Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство – от Господа (Сир.11,14).

“Откуда же, скажешь, богатые? Ведь сказано: богатство и нищета от Господа (Сир.11,14). Но спросим возражающих нам: всякое ли богатство и всякая ли бедность от Господа? Кто может сказать это? Мы видим, что многие собирают великое богатство хищением, гробокопательством, чародейством и другими подобными способами, И, владея им, даже недостойны жизни. Что же, отвечай мне, можно ли сказать, что это богатство от Бога? Нет. Откуда же? От греха” /X:350/.

“Разбойник не может избежать казни, ускользнуть от рук человеческих – богач не уйдет от десницы Божией. Богач будет ввергнут в геенну, Лазарь возляжет на лоно Авраамово. Священное писание учит нас, что вор не только тот, кто похищает чужое имущество, но и тот, кто не раздает того, что имеет” (цит. по /95:40/).

“обижать заставляет любостяжание” /VII:239/.

“сребролюбие – виновник бедности” /X:234/.

“Если вы и без пьянства пробыть можете, то участвуете в другом грехе, жесточайшем. Таковые пиршества соединены со множеством грабительств. Не смотри, прошу тебя, на предложенные мяса и пироги, но рассуди, как все это собрано, и увидишь, что собрано обидами, лихоимством, насилием, грабительством” /VII:503/.

“Не всякий богат от Бога, но многие и от неправды, грабительства и любостяжания. Разве Тот, кто повелел не собирать богатства, подаст то, чего не велел приобретать? А чтобы еще более заградить уста возражающих, обратимся к древним временам, когда богатство давалось от Бога. Отвечай мне: почему Авраам был богат, а Иаков нуждался даже в хлебе? Не был ли последний также праведен, как и первый? Не равно ли о троих говорил Господь: «Аз есмь Бог Авраамов и Искаов и Иаковль» (Исх.3,6)? Почему же один был богат, а другой трудился как наемник? Почему даже Исав – нечестивец и блатоненавистник – был богат, а он (Иаков) был рабом столь долгое время?…Потому что каждому свое было полезно” /X:293/.

“Вместе с тем надобно помнить и то, что многое случается не по Его намерению, а от нашей злобы. Не говори же: почему один богат, несмотря на то, что порочен, а другой беден, несмотря на то, что праведен? Очень легко можно дать на это ответ и сказать: праведник не терпит никакого вреда от бедности, напротив, еще более прославляется, а злой человек ведется богатством к мучению, если не переменится, и еще прежде наказания богатство часто бывало для него причиною многих зол и ввергало его в бесчисленные пропасти. Бог же попускает это, с одной стороны, в знак свободы (человеческой) воли, с другой – для научения прочих не бесноваться и не гоняться за деньгами. А что скажешь, если человек порочный богат и не терпит ничего худого? Если он добродетелен и богат, это справедливо; а если порочен, то что нам сказать? То, что в таком случае он жалок; богатство, присоединяясь к пороку, увеличивает зло. А если он добродетелен и беден? Это нисколько не вредит ему. А если порочен и беден? Значит, он терпит это справедливо и по достоинству, и даже с пользой для себя. Но такой-то, скажешь, получил богатство от предков и расточил его на блудниц и тунеядцев и не терпит ничего худого. Что ты говоришь? Он блудодействует, а ты говоришь, что он не терпит ничего худого? Он пьянствует, а ты думаешь, что он наслаждается?” /X:293-294/.

“Если же, скажешь, богатство бесполезно, то для чего оно дано Богом? А откуда известно, что богатство от Бога?” /X:349/

“В отношении имущества невозможно быть одному богатым без того, чтобы наперед другой не сделался бедным” /X:419/.

“Расточай богатство, чтобы приобрести правду. Не с богатством приходит правда; хотя через него, но не с ним приобретается. Невозможно любостяжанию и правде обитать вместе” /X:642/.

“(…) если ты хочешь разбогатеть, то не лихоимствуй, если хочешь оставить детям богатство, приобретай (богатство) честное, – если только таковое бывает” /XI:21/.

