Редакционная статья в «Советской России» от 13 марта 2008 года.

«… Конечно, не многие тогда могли представить, что в высшем руководстве КПСС находятся предатели (такие как Александр Яковлев или генсек Михаил Горба-чёв), которые очень скоро проявят свою истинную сущность ненавистников и губи-телей партии и социализма. А потому многим казалось, что достаточно просто обра-тить внимание на негативные и страшные тенденции, вовсю появившиеся в жизни страны к 1988 году, и тогда можно совместными усилиями исправить положение, по-вернуть ситуацию к лучшему.

Теперь, когда предательство значительной части партийной верхушки стало ис-торическим фактом, такие интонации, в том числе и в письме Нины Андреевой, воз-можно, кажутся наивными. Но куда важнее другое – а именно суть её размышлений. Поскольку и теперь они… актуальные. Более того, как это ни патетически звучит, во многом пророческие.

Так о чём же это для одних – легендарное, для других – скандальное письмо Ни-ны Андреевой? Почему эхо той публикации звучит до сих пор? Главное, чем был обеспокоен тогда автор, – это уже практически очевидная атака на советский социа-лизм, дискредитация его ценностей и завоеваний, подмены понятий.

«Слишком уж много появилось такого, чего я не могу принять, с чем не мо-гу согласиться. Словотолчение о «терроризме», «политическом раболепии на-рода», «бескрылом социальном прозябании», «нашем духовном рабстве», «все-общем страхе», «засилии хамов у власти»… из этих только нитей ткётся за-частую история переходного к социализму периода в нашей стране. Поэтому и не приходится удивляться, что, например, у части студентов усиливаются ниги-листические настроения, появляется идейная путаница, смещение политичес-ких ориентиров, а то и идеологическая всеядность…» Если 20 лет назад это ещё могло показаться преувеличением, то ныне очевидно – опасения автора были совер-шенно обоснованны. Именно таким образом началась атака на социализм теми, кто стремился его уничтожить, а не усовершенствовать и «гуманизировать», как деклари-ровалось. Катастрофические последствия этого разрушения, сказавшиеся не только на судьбах миллионов и миллионов граждан Советского Союза, но и в мировом мас-штабе, – реальность сегодняшнего дня.

Ещё один тезис Нины Андреевой заключается в том, что война с социализмом велась, говоря нынешним языком, с помощью информационного оружия, когда целе-направленно и планомерно разрушались советские символы, под видом «худо-жественного постижения прошлого» принижались и осквернялись святыни. И это лишало общество моральных и духовных устоев, деформировало и разрушало его.

В роли же разрушителей выступила так называемая творческая интеллигенция, устроившая своего рода политический театр. Порой это и в самом деле был театр. Андреева приводит некоторые примеры из популярных тогда пьес Михаила Шатро-ва, где Ленин «по воле драматурга и автора преклоняет перед Троцким коле-ни…» Прежде всего, по мнению автора, это действует на умы и души молодёжи, людей неопытных, с ещё несформировавшимися жизненными установками.

Причём разоблачить опасную сущность этого «театра» в эпоху демократизации, гласности и ещё социализма чрезвычайно сложно. «Ведущие театральные деятели», пишущие обращения в защиту «гонимых», оказываются сильнее и критических отзы-вов в центральной прессе и даже решений Пленумов ЦК КПСС. Тогда, судя по все-му, у здравомыслящих людей вызывало недоумение: почему по существу – врагам и клеветникам можно всё, а любая попытка не то чтобы обуздать, а просто усомниться в их праве на неприкосновенность подвергается остракизму?

Никто нынче не ставит пьесы Шатрова. Они, как и многие другие заказные по-делки, показали свою полную художественную несостоятельность и вместе с тем – весьма серьёзную эффективность в качестве оружия разрушения. С советским со-циализмом вроде бы покончено, но разрушение духовных скреп общества теми же методами (но ещё более усложнёнными технологическими средствами, на уровне XXI века) продолжается. Обуздать пошлость и бездуховность на телевидении, пре-кратить публичное искажение и надругательство над историческим прошлым (и не только советским) страны, удалить от власти тех, кто заявляет будто «русский фа-шизм страшнее немецкого», сегодня практически невозможно.

