Глава 12. Чья бы корова мычала

Касс так и не уходила из моих мыслей, даже пока я стояла там с Чандрэ. Я наблюдала, как субмарина проплывает по этим узким туннелям между ОБЭ-полями, а другой частью своего света думала о своей самой давней подруге.

Теперь так было большую часть времени, и неважно, где я находилась, что делала, и с кем я была.

Конечно, я могла говорить себе, что должна думать о ней.

Я могла говорить себе, что Касс уже не просто важна для меня, Джона, Чандрэ и Ревика. Как Война, четвертая из Четвёрки, она стала стратегическим и военным приоритетом.

Я могла говорить себе это, конечно.

Но я знала, что это всего лишь очередное оправдание, чёрт подери.

Горе и чувство вины, которые накатывали на меня при мысли о Касс, временами почти парализовывали меня. Я думала о вещах, которые могла сделать иначе, о том, как я могла вмешаться прежде, чем всё дошло до такого. Я думала о том, как фактически бросила её одну в этом мире, помешавшись на Ревике. Из-за меня Касс потеряла свою прежнюю жизнь, прежнее видение мира, всех своих друзей. Из-за меня Териан едва не убил её.

Затем, не успела она оправиться от всего этого, как я её бросила.

Когда я думала о ней с Тенью, чувство вины скручивалось в какую-то отчаянную беспомощность. Это ощущение вызывало у меня такую тошноту, что я не могла есть.

Дело не только в страхе перед тем, что Тень и Фигран могли делать с ней прямо сейчас. Дело не в том, что я боялась, кем она могла стать. Дело даже не в угрызениях совести и грусти из-за всего, что случилось с ней ранее, когда она, Джон и Ревик были пленниками Териана в России. Дело в самой Касс.

Дело в этой бл*дской жизни, которую она вела.

Дело в жизни, которая была у неё до всего этого, даже в Сан-Франциско.

Дело в её проклятом отце и братьях, в её матери, которая жила в отрицании, в засранцах, которые докапывались до неё в школе, а позднее в барах и на работе. Дело в её дерьмовом невезении, которое преследовало её практически с самого рождения. Дело в том, как она всегда умудрялась принять неверное решение во всём, что бы жизнь/Бог/карма ни бросали в неё. Дело в знании, что я никогда не могла улучшить её ситуацию, как бы я ни старалась.

Дело в том, что Касс опять получила по полной за то, что даже не было её виной. Дело в том, что я опять упустила травмирующие события в её жизни, пока не стало совсем поздно.

Эта мысль вызывала у меня тошноту.

Эта мысль вызывала у меня усталость, раздражение.

А ещё это охереть как злило меня. Это наполняло меня ужасом.

Это пугало меня до чёртиков.

Я пыталась почувствовать её сейчас, найти её своим светом. Я не получала ничего. Какая-то пустая тьма жила вокруг того места, где должна быть Касс. Проблески горя, проблески той усмешки, которой она одаривала Джона в Аргентине; та забава, с которой она смотрела на него и Ревика, пока Фигран её лапал. То, с каким скучающим безразличием она смотрела, как Тень едва не убил моего мужа — а ведь я знала, что она любила Ревика.

Я была в ужасе, если честно.

Меня ужасало то, что в этот раз я наконец-то окончательно облажалась с ней в разы сильнее предыдущих случаев. Этот раз не походил на все другие случаи — её месячные наркотические запои с Джеком; её сбегание из дома, когда мы были детьми; её арест в Лос-Анджелесе; её тусовки с Миферами в колледже; то, как она ударила своего отца, когда тот напал на неё в припадке пьяной ярости; или даже то, как она тусовалась с террористами-видящими в Сиртауне.

В этот раз всё казалось иначе. В этот раз казалось, что пути назад нет.

В этот раз я позволила ей слишком отдалиться.

Я приказала Балидору с отрядом его видящих проследить за вертолётом, который унёс Фиграна и Касс от берегов Патагонии. 'Дори гнался за Касс и Фиграном до самой Ушуаи, но их уже и след простыл к тому времени, когда он нашёлвзлётную полосу, которой они воспользовались.

Фигран не зарегистрировал план полёта. Он также стёр память каждого человека, работавшего в авиадиспетчерской службе. Мы даже понятия не имели, каково их промежуточное место назначения, не говоря уж о том, куда они отправились после этого.

К тому времени люди вокруг нас вовсю умирали — и в Ушуае тоже. Мы не могли гнаться за ними дальше, когда столько наших людей подвергалось риску в Нью-Йорке.

Нам надо было возвращаться. Сначала нам нужно было обезопасить тех людей, которые ещё оставались с нами.

