когда навещала подругу в Университете Миннесота. В то время ему было двадцать шесть, и он работал в административной канцелярии. Мама решила переехать в Миннесоту, несмотря на разочарование ее родителей. Она едва знала моего отца, чтобы пойти на такой большой шаг, но она любила его и хотела дать их отношениям шанс. Через четыре месяца, мои родители сыграли свадьбу. Спустя четырнадцать месяцев на свет появилась я.
Сначала мои родители были счастливы. У них были мечты и планы, которые включали стремление моего отца когда-нибудь занять пост декана университета. Отец работал, а мама сидела дома и заботилась обо мне, пока однажды он не потерял работу администратора. Тогда я впервые услышала слова сокращение штата и урезание бюджета.

После этого у отца начались сложности с работой. Он всегда находил причину, чтобы уволиться. Он перекладывал ответственность на коллег, с которыми трудился. Просто эта работа была не такой, какую он выполнял в университете.

Наступила депрессия и вскоре он начал выпивать. Тогда-то он и начал винить маму за то, что она предсказала его увольнение и пристрастие к бутылке. Не желая брать ответственность за свои поступки, в конце концов, отец убедил маму, что это ее вина. Если бы она не предвидела и не сказала ему, как все в итоге произойдет, возможно, мой отец не закончил бы как алкоголик, который не способен удержаться на работе. Может быть, именно это видение привело его к падению, потому что мой отец не видел другого выхода, кроме того, что предсказала мама. Мамины способности стали для него оправданием его неудач.

Поэтому мама перестала пользоваться своими способностями или, по крайне мере, попыталась сделать это.

В те дни, когда отец находился в поиске очередной работы, мама работала, пока я была в школе. Но только в это время, потому что ей не хотелось, чтобы я находилась дома наедине с отцом. Из-за этого она зарабатывала недостаточно денег, чтобы прокормить нас и купить выпивку отцу. Когда они не смогли оплатить аренду, и арендодатель пригрозил выселить нас, мама предложила переехать к ее матери. Дедушка на тот момент совсем недавно умер и бабуле была одиноко. Это было только временно, как утверждала мама. У моего отца имелась масса возможностей устроиться в местные школы или колледжи. Жизнь могла бы стать лучше. Мы упаковали свои вещи и отправились на запад.

По дороге из Миннесоты в Калифорнию мы остановились позавтракать в Айдахо. Помню, на больших стеклянных окнах закусочной была нарисована реклама пышных яиц и коричневого бекона: ЯИЧНЫЙ ОМЛЕТ СПЕЦИАЛЬНЫЙ. Два Доллара Девяносто Девять Центов.

Шоссе простиралось в обоих направлениях, пока дорога вела к краю земли. Куда бы я не взглянула, везде росла кукуруза. Стебли склонялись и развивались на ветру, будто огромные травинки, поклоняющиеся солнцу.

Парковка была полностью забита. У дороги стояли четыре машины Полицейского Участка Айдахо. Отец бегло осмотрел их, запирая нашу Хонду Цивик.

— Место выглядит переполненным. Давайте сделаем это по-быстрому, леди. Я хочу добраться до Калифорнии до полуночи. — Он поправил брюки, помятые от сидения на водительском кресле, и заправил рубашку, засунув руки поглубже в брюки.

Я выбралась из машины, сжимая левую лапку своего медвежонка. Мама взяла меня за руку, и мы последовали за отцом в закусочную. Он был прав: заведение было переполнено и стоял гул голосов. Творилось что-то неладное. Я посмотрела на маму, а она покачала головой. Она прижала указательный палец к губам и кивнула головой в сторону отца. Никаких мысленных разговоров. Это было наше соглашение, если мы хотели жить с бабулей. Поэтому я прислушалась к голосам, чтобы выяснить, в чем дело.

Пока официантка вела нас к нашему столику, я улавливала обрывки разговоров, ропот, пылкое бормотание:

«Без вести пропавший уже сорок восемь часов».

«Ему только девять. Он, должно быть, напуган».

«Майку очень тяжело. Он винит себя».

Кто такой Майк? Он, должно быть, отец мальчика, рассуждала я, пробираясь в кабинку. Я положила медвежонка рядом с собой. Официантка усадила нас рядом с полицейскими, которые собрались у своего стола, погруженные в разговор. Они изучали карту, развернутую и разложенную по всему столу.

