МН 36 Маха саччака сутта - Длинная беседа с Саччакой (перевод: SV)

(В этой сутте Будда описывает собственную борьбу за просветление, а также объясняет аскету Саччаке ряд иных вопросов)

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Весали в Остроконечном Павильоне в Великом Лесу. И тем утром он оделся, взял чашу и хотел пойти в Весали за подаяниями.

И тогда нигантха Саччака¹, прогуливаясь и блуждая, чтобы размять свои ноги, направился к Остроконечному Павильону в Великом Лесу. Достопочтенный Ананда, заметив его издали, обратился к Благословенному: «Учитель, сюда идёт нигантха Саччака – философ и спорщик, и многие хорошо к нему относятся. Он хочет унизить Будду, унизить Дхамму, унизить Сангху. Было бы хорошо, если бы Благословенный из сострадания [к нему] присел бы на минуту». И Благословенный присел на подготовленное сиденье. Тогда нигантха Саччака подошёл к Благословенному, и по прибытии, обменявшись с ним вежливыми приветствиями, сел рядом.

 

Развитость в теле и уме

 

По мере того как он сидел там, он обратился к Благословенному: «Мастер Готама, есть некоторые жрецы и отшельники, которые живут, предаваясь развитию тела, но не развитию ума. В них возникает болезненное телесное чувство. Их касается болезненное телесное чувство. В прошлом случалось, что когда одного [из таких отшельников] касалось болезненное телесное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Так, его ум был подчинён его телу и пал под властью тела. И почему? Из-за отсутствия развития ума.

Далее, есть жрецы и отшельники, которые живут, предаваясь развитию ума, но не развитию тела. Их касается болезненное умственное чувство. В прошлом случалось, что когда одного [из таких отшельников] касалось болезненное умственное чувство, его бёдра становились жёсткими, его сердце разрывалось, горячая кровь хлестала изо рта, он сходил с ума, становился обезумевшим. Так, его тело было подчинено его уму и пало под властью ума. И почему? Из-за отсутствия развития тела. Мысль пришла ко мне, что ученики отшельника Готамы живут, предаваясь развитию ума, но не развитию тела».

«Но что ты узнал, Аггивессана, о развитии тела?»

«Есть, к примеру, Нанда Ваччха, Киса Санкичча, и Маккхали Госала. Эти аскеты не носят одежд², отвергают условности, лижут свои руки, не идут, когда их зовут, не остаются, когда их просят. Они не принимают пищу, поднесённую им или посвящённую им, не принимают приглашения на обед. Они не принимают ничего из горлышка горшка или чаши. Они не принимают ничего через порог, через палку, через пестик [ступы]. Они не принимают ничего от двух обедающих [вместе] людей, от беременной женщины, от кормящей женщины, от женщины, живущей с мужчиной. [Они не принимают ничего] с того места, где объявлено о раздаче еды, [с того места], где сидит собака или где летают мухи. Они не принимают рыбу или мясо. Они не пьют спиртного, вина, или забродивших напитков. Они ограничивают себя одним домом и одной лёгкой закуской в день, или двумя домами и двумя лёгкими закусками… семью домами и семью лёгкими закусками. Они едят только одну тарелку в день, две… семь тарелок в день. Они принимают пищу только один раз в день, один раз в два дня… один раз в семь дней, и так вплоть до двух недель, практикуя ограничение в приёме пищи».

«Но, Аггивессана, выживают ли они только лишь на этом?»

«Нет, Мастер Готама. Иногда они едят великолепную твёрдую пищу, жуют великолепную нетвёрдую пищу, пробуют превосходные деликатесы, пьют превосходные напитки. Они спасают тело и его силу, укрепляют его и откармливают».

«То, что они ранее отбрасывали, Аггивессана, после они подбирают вновь. Вот как [в их случае] имеет место убывание и возрастание тела. Но что ты узнал, Аггивессана, о развитии ума?»

Но нигантха Саччака, будучи спрошенным Благословенным о развитии ума, не смог ответить.

Тогда Благословенный сказал Саччаке: «Те, кого ты только что описал развитыми в развитии тела – это не подлинное развитие тела в Учении Благородных. А если ты не понимаешь развития тела, как можешь ты понимать развитие ума? Тем не менее, что касается того, каким образом человек неразвит в теле и неразвит в уме, а также развит в теле и развит в уме, то слушай внимательно. Я буду говорить».