Я всё это знала. В конечном счёте, я сама приняла решение, хотя Джон и Балидор немного возражали. Отозвать поиск, пусть и временно, стало самым тяжёлым приказом, который мне приходилось отдать. Как бы я ни обосновывала это самой себе, это всё равно ощущалось как предательство.

Я знала, что Ревик хотел бы отправиться за ними — ещё до того, как он озвучил это вслух.

Он бы захотел отправиться за Касс несмотря ни на что. И я знала, что его желание лишь усилилось бы, как только он узнал, что она одна из Четвёрки. Раз она одна из Четвёрки, то в глазах Ревика Касс становилась членом семьи на совершенно ином уровне.

Я всё ещё не знала, что именно это значит — быть одной из Четвёрки. Я определённо не понимала это так, как Ревик — и не чувствовала это на личном уровне.

Но теперь мне нужно это понять.

Мне нужно знать, что на самом деле означает тот факт, что Касс — Война. Я впервые захотела узнать всё, что только можно, о Четвёрке и о том, кем мы должны быть.

Судя по тому, что сказал мне Вэш, личность и её роль — это не одно и то же.

На самом деле, согласно Вэшу, они могут быть полными противоположностями — я не раз замечала такое в Ревике и даже в себе. Если Война последует тем же путём, то Касс, которую я знала в Сан-Франциско, может оказаться уже не единственной движущей силой в её сознании. Это существо Война теперь носило её как плохой костюм.

Временами оно могло даже полностью затмевать мою подругу Касс.

Я также не имела ни малейшего понятия, оставалась ли Касс всё ещё формально человеком.

Галейт родился человеком, но в списке посредников он обозначен как «кроссовер». Мы уверены, что Война тоже имелась в списке посредников, но не ознакомившись с вымаранными характеристиками Касс, мы не знали, была ли она кроссовером, как Джон, или просто обычным человеком, которому пришлось вместить в себя душу посредника.

И это всего лишь интеллектуальное дерьмо.

Ничто из этого ни капли не помогало мне думать о своей лучшей подруге с дошкольного возраста, Касс, или о том, что всё это означало для неё. Тот факт, что она добровольно уехала с Фиграном, означал одно — можно забыть про то, как бы прежняя Касс смотрела на ситуацию. Теперь мне нужно рассматривать совершенно иные сценарии, и неважно, готовы к этому остальные или нет.

Среди них мне первым делом нужно обдумать, верна ли она теперь Тени, и что это вообще означало. Мне надо принимать в расчёт вариант, что теперь она может быть верна ему, как когда-то был верен Ревик, и если так, то как далеко она может зайти.

Мне также надо рассматривать вариант, что она может оказаться телекинетиком.

Тот факт, что Тень вот так запросто отпустил Мэйгара и Стэнли, несмотря на их статус посредников, говорил мне, как высока вероятность, что она телекинетик — или кое-что похуже.

Более того, мне надо обдумывать это всё самой — по крайней мере, пока что. Я практически уверена, что никто в нашей команде ещё не думает в этом направлении, даже Балидор, а я сама пока не готова делиться своими рассуждениями.

Я знала Касс. Это существо, «Война», не сотрёт ту Касс полностью.

Как и Ревик, Касс всегда придерживалась крайностей в своих взглядах, будь они правильными или неправильными.Её нельзя урезонить, как только она приняла какое-то решение. И всё же я внимательно слушала её в том доме в Андах, и по правде говоря, я не услышала там много идеологии. Вся эта сцена у Тени напоминала не идеологическое прозрение, а скорее одно большое «идите нах*й»— в адрес меня, Джона, может, Ревика. Может, даже Чандрэ.

Я не понимала одного — почему?

Почему она обратилась против нас так решительно? Что предложил ей Тень? Он просто промыл ей мозги, убедив, что мы враги? Что нам насрать на неё, что мы забросили её из-за безразличия или даже со злости?

От наблюдения за тем, как Касс позволяет Фиграну лапать себя в доме Тени, Джона и Ревика едва не стошнило. Учитывая, что Териан делал с ней в заточении, пока они смотрели, я не могла их винить.

Однако я восприняла это совершенно иначе.

Для меня тот факт, что Касс вешалась на Фиграна, показался просчитанным ходом, который должен вызвать именно такую реакцию. Касс в своём репертуаре, на самом деле, хотя она никогда не проворачивала такое дерьмо со мной. Насколько я знала, она также никогда не поступала так с Джоном — и тем более с Ревиком.

До того дня я не видела, чтобы она поступала так с кем-то, кого любила.

Но видела ли я ранее эту сторону Касс? Определённо видела.

Она даже использовала это, защищая меня, чтобы позлить Джейдена или кого-то из девочек в школе, которых она коллективно называла «дряни» или «унылые шепчущиеся малявки». Она использовала это против Тины, когда они с Джейденом перепихнулись. Извращённый ужин у Тени мог бы с таким же успехом случиться в каком-то баре, куда пошли мы с Касс, вот только в этой версии все друзья и семья Касс каким-то образом очутились в категории «дряни».