Культовой, знаковой фигурой, символом построения реального социализма яв-ляется Иосиф Сталин. И потому тогда (и сегодня!) на него был направлен основной удар пропагандистского очернительства. И далеко не только для того, чтобы опоро-чить лично Сталина. «В формулу «культа личности» насильственно втискивается индустриализация, коллективизация, культурная революция, которые вывели нашу страну в разряд великих мировых держав. Всё это ставится под сомнение. Дело дошло до того, что от «сталинистов» (а в их число можно при желании за-числить кого угодно) стали настойчиво требовать «покаяния»… Взахлёб рас-хваливаются романы и фильмы, где линчуется эпоха «бури и натиска», пода-ваемая как «трагедия народов» – замечает автор письма.

Но после стольких лет оплёвывания Сталин как политик сегодня пользуется ува-жением и популярностью у народа. И популярность его в условиях никак не преодо-леваемой разрухи в различных сферах современной российской жизни только растёт. А потому официально Сталин по-прежнему под запретом (имени Верховного Глав-нокомандующего руководители государства не называют даже в годовщины Великой Победы), а «политический театр» плодит новые очернительские «спектакли». 

И опять-таки дело совсем не в репрессиях или «твёрдой руке». И то, и другое нынешние российские власти вполне приветствуют и даже, в своих целях, берут на вооружение. Сталин для них страшен как раз как символ социализма, тех социальных преобразований, которые только и есть единственная альтернатива нынешнему, гу-бительному для страны политическому курсу. Альтернатива, абсолютно неприем-лемая для власти, цель которой – самосохранение, а не возрождение России.

К слову, Нина Андреева отмечает, что ни она (дочь ленинградских рабочих), ни члены её семьи ни к Сталину, ни к его окружению никакого отношения не имеют, что «вместе со всеми советскими людьми разделяет гнев и негодование по поводу массовых репрессий 30-40-х годов». Характерно, что как раз таких людей, которые не репрессии оправдывают, а стремятся показать вредоносность упрощённого и не-объективного подхода к сложнейшим историческим событиям, зачастую обвиняют во всех смертных грехах. Причём нередко обвиняют как раз те, кто сам, чьи бли-жайшие родственники имели или имеют отношение к репрессивному аппарату.

Очень точно заметила Андреева, кому это выгодно: «Наряду с профессиональ-ными антикоммунистами на Западе, давно избравшими якобы демократичес-кий лозунг «антисталинизма», живут и здравствуют потомки свергнутых Ок-тябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть мате-риальные и социальные утраты своих предков». Уже в 90-е эти, казалось бы, вымершие персонажи, оказались не только на поверхности, но и на переднем плане, вспомнив не только о родословной, пострадавших (реально или мифически) родст-венниках, но и возжелав получить компенсации за утерянные материальные блага.

Нина Андреева упоминает (правда, не называя фамилии) некоего известного со-ветского академика, который несколько десятилетий писал о классовой борьбе на международной арене, а к концу 80-х вдруг заявил, что «нынешние отношения го-сударств двух различных социально-экономических систем лишены классового содержания».

С позиций сегодняшнего дня особенно хорошо видно, насколько опасной была эта идеологическая бомба – выхолащивание классовой сущности общественных от-ношений. Ни один вменяемый политик в эпоху перестройки не мог заявить, что-де социализм себя не оправдал, а поэтому необходимо восстановить капитализм. Его, мягко сказать, просто бы не поняли. Не говоря уже о том, что подавляющее боль-шинство этих политиков были членами КПСС. А потому был запущен процесс посте-пенного, «мирного удушения» социализма, основанного на подмене понятий.

Главными проводниками этой политики являлись, как называет их Нина Андре-ева, «леволибералы». Сначала, напоминает она, они заявляли о «модели некоего ле-волиберального интеллигентского социализма, якобы выразителя самого ис-тинного и «чистого» от классовых наслоений гуманизма», о том, что в СССР «по-строили не тот социализм». Затем было заявлено, что социализм это вообще плохо. А когда произошла реставрация капитализма и миллионы людей на собственной шкуре ощутили реальность классовых отношений, было уже поздно. Кстати, и ныне идея абстрактного «бесклассового социализма» в ходу у пропагандистов от власти (вспом-ним хотя бы «социалиста» XXI в. Сергея Миронова). Теперь с его помощью пытают-ся извратить и уничтожить саму социалистическую идеологию, память и представле-ние о советском социализме, возможность и даже мечту о его возрождении. Тогда «бесклассовый социализм» был способом подмены и уничтожения настоящего, сего-дня – способом сохранения (по-прежнему не слишком-то любимого в России) капи-тализма.

Ещё одна особенность «леволибералов», по Андреевой, – это «явная или замас-кированная космополитическая тенденция, некий безнациональный «интерна-ционализм», пацифистское размывание оборонного и патриотического созна-ния, а также стремление малейшие проявления национальной гордости велико-россов записывать в графу великодержавного шовинизма».