«Как скажете, Мастер Готама» – ответил Саччака.

Благословенный сказал: «И каким образом человек неразвит в теле и неразвит в уме? Вот приятное чувство возникает в необученном заурядном человеке. Когда его касается приятное чувство, его охватывает страсть к удовольствию, и он покорён тем, что охвачен страстью к удовольствию. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства возникает болезненное чувство. Когда его касается болезненное чувство, он печалится, горюет и плачет, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там из-за его неразвитости в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно наводнило его ум и осталось там из-за его неразвитости в уме. Вот как человек неразвит в теле и неразвит в уме.

И каким образом человек развит в теле и развит в уме? Вот приятное чувство возникает в хорошо обученном ученике Благородных. Когда его касается приятное чувство, он не охвачен страстью к удовольствию, он не покорён тем, что охвачен страстью к удовольствию. [Затем] его приятное чувство прекращается. С прекращением приятного чувства возникает болезненное чувство. Когда его касается болезненное чувство, он не печалится, не горюет и не плачет, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Когда это приятное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там из-за его развитости в теле. Когда это болезненное чувство возникло в нём, оно не наводнило его ум и не осталось там из-за его развитости в уме. Вот каким образом человек развит в теле и развит в уме».

«Я уверен в Мастере Готаме в плане того, что Мастер Готама развит в теле и развит в уме».

«Что ж, Аггивессана, ты, конечно же, груб и дерзок в своих словах, но, тем не менее, я отвечу тебе³. С тех пор, как я обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, у возникшего приятного чувства не было возможности наводнить мой ум и остаться в нём, и у возникшего болезненного чувства [также не было возможности] наводнить мой ум и остаться в нём».

«Но, наверное, в Мастере Готаме никогда не возникало такое приятное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там. Наверное, в Мастере Готаме никогда не возникало такое болезненное чувство, что, возникнув, наводнило бы его ум и осталось пребывать там».⁴

«Почему же не возникало, Аггивессана? Перед моим Пробуждением, когда я всё ещё был непробуждённым бодхисаттой, такая мысль пришла ко мне: «Жизнь домохозяина – ограниченный и пыльный путь. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Живя домохозяйской жизнью, трудно практиковать святую жизнь, которая была бы идеальной и чистой, [словно] отполированный перламутр. Что если я, сбрив волосы и бороду и надев жёлтые одежды, покинул бы жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной?»

И спустя какое-то время, когда я всё ещё был молод, черноволос, наделён благословением молодости на первом этапе жизни, я сбрил волосы и бороду... ⁵...А потому я там сел и подумал: «Прекрасное место для стараний».

 

Три образа

 

Затем эти три образа – спонтанные и никогда прежде не слыханные – возникли во мне. Представь, как если бы было мокрое и насквозь пропитанное влагой полено, лежащее в воде. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в мокром, насквозь пропитанном влагой полене, лежащем в воде?»

«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что полено мокрое и насквозь пропитано влагой, кроме того, оно лежит в воде. Со временем человека просто постигла бы усталость и разочарование».

«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, не отлучая себя от чувственности в теле и в уме, и чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям не отброшена и не успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он неспособен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был первый образ – спонтанный и никогда прежде не слыханный – возникший во мне.

Затем второй образ – спонтанный и никогда прежде не слыханный – возник во мне. Представь, как если бы было мокрое и насквозь пропитанное влагой полено, лежащее на земле вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в мокром, пропитанном насквозь влагой полене, лежащем на земле вдалеке от воды?»

«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что полено мокрое и насквозь пропитано влагой, даже несмотря на то, что оно лежит на земле вдалеке от воды. Со временем человека просто постигла бы усталость и разочарование».

«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, отлучив себя от чувственности только в теле, но чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям не отброшена и не успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он неспособен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был второй образ – спонтанный и никогда прежде не слыханный – возникший во мне.

Затем третий образ – спонтанный и никогда прежде не слыханный – возник во мне. Представь, как если бы было сухое и не пропитанное влагой полено, лежащее вдалеке от воды. И человек, проходящий мимо с верхней палкой для розжига, подумал бы: «Я разожгу огонь. Я создам тепло». Как ты думаешь? Смог бы он разжечь огонь и создать тепло трением верхней палки для розжига в сухом, не пропитанном влагой полене, лежащем вдалеке от воды?»

