Глава 43. Хотите верьте, хотите нет

— Di'lanlente o'kit-so'h, — пробормотал Балидор. — Где же они? Ты можешь найти их, Викрам? Теперь я ничего не получаю. И по передатчику тоже.

Викрам покачал головой над терминалом, где работал.

Заметив, что он нахмурился, Балидор ещё раз взглянул на него, прочитав что-то в его свете.

— Что? Что такое?

Викрам нахмурился ещё сильнее, прежде чем взглянуть на Балидора.

— Это не они. Я улавливаю другую группу. Не Меча. Они приближаются к Башне.

— Они входят в группы СКАРБа или агентства по чрезвычайным ситуациям?

— Нет. Ни то, ни другое.

Викрам склонил голову набок, и на его лице отразилась странная смесь раздражения и недоумения, хотя он, казалось, использовал свой свет, чтобы расшифровать то, что высветилось на его экране.

— Нет, — повторил он после паузы. — Это не они. Я думаю... — он заколебался, потом поднял глаза. — Я думаю, это может быть тот видящий, которого вы искали.

Балидор нахмурился.

После короткой паузы он подошёл к экрану Викрама, и его губы поджались в жёсткую линию.

— Сурли? — сказал он. — А Тарси с ним?

— Не могу сказать, — Викрам отошёл в сторону, давая ему доступ к терминалу. — Но он определённо не один.

Балидор наклонился, глядя на виртуальную проекцию, которая извлекала aleimi -сигнатуры из сканирований, проведённых видящими в их главном разведывательном подразделении. Программа отслеживала эти сканы, компилировала их и преобразовывала в физические изображения, чтобы можно было наложить их на реальные ориентиры.

Балидор знал, что Нензи, будучи элерианцем, в этом не нуждается.

Однако большинство видящих не могли видеть физический мир своим aleimi.

Для них такие наложения упрощали то, что в противном случае было бы трудно просчитать. Этот процесс также позволял быстро обмениваться информацией для мониторинга местоположения, которое, как правило, было более точным, чем отслеживание отпечатков — при условии, что физическое местоположение цели могло быть определено с достаточной точностью.

Балидор прищурился, глядя на изображение на экране.

Он понял, что имел в виду Викрам. С Сурли находилось, по крайней мере, ещё двое видящих, а возможно, и больше.

— Там, — Балидор указал на экран.

Викрам проследил взглядом за его пальцами.

— Человек? — в голосе Викрама слышалось явное облегчение. — Боги всевышние. Значит, он увёл с собой Данте. Он не убил её.

— Похоже на то, брат. Это будет трудно узнать наверняка без подтверждения личности, — Балидор нахмурился, выпрямляясь. — Но зачем?

— Зачем? — Викрам с неверием фыркнул, глядя на видящего из Адипана. — Она очень хорошо обращается с машинами, laoban. Очень, очень хорошо. Лучше, чем основная масса моих видящих, несмотря на её расу и молодость. Она уже может преодолеть большинство барьеров видящих, а ведь она с нами всего несколько месяцев. Она делает это по-другому, используя свой компьютерный язык, но она может говорить с машинами. У неё это похоже на инстинктивное знание — такое, которого я никогда не видел. Почти как…

Викрам умолк, и его смуглое лицо внезапно сделалось пепельным.

Балидор понял, что он хотел сказать.

«Почти как Гаренше».

Тепло похлопав его по плечу, Балидор легонько встряхнул его, прежде чем отпустить, пытаясь вытащить его свет из этого тёмного места.

— Я понимаю, — он улыбнулся, когда Викрам повернулся к нему. — Но если Сурли на стороне Тени, то зачем ему нужен специалист по органическим машинам? Зачем забирать девочку? Как ты думаешь, у Тени есть какие-то причины хотеть заполучить её? Живой, в смысле?

Услышав слова Балидора, Викрам снова нахмурился. Поначалу он не отвечал.

— Мы уверены, что Сурли на стороне Тени? — наконец сказал он.

Балидор уставился на него. Затем он напрягся, глядя на экран, когда слова собеседника действительно отложились в сознании.

— Нет, брат, не уверены.

Прежде чем он успел продолжить свою мысль, в систему связи ворвался взволнованный голос, пронёсшийся по всем гарнитурам.

— Проникновение! — крикнула Хондо со своего поста охраны верхнего уровня. — У нас проникновение! Мне нужно немедленное подкрепление! По меньшей мере двадцать разведчиков, вместе с…

Её голос резко оборвался.

Балидор резко посмотрел на второй ряд экранов, за которыми в данный момент наблюдал Тензи. Он включил открытый канал в своей гарнитуре.

— Эвакуируйтесь! — приказал он. — Начинайте эвакуацию немедленно! Место встречи согласно инструкции!