 Никаких сомнений сегодня: тревога Нины Андреевой о том, что «с воинст-вующим космополитизмом связана ныне практика «отказничества» от социа-лизма», была обоснованной. Конечно же, социализм был непреодолимой преградой на пути нынешних финансовых космополитов, всех этих «русских миллиардеров из золотых списков Forbes»: абрамовичей, вексельбергов, фридманов. Только слом со-циализма и мог позволить им хранить полученные на продаже российских полезных ископаемых деньги в зарубежных банках, управлять какой-нибудь маленькой дальне-восточной губернией, находясь в Туманном Альбионе. Где, собственно, эти вывезен-ные из России деньги и тратить. Вместе с миллионами бедняков и беспризорников в капиталистической России появилась и такая полупроцентная прослойка граждан: «продвинутые космополиты», проживающие в самых элитных точках земного шара. Какое тут оборонное сознание, если именно они определяют политику государства, а родина для них там, где находятся их деньги!

Ещё одна категория, отчасти невольно поспособствовавшая разрушителям соци-ализма, – «традиционалисты», идеологи «крестьянского социализма». По оценке Андреевой, они, «выпячивая» трагические, но всё же частности советской истории, не замечали «основного фарватера нашей жизни». К чему это привело, сегодня тоже хорошо известно. Под разговоры о «чудовищной коллективизации» и «уничтожении большевиками деревни» в 90-е годы была проведена «деколлективизация», то есть уничтожено отечественное сельское хозяйство, в результате чего произошла на-стоящая катастрофа русской деревни. Всё это принесло огромную выгоду тем самым «капиталистам-космополитам».

Неудивительно, что так переполошились в марте 1988 года Александр Яковлев со товарищи. Ведь в опубликованном в «Советской России» письме Нина Андреева фактически поймала их за руку на крупнейшей идеологической диверсии, рассказала о её механизмах и возможных последствиях. Против «Советской России» с помощью официозных публикаций в «Правде» осуществлявшихся под руководством всё того же Яковлева, была развязана настоящая травля.   

Характерно, что ныне на 20-летие публикации откликнулись и те, кто против реставрации капитализма ничего не имеет. Скажем, известный своими либеральными взглядами известный обозреватель газеты «Коммерсантъ», заместитель главного ре-дактора журнала The New Times Андрей Колесников. «Сегодня идеи Нины Андре-евой, если очистить «луковицу» от марксистской шелухи, востребованы», – пишет он. Правда, недвусмысленно намекая, будто востребованы они нынешней властью, президентом Путиным: мол «русский национализм, о котором с такой теплотой и запальчивостью на днях говорил Владимир Путин, и был лейтмотивом горячего, раз-мером в газетную полосу, выступления Андреевой».

Нет смысла, особенно для наших читателей, доказывать, что политика Путина не имеет никакого отношения к реализации принципов, изложенных Ниной Андре-евой. Однако востребованность этих идей в обществе отрицать сложно, чувствует это и власть, которая пытается играть на этих настроениях, поскольку игнорировать их невозможно.

Точно так же пытался играть на настроениях народа в конце 80-х Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв. Не статью Нины Андреевой «обложили цита-тами», как иронизирует Колесников. Это сам Горбачёв обложился тогда цитатами как свидетельством собственной политической адекватности, честности, коммунис-тичности.

«Мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь, действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами. Прин-ципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами» – одна из таких цитат из его выступления на февральском Пленуме 1988 года, которая приво-дится в статье. Очень правильные слова, но ничего не стоящие в устах предателя. Не обманываться красивой фразой, а судить высоких руководителей по делам их – это ещё один, не до конца усвоенный всеми нами урок из письма Нины Андреевой».

А что же последовало тогда, в 1988-м, после письма Нины Андреевой?

 

                                              Глава 4

                       Два мартовских дня в Политбюро.

 

Главный редактор «Советской России» Валентин Васильевич Чикин беседует с членом Политбюро ЦК КПСС Егором Кузьмичом Лигачёвым.

В.Ч. Со времён публикации письма Нины Андреевой прошло уже почти 20 лет, но и у меня, и, думаю, у Вас, Егор Кузьмич, всё это до сих пор свежо в памяти. Но для начала и для нашего читателя, и для самих себя хорошо бы восстановить обста-новку тех лет. В 1988 году уже вовсю клокотали страсти в общественной жизни. В газетах и журналах, книгах, спектаклях всё чаще возникали вопросы, куда движется перестройка, почему мы не получаем реальных результатов.