«Да, Мастер Готама. И почему? Потому что полено сухое и не пропитано влагой, кроме того, оно лежит вдалеке от воды».

«Так и с любым жрецом или отшельником, который живёт, отлучив себя от чувственности в теле и в уме, и чьё желание, одержимость, нужда, жажда, и взбудораженность к чувственным удовольствиям отброшена и успокоена в нём. Испытывает ли он, или же нет, болезненные, раздирающие, пронзающие чувства в своём старании [достичь Пробуждения], он способен на знание, видение, и непревзойдённое самопробуждение. Таковым был третий образ – спонтанный и никогда прежде не слыханный – возникший во мне.

Я подумал: «Что если я, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, собью, раздавлю, и сокрушу свой ум своим осознающим умом?» Так, стиснув зубы и поджав к верхнему нёбу язык, я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. Подобно тому, как сильный человек, схватив слабого за голову, горло, или плечи, стал бы сбивать его, давить, и сокрушать, так и я стал сбивать, давить, и сокрушать свой ум своим осознающим умом. И по мере того как я делал так, пот полился ручьём из подмышек. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненного усилия. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.

 

Практика задержки дыхания

 

Я подумал: «Что если я буду поглощён трансом не-дыхания?» Так я прекратил вдохи и выдохи носом и ртом. И по мере того как я так делал, громкие свистящие ветры вырывались из моих ушей. Подобно тому, как из мехов кузнеца вырывается свистящий громкий пар, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом и ртом, громкие свистящие ветры вырывались из моих ушей. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненного усилия. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. И по мере того как я так делал, ужасные силы пронзали мою голову. Подобно тому, как если бы сильный человек надрезал бы мою голову острым мечом, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, ужасные силы пронзали мою голову. И хотя я установил неутомимое усердие... не наводняло мой ум и не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, неимоверные боли возникли в моей голове. Подобно тому, как если бы сильный человек затягивал на моей голове тюрбан из прочных кожаных ремней, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, неимоверные боли возникли в моей голове. И хотя я установил неутомимое усердие... не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, колоссальные боли разрывали мой живот. Подобно тому, как если бы мясник или его ученик разрезали бы желудок быка, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, колоссальные боли разрывали мой живот. И хотя я установил неутомимое усердие... не оставалось в нём. Я подумал: «Что если я дальше буду поглощён трансом не-дыхания?» Тогда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами. По мере того как я так делал, моё тело сильно горело. Подобно тому, как если бы два могучих человека, схватив слабого человека за руки, поджаривали бы его над ямой с горячими углями, точно также, когда я прекратил вдохи и выдохи носом, ртом, и ушами, моё тело сильно горело. И хотя я установил неутомимое усердие и незамутнённую осознанность, моё тело было взволновано и неспокойно из-за болезненных усилий. Но болезненное чувство, которое возникло таким образом, не наводняло мой ум и не оставалось в нём.

Дэвы, увидев меня, сказали: «Отшельник Готама мёртв». Другие дэвы сказали: «Он не мёртв, но умирает». Третьи сказали: «Он ни умер, ни умирает, а он – арахант, потому что таким образом живут араханты».

 

Голодание

 

Я подумал: «Что если я буду практиковать полностью без пищи?» Тогда дэвы пришли ко мне и сказали: «Почтенный, пожалуйста, не практикуйте полностью без пищи. Если вы сделаете так, мы будем вливать через ваши поры божественное питание, и на этом вы выживете». Я подумал: «Если бы я заявил об абсолютном голодании, а эти дэвы стали бы вливать через мои поры божественное питание, то я солгу [самому себе]». А потому я приказал им уйти, сказав: «Довольно».

Я подумал: «Что если я буду принимать только чуть-чуть пищи за один раз, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха?» Посему я принимал только чуть-чуть пищи, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха. Моё тело стало неимоверно истощено. Из-за того, что я так мало ел, мои члены тела стали похожи на соединённые части стеблей лозы или стеблей бамбука. Из-за того, что я так мало ел, моя спина стала похожа на горб верблюда… мой позвоночник выступил, как ожерелье из бусин… мои рёбра выперли наружу, как балки старого покошенного сарая... блеск моих глаз, казалось, утонул в глазницах, точно блеск воды в глубоком колодце… кожа моей головы сморщилась и иссохла, подобно тому, как зелёная горькая тыква высыхает и сморщивается на жаре и ветре… кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то хватал также и позвоночник, а когда я трогал позвоночник, то хватал также и кожу живота… если я мочился или испражнялся, я прямо там же падал лицом вниз. Из-за того, что я так мало ел, если я хотел облегчить тело, потерев его части руками, сгнившие у корней волосы выпадали с моего тела по мере того, как я его растирал.

Люди, видя меня, говорили: «Отшельник Готама – чёрный». Другие говорили: «Отшельник Готама не чёрный. Он коричневый». Ещё другие говорили: «Отшельник Готама ни чёрный, ни коричневый, а с золотистой кожей». Вот как сильно испортился чистый и яркий цвет моей кожи – просто из-за того, что я так мало ел.

Я подумал: «Какие бы жрецы и отшельники в прошлом ни испытывали бы болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] – самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Какие бы жрецы и отшельники будущего ни испытают болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] – самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Какие бы жрецы и отшельники настоящего ни испытывали болезненных, раздирающих, пронзающих чувств из-за их стараний, это [моё болезненное чувство] – самое сильное. Это наивысшее [болезненное чувство]. Но через эти раздирающие аскетические практики я не достиг какого-либо сверхчеловеческого состояния, какого-либо отличия в знании и видении, достойного благородных. Может ли существовать иной путь к Пробуждению?»

 

Воспоминание о вхождении в джхану

 

Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению!». Я подумал: «Так почему я боюсь этого удовольствия [джханы], которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами?» Я подумал: «Более я не боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами, но которого трудно достичь с настолько истощённым телом. Что если я приму какую-нибудь твёрдую пищу – немного риса и каши?» Так я принял твёрдую пищу: немного риса и каши. В то время пять монахов, которые ухаживали за мной, думали: «Если наш отшельник Готама достигнет какого-либо высшего состояния, он скажет нам». Но когда они увидели, как я ем твёрдую пищу – немного риса и каши – они в отвращении покинули меня, думая так: «Отшельник Готама живёт в роскоши. Он оставил своё старание и ниспадает к роскоши».

И затем, когда я принял твёрдую пищу и восполнил силы, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации]. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением направления и удержания ума я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания – [я пребывал] во внутренней устойчивости. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением восторга я был невозмутимым, осознанным, и бдительным, и ощущал приятное телом. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он находится в приятном пребывании». Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане – [в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

 

Три знания

 

Когда ум был столь сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, лишён загрязнений, гибок, податлив, устойчив, и непоколебим, я направил его к знанию воспоминаний своих прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни... ⁶...в подробностях и деталях.

Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была уничтожена; возник свет – так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Когда ум был столь сосредоточен... я направил его к познанию смерти и перерождения существ. Я увидел за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ... в соответствии с их каммой.

Это было вторым знанием, которое я получил во второй страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет – так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Когда ум был столь сосредоточен... я направил его к знанию окончания умственных загрязнений. Я распознал в соответствии с действительностью: «Это – страдание… Это – источник страдания… Это – прекращение страдания… Это – путь, ведущий к прекращению страдания… Это – загрязнения [ума]... Это – источник загрязнений… Это – прекращение загрязнений… Это – путь, ведущий к прекращению загрязнений». Мой ум, зная это, и видя это таким образом, был освобождён от загрязнения чувственности, освобождён от загрязнения становления, освобождён от загрязнения невежества. С освобождением пришло знание: «Освобождён». Я распознал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более чего-либо для этого мира».

Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет – так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.

Я вспоминаю, что обучал Дхамме собрание из многих сотен [людей], и, тем не менее, каждый из них утверждает обо мне: «Отшельник Готама учит Дхамме, просто критикуя меня», но это не так. Татхагата праведно учит их Дхамме просто с целью донесения знания. В конце той самой лекции я внутренне утвердил ум, установил его, сосредоточил его, и объединил его на том же самом предмете сосредоточения, что и прежде, в котором я пребываю практически постоянно».

 

Заблуждение и отсутствие заблуждения

 

«Вероятно это так для Мастера Готамы, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Но помнит ли Мастера Готама, чтобы он спал днём?»

«Я припоминаю, Аггивессана, что в последнем месяце жаркого сезона, после принятия пищи, вернувшись с моего хождения за подаяниями, сложив своё внешнее одеяние вчетверо, я лёг на правый бок и спал, будучи осознанным и бдительным».

«Некоторые жрецы и отшельники, Мастер Готама, считают подобное пребыванием в заблуждении».

«Это не тот способ, [которым можно узнать], является ли кто-либо заблуждающимся или незаблуждающимся, Аггивессана. Что касается того, кто является заблуждающимся или незаблуждающимся, то слушай внимательно. Я буду говорить».

«Как скажете, Мастер Готама» – ответил Саччака.

Благословенный сказал: «Того, в ком не отброшены загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти – вот кого я называю заблуждающимся. Из-за не-оставления загрязнений человек заблуждается. Того, в ком отброшены загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти – вот кого я называю незаблуждающимся. Из-за оставления загрязнений человек не заблуждается. В Татхагате, Аггивессана, загрязняющие загрязнения, которые ведут к новому становлению, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, и смерти – были отброшены, их корень уничтожен, сделан подобным обрубку пальмы, лишён условий для существования, не способен возникнуть в будущем. Подобно тому, как если обрезать верхушку пальмы, она не будет расти дальше, то точно также и в Татхагате те загрязняющие загрязнения... не способен возникнуть в будущем».

Когда так было сказано, нигантха Саччака обратился к Благословенному: «Поразительно, Мастер Готама. Восхитительно, что когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениям речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Пурана Кассапу. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Маккхали Госалу… Аджита Кесакамбалу… Пакудха Каччаяну… Санджаю Велаттхапутту… Нигантха Натапуту. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён.

А теперь, Мастер Готама, я пошёл. Много у меня дел, много обязанностей».

«Тогда поступай, Аггивессана, так, как считаешь нужным».

Так нигантха Саччака, восхитившись и одобрив слова Благословенного, поднялся со своего сиденья и ушёл.⁷

 

 

↑

1     Прим. переводчика (SV): В версии перевода Ньянамоли и Бодхи: "Саччака, сын Нигантхов" (см. примечание к предыдущей сутте МН 35).

 

↑

2     По заметке Дост. Бодхи, эти трое являлись учителями Адживаков. О первых двоих мало что известно, Маккхали Госала был известным духовным учителем, современником Будды. Бодхисатта практиковал их болезненную аскезу до просветления (см. МН 12), но выяснил, что такие практики не ведут к просветлению.

 

Дост. Тханиссаро поясняет, что слово "ачелака" иногда переводят как "голый" [аскет]. Однако описание таких аскетов в МН 45 свидетельствует о том, что они могут носить предметы одежды, сделанные из других предметов, таких как ткань, древесная кора, шкура антилопы, полоски шкуры антилопы, трава, крылья совы, волосы с головы, древесная стружка, мех.

 

↑

3     Другими словами, Саччака был невежлив и крайне фамильярен в своём заявлении о том, что якобы знает о личных достижениях Будды, несмотря на то, что его утверждения звучат как похвала. В МН 127, АН 3.60, АН 4.35 приведены и другие случаи, когда то, что звучит как "похвала", критикуется, поскольку является дерзостью.

 

↑

4     Саччака имеет в виду, что болезненные и приятные чувства не охватывали ум Будды не потому, что ум Будды таков, а потому что потенциально сильные чувства попросту никогда в нём [ещё] не возникали.

 

↑

5     Здесь идёт длинный отрывок из МН 26 (см. "Поиски просветления") о его обучении у Алара Каламы и Уддака Рамапутты.

 

↑

6     Это и следующие знания раскрываются по стандартной формуле, как например в МН 6.

 

↑

7     Сутты не говорят о том, что случилось с Саччакой после этой беседы. Однако, согласно Комментарию, Будда предвидел, что, спустя многие годы Дхамма утвердится в Шри-Ланке, он переродится там и станет арахантом, известным под именем Кала Буддхараккхита Тхера.