Он услышал глухой щелчок, как раз перед тем, как его собственная гарнитура отключилась. Выругавшись сначала на прекси, потом на китайском, он оглянулся на Викрама.

— Идёмте, — мрачно сказал он. — Берите все наладонники, что у вас имеются. Сотрите всё, что мы не можем забрать с собой. Время пришло.

Викрам уже работал — его пальцы запорхали над ближайшей панелью управления, прямо перед тем, как он сделал два шага вправо, чтобы использовать архаичную клавиатуру для ввода последовательности блокировки. Балидор увидел предупреждающую вспышку на экране…

Над головой раздался сигнал тревоги.

На этот раз это была не Барьерная сигнализация — это была физическая сигнализация, которую Тарси приказала установить после последнего взлома отеля. Сирена оглушительно завыла в стиле старомодных сигналов воздушной тревоги — сквозь неё сложно было думать, её невозможно было игнорировать.

Балидор знал, что то же самое будет происходить на каждом этаже выше и ниже того, на котором они стояли. Система безопасности подключена к совершенно другому источнику питания, к полностью мёртвым технологиям. К тому времени, когда нападавшие её отключат, будет уже слишком поздно.

Тензи заорал у другого терминала, где он выполнял свои действия по отключению, в то время как Викрам продолжал работать на стороне главного компьютера.

— У нас есть картинка, — сказал он Балидору. — Их как минимум пятнадцать. Это подтверждённая численность.

— Принадлежность? — крикнул в ответ Балидор, держась подальше от Барьера, как и Тензи. — Ты их знаешь, Тензи?

Другой видящий жестами показал «да» и сделал ещё несколько резких движений той же рукой.

— И те, и другие? — громко переспросил Балидор. — Люди Салинса и Лао Ху? Кто их ведёт?

— Та женщина, Уте, — крикнул в ответ Тензи. Он поморщился, и в его тёмных глазах вспыхнул ещё более холодный гнев. —...И Дитрини. Я только что получил сообщение от Хондо по мёртвому радио наверху. Она подтвердила обе личности. Дитрини, кажется, за старшего, но они управляют двумя отрядами.

Губы Балидора поджались в тонкую линию.

Он подошёл к шкафчикам в дальнем конце комнаты и без предисловий открыл первый. Он уже осматривал содержимое, когда остальные, похоже, поняли, что он делает.

— ‘Дори! — крикнул Викрам. — Ты нужен нам внизу!

— Идите вперёд, — крикнул в ответ Балидор. — Встретимся там, внизу.

— Адипан! — вмешался Дюрел, находившийся по другую сторону от Тензи. — Нет! Пойдём с нами сейчас же! Этот кусок дерьма... он того не стоит!

Балидор не сводил глаз с выстроившегося в ряд оружия.

Выбрав карабин М4 из ряда меньших штурмовых винтовок, он невесело улыбнулся, увидев, что это был один из вариантов Повстанцев — это означало, что он был значительно модифицирован, вероятно, по приказу Меча. Часть этой модификации включала в себя органически усовершенствованный гранатомёт, голографическую оптику с откидным увеличителем и лазерный прицел.

Послав короткую благодарственную молитву за паранойю и дотошность элерианца, Балидор повернул винтовку боком и нажал на спуск тридцатизарядного магазина, проверяя, что он полон органических бронебойных зарядов, прежде чем снова воткнуть его обратно на место.

Он выхватил ещё четыре таких же из груды патронов калибра 5,56 мм и сунул их в маленький рюкзак, который тоже нашёл в шкафчике.

Подумав несколько секунд, он схватил ещё четыре магазина и сунул пистолет в боковую кобуру. Он добавил ещё один пистолет в свой ботинок.

Захватив к ним ещё несколько магазинов, большинство из которых были 9-миллиметровыми, он заполнил оставшееся пустое пространство ракетницей, дополнительными гранатами, складным ножом, страховочным ремнём и верёвкой, а также запасным пистолетом на случай, если ему понадобится одолжить его кому-то наверху. На нём уже был надет жилет. Перед уходом Нензи велел всем надеть бронежилеты на случай, если Тень нападёт на отель — ещё одна предосторожность, за которую Балидор был теперь более чем благодарен.

Когда он обернулся, на его пути встали Тензи, Холо и Дюрел. Последние двое когда-то были Повстанцами.

— Сэр, — повторил Дюрел, стараясь перекричать вой сирены. — Не надо.

Балидор едва заметно улыбнулся ему, натягивая рюкзак поверх жилета. Он сразу же надел через голову кожаный ремень, прикреплённый к М4, и поправил его так, чтобы его руки оставались свободными вокруг рюкзака.

— Я обещал этому ублюдку, что увижу его мёртвым, — сказал Балидор, заставив Тензи вздрогнуть, прежде чем его глаза расширились. Удивление на лице собеседника едва не заставило Балидора улыбнуться. — Я думаю, что должен сдержать своё обещание, не так ли, братья?