К этому времени наиболее объективные и опытные наблюдатели уже начали понимать и говорить о том, что у перестройки как-то сбивается шаг. Я об этом сужу хотя бы по очеркам очень хорошего нашего друга, автора «Советской России» Ивана Васильева. Это честнейший человек, он так был рад перестройке, писал вдохновен-ные статьи и очерки. Он, главное, хотел пропахать общественную жизнь, партийную работу, он это знал очень близко. И вдруг он начал нам сигналить: что-то происходит не так. Об этом же говорила и почта газеты. Да и на заседаниях ЦК того времени зачастую разные оценки звучали.

И вот наша редакция получила большую пачку документов из Ленинграда. Пе-ред этим мы опубликовали рецензию на пьесу Шатрова «Так победим!». В рецензии говорилось о том, что мы не можем в таком виде принять трактовку нашей советской истории, особенно фигуры главного нашего революционера В.И.Ленина. Были ре-цензии на этот спектакль также в «Правде» и «Советской культуре». И вот Нина Андреева, преподаватель химии из Ленинграда, откликнулась в своём выступлении на эти рецензии.

Мне показалось, что это животрепещущая материя. Но материал был разрознен-ный, нужно было создать нечто целостное из трёх документов. Я разыскал автора и спросил, не будет ли она возражать, чтобы мы помогли это всё переделать. Она отве-тила, что возражать будет, она сама всё это переделает. После мартовских праздни-ков мы получили её новый материал, уже вполне готовый. Тогда мы послали в Ле-нинград одного из членов редколлегии, чтобы он лично познакомился с Ниной Анд-реевой, узнал о ней побольше в вузе, где она работала, показал ей нашу редакцион-ную правку. С правкой Андреева согласилась, в парткоме её охарактеризовали поло-жительно, как человека особенно активного в общественной жизни. К слову, муж Нины Андреевой был известным историком, заведовал кафедрой в ЛГУ. Я так по-лагаю, она имела возможность консультироваться с ним, обсуждая определённые во-просы. Так что в каком-то смысле это плод «семейного творчества». И, право, ничего плохого или предосудительного я в этом не вижу.

Письмо «Советская Россия» опубликовала под рубрикой «Полемика». Оно было резким, принципиальным и спорным. Однако в целом этот материал вполне вливался в поток других писем и размышлений. В ответ на публикацию сразу повалили пись-ма. В статье Андреевой затрагивался большой пласт самых разных острых проблем. А потому и отклики были разные: одни – соглашались и поддерживали Андрееву, другие – возражали ей, иногда резко.

Да и газеты в стране к тому времени были совсем разные. Помню, буквально че-рез несколько дней после публикации письма, вы Егор Кузьмич проводили совеща-ние редакторов. Там вы упомянули и о статье «Не могу поступаться принципами», высоко её оценив.. Помнится, сказали, что надо бы нашей главной партийной газете «Правда» такие письма печатать.

Е.Л. Совещание это я проводил 14 или 15 марта. Горбачёв в тот момент был в зарубежной командировке. Было оно плановое, никакого экстренного характера не носило, так что известно о нём было ещё до публикации Нины Андреевой. Я просто посоветовал редакторам прочитать эту статью, поскольку меня в ней привлекло то, что я считал наиболее важным: неприятие сплошного очернительства, безоглядного охаивания прошлого. Ничего зазорного в том, что упомянул об этой на том совеща-нии, я не вижу. Никаких указаний статью перепечатать не давал. Да и события на-чали развиваться далеко не сразу после совещания и возвращения Горбачёва из командировки.

В.Ч. Почему же буря грянула не сразу? Я думаю, причина в том, что в Полит-бюро к тому времени уже складывалась некая двойственность и в отношении пере-стройки, и к судьбе страны. И группа лиц – Шеварднадзе, Александр Яковлев, Медведев – искала любого повода, чтобы перетянуть на свою сторону «первое лицо». А «первое лицо» металось, и не только между разными группами, но, кажется, и внутри себя самого. Уж очень Горбачёву нравилось быть во всех этих «шестёрках» и «семёрках», нравились комплименты Тэтчер и всякие французские встречи, и встре-чи в Америке.

Е.Л. Да, он так к этому относился. Однажды прилетел из Италии и говорит: «Егор, ты знаешь, весь Рим меня провожал». Я ему: «Михаил Сергеевич, надо бы на Волгу съездить и в Сибирь». А он: мол, опять ты за своё, я тебе про Италию, а ты – Сибирь! И так довольно часто бывало.