Джон цеплялся за убеждение, что ей промыли мозги. Он думал, что ей морочила голову та же конструкция в духе кривых зеркал, которая едва не задурила его и Врега.

Теория была не совсем безумной.

Положа руку на сердце, я подозревала, что в эту теорию верит большинство.

Чандрэ сказала Балидору, что конструкция Тени морочила голову им всем с тех пор, как они прибыли в приморское шато — но с Мэйгаром и Касс было хуже, чем с остальными. Джон объяснял это тем, что раз Касс пробыла там недели без защиты, должно быть, это взяло над ней верх. Он считал, что если мы просто сумеем забрать её от Тени, отделить от той токсичной конструкции и того, что она делала с её светом, то она станет прежней Касс.

Ревик мало что говорил, но у меня сложилось ощущение, будто он сомневается, что всё будет так просто.

Я тоже сомневалась.

По правде говоря, я сильно подозревала, что Касс сама подогревает всё это в некоторой мере. Когда я старалась объективно подумать над тем, что я видела, слышала и чувствовала, это казалось ещё более правдивым.

Должно быть, Менлим предложил ей что-то — что-то, чего Касс хотела.

Может, это банальная власть. После всего, через что прошла Касс за те годы, что я её знала, нельзя сказать, что это совершенно невозможно.

Я всё ещё не знала, как поднять эту тему с остальными. Как бы там ни было, я знала, что мне надо возглавить команду по поиску Касс.

Я приготовилась к тому, что Балидор и Ревик будут возражать, учитывая, как сильно это может выдать меня перед Тенью, но я твёрдо уверена, что этой работой должна заняться я сама. По правде говоря, я сомневалась, что Джон или даже Ревик могут быть полностью объективными, когда дело касается Касс. Я знала, что тоже не смогу быть объективной, но судя по беседам с ними, я невольно думала, что они многое упускали в Касс и в том, как работал её разум.

Может, с ними Касс всегда была другой, так что они никогда не видели эти её стороны. А может, это просто потому, что они мужчины, и не замечали многих способов, посредством которых женщины воплощали свою власть или завидовали чужой власти.

Какой бы ни была причина, я не могла полностью довериться Балидору или Чандрэ в том, что они сумеют покрыть этот разрыв.

Кроме того, я не хотела, чтобы Ревик приближался к Касс или Фиграну. Я не хотела, чтобы он хоть сколько-нибудь приближался к тем конструкциям — и тем более к Тени.

Я знала, что отстранение его от этих проектов создаст некоторые помехи для нас, особенно для команды разведки. Теперь мы вполне уверенно предполагали, что Тень применяет свою систему сетевой амплификации, схожую с Пирамидой, но гипотетически более замысловатую. Так что я знала, что команда захочет прибегнуть к помощи Ревика, чтобы понять, как это работает.

Ревик (особенно Ревик с полным доступом к его воспоминаниям, какой имелся у него сейчас) некогда был главным архитектором самых замысловатых конструкций Галейта, не говоря уж о самой Пирамиде. В плане концепции он, возможно, во многом заимствовал те принципы, по которым Менлим организовывал Повстанцев, но он был единственным в наших рядах, кто действительно строил модели Барьерных инфраструктур, которые могли поддерживаться и обеспечиваться Дренгами.

Вэш говорил мне, что Ревик был своеобразным гением много— и не-пространственных схем. Со мной Ревик, конечно же, принижал свою значимость, но теперь я лучше знала его и видела это, слышала всякий раз, когда они с Врегом начинали всерьёз обсуждать Барьерные модели.

Что меня беспокоило, так это то, как Ревик получил большую часть этих знаний.

Единственный видящий, который мог тягаться с ним в этом отношении — это тот же, кто изначально обучил его.

Иными словами, Менлим.

— О чём ты думаешь, жена? — спросил голос по другую сторону от меня.

Я настолько ушла с головой в свои мысли, что даже подпрыгнула.

Посмотрев по сторонам, я обнаружила, что Чан ушла с мостика. А я даже не заметила.

Справа от меня сейчас стоял Ревик. Закатанные рукава обнажали его худые загорелые предплечья, а ладони он положил на тот же поручень, на который опиралась я. Я поймала себя на мысли, как странно, что меня могла возбудить такая невинная часть тела, когда она принадлежала ему.

— Не меняй тему, — пробормотал он, прижимаясь боком к моему боку.

Я ощутила очередной прилив жара в его свете, но он убрал его практически сразу же.

Протянув руку, Ревик ласково убрал волосы с моего лица, затем игриво пихнул меня плечом.

— Ну серьёзно, — сказал он. —...что такое? Большую часть поездки у тебя на лице это выражение. И когда оно появляется, твой свет закрывается крепче банковского хранилища.