Мы быстро сделали заказ: «специальное предложение» для отца и французские тосты для меня, овсянку для мамы. Пока мы ждали наш заказ, а затем ели, отец читал объявления о вакансиях в газете, которую прислала ему бабушка Мэри. Я проглотила французские тосты и облизала пальцы. Они были липкими. Мама так и не притронулась к еде. Я подумала, это из-за того, что овсянка выглядела больше как паста и пахла краской, но она казалась не заинтересованной в пище. Она продолжала смотреть через мое плечо прямо на полицейских.

Я обернулась. К ним присоединился мужчина. Он стоял у стола. Его глаза были налиты кровью, а кожа вокруг них была красной. Выглядело так, будто он тер их или плакал. Да, определенно плакал. Он был отцом пропавшего мальчика, и мне не нужно было читать его мысли. Все было написано на его лице.

Я повернулась, чтобы поговорить с мамой. Она сжала ложку. Ее лицо было очень бледным

— Шейла… — Отец смотрел на маму. Он выругался. Он знал этот вгляд и часто замечал его.

Мама вскочила на ноги, ударившись о стол. Стаканы закачались. Я схватила свой апельсиновый сок.

— Мне жаль, Брэд, — сказала мама отцу. — Я должна что-нибудь сделать.

Отец сжал газету в кулак. Его строгий взгляд следовал за ней.

Она прошла к столу полицейских. Плачущий мужчина отступил в сторону, освобождая ей место. Они обменялись несколькими словами.

— Я знаю, где ваш мальчик, — услышала я ее голос.

Мощная энергия, которую я почувствовала, когда мы только приехали, увеличилась. У стола, где стояла мама, послышались голоса. Один офицер засмеялся. Другой выругался, сказав наподобие: «Сумасшедший медиум». Но спятивший мужчина схватил ее за плечо:

— Где?

— Он в цементной яме. Голодный и напуганный.

Взгляд мужчины метался по лицу матери.

— Не слушай ее, Майк, — сказал тучный офицер с густой бородой. — Она просто хочет денег. У Стэна еще одна зацепка. — Офицер указал пальцем на мужчину, сидящего рядом с ним.

Майк посмотрел на полицейских, а затем снова на маму.

— Покажи мне.

Мама кивнула.

— Снаружи стоит наша хонда. — Она указала на окно. — Позвольте мне сказать моей семье. Вы можете последовать за нами.

Мама вернулась к нашему столику, но не села.

— Нам нужно идти.

Отец плотно сжал губы и медленно сложил газету.

— Маленький мальчик ровесник Молли. (Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs) Он потерялся. Я знаю, где он.

— Почему просто не сказать им? — отец сунул газету под мышку.

— Они не верят мне. — Мама переплела пальцы.

— Они сказали ей не очень приятные вещи, — сказала я о полицейских.

— И никогда не поверят, — проворчал отец. — Но твоя мама сама напросилась. Это ее вина. Помни это, Молли Поппи. Твои способности странные, и из-за них люди теряют работу. — Он бросил на нее проницательный взгляд.

Мама вытерла руки о юбку.

— Я чувствую, где мальчик. Но ты же знаешь, как мне трудно описать то, что я вижу, — продолжила она. — Я должна показать им. Пожалуйста, Брэд. Мы должны помочь. Я должна спасти его.

Отец стиснул зубы.

Мама продолжала:

— Если мы не поможем, он может умереть, и его смерть будет на нашей совести.

— Нет, Шейла. — Отец встал. — Его смерть будет на плечах тех, кто его потерял.

Он дернул ремень, поправляя брюки, и взглянул на Майка, ожидающего нас у входа в закусочную. Мужчина выглядел отчаявшимся.

Отец пригрозил маме пальцем.

— Так, Шейла. В последний раз, — махнул он пальцем в мою сторону. — Ты пообещала, что ни одна из вас не будет пользоваться своими способностями, если я соглашусь переехать к твоей матери. Блин, что за мужик живет со своей тещей, потому что не может прокормить семью?! Пойдем.

После того, как отец заплатил за завтрак, мы съехали с основной трассы и направились вглубь кукурузных полей с отцом за рулем и мамой, указывающей ему, куда ехать. Мы свернули на грунтовую дорогу. Майк ехал за нами на своем грузовике, за ним следовали четыре полицейские машины.