В.Ч. Я думаю, группировка разрушителей постоянно искала повода, чтобы дать бой. На самом деле повод с газетной публикацией был не самый лучший. Но ничего другого, чтобы обострить и раскачать ситуацию, они на тот момент не нашли. А об-острить им было нужно. В этом активное участие принимала и творческая интел-лигенция, те же Шатров, Гельман, Егор Яковлев. Две недели ушли на обработку друг друга и Горбачёва: смотрите, мол, Михаил Сергеевич, что творит тут без вас Лигачёв!…»

Егор Лигачёв рассказал далее, какая обстановка тогда сложилась вокруг него в руководящих партийных органах. По его словам, трещина в отношениях между ним и Михаилом Горбачёвым к тому времени всё более углублялась. Особенно после февральского Пленума ЦК, где линия Лигачёва была поддержана большинством, что соответственно усилило его позиции и ослабило позиции яковлевской группировки. И вот эта группировка решила использовать публикацию статьи «Не могу поступать-ся принципами» в качестве реванша. Особенно это было важно перед XIX парт-конференцией, где Егор Кузьмич намеревался отстаивать ленинские принципы и взгляд на историю, защищать партию и Советское государство от перерожденцев и изменников.

Такого противника этим предателям и перерожденцам, занимавшим высшие партийные посты, необходимо было нейтрализовать, а потому и была развязана ши-рокомасштабная кампания борьбы с «врагами перестройки», которыми объявляли всех, поддерживающих публикацию Нины Андреевой. Сама публикация названа «манифестом консерваторов и заговорщиков», а главой «заговора» и вдохновителем «манифеста» объявлен Егор Лигачёв.

«Е.Л. Никакого «заговора», конечно, не было. Я письмо Нины Андреевой про-читал, когда оно было опубликовано в «Советской России». Буквально через нес-колько дней вёл заседание секретариата ЦК. Пришёл, когда все уже собрались и с большим воодушевлением, очень одобрительно обсуждали письмо Нины Андреевой в «кулуарах», так сказать. Когда Горбачёв вернулся, я упомянул об этом, и было за-метно, что такая поддержка, высказанная секретарями ЦК, Горбачёва сильно встре-вожила.

Вы, Валентин Васильевич, правильно заметили, что в руководстве партии в это время была двойственность. А к 1988 году, можно сказать, произошло уже открытое размежевание на тех, для кого перестройка означала сохранение и развитие социа-лизма, и тех, кто использовал её для разрушения социализма. А главным вопросом размежевания стало отношение к нашей советской истории. Потому и письмо Нины Андреевой вызвало у них такую реакцию. Под давлением А. Яковлева и Шевард-надзе было созвано Политбюро, в повестке дня которого значился один вопрос: об-суждение публикации письма Нины Андреевой в «Советской России».

Заседание проходило на Старой площади два дня, по 6–7 часов в день. Для меня заседание это было совершенно неожиданным и произвело гнетущее впечатление. С самого начала я понял, что речь идёт и о «Советской России», и о Лигачёве. Кстати говоря, и это я хотел бы особенно подчеркнуть, до этого было опубликовано множес-тво, не преувеличиваю, сотни антисоветских пасквилей в центральной прессе, кото-рая выходила тогда гигантскими тиражами. Ни один из этих пасквилей не обсуж-дался на Политбюро и не осуждался. Бывало так: либо Лигачёв, либо Рыжков, либо Зайков, либо Никонов встаёт и говорит, что я, мол, вчера прочитал такие-то мате-риалы, это возмутительно, надо реагировать. Горбачёв в ответ: давайте дадим пору-чение Медведеву. А это значило – похоронить. Таких поручений Медведеву давали не менее 10, и ни одно не было выполнено. Медведев – верный человек Горбачёва, так что поручения были с явным подтекстом – ничего по ним не делать.

Начали обсуждение письма Нины Андреевой. Некоторые, особенно такие опыт-ные люди, как Громыко, Соломенцев, попытались перевести разговор в русло обсуж-дения не статьи в «Советской России», а проблем в стране и хода перестройки в це-лом. Но тон всему задавал Яковлев. Он сразу в крайне резких выражениях обру-шился и на письмо Андреевой, и на «Советскую Россию». Статья была названа мани-фестом антиперестроечных сил, рецидивом сталинизма, главной угрозой перестрой-ке. Заявлялось, что эта акция была организованной, и не кем-нибудь, а именно Лига-чёвым. Яковлева поддерживал Медведев. Они хотели навязать своё мнение Полит-бюро».