“Если богатство есть благо и между тем оно накопляется вследствие корыстолюбия, то чем более оно будет возрастать, тем более послужит причиной того, что владеющего им будут считать благим. Ужели и после этого корыстолюбец благ? (…) Замечаешь ли противоречие? Но если он не будет корыстолюбив, скажешь ты? А каким же образом это может случиться? Страсть эта пагубна, и невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости. На это и Христос указывает, говоря: сотворите себе други от мамоны неправды (Лк.16,9). Но что, скажешь ты, если кто-нибудь от отца получил наследство? Он получил собранное неправдою (…) можешь ли ты, восходя через длинный ряд поколений, доказать таким образом, что имущество это законно приобретено? Никак не можешь это сделать. Напротив, начало и корень его непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему так? Потому, что Бог не сделал одного богатым, а другого бедным, и приведши (людей), не показал одному многих золотых сокровищ, а другого лишил этого приобретения, но всем предложил для возделывания одну и ту же землю. Каким же поэтому образом, когда она составляет общее достояние, ты владеешь столькими-то и столькими участками, а ближний не имеет ни клочка земли? Скажешь: мне отец передал (…) Впрочем не стану заниматься подробным исследованием этого. Положим, что богатство законно, приобретено без малейшей примеси грабительства. Ты не виноват в том, что отец твой награбил: правда, ты владеешь тем, что приобретено посредством грабительства, однако сам ты не грабил. Согласимся впрочем даже и на то, что и он не грабил, но владел золотом откуда-либо из земли добытым. Что же из того? Ужели богатство есть благо? Нисколько. Но оно и не зло, скажешь ты. Если оно не плод любостяжания, то не зло, и при том, если раздают его нуждающимся: если же не раздают его, то становится злом и коварством. /XI:703-704/

“может ли быть злом бедность и богатство, если “богатство и нищета от Господа” (Сир.11,14)? почему же так сказано? это было сказано в Ветхом завете, когда богатство считалось весьма важным, а бедность была презираема, одно было проклятием, а другое – благословением. А теперь не так” /XII:160/.

“Почему же, скажешь, Он многим дает? Но откуда видно, что Он дает? Кто же, скажешь, дает другой? Собственное их любостяжание, грабительство. А почему Он попускает это? Потому же, почему (попускает) убийство, воровство, насилие” /XII:173-174/.

Богатство против любви

“Всякую другую любовь преодолела эта любовь (к богатству – Н.С.) и изгнала вон из души; не смотрят ни на дружбу, ни на родство, – что я говорю: дружбу и родство? – даже жену и детей, любезнее которых ничего не может быть для мужей; но все брошено и попрано, потому что эта жестокая и бесчеловечная владычица овладела душами всех плененных” /III:483/.

«Будем иметь душу сострадательную, будем иметь сердце, способное сочувствовать страждущим; не будем жестокими и бесчеловечными. Даже если ты не можешь оказать никакой помощи – плачь, скорби, сетуй о случившемся, и это не останется бесполезным для тебя. Мы должны сострадать тем, которые праведно наказываются Богом, и еще более тем, которые несправедливо терпят от людей» /IX:38/.

“Человек не считает чужое имущество своим, он свое имущество считает чужим; он лишается себя ради нуждающегося. Богач не имеет ничего, если не обладает всем, ибо он не человек; самое лицо его свидетельствует о зверстве его природы. Но и самые звери менее безжалостны, их когти менее губительны. Когда медведь или волк насытятся, они прекращают погоню за добычей – богач никогда не насыщается. Бог одарил нас руками, дабы мы поддерживали ближнего при его падении, а не для того, чтобы мы подставляли ему западню и роняли его. Если таково употребление, которое мы делаем из рук, лучше бы у нас их не было вовсе, или же нам отрезали бы их из сострадания. Вам жаль, когда вы видите зверя, терзающего овцу, когда же вы терзаете сами кого-либо себе подобных, связанного с вами узами самой природы, то вы не видите в этом ничего недостойного, и еще хотите слыть за людей! Милосердие отличает человека, а жестокость зверя. Человек помогает – зверь терзает, пасть скупого свирепее пасти зверя, потому что одно его слово приводит к смерти” (цит. по /95:40/).

«Горе тебе, немилосердие, и ученикам твоим. Горе тебе, жестокость, и тем, кем ты владеешь! Какая польза для тебя в том, что ты удаляешь от Бога такое множество людей? Послушай же, что отвечает немилосердие: дело мое – выкапывать пропасти, запирать двери, осквернять одежды, затворять сердце, чтобы оно не знало милосердия. Прибыль для меня -приобретать множество друзей и предавать их гибели. Радость для меня – привлекать возможно большее число учеников, чтобы ниспослать их в ад. Когда те, кто находился по левую сторону, предстали посрамленными и подверглись поношению и обвинению, я торжествовало. Когда их ниспослали в огонь вечный, который я уготовало им, я возвеселилось. Когда они, низвергаемые демонами, рыдая, удалились, и я вместе толкало их и радовалось… Мое дело – затворять двери перед людьми и не позволять им достичь Вечной Жизни» /IX:876/.

“Вот почему и признаком учеников Своих Он поставил любовь, потому что тот, кто любит, необходимо печется о благосостоянии любимого лица” /VII:781/.

Хотите ли, я скажу причину такого бесчеловечия? Эти люди любостяжанием наживают имение и оттого скупы на милостыню. Кто привык так употреблять, тот не умеет издерживать. Как, в самом деле, тому, кто привык к хищничеству, расположить себя к противному? Как будет давать другому свое, кто берет чужое?” /VIII:518/.

«Некогда постигло наш город бездождие; все трепетали за жизнь свою и молили Бога избавить их от этого ужаса. Тогда можно было видеть «небо медяно», как говорит Моисей (Втор.28,23), и смерть, всех родов смерть ужаснейшую, и каждый день ожидаемую. Но после, слава человеколюбивому Богу, сверх всякого чаяния полился свыше чрезвычайно обильный дождь, и все стали радоваться и торжествовать, как бы вышедши из самых врат смерти. Между тем, среди таких благодеяний Божиих и при всеобщей радости, один из богатейших людей ходил прискорбный и унылый, как бы омертвевший от горя, и, когда многие спрашивали его, по какой причине при всеобщей радости он один печален, тогда он, не в состоянии будучи даже скрыть своей мучительной страсти, побуждаемый силой этой болезни, открыто объявил причину: имея, говорил он, множество мер пшеницы, я не знаю, как мне теперь сбыть ее. Неужели, скажи мне, мы будем ублажать его после таких слов, за которые надлежало бы побить его камнями, как человека, жесточе всякого зверя, и общего врага? Что говоришь ты, человек? Ты скорбишь о том, что не погибли все, чтобы тебе собрать золото? Разве ты не слышал, что говорит Соломон: «продаяй пшеницу скупо от народа проклят» (Прит.11,26)? И ты еще бродишь общий враг благоденствия вселенной, противник человеколюбия Владыки Господа вселенной, друг, или лучше, раб мамоны? Не следовало ли отсечь такой язык? Не следовало ли исторгнуть сердце, произнесшее такие слова?

Видишь ли, как золото не позволяет людям быть людьми, но делает их зверями и демонами? Что может быть презреннее богача, который ежедневно вымаливает голод, чтобы у него было золото?» /X:409/.

«Никогда не бывает речи о человеколюбии, но всегда во время продажи страсть корыстолюбия руководит многими; и пшеницу, и вино один продает скорее, другой медленнее, не для общего блага, но один для того, чтобы получить больше, а другой для того, чтобы не получить меньше, когда уже испортился самый товар» /X:410/.

“желание иметь средств к жизни больше, нежели сколько у ближнего, происходит не от иного чего, как от того, что любовь охладела. Желание иметь больше бывает ни от чего другого, а только от безумия, человеконенавистичества и высокомерия” /XI:153/.

«Раб денег не может быть истинным рабом Христовым. Сам Христос открыл, что это – дело невозможное: не можете,сказал Он, Богу работати и мамоне; и еще: никтоже может двема господинома работати (Мф.6,24). Они повелевают противное: Христос говорит: щади бедных, а мамона внушает: отнимай и то, что они имеют; Христос говорит: истощай свое имение, а мамона внушает: бери и то, что у них есть» /XI:273/.

«Христос говорит: аще кто не отречется от своего имения, не может быти Мой ученик (Лк.14,33); а мамона говорит: возьми хлеб у алчущего. Христос говорит: нага одей (Ис.58,7); а мамона говорит: раздень нагого. Христос говорит: от свойственных семени твоего не презри (Ис.58,7); а мамона говорит: не желай кровных своих, пренебреги даже матерью и отцом. И что я говорю – отцом и матерью? Самую душу твою и ту погуби. И однако ж (люди) повинуются» /XI:274/.

“Впрочем (возвращаюсь к тому), о чем я уже прежде говорил: каким образом владеющий богатством бывает благ? Конечно, он не благ, но он становится благим, когда раздает свое богатство. Когда же не имеет его, тогда он и благ; и когда раздает его другим, тогда тоже благ; а до тех пор, пока удерживает его при себе, он не бывает благим. Итак, добро ли то, с приобретением чего люди становятся злыми, а с лишением – благими? Поэтому не в том состоит добро, чтобы иметь деньги: напротив, неимение денег служит признаком доброго человека. Следовательно, не в богатстве состоит добро. Если имея случай получить его, не возьмешь, то опять ты сделаешься добрым. Поэтому, если, имея богатство, раздаем его другим, или предложенного нам не берем, мы бываем добры; напротив, если берем или приобретаем его, то становимся недобрыми, – то каким образом богатство может быть признано благом? Итак, не называй богатство благом. Ты потому не имеешь богатства, что считаешь его благом, что слишком удивляешься ему. Очисти твой помысел, приобрети здравое суждение о вещах, – и тогда будешь благ. Узнай, что составляет истинные блага. Какие же это блага? Добродетель, человеколюбие. Благо вот это, а не богатство” /XI:705-706/.

“Итак, добро ли то, с приобретением чего люди становятся злыми, а с лишением – благими?” /XI:705/.