Учитывая то, о чём я только что думала, его слова вызвали ироничную улыбку на моих губах.

— Я думала, взлом хранилищ — это твоя специализация, — произнесла я, взглянув на него.

— Не тогда, когда это хранилище — моя жена, — сказал он, не отводя от меня взгляда.

Я видела, как эти похожие на стекло глаза резко становятся оценивающими.

— Ну же, — протянул Ревик уговаривающим тоном. — Скажи мне, — его голос оставался лёгким, но таящиеся в нём резкие нотки становились отчётливее. — Ты чего-то мне не договариваешь.

Я рассмеялась, не сумев сдержаться.

— Чья бы корова мычала... как обычно.

Покосившись на него в этот раз, я поразилась, увидев, что его лицо и шея резко залились румянцем.

— И... ого. Попался. Попался с поличным, — я склонила голову набок и прищурилась. — И насколько же велик твой секрет, муж?

Ревик снова пихнул меня всем телом, и я ощутила очередной прилив того жара, а также чего-то, что могло быть смущением.

— Перестань меня отвлекать. Мой секрет — личного характера. Твой — нет. Так что скажи мне.

— Личного, значит? — я заулыбалась ещё сильнее. — Насколько личного?

— Элли, — прорычал он. — Завязывай. Это мило... но не настолько мило.

Вздохнув, я осознала, что он прав. У меня действительно не было хорошей причины скрывать это от него в данный момент. И может, у него имелось весомое основание не рассказывать мне свой секрет. В любом случае, он задал мне именно тот прямой вопрос, который я не хотела от него слышать. Так что теперь мне либо придётся соврать ему (а я только недавно стояла перед большим количеством людей и поклялась этого не делать), или проявить мужество и рассказать ему сейчас. Или сказать ему подождать, что ему тоже не понравится.

— Ладно, — неохотно сказала я. — Наверное, нам стоит подключить остальных.

— Остальных? — переспросил Ревик. — Ты имеешь в виду Балидора и Врега?

— И Чан. Юми тоже, если она поблизости. Мне хотелось бы, что Тарси и Джон тоже были здесь, но мы можем поговорить с ними, когда доберёмся до Нью-Йорка.

— Элли, мы не сумеем привлечь всех этих людей прямо сейчас, — Ревик окинул взглядом мостик. — Балидор определённо слишком занят. Он говорит со СКАРБом в Нью-Йорке, а Юми...

— Ладно, — отозвалась я. — Тогда только ты, я, Чан и Врег. Если, конечно, ты не хочешь подождать.

— Не хочу, — тут же сказал он. — Врег в лазарете. Мы пойдём туда, — Ревик приподнял бровь, посмотрев мне в глаза. — Мне начинать беспокоиться?

Вместо того чтобы отвечать, я схватила его за запястье и потянула в сторону коридора, который уводил нас с мостика. Опять слегка нахмурившись, Ревик прикоснулся к своему наушнику, не сопротивляясь моей тяге.

После небольшой паузы я услышала, как он говорит:

— Мы идём. Нет... оставайся там.

Воцарилась очередная пауза, пока собеседник на другом конце линии отвечал.

В конце концов, Ревик его перебил.

— Врег, тебе надо расслабиться. Я уверен, что с Джоном всё хорошо. Никто не запихивал его туда силой, ладно? И Элли хочет поговорить с нами.

Очередная пауза, пока он слушал.

Затем Ревик невесело фыркнул.

— Ну, не принимай ничего больше, пока мы туда не доберёмся. И позвони Чан. Пусть тоже встретится с нами. У меня ещё нет идентификатора её новой гарнитуры, — помедлив и что-то слушая, он издал очередной фыркающий смешок. — Да, ну я обещаю не напоминать тебе, что ты в субмарине. Просто скажи им, чтобы больше не давали тебе обезболивающих. Судя по голосу, у тебя и так уже передоз.

Закончив звонок, он посмотрел на меня.

Вопреки шуткам с Врегом, его светлые глаза всё ещё были полны того интенсивного света.

Не сказав ни слова, он перехватил мою ладонь, которой я держала его запястье, затем повёл меня прочь с мостика. Напряжение уже вибрировало под его кожей настолько, что я начала думать, что надо было всё-таки подождать.

Глава 13. Определённо мёртв

К счастью, дорога была недолгой.

Чандрэ каким-то образом нас опередила. Она кивнула нам обоим, стоя уже за овальной дверью смотровой, когда мы ещё только добрались до конца узкого коридора, в котором размещался лазарет.