Для того чтобы «уломать» несогласных, обсуждение статьи было продолжено на второй день. А между заседаниями шла активная обработка. Причём, как подчёр-кивает Лигачёв, членам Политбюро, которые занимали другую, нежели Яковлев и его соратники, позицию, буквально «выкручивали руки».

«Александр Яковлев – фигура вообще зловещая, не обременённая никакими мо-ральными устоями. Именно он больше всех призывал к «плюрализму мнений», и он же развернул буквально «охоту на ведьм». Используя самые нечистоплотные методы для разрушения социалистической системы, он прикрывался марксистской фразой и именем Ленина. «Борьба с буржуазной идеологией во всех её даже внешне привле-кательных проявлениях не допускает компромиссов»… «Абстрактная неклассовая постановка вопросов о социализме, демократии, гуманности, свободе выражает в сущности интересы буржуазии…Опыт убедительно свидетельствует, что именно последовательная классово-пролетарская позиция несёт в себе прогрессивное содер-аие, наполненное созидательным смыслом», – писал он, на деле бескомпромиссно борясь с теми, кто такую созидательную позицию выражал.  

Е.Л. Яковлев очень хотел, чтобы его поддержал в этом Горбачёв. Думаю, у них даже договорённость о такой поддержке была заранее. На заседании Политбюро по отношению к статье Нины Андреевой Горбачёв однозначно выступил на стороне Яковлева. Но, видимо послушав мнение членов Политбюро, Горбачёв решил, что пока ещё рановато принимать кардинальные меры в отношении Лигачёва или «Со-ветской России», открыто объявляя себя, таким образом, разрушителем социалисти-ческой системы. Большинство выступающих соглашались с Ниной Андреевой, осо-бенно по вопросу о неприемлемости очернения советской истории. Но никто не пред-ложил одобрить статью или поддержать её публикацию. Мне кажется, что и те люди, которые, в общем, статью Нины Андреевой поддерживали, старались, чтобы в об-ществе не произошло раскола, а потому выражали свою позицию сдержанно. В итоге стало понятно, что никаких радикальных решений Политбюро не примет. И тогда было решено подготовить с учётом обмена мнениями редакционную статью по этому поводу в «Правде». Поручили эту подготовку Александру Яковлеву. Что называется, утопили щуку в реке.

В.Ч. Я о ходе Политбюро узнал, можно сказать, из первых уст. Вы заседали в пятницу и в субботу. А в понедельник мне позвонил Горбачёв. Я сразу почувствовал, что в кабинете он не один: там либо Яковлев, либо Черняев, либо Медведев. Горба-чёв меня спрашивает: кто это сделал – наши или ваши. Я сначала даже не понял, о чём речь. Он спрашивает: наши в ЦК или ваши в газете статью написали. Тогда я начал рассказывать ему про Нину Андрееву, преподавательницу из Ленинграда, о том, как она работала над материалом. Горбачёв слушал не перебивая.

Надо сказать, что потом ходили мифы, да и сам Горбачёв это не раз повторял, что-де никакой Нины Андреевой нет, в этом смысле, что не она сама это написала. Интересно, что Медведев был знаком и с Ниной Андреевой, и с её мужем, с которым вместе работал в ЛГУ. Возможно, он как-то и бросил, что, мол, не Андреева писала, а её муж, а воспринято это было совершенно иным образом…

Горбачёв спросил: ну и что, тебе нравится эта статья? Я ответил, что, на мой взгляд, в ней очень много зрелых мыслей, и не только одна Андреева думает подоб-ным образом. Тогда Горбачёв начал возмущаться, зачем в письме-де столько о Ста-лине. Мол, всё уже решено на XX съезде, не надо это ворошить и пересматривать. Или вот «еврейский вопрос»: зачем вы нас сталкиваете с евреями? У нас только что Сумгаит вспыхнул, меня клянут, говорят, что у Горбачёва руки по локоть в крови, а ты, мол, развязываешь ещё этот вопрос.

Потом осведомился, какие идут отклики. Я говорю, что откликов множество (за считанные недели пришло 6–7 тысяч писем), они самые разные: есть те, кто поддер-живает Нину Андрееву, есть те, кто не поддерживает. А почему, спрашивает, ты не напечатал письмо Сараскиной. (Сараскина была автором «Московских новостей». Она действительно буквально на следующий день после публикации Андреевой при-несла свой отклик. Но тем же вечером его и забрала. Очевидно, как раз для того, что-бы не напечатали, и можно было заявить, что «Советская Россия» критических от-кликов не печатает.)