Наступила пауза, во время которой другие видящие смотрели только друг на друга, и единственным звуком, который слышал Балидор, был вой сирены над головой.

Затем, после, казалось, своеобразной коммуникации или, возможно, просто невысказанного соглашения, все они снова посмотрели на Балидора.

Холо был первым, кто улыбнулся ему.

— Понятно, сэр. Мы бы не хотели сделать из вас лжеца.

— Действительно, — сказал Балидор, подняв бровь и глядя на остальных троих. — Начинайте эвакуацию. Вы слышали, что Меч и я говорили по этому поводу. Доставьте на взлётную полосу как можно больше людей. Маяк уже должен быть послан на берег.

Викрам кивнул, хотя его фиолетовые глаза оставались обеспокоенными. Он оглянулся на мониторы, которые теперь отсчитывали последние предупредительные секунды перед очисткой дисков и сети.

Он снова посмотрел на Балидора.

— Я бы хотел разыскать её, сэр. С вашего разрешения.

Балидор почувствовал, как его губы поджались.

— Данте?

Викрам кивнул.

— Если бы мне можно было взять с собой несколько других, я бы…

— Я пойду, — вмешался Тензи.

— И я тоже, — добавил Холо.

Глядя на них троих, Балидор кивнул, чувствуя, как что-то в его плечах напрягается.

— Откуда нам знать, что я не найду ответа на этот вопрос наверху? — сказал он, наполовину перекрикивая сирену.

Все трое обменялись взглядами.

Глядя, как они ещё сильнее нахмурились, Балидор щёлкнул про себя и вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Но только ты, Викрам.

Балидор пристально посмотрел на Тензи и Холо.

—...Мне очень жаль, но вы нужны нам здесь. Вы — единственные местные жители, которые могут помочь Деклану координировать эвакуацию. Я не оставлю это на Хондо и Флей, тем более, что мы ещё не знаем статус Хондо. Убедитесь, что у Уллисы есть всё, что ей нужно, и у остальных тоже. Используйте свои контакты среди беженцев. Это должно быть нашим приоритетом.

Тон Балидора сделался откровенно предостерегающим.

—...И пусть кто-нибудь свяжется с Чандрэ. Если Дитрини здесь, я хочу знать, какого чёрта они с Варланом не предупредили нас. Я хочу знать, вдруг они тоже в городе.

Холо кивнул.

— Мы доложимся, как только что-нибудь узнаем.

— Найдите Анале, сэр, — сказал Тензи несколько более неловко. — Я имею в виду, если вы найдёте остальных. Если они наверху с Дитрини, как вы сказали... Найдите Анале. Попытайтесь узнать правду о ней, прежде чем делать что-то радикальное, — он покраснел, и его губы поджались. — Я не думаю, что она предательница, сэр. Я просто не могу в это поверить. Действительно не могу.

Увидев выражение лица другого мужчины, Балидор кивнул.

Он поднял пальцы в знак обещания, лишь надеясь, что потом не пожалеет об этой клятве в случае, если она приведёт его к смерти.

Но и об этом он думал недолго.

Не пытаясь решить, оставил ли он что-нибудь недосказанным, Балидор повернулся и быстро зашагал к двери в коридор.

Покинув импровизированную рубку управления, Балидор перешёл на бег.

Оказавшись в главном коридоре, он обогнул поток видящих, покидающих офисы «Арк Энтерпрайзес». Ему было одновременно легче и труднее идти в противоположном направлении по сравнению с остальными, двигаясь к лестнице, в то время как они устремлялись к лифтам в вестибюле люкса.

Он кивнул нескольким, проходя мимо, и почти улыбнулся, когда увидел, что некоторые из них поспешно отступили в сторону, и их глаза расширились, когда они заметили, что он держит М-4.

Он не стал никому объяснять, что происходит.

Сотрудники «Арк Энтерпрайзес» были проинформированы обо всех непредвиденных обстоятельствах, как и видящие, и люди в Списках, и те, кто находился в лагерях беженцев.

Во всяком случае, им не нужны подробности. По крайней мере, не сейчас.

Продолжая бежать против потока костюмов, джинсов, шерстяных и кожаных пальто и направляясь к лифтам, Балидор резко свернул направо на следующем повороте коридора. Открыв дверь простым, кнопочным пин-кодом на мёртвой технологии, он скользнул по узкому второстепенному коридору, ведущему к частной лестнице для охраны, о существовании которой знали лишь немногие в отеле.

Он не хотел пользоваться главной лестницей без крайней необходимости — в смысле, обычной лестницей, двери и площадки которой были расположены рядом с лифтами и установлены на случай пожара и всего остального.

Лестница для охраны вела на все этажи, в том числе и на крышу через люк, расположенный внутри одного из вентиляционных кожухов.

Добравшись до двери на лестницу, Балидор поднял небольшую металлическую панель, предназначенную для того, чтобы сливаться со стеной, а затем через сканер отпечатка пальца и сетчатки получил доступ. Как только вторая панель открыла клавиатуру, закодированную на ДНК, Балидор по памяти набил последовательность клавиш и отступил назад, ожидая, пока замок отключится.

Он мог только надеяться, что тот, кто проник сюда через крышу, не знал о втором лестничном пролёте. Круг знающих был невелик: Балидор, Меч, Врег (который и придумал эту идею), Налдаран, владелец отеля, и горстка инженеров «Арк Энтерпрайзес». Тем не менее, как показал инцидент с Джоном, у них имелись причины беспокоиться об утечках информации даже на самом высоком уровне.

Как только Балидор подумал об этом, до его ушей донёсся отчётливый щелчок, даже сквозь то стихающий, то нарастающий вой сирены.

Конечно, сирена здесь была более приглушенной.

Когда дверь приоткрылась на несколько дюймов, он схватил её.

Он распахнул её настежь, открыв освещённую оранжевым светом лестничную клетку — часть главной лестницы у лифтов. Односторонние органические панели образовывали два длинных окна на наружной части здания, из которых открывался вид на город.

Балидор закрыл за собой дверь и дёрнул её, чтобы проверить замок.

Он без промедления начал подниматься.

Глава 44. Смотровая башня

Они шли всего несколько минут.

Нервы и адреналин уже так скрутили внутренности Джона, что он как-то странно шагал и даже дышал.

За эти несколько минут в коридоре стало темнее, тени удлинились.

Джон знал, что они уже близко.

К чему именно, он не знал. Однако он ощущал эту близость, словно чьё-то присутствие притаилось где-то вне пределов досягаемости его взгляда.

Он воображал, что чувствует в этом Касс, но, честно говоря, не был в этом уверен.

Он также воображал, что чувствует Териана.

Не Фиграна — мужчину, с которым он проводил так много дней в непальской камере, или в подземном комплексе Резервуара, или на верхних этажах отеля «Дом на Холме» — он чувствовал Териана, видящего, пытавшего его в тюрьме в Кавказских горах.

Чем дольше Джон шёл, тем больше его поражало, как легко он позволил себе забыть об этом Териане. Он практически блокировал то, что психопат-видящий сделал с ним и Ревиком… и да, с Касс.

Так что да, ладно, может быть, в этот момент в дело вмешался какой-то посттравматический синдром.

Он сжимал и разжимал свою изуродованную руку в каком-то нервном тике, убрав её с пистолета, который он держал перед собой, и сжимая её в кулак вдоль бока или даже на открытом воздухе только для того, чтобы секундой позже снова вернуть ладонь к оружию.

Даже если не считать страха, Джон почувствовал тошноту. Больше, чем просто тошноту.

Чем дольше они шли по освещённому факелами коридору, тем сильнее становилась его мигрень. Тяжёлая сдавленность жила в глубине его груди. Он чувствовал, что коридор продолжает крениться вниз, хотя знал, что это может быть ещё одной иллюзией для Ревика, наряду с плотным, безвоздушным и лишённым света ощущением, которое, казалось, расползалось по всей его коже.

Джон чувствовал, что медленно задыхается; в лёгкие удавалось набрать ровно столько воздуха, чтобы едва оставаться в живых.

Он мог поклясться, что видел насекомых, снующих по трещинам в этих стенах — тараканьи панцири и ножки, черви, глаза крыс, смотрящие на него, как чёрная жидкость, отражающаяся в свете факелов. Ни одна из этих вещей обычно не провоцировала Джона, но он знал, что всё это не предназначалось для него. В конце концов, он никогда не спал в таком месте, где эти твари могли легко добраться до него.

Поморщившись, он попытался выкинуть эти образы из головы, но не смог.

Он знал, что ощущение отсутствия воздуха исходит не только от конструкции.

Теперь, по крайней мере частично, оно сочилось из самого Ревика.

Страх, исходящий от мужчины-видящего, показался Джону совершенно иррациональным, граничащим с безумием в своей неспособности связать что-либо логическое в его голове. Пока что это хотя бы не мешало ни движениям мускулов Ревика, ни даже работе его сознательного разума, но Джон знал, что это может измениться.

Для Джона это тоже не было чем-то новым, и, вероятно, именно поэтому он мог контролировать свои реакции, как минимум внешне. Клаустрофобия и страх были так хорошо знакомы какой-то части света Джона, что он справлялся с ними автоматически, как иной человек справляется с давней физической инвалидностью или хронической болью, которая длилась годами.

Ему также не нужно было слишком много думать о том, откуда берутся эти чувства.

Взглянув на Ревика, он уловил проблески менее разбавленной версии этой паники в свете другого мужчины, хотя выражение угловатого лица Ревика не изменилось.

Джону хотелось прикоснуться к нему, как-то успокоить, но он не мог придумать, как это сделать, особенно учитывая то, куда они направлялись. Он также понимал, как это может ухудшить ситуацию, более остро привлечь внимание Ревика к проблеме или помешать ему отвлекать себя военными, тактическими вещами, которые его разум, вероятно, пережёвывал на переднем плане.

Джон знал Ревика достаточно хорошо, чтобы понимать, что, помимо контроля над страхом и клаустрофобией, Ревик, вероятно, использовал некоторую часть своей концентрации, чтобы не чувствовать другие эмоции, соперничавшие за внимание в его свете.

Возможно, он не обрадуется всему, что помешает ему в этом. Он может не обрадоваться ничему личному, учитывая его обычные методы справляться с проблемами.

Джон взглянул на элерианца, чувствуя, как его головная боль усиливается от пустого, мёртвого выражения на лице другого мужчины. Внезапно его осенило — он не вынесет, если потеряет ещё и Ревика. От мысли о том, что другой мужчина скоро уйдёт, что он больше никогда его не увидит, у Джона резко сдавило горло.

Впервые этот факт ощущался реальным.

Но это было слишком близко к пределу выносливости самого Джона. Это также слишком близко подходило к другим вещам — другим людям — о которых он пока отказывался думать.

Вытеснив Ревика из своих мыслей, он сосредоточился на том, что чувствовал впереди. Он разбил иллюзию коридора на компоненты, пытаясь рассмотреть её логически.

Очевидно, тот, кто проектировал эту часть конструкции, делал это с расчётом на Ревика. Визуальные эффекты делали это очевидным, но Джон понял, что и звуки тоже важны. Не все эти звуки относились к насекомым и крысам; он слышал скрежет металла о камень, звон цепей, волочащихся по каменному полу, капанье воды, свист ветра над камнем.

Если бы всё это не казалось таким реальным, Джон, возможно, рассмеялся бы, просто из-за извращённого, тёмного юмора. Но это совсем не смешно. Иллюзия поместила Джона в это место вместе с Ревиком, вынудив его представить, каково это, заставив вообразить себе сто лет, проведённых подобным образом.

Хуже всего был запах.

Он никогда в жизни не чувствовал такого отвратительного запаха. Более того, чем дольше они шли, тем определённо хуже становилась эта вонь. Джон вообще не замечал её возле желоба, но казалось, что с каждой дюжиной шагов, которую они преодолевали, всё становилось чуточку хуже. Он вспомнил уборную, которую однажды посетил в отдалённой части Таиланда, где дохлые, кишащие личинками крысы плавали в воде с дерьмом. В итоге Джон тогда сходил в кусты, задохнувшись от запаха и предупредив друзей, чтобы те не открывали дверь уборной.

Так или иначе, запах, нараставший в этом каменном коридоре, был ещё хуже.

Впервые реальность того времени, что мальчик провёл в башне, по-настоящему ударила по нему.

Должно быть, он заработал инфекции, царапины, синяки от цепей и грязи. У него наверняка возникли проблемы со здоровьем из-за недостатка солнечного света и свежего воздуха. Со всеми этими фекалиями в воздухе у него появились бы постоянные проблемы с желудком, а также с лёгкими, паразитами, вшами, крысиными укусами, червями.

Просто невероятно, что он не умер.

Ревик, вероятно, желал себе смерти.

Представив себе это, Джон содрогнулся и поморщился, когда очередной укол боли пронзил его голову.

— Я что-то чувствую, — пробормотал Врег с другой стороны от Джона. — Там, впереди.

Джон взглянул на Ревика, возможно, чтобы проверить слова Врега. Ревик кивнул, переводя взгляд между ними двоими. Его губы оставались поджатыми, но не совсем в хмуром выражении.

— Да, — сказал он. — Я знаю.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Джораг. — Может быть, Локи и остальные?

Ревик покачал головой, но не совсем в знак отрицания. Его глаза сузились, он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего остальные не могли услышать.

— Не знаю, — ответил он. — В основном я получаю кучу дерьма.

Джораг нахмурился, глядя то на Джона, то на Ниилу, то на Врега.

— Дерьма?— сказал он.

— Ну, вы же понимаете. Помехи, — сказал Ревик, по-прежнему не глядя ни на кого из них.

Остальные видящие и Джон снова переглянулись.

— Какого рода помехи? — переспросил Джон. — Ты можешь описать подробнее?

— Касс, — Ревик сделал неопределённый жест, не вдаваясь в подробности ни на языке жестов, ни вслух. — И Териан тоже. Но в основном Касс.

— Что она говорит? — спросила Ниила, взглянув на них со своего места рядом с Джорагом. Она шла прямо за Джаксом, который всё ещё хромал впереди них.

Подумав об её словах, или, может быть, о том, как ответить, Ревик выдохнул, щёлкнув себе под нос. Он не скрывал своего раздражения, когда заговорил в следующий раз.

— Обычное дерьмо, — сказал он. — В основном об Элли. Кое-что о нашей дочери.

Оглянувшись, Джон сглотнул, снова подавляя желание прикоснуться к Ревику.

— Пошли её нах*й от моего имени, — сказал он после паузы.

Наступило молчание.

Затем Врег, Джораг, Мэйгар, Ниила и Чинья разразились грубым несдержанным смехом. Звук показался Джону странным в этом месте с каменными стенами, в глухой акустике. Их голоса звучали напряжённо и фальшиво, совсем не так, как обычно, но что-то в их смехе заставило Джона улыбнуться.

— И от моего тоже, босс, — усмехнулась Чинья.

—...И от меня, — сказала Ниила.

— От меня тоже, — встрял Джораг.

— И от меня, — добавил Мэйгар. — Передай ей от меня тоже хорошее, большое, жирное «пошла нах*й», пап.

Джон увидел, как Ревик вздрогнул, глядя на Мэйгара с нескрываемым удивлением. Однако элерианец ничего не сказал и даже не улыбнулся. Джон почувствовал, что удивление в свете Ревика не развеивается, а усиливается в течение ещё нескольких секунд, пока он шёл.

— Скажи ей поцеловать мою азиатскую задницу, — добавил Врег, протягивая руку, чтобы помассировать плечо Джона и одарить его мимолётной, но тёплой улыбкой.

Джон вздрогнул от прикосновения и подался навстречу пальцам другого мужчины.

Почему-то постоянные удары по его свету вызывали у Джона желание находиться поближе к видящему, но он подавил импульс последовать за рукой Врега, когда тот отпустил его через несколько секунд. Вместо этого он прикусил губу, опустив глаза и позволив китайскому видящему разделить их, когда грациозные шаги Врега увлекли его ещё дальше вперёд.

Джон заставил себя посмотреть перед собой, на Джакса, который по-прежнему возглавлял их внезапно показавшуюся очень маленькой группу. Джакс оглянулся через плечо, одарив остальных натянутой улыбкой.

—...И мою тоже, — сказал он, задыхаясь.

Осмотрев лицо и тело видящего, Джон почувствовал волнение.

Джакс выглядел неважно. Его лицо заметно посерело с тех пор, как они приземлились на дно этого желоба. Даже Джону показалось, что его свет выглядел каким-то не таким, а хромота усилилась.

— Принято к сведению, — сказал Ревик, и слабая улыбка тронула его узкие губы.

Удивление, наконец, исчезло из света Ревика.

Оно оставило после себя задумчивое молчание, сопровождаемое тёплым импульсом его света.

Джон до сих пор ощущал то паническое чувство на заднем плане его aleimi, но теперь оно казалось более тусклым, менее всепоглощающим. В этот самый момент он увидел, что Ревик заметил в свете и теле Джакса те же самые вещи, что и Джон несколькими секундами ранее.

Он подумал, не заговорить ли снова, не попытаться ли рассеять ещё больше напряжения, но прежде чем он смог это сделать, Ревик остановился как вкопанный. Джон смотрел на него, а не вперёд по коридору, поэтому поначалу всё, что он мог сделать — это видеть, как краска отливает от лица элерианца.

Через несколько секунд он стал белым как мел.

Перемена произошла так быстро, что Джон ощутил её как удар в грудь.

Он инстинктивно вцепился в Ревика, а Врег быстро обошёл Ревика с другой стороны и схватил его за противоположную руку. Огромный видящий двигался так быстро, что застал Джона врасплох. Он мог лишь стоять там, сжимая руку Ревика, когда Врег начал говорить на ухо Ревику, обнимая его за плечи.

— Laoban. Ненз... послушай меня. Послушай, брат. Прямо сейчас. Посмотри на меня, Ненз.

Джон сглотнул.

Боль поднялась в его свете, столь парализующая, что его ноги задрожали. Он продолжал сжимать руку Ревика, но боль была настолько сильной, что он едва мог смотреть на лицо другого мужчины. Тошнота поднялась в его животе, когда мышцы Ревика напряглись под его пальцами.

Он понятия не имел, что с ним происходит. Он по-прежнему сжимал пистолет одной рукой, но не смотрел в коридор, куда целился.

Всё, что он слышал — это тихие, успокаивающие слова Врега. Бывший Повстанец крепче прижал Ревика к себе, обхватив его за плечи и спину.

— Спокойно, laoban, — пробормотал Врег. — Спокойно. Ты это знал. Ты знал, что они это сделают. Мы все так думали. Позволь себе адаптироваться. Позволь себе вспомнить, что ты видишь.

Где-то в этом потоке слов Джон ощутил растерянность.

— Это не она, Ненз, — твёрдо сказал видящий. — Это не она, брат. Ты должен услышать меня в этом. Посмотри на меня, Ненз. Только не на эту чёртову голограмму. На меня.

Джон не повернул головы, чтобы посмотреть, о чём говорит Врег.

В этом не было необходимости.

— Ты знал, что они её используют, — схватив его покрепче, Врег тряхнул Ревика за плечи, легко, нежно, всё ещё сжимая его в своих мускулистых руках, несмотря на более высокий рост Ревика. — Ты знал это, Ненз. Бл*дь, это не твоя жена, брат. Я не знаю, как они заставляют эту штуку ощущаться как она, но это не она. Помни это. Помни, почему мы здесь... что мы делаем. Вспомни, что они делали раньше, с Дорже.

Джон вздрогнул, услышав это имя, но в голове у него прояснилось.

Он по-прежнему не смотрел в коридор.

Ревик кивнул.

По его лицу Джон понимал, что Ревик слышал лишь самую малость этих слов и, возможно, ещё меньше в них верил.

Элерианец продолжал смотреть вперёд. Джон видел, как напряглись его челюсти, как заблестели бесцветные глаза, почти засветившись в мерцающем свете факелов. Эти языки пламени вспыхнули ярче в тот промежуток времени, давая больше освещения.

Грудь Джона как будто сдавило тисками, и ему стало трудно дышать.

Он чувствовал боль Ревика, потерянное неверие, которое отделило его от физического тела. У Джона закружилась голова, и он не мог придумать, как помочь другому мужчине.

Он знал, что увидит, когда повернёт голову.

Он не хотел смотреть, но не мог удержаться, чтобы не взглянуть в ту сторону. Не успев принять сознательное решение, он обнаружил, что следит за взглядом Ревика, сосредоточившись на фигуре, стоящей там.

Она была одета во всё белое.

Джон непроизвольно тихо вскрикнул.

Он ничего не мог с собой поделать. Реакция была инстинктивной, неподвластной его контролю. Сердце бешено заколотилось в груди. Адреналин хлынул по венам, вызвав ещё более сильную тошноту в желудке… боль в сердце, которую он почти не мог вынести.

Он слышал слова Врега, понимал их смысл. Он всё понимал, просто не мог заставить себя почувствовать это, глядя на неё.

Она не просто выглядела как Элли.

Это была Элли.

Хуже того, это была Элли до вайров. Это была Элли до того, как её нашли без сознания на той кровати в Сан-Франциско.

Она была Элли до того, как Джон отдал её Касс.

Он пытался убедить себя, что это невозможно. Он сжал руки в кулаки, прикусил язык, пока не почувствовал вкус крови, пытаясь заставить себя вспомнить, где он, кто и что скрывается за иллюзией. Есть только одно место, откуда могло происходить это «настоящее» чувство. Это сделала Касс. Касс, Менлим, Териан. Они уже делали это с ним раньше.

Они делали это с Ревиком. Они делали это с Врегом.

Они делали это с ним.

Он попытался вернуть те воспоминания, непосредственность тех иллюзий и то, как они ощущались в первый раз, в Южной Америке. Тогда он чувствовал присутствие Дорже точно так же, как сейчас ощущал Элли. Он чувствовал его свет, видел его в его глазах, слышал его в его голосе.

Он чувствовал Дорже — каким-то необъяснимым образом.

То присутствие не делало Дорже менее мёртвым.

Это присутствие тоже не делает Элли менее мёртвой.

Ревик оторвал от неё взгляд.

Он повернулся и уставился на Джона. Боль, отразившаяся на лице другого мужчины, на мгновение показалась Джону невыносимой. Он крепче сжал руку Ревика — так крепко, что должно быть, уже причинял ему боль. Ревик, казалось, почти не замечал этого, даже когда Джон схватил его за волосы, не позволяя ему повернуться, не позволяя ему смотреть на другую Элли.

— Ревик, дружище, — выдавил он. — Нет. Нет, чёрт возьми. Врег прав. Это не она. Она мертва. Она мертва. Мы оба это видели.

Ревик уставился на него, и его бесцветные радужки стали почти непрозрачными. И всё же какая-то часть слов Джона, должно быть, дошла до него. Его губы сжались, боль в груди усилилась.

Джон сглотнул и покачал головой.

— Ревик, вспомни. Вспомни, что произошло в Южной Америке. Вспомни, что они делали с тобой раньше. С Менлимом.

Ревик кивнул, один раз. Его глаза не совсем прояснились. Он снова попытался взглянуть на неё, но пальцы Джона ещё крепче вцепились в его волосы.

— Не надо, не смотри на неё. Дай себе минутку, ладно? И не открывай свой свет. Останься со мной... с Врегом. Оставайся со всеми нами. Мы любим тебя, приятель. Мы любим тебя.

Остальные видящие замолчали.

Только тогда Джон понял, что все они остановились в каменном коридоре. Пока Джон говорил, они окружили Ревика, образовав своего рода живой щит. Теперь все они просто стояли, прикасаясь к нему одной или несколькими руками.

Все они касались его, даже Ниила... даже Мэйгар.

Джон тоже не смотрел на фантом Элли, во всяком случае, в течение этих нескольких секунд. Он смотрел только на Ревика, ища хоть какой-то признак того, что тот пришёл в себя от шока при виде её.

Он знал, что опустошило Ревика, и это было не её тело или лицо.

Это было то же самое, что опустошало самого Джона — этот взгляд в её глазах, слабый шёпот веселья и сострадания, более резкие проблески интеллекта и горячее присутствие. Они запечатлели в иллюзии нечто, что Джон до сих пор не смог бы выразить словами, главным образом потому, что это всегда присутствовало в Элли, пока Касс не стёрла эту её часть.

В ней всегда чувствовалась лёгкость, несмотря на бремя лидерства, которое она несла.

Может быть, Джон ощущал её настоящий свет, только не осознавал этого, не понимал, что это такое. Он и не подозревал, как сильно скучает по этому, пока перед ним не возникло существо, излучающее, казалось, ту же самую частоту.

Но это не то.

Это не она.

Это никогда не могло быть ею.

Ревик поморщился и закрыл глаза. Он напрягся в их с Врегом объятиях, и Джон сжал пальцы, обхватив его сзади за шею, только тогда осознав, что он по-прежнему держит пистолет, только теперь наполовину прижимает ствол к шее Ревика.

— Нет, приятель, — пробормотал он, всё ещё не отводя взгляда. — Вернись обратно. Нам нужно, чтобы ты вернулся. Вспомни свою дочь, Ревик. Помни о ней. Помни, зачем мы здесь. Она нуждается в тебе. Твоя дочь нуждается в тебе.

Челюсти Ревика напряглись.

Что-то в его глазах изменилось, сфокусировалось, как будто снова включили свет. Внезапно Джон почувствовал, как свет Ревика уплотнился.

Только тогда он понял, что за эти несколько минут его aleimi рассеялся, как дым.

— Боги, — сказал Ревик, всё ещё глядя на Джона. Он произнес это слово как выдох, словно до сих пор задерживал дыхание. — Я ожидал этого. Я, бл*дь, ожидал этого.

— Я знаю, — Джон ещё крепче вцепился ему в волосы. — Я знаю, приятель. Мы все так думали. Но от этого не легче. Я почувствовал то же самое, и я не был женат на ней. Только не открывай свой свет, ладно? Они морочат тебе голову, Ревик... постарайся помнить об этом. Что бы ты ни увидел и ни почувствовал, это будет не она. Элли ушла. Она не вернётся.

Ревик кивнул, его челюсти по-прежнему оставались напряжёнными.

— Ты в порядке, дружище? — спросил Джон.

Ещё одна пауза.

Ревик снова кивнул, потирая лицо рукой.

Джон не мог не заметить, что его рука при этом дрожала, или что он до сих пор носил кольцо их отца. И всё же он чувствовал, что Ревик возвращается. Он почувствовал, как свет элерианца меняется, ещё до того, как увидел это на угловатом лице Ревика.

Ясные радужки глаз сделались ещё резче, пока не превратились вновь в глаза того мужчины, которого он знал.

Через несколько секунд в них снова проступил воинственный блеск, хотя проблески гнева на самого себя по-прежнему оставались на заднем плане. Однако Ревик, казалось, опять обрёл равновесие. Он крепко сжал руку Джона, затем посмотрел на Врега, не глядя на женщину в белом.

— В следующий раз ударь меня, — сказал он Врегу, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. — Очень сильно, — добавил он, указывая на свой затылок. — Не сдерживайся, брат.

Врег изогнул бровь, на его губах появилась слабая улыбка.

— Без проблем, laoban. Хотя подозреваю, что ты можешь пожалеть об этом приказе.

Ревик хмыкнул, выпрямляясь во весь рост, когда Джон отпустил его.

Врег одарил Джона благодарной улыбкой и ещё более плотным импульсом тепла.

«Бл*дь, я люблю тебя. Останься с ним. Не отходи от него... ладно, маленький брат?»

Джон кивнул, чувствуя, что краснеет.

В этот раз отвлечение было даже желанным.

Это каким-то образом заземлило и его.

Глубоко вдохнув, он снова