Пройдя через этот дверной проём, я оказалась лицом к лицу с Врегом, который без рубашки сидел на столе с мягкой обивкой. Его татуированная верхняя часть тела блестела под потолочным освещением. Кожа под всеми этими чернилами оказалась более смуглой, чем я ожидала. И всё же я невольно заметила, что, несмотря на его несколько массивный вид в одежде, у этого видящего не имелось ни грамма лишнего веса. Он выглядел так, будто высечен из скалы.

Я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как хмуро на меня смотрит Ревик.

Я в неверии уставилась на него. «Мать твою. Ты не лучше Джона. Не слишком остро реагируешь, нет?»

«Не сейчас, Элли».

«Ты имеешь в виду, что не хочешь говорить об этом сейчас? Или ты не хочешь, чтобы я сейчас замечала полуголого мужика? Даже когда он сидит прямо передо мной?»

Ревик отвернулся, раздражённощёлкнув языком.

Заметив, что Чандрэ только улыбается и пожимает плечами, я вслед за Ревиком посмотрела на Врега и увидела, как медицинский работник проверяет органическую повязку, наложенную на пулевое ранение, которое он уже промыл, убрав нашу наскоро наложенную перевязку.

Он уже снял бинты, которые я наспех сообразила из футболки, в которую была одета под бронежилетом. Увидев свою раскромсанную одежду, лежавшую на металлическом подносе, куда её срезал медработник, я нахмурилась.

— Это была моя любимая футболка, — пробормотала я.

В ответ на свои слова я ощутила от Врега такой сильный импульс веселья, что даже закрылась от его света щитом и невольно покосилась на Ревика.

В этот раз Ревик на меня не посмотрел.

Должно быть, Врег уловил часть нашей перепалки. Улыбнувшись мне, он показал на Ревика окровавленной рукой.

— Не будь к нему слишком строга, принцесса, — произнёс Врег с явной привязанностью в голосе. — Я знаю, он засранец, но в данный момент у нашего щеночка есть основания реагировать остро. И он будет вести себя только хуже, знаешь ли, когда ты...

— Заткнись, Врег.

Я вздрогнула, повернувшись, но Ревик сердито смотрел только на него, и в его голосе звучала явная угроза.

—...Немедленно. Пока не лишился кое-чего, что уже не отрастёт, — он взглянул на медработника, который с забавой наблюдал за нами четверыми. — Ты. Вон. Нам нужно уединение.

Улыбка медработника угасла, затем он тут же поклонился, показал знаки Моста и Меча и попятился из комнаты. Как только он ушёл, Врег снова усмехнулся, нарочно напрягая руки и грудь под повязкой.

— Не знаю, что ты так дёргаешься, Прославленный Меч. Ну, сам посуди, кто не захочет посмотреть на такое? Я же ходячее воплощение фантазий, разве нет...?

Я невольно расхохоталась в голос, не сумев сдержаться.

Ревик закатил глаза и раздражённощёлкнул языком, но я видела, что в этот раз он тоже слегка улыбнулся.

— И ты ещё меня называешь засранцем. Я покажу Джону этот разговор, — добавил он. — Слово в слово.

Чандрэ озадаченно посмотрела на него, но Врег только снова заржал.

Однако через несколько секунд я увидела на лице Врега болезненное выражение, а также хмурость, которая балансировала на грани с явной эмоциональностью. Я вспомнила, что Ревик говорил про обезболивающие, и заметила, что глаза Врега остекленели сильнее обычного, и не только от утомления.

— Божечки, Врег под наркотиками, — пробормотала я. — Жуть какая.

Чандрэ хмыкнула в знак согласия.

Но Врег, похоже, приободрился.

— Ты подумай, какие открываются возможности, принцесса, — сказал он, подмигнув мне. — Хотя ты явно уже делала такое, судя по тому, как твой мужчина смотрит на меня, да?

В этот раз Чандрэ издала невольный хрюкающий смешок.

—...Давайте не отвлекаться от дела, — прорычал Ревик, явно не развеселившись. Наградив меня откровенно раздражённым взглядом, он поднял ладонь, не дав Врегу сказать что-то ещё. — Элли кое-что хочет нам поведать. Ведь так, жена?

Врег и Чан с интересом уставились на меня, хотя в выражении Врега снова промелькнуло что-то ещё, а потом он нахмурился и покосился на меня.

— Джон должен быть здесь, — пробормотал он.

Я озадаченно посмотрела на него, но он лишь отмахнулся.

— Забудь, — слегка вздохнув, он показал на свою голову. — Наверное, это всё наркотики. Делают меня чуточку чокнутым... то есть, чуточку более чокнутым, чем обычно.

Решив забить на это, я кивнула, затем присела на один из вращающихся стульчиков, которые были прикручены к полу возле стола и терминала. Посмотрев на всех троих, я сделала глубокий вдох и прочистила горло.

— Ладно, — сказала я. — Есть долгая версия, связанная с контекстом всего этого, и Ревик её уже знает — это имеет отношение к тому, почему мы ограбили тот банк в Нью-Йорке.

Я сделала ещё один вдох и покосилась на Ревика, который хмурился и продолжал изучать моё лицо.

—...Но короткая версия такова. В определённый момент я отправилась к Фиграну за помощью. Я надеялась, что он может подтвердить или опровергнуть некоторые видения, которые постоянно приходили ко мне, преимущественно во снах. Поскольку у него тоже бывают видения, и в большинстве случаев они точные, я подумала, что использовать его — неплохой вариант, учитывая, откуда поступает информация.

Врег невесело фыркнул.

Очевидно, он хотел сообщить своё мнение о том, чтобы использовать Фиграна для подтверждения моих глюков.

Проигнорировав его, я продолжила.

— Так вот, — произнесла я. — Когда я спросила Фиграна, кому принадлежала та ячейка в банковском хранилище, он показал мне пачку своих рисунков. Детализированных рисунков, больше половины из которых было выполнено в цвете.

Я взглянула на Ревика, затем пожала плечами, сохраняя будничный тон.

— Слушайте, я думаю, что нам надо всерьёз расценивать вероятность, что Менлим может быть жив. Я знаю, что все придерживаются мнения, будто Тень создал иллюзию Менлима в Аргентине, чтобы заморочить нам голову... — я нервно дёрнула футболку под бронежилетом, не поднимая взгляда. — Но я готова поклясться любому из вас, что рисунки, которые показал мне Фигран, были изображениями Менлима. Я даже прямым текстом спросила у Фиграна, и он подтвердил. Он также говорил, что мужчина с рисунков «нашёптывает» ему. Он несколько раз называл его «дядя» и говорил, что тот наблюдает за Ревиком.

Услышав воцарившееся молчание, я пожала плечами.

— Фигран сказал, что «дядя» приходил к нему во снах, задавал вопросы. Он обещал Фиграну награды за его послушание... награды от Предков и самих богов. Фигран рассказывал мне, как «дядя» обещал ему, что он вновь будет идти с избранными, что бы это ни означало.

Ревик вздрогнул.

Когда я бросила на него вопросительный взгляд, он лишь покачал головой.

Пожав плечами, я добавила:

— Он повторил это несколько раз, будто это имело для него значение. Но казалось, будто он по большей части боится его... Фигран, имею в виду. Он утверждал, что «дядя» поместил в его мозг какого-то червяка. Он всё твердил, что он здесь, прямо здесь, но я так и не добилась от него объяснения, что это значит.

Поколебавшись, я снова посмотрела на всех троих.

—...Если честно, многое из этого было тарабарщиной, — признала я. — Он впадал в одно из своих невнятных состояний всякий раз, когда я пыталась расспросить его о деталях. Он начинал рисовать пальцами символы на стенах. И всё такое.

Воцарилось очередное молчание, казавшееся глубоким.

Когда я в этот раз обвела взглядом лица, я увидела, что Врег хмуро смотрит на меня. На самом деле, выражение было скорее сердитым. Чандрэ поджимала губы, но её взгляд сохранял мрачность.

Ревик просто стоял там, и его лицо оставалось полностью лишённым выражения.

— Элли, — произнёс Ревик наконец. — Мы видели его смерть. Врег и другие... они видели его смерть. Или Фигран допустил ошибку, или кто-то другой послал ему эти образы. Они сделали это, чтобы выбить нас из колеи, как мы и говорили.

— Может, это ты допустила ошибку? — перебил Врег, адресуя свой вопрос мне. — Салинс и этот мудак... они выглядели очень похоже, даже в прошлом. Ты уверена, что это был не Салинс, ilya? Всё остальное подходит и под него тоже. Эти двое вели одни и те же речи.

Та, от кого я меньше всего ожидала прямого участия, перебила Врега.

— Нет, — сказала Чандрэ. — Она не допустила ошибку.

Я повернулась к ней. Тут до меня дошло, что она тоже проводила время с Фиграном в том аргентинском шато.

— Он говорил тебе то же самое, — произнесла я. — Фигран.

Взгляды Врега и Ревика метнулись к Чандрэ. Охотница вздохнула, поджав губы в выразительной хмурой гримасе. Она прислонилась к перегородке.

— Да, — призналась она. — Мы говорили. Они держали всех нас вместе — возможно, в надежде на то, что мы повлияем друг на друга... будем подпитывать страхи друг друга. А может, они надеялись, что мы выдадим больше, пытаясь приободрить друг друга.

Она взглянула на меня, затем на Врега. В последнюю очередь её взгляд остановился на Ревике, и я увидела в её глазах насторожённость.

—...Фигран нам тоже показывал рисунки. На некоторых из них был изображён этот «Тень». Я всего один раз видела Салинса, но готова поклясться, что это не он. Фигран также утверждал, что лично встречался с Тенью. Он говорил, что вёл переговоры о том, чтобы достать червяка из его мозга, если он будет хорошо себя вести.

Тут Ревик открыто поморщился, но по-прежнему не смотрел никому из нас в глаза.

— Он говорил и о тебе, Высокочтимый Мост, — добавила Чандрэ, посмотрев на меня. — Он сказал всем нам, что ты знаешь правду. Он сказал, что ты одна поверила ему, потому что ты его сестра, — Чандрэ нахмурилась ещё сильнее, и её взгляд метнулся к Врегу.

—...Он также говорил о Джоне. Похоже, на Джоне он особенно помешался. Как у Джона дела, скучает ли Джон по нему, знаем ли мы, как важен Джон. Он беспокоился, что Менлим «узнает о Джоне» от «червяков». Он определённо считал, что Менлим говорит с ним во снах... и что Менлим и Тень — это одна личность. Он беспокоился, что не сумеет держать от него секретов.

— Фантастика, — буркнул Врег, опираясь на здоровую руку.

Ревик продолжал смотреть на Чандрэ, словно пытаясь осмыслить, что она сказала, или каким-то образом придумать другое объяснение.

Наконец, он покачал головой.

— Он лгал, — произнёсРевик ровным тоном. — Или же он сбит с толку. Это уже не только Фигран, — он окинул нас взглядом. — Это был Териан, помните? Как минимум частично. Он вёл какую-то игру с разумом... осознанно или нет. Или это была галлюцинация.

— Я думала об этом, — сказала я прежде, чем Чандрэ успела ответить. — Я думала об этом даже в то время. Но если честно, я просто не понимаю, с чего бы ему двигаться в этом направлении. Он испытывал искренний ужас перед Менлимом. И в любом случае, он же не обладает достаточными знаниями об этой части твоего прошлого, ведь так? Он не знает достаточно деталей, чтобы морочить тебе голову. Кроме того, если всё действительно так, зачем говорить об этом со мной? Почему не с тобой?

— Я не бывал там достаточно... — начал Ревик.

— Ты все равно там бывал.

Голос Ревика посуровел.

— Может, он подумал, что всё покажется правдоподобнее, если будет исходить от тебя...

— Этот чокнутый мудак мог узнать о прошлом Нензи, — перебил Врег. — Он был Главой чёртовой сети Галейта, верно? Достаточно долго, чтобы иметь доступ ко всем их разведданным. Он знал всё, что Галейт собрал за годы.

Я посмотрела на Врега.

— Он был Главой, да, — согласилась я. — Но разве он узнал бы что-нибудь о Менлиме? Сомневаюсь, что Галейт знал большую часть этого всего. То, что ему было известно, он хранил вне сети. Мы нашли эти его дневники, помнишь? Когда мальчик впервые появился, мы получили все данные из первоисточников, большая часть которых написана от руки.

Я взглянула на Ревика, но он не смотрел мне в глаза. Его лицо как будто превратилось в камень, взгляд не отрывался от дальней стены. Я посмотрела на Врега и Чандрэ.

—...Териан пытался выведать у меня сведения о прошлом Ревика, когда держал меня в плену в Вашингтоне, — добавила я. — Он сказал, что нашёл мальчика через какой-то старый дневник Ревика, но не мог понять, что значит большая часть сведений. В дневниках Галейта я тоже не встречала ничего о прошлом Ревика. Никаких деталей. Что бы ни было известно Галейту, он не рисковал это записывать. Те немногие отсылки, которые он упоминал (даже касающиеся настоящей личности Ревика), были, мягко говоря, косвенными.

— Опять-таки, — произнёс Ревик, и в его словах звенела злость. — Откуда ты знаешь, что Териан не врал, Элли? Мы видели множество доказательств того, что он может кое-что улавливать даже в ошейнике. Он может улавливать такие вещи, которые никак не мог бы узнать, если бы не читал нас прямо сквозь эти чёртовы штуки. Если даже пророчество просочилось через ошейник, то почему он не мог получить информацию от тебя? Или от Салинса? Или от самого Тени?

Я посмотрела на него. Когда я увидела выражение его лица, по моему свету скользнула осторожность, но я сохранила нейтральный тон.

— Такое возможно, — признала я. — Поначалу я ничего не говорила, потому что хотела иметь весомые доказательства того, что это может быть реальным. Я собиралась снова поговорить с Фиграном после того допроса Сурли, где Сурли сделал схожий намёк на личность Тени.

Увидев, как Ревик крепче стиснул челюсти, я пожала плечами, поднимая руки в жесте, который у видящих означал извинение.

— Слушай, ты знаешь, что он сказал. Ты был там.

— Ты опустила несколько фактов из этого разговора, Элли, — тихо прорычал Ревик. — Скрыла от остальных, имею в виду. От меня.

Лишь отчасти чувствуя свою вину, я пожала плечами.

— Как я и говорила, я решила не выносить это на групповое обсуждение, пока не обдумаю сама. Я знала, что это может вызвать распри. Я не хотела поднимать шумиху, не имея на то весомой причины.

В воцарившемся молчании, я взглянула на Врега и Чандрэ.

—...Затем Фиграна забрали люди Тени, и я не смогла больше с ним поговорить. Учитывая это и произошедшее в Аргентине, я подумала, что нам надо хотя бы обсудить это. Поговорить о том, как изменится ситуация, если это правда.

Поколебавшись, я несколько секунд обдумала это в своих мыслях, затем всё равно сказала.

— Я буду честна... мне это кажется правдой. Я не могу объяснить, но так кажется.

Врег нахмурился, взглянув на Ревика. Тот ничего не сказал.

Я тоже посмотрела на Ревика. Заметив суровое выражение в его глазах, я пожала плечами.

— Я правда считаю, что Фигран тоже в это верил. Даже во время нашего последнего разговора он вёл себя не как тот, кто играет в игры, намеренно или нет. Он боялся, как я уже упоминала, — я посмотрела на Ревика. — Он также очень любопытствовал по поводу тебя. Он хотел знать, правдивы ли те образы, которые «дядя» показывал ему о тебе.

Ревик откровенно вздрогнул, слегка отодвинувшись от меня.

Расположившись ближе к центру комнаты, он заново скрестил руки на груди, теперь уже не глядя ни на кого из нас. Я ощущала в его свете агрессию, почти предупреждение держаться подальше.

Я также ощутила шепоток тошнотворного ощущения, который вышел из его света и обернулся вокруг моего.

Всматриваясь в его лицо, я почувствовала, как моё беспокойство усиливается.

Если Менлим в итоге окажется жив, Ревик ни за что на свете не воспримет это нормально. Он захочет нацелиться на него. То есть, из личных мотивов, и возможно, что это будет в ущерб всему остальному. Он не сможет рассуждать здраво. Ни за что на свете не сможет.

Чёрт, да я сама не уверена, смогу ли сохранить холодный рассудок.

Когда Врег нарушил молчание, я перевела взгляд и увидела, что он тоже наблюдает за Ревиком с такой же насторожённостью в глазах.

— Этот мудак даже тогда был старым, — сказал он. — К этому времени он должен быть мёртв, ilya. Даже видящие не живут так долго. И в любом случае, Ненз... мы видели, как он умер.

— Вы видели, как он умер? — не сдавалась я, переводя взгляд между ними. — Кто именно? Ты сам, Врег? Ты, Ревик? Что именно это значит — вы видели, как он умер? Он совершил самоубийство, верно? Последовал примеру Гитлера, когда они наконец-то пробились в ту крепость в Баварских Альпах?

Врег показал ладонью жест «более-менее».

— Да, — сказал он, выдохнув. — Это так. И что? Ты хочешь сказать, что он изловчился и заставил свой свет покинуть его тело? Что он создал какое-то тело-двойник? Вытворил какой-то Барьерный трюк, чтобы заставить примерно дюжину видящих с высокими рангами поверить в то, что он может выстрелить себе в рот, разнести почти весь затылок и каким-то образом выжить после этого, ilya?

— А тебе кажется, что это вяжется с его характером? — спросила я. — Самоубийство?

Врег нахмурился. На мгновение в его глазах появилось отсутствующее выражение. Затем я увидела в его взгляде неохоту, сомнение, и только потом на его лице отразилось нечто тошнотворное.

— Нет, — признал он. — Нет, и положа руку на сердце, в то время я тоже задавался этим вопросом, но...

Я открыла рот, чтобы заговорить, но Ревик перебил нас обоих.

— Я это почувствовал, — сказал он, посмотрев на меня. — Я почувствовал, как он умер, Элли. Может, меня там и не было, но ошибка исключается. Я это почувствовал.

И всё же слова Врега, похоже, достаточно задели Ревика чем-то — я заметила, как он уставился в пространство, и какой-то новый слой смысла окрасил его прозрачные глаза. Я буквально видела, как он обдумывает всё сказанное мной, всё, что помнил он сам, и как будто выстраивает другой сценарий в отдельной части своего сознания.

Я хотела спросить у него, что это за сценарий, но пока что не осмелилась. Я понимала, что он не хочет говорить об этом (или об отдельных моментах, во всяком случае) перед Чандрэ и Врегом.

Может, и со мной он тоже не захочет это обсуждать.

— Вы оба утверждаете, что Менлим не был способен на подобный Барьерный трюк? — спросила я осторожно. Я адресовала вопрос Врегу, но сосредоточила внимание главным образом на Ревике. — Я могу привести несколько уже известных