А вообще отклики с обеих сторон были категорические, резкие. Чтобы ввести полемику в какое-то контролируемое русло и не подбрасывать охапки хвороста в этот костёр, мы провели в Ленинграде «круглый стол», в котором участвовала и сама Нина Андреева, публично подтвердившая, кстати, своё авторство. Там было вообще очень много участников, которые высказывали самые разные точки зрения. Мы уже подготовили материалы этого «круглого стола» для публикации. Об этом я и сказал Горбачёву. А он в ответ: нет уж, теперь об этом будет печатать «Правда». И 5 апреля вышла редакционная статья в «Правде»…

Е.Л. Когда было решено, что такая статья должна быть напечатана, боль-шинство членов Политбюро считало, что в ней будут сдержанные, взвешенные оцен-ки, чтобы страсти улеглись. Тогдашний главный редактор «Правды» Афанасьев по-том говорил мне, что очень жалеет, что позволил, чтобы статья вышла в таком виде. Кстати, мне её принесли для прочтения за полчаса до подписания номера в печать. Я уже ничего не мог сделать: ни поправок, ни замечаний.

В.Ч. Я к тому времени уже немало поработал в прессе, в разном качестве, и не припомню, чтобы когда-то такое было. Бывали между газетами дискуссии, но чтобы целую полосу «Правда» посвятила одной публикации! Я несколько раз пытался вчи-тываться, чтобы понять, наконец, какие нам претензии предъявляют. Мы очень друж-но жили с «Правдой». Но как только они получили задание готовить статью, так всё будто отрезало, говорились какие-то общие слова. Хотя я знал, что ответственный секретарь Черняк и кто-то из партийного отдела частями возили статью Яковлеву. Он куски эти просматривал, редактировал, вносил поправки, акценты расставлял».

Статья в «Правде» (она называлась «Принципы перестройки: революционность мышления и действий») была крикливой и демагогической. Сейчас, когда мы знаем, что произошло, к чему эти люди стремились, как себя вели в дальнейшем, не заметить этого невозможно.

Оговорившись, что автор имеет право отстаивать свою точку зрения, состави-тели статьи тут же фактически отказывают в этом праве Нине Андреевой. Она и опу-бликовавшая её письмо «Советская Россия» обвиняются в «искусственном противо-поставлении нескольких категорий советских людей». Хотя в письме Андреевой советским людям, если кто и противопоставлен, так это разрушители социализма. Особенно очевидно это сегодня, когда знаешь, кем на самом деле оказались Яковлев и его единомышленники, писавшие 5 апреля в «Правде», что главная задача, которая стоит перед обществом, – «как нам быстрее возродить ленинскую сущность социализма».

Статья Андреевой с «претенциозным названием» (кстати, дословно взятым из выступления Горбачёва) обвинялась в «неконструктивности», а все, кто поддерживал высказанные в ней мысли, в «неприятии самой идеи обновления», – в том, что они в этом корыстно заинтересованы!

И об этом писали деятели, которые всегда руководствовались лишь корыстью, понятия не имея, что такое идеалы и убеждения. «Больше гласности, больше демо-кратии», – писали те, кто одновременно затыкал рот всем своим оппонентам, не гну-шаясь и прямой ложью. «Больше социализма», – утверждали те, кто 2–3 года спустя будет яростно проклинать социалистическую идеологию.

Но с некоторыми пассажами передовой невозможно не согласиться: «Правда одна, нужны полная ясность, чёткость и последовательность, нравственный ориентир на будущее». Сегодня эта правда очевидна как и то, кто стал нравственным ориенти-ром, а кто символом безнравственности и беспринципности.

В.Ч. После публикации редакционной статьи в «Правде» начали из номера в номер печатать так называемые отклики. Ещё поначалу попытались изобразить «плюрализм», и 2–3 отклика были в поддержку публикации «Советской России». Но Яковлев устроил разнос, заявил, что никакой поддержки, что только одна струна должна звучать! И пошли нас молотить. Письма от граждан, организаций, творческих союзов. Некоторые мне потом говорили мне: ты, мол, прости, мы и так самые по-следние отписались, но нас заставили.