Через несколько минут мама велела отцу остановиться.

— Ждите здесь, — сказала она и вышла из машины.

Я смотрела, как она поднимается по небольшой насыпи. Ветер трепал ее белую юбку, пыль клубилась вокруг ее лодышек. Ее длинные платиновые волосы были распущены. Она смахивала их с плеч. Она исчезла за насыпью. Майк последовал за ней.

— Мне не нравится все это, — пробурчал отец. Он выбрался из машины и обошел капот. Он ждал, как и офицеры. Подозрительный и неуверенный.

Через мгновенье на горизонте появилась мама. Она оглянулась через плечо, и позади нее я увидела Майка. Он нес своего сына. Мальчик был грязным, волосы спутались. Следы от слез прочертили линии на его запыленном лице. Он помахал маме на прощание, затем обнял отца за шею, уткнувшись головой ему в плечо.

Я посмотрела на маму. Она общалась с полицейскими. Они долго разговаривали с ней, брали показания, как потом она мне рассказала. Я гордилась ею. Она спасла маленького мальчика.

Мама и папа вернулись в машину в одно и то же время.

— Садись в машину, Молли. Мне нужно поговорить с твоей матерью.

Я забралась на заднее сидение и захлопнула дверь. Отец схватил маму за плечо и потащил ее вокруг машины, так что машина оказалась между ними и полицейскими. Он повернулся к ней и нажал на ее предплечье. Отец заговорил с ней приглушенным тоном. Я не могла услышать, что он говорил, даже через открытое окно. Он был в ярости, его лицо становилось все краснее. Когда отец закончил, мама кивнула, голова наклонилась вниз и он показал ей, чтобы она села в машину.

Они сели одновременно. Отец хлопнул своей дверью, мама свою мягко захлопнула, щелчок было еле слышно.

— Я, правда, люблю тебя, Шейла, очень сильно. — Отец глубоко вздохнул и посмотрел на маму.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, застыв в напряженной позе.

Отец в ожидании склонился над центральной консолью. Когда мама не посмотрела на него, он сказал:

— Поцелуй меня.

Мама медленно отодвинулась. Отец схватил ее за затылок и быстро глубоко поцеловал. Он отстранился и запустил двигатель.

— Предполагаю, что мы достигли понимания.

Мама сложила руки на коленях.

— Да.

— Я хочу, чтобы каждый в Монтерей видел в нас нормальную семью. Никаких мысленных трюков. Это касается и твоей матери. — Отец прищурился, глядя маме в глаза.

Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами. Сердце колотилось у меня в горле. Мама всегда разговаривала со мной мысленно. Так она читала мне сказки. Она говорила, что любит меня такой. А отец забирал все это.

«Скажи ему «Нет», мама». — Я послала ей мысленно сообщение. Она не ответила.

— Ты назвала копам свое настоящее имя? — спросил отец через мгновенье.

Мама покачала головой.

— Я назвала им фальшивку, как ты и просил. Тоже самое и с номером телефона.

«Мам?!»

— Хорошо, — кивнул отец. — Я не хочу, чтобы они звонили нам и обращались с нами как с уродами. — Он развернулся, и мы через какое-то время вернулись обратно на шоссе.

«Мам!»

Она снова не ответила. И не посмотрела на меня. Она продолжила смотреть вперед, сложив руки на коленях.

В уголках моих глаз выступили слезы. Я не понимала, что с нами не так. Мама говорила мне, что мы особенные. Почему отец не мог этого видеть? Почему он так сильно ненавидел эту часть нас?

Опустив подбородок на подлокотник двери, я наблюдала как мир стремительно проносится за окном. Я не хотела ехать в Калифорнию. Мне хотелось домой. И я хотела, чтобы мы были той семьей, какой были раньше, когда у отца была работа, мои родители любили друг друга, и мы смеялись.

Мы уже давно не смеялись.

 

 

Глава 9

 

Понедельник, полдень.

После того как я зарегестрировала платье на имя бабули и договорилась с Фиби, что увижусь с ней завтра утром, я направилась в юридическую фирму по соседству. На двери висела табличка:

«УШЕЛ В СУД».

Я медленно выдохнула, надув щеки. Вытащив телефон, я просмотрела уведомления нескольких входящих сообщений от моих учеников, интересующихся, когда будут известны их оценки, а затем сфотографировала на телефон номер фирмы. Я позвоню мистеру Мартину позже.

Когда я возвращалась к бабуле, раздался звонок. На экране высветилось имя директора Харрисон. Я посмотрела в окно, а затем снова на телефон.

«Она боится за меня», — слова Кэсси крутились у меня в голове.

Заехав на посыпанную гравием стоянку рядом с пляжем, я ответила на вызов.

— Грейс все еще в больнице. Ее обследуют, — объявляет Джейн, после приветствия.

Мое сердце ушло в пятки. Я представила Грейс в коме, в дыхательной маске, закрывающей ее нежное лицо, и трубки, воткнутые в руки, которые только недавно держались за руль велосипеда. Поставив машину на стоянку, я оставила двигатель включенным.

— Кэсси почувствовала несчастный случай, — предположила Джейн, — также как она почувствовала, когда Итан сломал ногу. А еще та маленькая девочка, которая поскользнулась на полу столовой и разбила локоть. Она знала, что это тоже произойдет.

Я смотрела на прибой за окном. Волны бились о скалы. Над головой громоздились темные тучи.

— Да.

— А были и другие… о которых я не знаю, ведь так?

— Почему ты спрашиваешь? — Внутри все холодеет.

Раздался звук, похожий на щелчок шариковой ручки.

— Ты можешь завтра привезти Кэссиди в мой кабинет?

— Мы не в городе.

— Да? — Несколько мгновений она молчала. — Когда вы вернетесь?

— Скоро. А что? — Интересно, передумала ли она насчет отстранения Кэсси? — Все в порядке?

— Ах… да. — Она прочистила горло. — Все хорошо. Я могу подождать… То есть, это может подождать до вашего возвращения. Как дела у Кэсси?

— С ней все хорошо, — отвечаю я сухо. — А что насчет Грейс?

— Она в порядке.

Я выпрямляюсь в кресле.

— Да? — спрашиваю я, удивившись. Я опасалась худшего. Кэсси видела Грейс в коме, ее маленькое тело в синяках и с переломами.

— Грейс чувствует себя довольно-таки хорошо, с учетом всего, — подытожила Джейн. — Кэсси следует позвонить ей. Я уверена, Грейс обрадуется, услышав ее.

Я крепче сжала телефон.

— Как… как это возможно? — У меня закружилась голова.

— Я не согласна с тактикой вашей дочери, но Кэсси может быть весьма убедительной. Элис Калинг купила Грейс новый шлем, который подходил ей по размеру. Это спасло жизнь Грейс. Она выжила в аварии. Водитель проехал на красный свет. Его машина задела лишь ее заднее колесо.

— Молли, если бы не Кэсс… — голос Джейн дрогнул.

Я услышала шум в трубке и представила, как она поворачивается в офисном кресле, глядя в окно на тоже самое затянутое облаками небо, что и надо мной. Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Молли, — начала она снова, ее голос был полон эмоций. — Кэссиди спасла Грейс. Сомневаюсь, что Грейс сказала бы что-нибудь своим родителям, если бы Кэсси не затащила ее в туалет. И Калинги бы никогда не узнали, что Грейс ездила без шлема. У Грейс от него болела голова; по крайней мере, мне так сказала Элис. Она думала, что Грейс придумывает отговорки, чтобы не носить шлем. Но благодаря Кэссиди, Калинги купили новый. Понимаешь, что это значит?

Я подозревала, что вопрос был риторическим, но я знала, что именно это означало. Элис изменила судьбу своей дочери, тем самым изменив исход событий из предвидения Кэсси.

И я могла бы сделать тоже самое.

Я почувствовала головокружение. Мне захотелось пробежаться по песку.

— У тебя весьма особенная дочь, — сказала Джейн.

— Да.

Я попрощалась и отключилась, а затем закинула телефон в сумочку. Все мое тело расслабилось, растворяясь на сидении. Я собиралась изменить свою судьбу, особенно теперь, когда у меня было доказательство, что предсказания Кэсси могут закончится иначе.

Ветер стучал в окно, волны бились о берег. Над головой сгустились тучи, на остров двигался сплошной фронт. Ливень еще не начался, но моросило. У меня все еще было время.

У меня было много-много времени.

Берег манил. Меня распирало от возбуждения и мне нетерпелось отправиться на поиски. Выключив двигатель, я вышла из машины. Солоноватый ветер трепал мою одежду. Волосы хлестали по щекам. Я повернулась лицом к ветру и обняла себя руками. Следуя за пенящейся кромкой прилива, я прошла вдоль берега.
Сегодня морского стекла было мало. Должно быть, охотники-любители уже все подобрали в выходные. Возможно, мне повезло бы, если бы я оделась в гидрокостюм, взяла сетку и отправилась на несколько футов от берега в воду, обыскивая камни и ракушки, там, где разбивались волны. Но не сегодня. Я все еще должна была держаться подальше от воды, пока искала осколки стекла. Я двинулась дальше по пляжу, прочь от прилива.

Сколько я себя помнила, я любила поиски. Каждый найденный осколок морского стекла, означал что где-то есть еще лучше. И желание найти эти разбитые бутылки и вазы, изношенные волнами и обработанныем морем, было слишком велико, чтобы его игнорировать.

За эти годы, я преодолела бесчисленные мили по пляжам Калифорнии. Я отбирала стекло для своих украшений. Но самые ценные кусочки были здесь, в Пасифик-Гроув, среди гальки, обломков и ракушек, рядом с домом, где я выросла.

Около сотни лет назад конные экипажи, полные всяких вещиц, были сброшены в океан у Лаверс Пойнт (*мыс Влюбленных — прим.редактора). А позже, в нескольких милях выше по побережью, была открыта общественная свалка. Местные жители утилизировали и сжигали мусор на утесах. Пепел, развеянный ветром мусор и разбитые бутылки попали в океан.

Несмотря на законы о мусоре и переработке отходов и увеличение использования пластика, изношенное стекло все еще попадало на берег, хотя и не в таком изобилии, как в прошлые десятилетия. Со временем каждый кусочек с узорчатой поверхностью был настоящей находкой. Мусор превратился в сокровище.

Хрупкое сокровище, которое я хранила в самом сердце.

Всплыло воспоминание и я увидела руку, руку двенадцатилетней девочки, протянутую, чтобы взять кусочек стекла, который нашел в песке Оуэн. Он часто присоединялся к моей охоте, когда его родители возвращались из церкви. Его отец не сразу отправлялся домой. Наоборот, он ехал вдоль дороги, где Оуэн выскакивал из машины, махая на прощание. Он стягивал обувь, закатывал единственные хорошие брюки цвета хаки и бежал по песку туда, где я расхаживала в поисках стекла.

Именно в такой день он нашел стекло, которое я до сих пор носила, надежно спрятанное под свитером, между грудей. Он показал мне стекло, серповидный осколок зеленого нефрита, когда я показала ему сокровища, которые уже откопала.

Крошечные кусочки в моей ладони меркли по сравнению с тем самоцветом, который Оуэн держал между большим и указательным пальцами, позволяя солнечному свету проникать сквозь него. Он сиял.

— Он прекрасен. — У меня перехватило дыхание.

Он сжал стекло в кулаке, заставляя его исчезнуть. Я надулась, изображая разочарование.

— Для тебя. — Он протянул руку и раскрыл ладонь, открывая моему взору стекло.

— Это потясающе. — Я осторожно взяла стекло, подставляя его солнцу.

Это был лучший осколок стекла, который я когда-либо видела.

Ветер хлестал по лицу. Пряди прилипли к губам. Оуэн убрал волосы в сторону.

— Как и ты, — пробормотал он, широко раскрыв глаза, как будто это признание удивило его самого. Затем выражение его лица сменилось решимостью и чем-то еще, чего я не могла разобрать. У меня участился пульс. Его рука опустилась на мой затылок, удерживая волосы.

Я моргнула и уставилась на него, мои глаза, должно быть, стали размером с блюдца, когда он притянул мое лицо к своему. Нежно и очень медленно он прижался своими губами к моим. Наш первый поцелуй, мне было двенадцать, а ему четырнадцать, и совершенно неожиданный, как и стекло, которое он нашел. Его губы скользили по моим, когда меня охватила дрожь.

Он отстранился первым, его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

— Привет, — его большой палец потирал мою щеку.

— Приветик, — сказала я, застенчиво улыбаясь.

— Надеюсь, ты не против, что я поцеловал тебя, — слова вырвались у него с нервным возбуждением. — Я ждал этого очень долго.

Легкость потекла из моей груди, посылая волнующий прилив в кончики пальцев рук и ног.

— Ждал? — ахнула я.

Он энергично закивал, прикусив нижнюю губу. Затем он поцеловал меня снова.

Мерцание на песке привлекло мое внимание, возвращая меня в настоящее. Я наклонилась и смахнула в сторону крупные гранулы, чтобы разглядеть белоснежный осколок. Он был обычного цвета, но форма в виде полумесяца была необычной, как и та, которую я носила уже много лет. Я представила его в серебряном обрамлении и лежащем на черном льне, и засунула находку в карман джинсов.

Позади меня беспокойный океан размывал песок. Еще один проблеск. На коленях я поползла по песку, пытаясь поймать кусочек, прежде чем он затерялся в темных водах океана. В двух шагах от меня поманил еще один. Я схватила стекло, прежде чем оно тоже бы исчезло в приливе. Я снова опустилась на колени на песок и принялась изучать осколок голубого цвета в форме капли.

Русалочьи слезы.

В легендах рассказывалось о морских девах, которые приручили бушующий океан, чтобы дать своим морякам плавать в безопасности. Но тех моряков, которых они любили, а потом теряли в море и никогда больше не видели, они оплакивали вечность. Когда их слезы попадали в морскую воду, они превращались в стекло. И по сей день их слезы прибивало к берегу, как сверкающие разноцветные сокровища. Остатки истинной любви. Как осколок моего кулона и тот, который был в браслете Кэсси. Кэсси.
Какого черта я делаю?!

Над головой прорвало тучи, начался ливень. Дождь брызгал, создавая борозды на песке. Морская вода, змеилась вокруг моих колен и быстро поднималась к бедрам. Я замерла.

Святое дерьмо.

Я вскочила на ноги и попятилась к берегу. Волны рвались ко мне, словно смерть, преследующая меня. Пульс отдавался в ушах. Я выругалась. Не дай Бог, судьба подкрадется ко мне так же быстро, как прилив.

Мои ноги промокли и промерзли до самых костей. Я поежилась. Острые края впились в мою ладонь. Я расжала руку и уставилась на морское стекло. О чем я только думала?

Не думала.

Я была глупой и неразумной.

Стекло упало на песок. Я посмотрела на ладонь. Крошечные капли крови размазались по моей руке и смылись дождем.

 

* * *

Я стиснула зубы и вцепилась в руль, тряся его. Глупая, глупая, глупая. Я стукнула кулаком по рулю. Затем рухнула на спинку сиденья и заплакала.
Я не хочу умирать.

Я плакала из-за Кэсси, из-за бремени знаний, которое она несла. И из-за Оуэна. Увидев его, я попала в ловушку. Я не могла снова впустить его в свою жизнь, просто не могла. Я оплакивала свою мать, ее жизнь оборвалась слишком рано. Ох, Мама. Я прижала ладонь к сердцу. Я была без матери уже двенадцать лет. Благодаря моему тупизму, Кэсси могла бы лишиться матери через пару дней.

Когда я, наконец-то, пойму, что каждая моя ошибка может иметь разрушительные последствия? Я почти совершила свою последнюю ошибку.

В конце концов, я покинула пляж и припарковалась перед домом бабули. Кэсси стояла перед домом Оуэна и выливала ведра грязной воды в канаву. Оуэн сворачивал шланг. Они оба подняли глаза, когда хлопнула дверца моей машины. Оуэн помахал мне.

— Что вы двое делаете под дождем? — спросила я, направляясь к ним.

— Кэсси помогала мне мыть машину. — Он раздраженно глянул на небо. — Дождь начался раньше, чем я ожидал.

Я повернулась к Кэсси, и мой шаг замедлился. Ее лицо побледнело и стало почти белым. Она дрожала от ярости. Ее губы задвигались, но не было издано ни звука.

— Кэсси? — меня охватила паника.

— Ты ходила на пляж. — Она глубоко вздохнула, ее грудная клетка приподнялась. Она взорвалась.

— ТЫ ХОДИЛА НА ПЛЯЖ! — Она подняла с земли грязную губку и швырнула в Камаро Оуэна. — ПОЧЕМУ! — шлепок. — Почему, почему, почему?
Она подчеркивала каждое свое слово ударами губки. Гравий, застрявший в губке, царапал поверхность машины.

— Кэсс... — зашипел Оуэн.

Она издала пронзительный крик.(Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs)

— Почему? — расплакалась она.

Я почувствовала боль.

— Мне очень жаль, Кэсси. Я… Я собирала морское стекло. Видишь? —
Я порылась в переднем кармане и разжала руку. На моей ладони красовалось пять осколков.

Кэсси шлепнула меня губкой по тыльной стороне ладони. Стекло упало на землю.

— Ты не слушаешь! — топнула она ногой. — Держись подальше от пляжа! Ты должна держаться подальше!

— Я… я была в полном порядке, — попыталась оправдаться я.

— Нет! У тебя все цвета неправильные.

— Я держалась подальше от воды.

— ЛГУНЬЯ! — Кэсси указала пальцем в мои грязные брюки и обувь. — Ты лжешь!

Она швырнула в меня губкой. Та отскочила от моей груди, оставляя мыльный овал на свитере.

Взгляд Кэсси метнулся к Оуэну. Ее губы дрогнули, а глаза были широко раскрыты. Она выглядела напуганной. Мне хотелось схватить ее и сказать, что все будет в порядке, но я облажалась по полной.

— Ты умрешь! — закричала она, и я чуть не умерла внутри. — Ты собираешься бросить меня. Я не хочу потерять тебя.

Я потянулась к ней, но она оттолкнула мои руки и побежала в дом к бабушке. Входная дверь захлопнулась за ней. Я двинулась за ней и замерла. Я никак не могла ее образумить, пока она была такой разъяренной.

— Боже, я облажалась. — Я закрыла лицо руками.

Оуэн встал передо мной. Он потянул мои руки вниз и осторожно убрал мокрые волосы с моего влажного лица. Дождевая вода стекала по моей шее.

— Мне очень жаль, — указала я на его машину. — Я заплачу за все повреждения.

Он поднял губку и бросил ее в ведро. Из-за ворот выли Мадд и Дерт.

— Ты не ответила мне раннее.

— На что? — Я встретилась взглядом с Оуэном.

Забор заскрипел, дерево накренилось, когда одна из собак навалилась на него всем весом. Снизу высунулась лапа.

— Кэссиди, похожа на тебя?

Я напряглась. Глаза Оуэна вспыхнули. У него был свой ответ.

— Она, очевидно, видит энергетические поля. Что еще? Она эмпат? У нее хорошо развита интуиция? Ясновидящая? — Голос Оуэна возрос, перекрикивая настойчивые попытки собак сбежать со двора. Он не обращал на них внимания. — Или она, как ты, оказывает влияние?

— Она не похожа на меня! — взревела я. Над головой сверкнула молния. — Она добрая и невинная.

— Как и ты.

Старый добрый Оуэн. Он никогда не осуждал меня или мои способности. Просто принимал их, как часть меня. Жаль, что я не могу сделать того же самого.

— То, что я сделала, было подлым. — Я попятилась.

— Что ты сделала, Молли? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Так вот почему ты оттолкнула меня. Вот, что ты сделала? Потому что, хоть убей, я так и не смог понять, что с нами было не так, или почему ты не хочешь больше быть со мной. Твои родители умерли, ты оттолкнула меня и вдруг… — он щелкнул пальцами, — как будто жизнь в тебе тоже ушла.

— Не смей читать мне нотации.

— Я не читаю.

Еще одна вспышка молнии.

— Прекрасно. Прекрати допрос. — Моя жизнь уже висела на волоске. Мне не нужно было еще и давление со стороны Оуэна, подталкивающее меня к обрыву.
Гром эхом прокатился по крышам. Собаки завыли. Лил дождь. У меня стучали зубы.

— Что с тобой стряслось? — Оуэн серьезно взглянул на меня.

Я раскрыла рот, чтобы выпалить ответ, но распахнулись ворота. Они ударились о стену дома. Мадд и Дирт неслись по дороге и задели ме