И конца этому не было. Я приходил на работу, включал телевизор – там дис-куссия на эту тему. Открывал газеты – там это же самое. Я не выдержал и стал узнавать, когда же всё это закончится. Никто не мог сказать, дирижировал всем Яковлев. Потом сказали, что до XIX партийной конференции будет идти эта волна. Ещё три месяца травили!…

К слову, буквально на другой день после разговора с Горбачёвым, когда я ска-зал, что примерно 40% откликов – от противников Нины Андреевой, а 60% – от сто-ронников, приехали в редакцию ответственные помощники ЦК арестовывать почту нашей газеты. Оказывается, Яковлев не поверил, что у Андреевой столько сторонни-ков, заявил, что всё это ложь. И вот вывезли 8 огромных мешков с нашей корреспон-денцией – перечитывали, пересчитывали, сколько «за», а сколько «против». Но заве-дующий сектором печати Бакланов, честный и порядочный человек, подтвердил: наши оценки правильны.

Е.Л. После статьи в «Правде» началась настоящая травля так называемых анти-перестроечных сил. И то, что не смогли сделать на Политбюро, то есть объявить ме-ня «заговорщиком», с лёгкостью делала пресса. Меня что поддерживало? Была масса писем от простых людей, которые писали: держитесь, Егор Кузьмич, не уходите в отставку, боритесь.

То, что «Советская Россия» опубликовала тогда письмо Нины Андреевой, это был пример мужества. Тогда было суровое время, тучи над страной сгущались, а статья была без преувеличения, ярким лучом света для многих.

В.Ч. На первый взгляд, это была проигранная нами битва. Но колокол про-звучал! Нина Андреева взяла на себя мужество сказать о том, о чём другие думали, но молчали. Её слова были не какой-то «платформой консерваторов», а голосом на-рода. Мы ударили в колокол – и это начало резонировать! И это оказывало и будет оказывать влияние на сознание сегодняшних людей. Люди, читающие её письмо сегодня, видят, что сама жизнь подтвердила его истинность!»

Так закончилась беседа В.В. Чикина с Е.К. Лигачёвым.

Ю. Бондарев – «В России всегда были несогласномыслящие»:

«Крестоносцы новой демократии», доламывая страну изнутри, хорошо знают, что стены осаждённой крепости полностью рухнут, едва будут отравлены колодцы русской духовности, выкачан кислород духа: омертвение его постепенно уничтожает и самую плоть. Имеющие память помнят: в испанскую войну 1936–1939 годов рес-публиканцы потерпели поражение потому, что Мадрид фактически был взят не че-тырьмя наступающими извне колоннами франкистов, а пятой колонной подрываю-щей сопротивление города изнутри. Как известно, история повторяется: на этот раз несчастье случилось в России – история повторилась трагедией и фарсом одновре-менно. Нет, не воля Божия окропила нашу родину мёртвой водой, а коварная измена пастырей, которым рано или поздно придётся за всё платить народу, выражаясь со-временным языком меркантилизма…

Прошлое заменить нечем. Настоящее псевдозначительно, псевдоправдиво, псев-додемократично. Почти всё привнесённое и завезённое издалека оказалось обманчи-вым покрывалом. Сможет ли русский народ возвыситься над обманом, сладкими обещаниями, окружающей враждебностью, злобным лицедейством недругов?

Всю историю российский народ то распинался адскими посланниками, то избав-лялся от мук и беды, возвышаясь в величии мужества и преодоления, казалось бы, невозможного. Нет, Россия никогда не станет Холопией».

Это святая вера, но события конца 80-х и начала 90-х гг. говорят о другом…

 

                                               Глава 5

                                        Националисты.

 

ДЕРЖАВУ для блага её же народов стягивают обручи власти. Национальная буржуазия имеет местечковое мышление, поскольку она чувствует себя уверенно лишь в пределах своего болота вокруг своей кочки. Крупной буржуазии, наоборот, необходим простор с меньшим числом таможенных границ. Но крупной буржуазия становится обычно в третьем поколении. Что можно ожидать от абрамовичей, век-сельбергов, чубайсов и компании? Только потока и разграбления. Вникая в их дея-тельность и её подробности, понимаешь, почему И.В. Сталин беспощадно выжигал национализм, причём именно «буржуазный национализм», калёным железом. И вот власть ослабла…

В декабре 1987 г. в Казахстане отправлен в отставку престарелый Д. Кунаев –секретарь ЦК компартии Казахстана. К нему имелись претензии не только по наци-ональному вопросу. Новым секретарём вместо Кунаева стал русский Г. Колбин. С чего бы это вдруг казахская молодёжь устроила в Алма-Ате беспорядки в знак про-теста? Пришлось использовать силу для наведения порядка.

Политика назначения русских на важные должности была необходима и разум-на. Дело в том, что «Восток – дело тонкое»: