Проповедь ушу в «Учении Небесного принципа»

Жарким летом 1812 г. известный мастер стиля «Столбы сливы мэйхуа» (мэйхуачжуан)и руководитель тайной религиозной секты «Учение Восьми триграмм» Фэн Кэшань (1776–1814 гг., другое имя — Лю Дэмин) начал свою проповедь. Он объяснял своим последователям, что на земле наступил период Красного солнца. В Поднебесной воцарится великий хаос, должно погибнуть огромное множество людей, разрушениям не будет числа. Лишь тот, кто вступил на истинный путь и присоединился к Фэн Кэшаню, регулярно совершает ритуалы и занимаются боевыми искусствами, обретут спасение и благое перерождение в Западном раю, а будду Красного солнца сменит будда Белого солнца. Удивительные способности Фэн Кэшаня и блестящее мастерство его учеников позволяли ему в течение нескольких лет не только уходить от преследования императорских войск, но даже одерживать победы в стычках с хорошо вооруженными отрядами, противопоставляя им лишь недорогие, ломкие мечи и ясеневые шесты. Но кольцо вокруг его секты сжималось.

В августе 1813 г. Фэн Кэшань вместе со своим другом, мастером ушу Ли Вэньчэном, организовал «Учение Небесного принципа» (Тяньлицзяо) которое явилось ответвлением секты Багуацзяо. Оно и подняло антицинское восстание в уезде Хуасянь. О Фэн Кэшане ходила слава как о маге, способном совершать чудеса, а последователи именовали его Лао-цзюнь — «правитель Лао», именно так в народе называли легендарного основателя даосизма Лао-цзы. Фэн создал целую армию бойцов ушу, под его началом находилось несколько десятков блестящих мастеров, занимавших посты командиров отделений (буцзян). По сути, восстание было поднято школами ушу. В частности, двое таких мастеров Ян Цзин и Тан Юйи, были арестованы за сектантскую деятельность в уезде Сяньсянь, но, как гласит предание, сумели бежать и под видом бродячих монахов укрылись в монастыре Шаолиньсы. Позже они перебрались в уезд Жаоян в провинции Хэбэй. Последователи Фэн Кэшаня в течение нескольких лет в Жаояне и других окрестных уездах преподавали многие стили, характерные именно для тайных сект, в том числе мэйхуачжуан, «Цветущий кулак»(«12 форм» хуацюань), «Восемь алмазных отбивов» (батанцзинь цзя), «Алмазные удары» (цзиньганчуй), «Школа божества Эрлана» (эрланмэнь), «Девять ветвей» — местное название для стиля чоцзяо (цзючжи). Такое причудливое переплетение стилей — а к Фэн Кэшаню присоединялись мастера из самых разных провинций — привело к возникновению нескольких стилей-гибридов, в том числе к слиянию чоцзяо и мэйхуачжуан, а также росту многочисленных тайных сект в провинциях Хэнань и Хэбэй.

Именно в Жаояне у Фэн Кэшаня начались первые серьезные трудности. Правительственные войска стали теснить его отряды. Фэн Кэшань неоднократно менял свое имя, скрывался в домах местных мастеров ушу. Вскоре погиб один из руководителей секты Тяньлицзяо, Ли Вэньчэнь, а Фэн Кэшань спасся лишь с горсткой последователей. Но в декабре 1814 г. он был предательски схвачен и замучен в пекинской тюрьме. Считается, что после его смерти никто не смог до конца воссоздать школу «Столбов сливы мэйхуа»(мэйхуачжуан).

 

 

Эта школа была основана в 1662–1722 гг. одним из инструкторов армейского штаба в Пекине Хуа Янбином, который обучил выходца из уезда Хуасань провинции Хэнань Ци Дачжуана. В том же уезде Хуасянь действовал и закончил свой путь Фэн Кэшань. Фэн был человеком весьма уважаемым и известным в своем уезде, служил главным финансовым ревизором.

Благодаря ему налоги регулярно поступали в казну, так как никто не решался спорить с таким бойцом, как Фэн Кэшань. Ему была обеспечена безбедная и спокойная жизнь. Но судьба распорядилась иначе. В 1797 г. он присоединился к секте «Триграммы Ли», известной своими знатоками кулачного искусства, которые к тому же утверждали, что «все учения и религии соединяются воедино, все направления и школы ушу стремятся к одному».

Большинство подобных сект так или иначе было связано с традицией «Белого лотоса» Байляньцзяо). Первые группы Байляньцзяо возникли еще в V–VI вв., но расцвета это движение достигло лишь к XVI столетию. Последователи Байляньцзяо питались исключительно постной пищей (не случайно их храмы назывались «вегетарианскими залами»), вели скромный, зачастую аскетический образ жизни. «Белый лотос» неоднократно запрещали в XIV–XV вв. за то, что проповедники «всячески бесстыдно мутили народ и отвлекали его от землепашества». Сектанты верили, что на небе, в Западном раю, обитает Нерожденная Праматерь — Ушэн Лаому, которая постоянно печется о спасении своих детей — людей, заблудившихся «в мире желаний».

В одну из таких синкретических сект (в то время находившихся под запретом) и попал Фэн Кэшань. В 1808 г. (по другим данным, в 1800 г.) он познакомился с мастером Тан Хэнлэ (ум. в 1813 г.) из уезда Хуасянь провинции Шаньдун, учеником знаменитого Чжу Тяоцуня, у которого и начал обучаться мэйхуачжуан. Тан Хэнлэ посвятил своего лучшего ученика Фэн Кэшаня в тайную доктрину «Учения Восьми триграмм» (Багуацзяо). Через некоторое время Фэн Кэшань стал инструктором боевых искусств в обществе Багуацзяо. Разъезжая по деревням, он преподавал стиль мэйхуачжан, одновременно проповедуя учение своей секты о спасении. Вскоре он стал «посвящающим учителем» — наставником, который проводит прием в секту новых членов. Вскоре Фэн ушел с государственной службы и меньше чем за год создал в Хэнани и Хэбэе несколько десятков школ багуацзяо, основанных на изучении мэйхуачжуан. Многие последователи считали его «посланцем Небес», а его мастерство в ушу — чудесным даром духов. Именно Фэн разработал сложную теорию стиля мэйхуачжуан, связанную с эзотерическим учением Багуацзяо.

Все упражнения и методики этого стиля ассоциированы с цифрой «пять». Именно столько лепестков в соцветии сливы мэйхуа, ставшей символом эстетического переживания мира и покоя души, единящейся с природой. Мэйхуачжуан базируется на пяти статичных позициях, которые изучаются на протяжении первых трех лет: «малая позиция», «позиция прыжка» или «большая позиция», «позиция боя», «изогнутая позиция», «позиция следования». Стиль славится своим запутанными быстрыми передвижениями. Традиционно отработка передвижений проходит на сооружении, называемом «столбы сливы мэйхуа» (отсюда и название стиля). В самом простом виде это пять пеньков, вбитых в землю: один посередине и четыре по углам квадрата. На них отрабатываются передвижения, перескоки, прыжки, удары ногами и даже сальто. Высота столбиков варьируется в зависимости от технического уровня бойца, в классических школах мэйхуачжуан она сегодня составляет чуть больше роста человека, а внизу в землю вонзаются острые стволы бамбука.

Другой разновидностью тренировки передвижений являются «ямки мэйхуа» (мэйхуакэн). В земле выкапываются четыре, девять или семнадцать ямок глубиной в пять — десять сантиметров, занимающих в общей сложности пространство примерно два на два метра. Перепрыгивая из одной ямки в другую, бойцы могут отрабатывать целые комплексы с мечами и палками, а иногда проводят парные поединки.

Боевая техника стиля базируется на принципе, называемом «восемью направлениями» (бафан), который и связывает с древним учением о восьми триграммах. «Восемь направлений» представляют собой восемь типов передвижений в сочетании с ударами ног, рук и движениями корпусом.

Сегодня мэйхуачжуан в своем истинном виде сохранился в некоторых деревнях в Хэбэе, Шаньдуне и Хэнани. Практикуется он и под Пекином, его можно даже увидеть на показательных выступлениях спортсменов. Но знатоки говорят, что эти демонстрации очень далеки от истинной традиции «цветка сливы».

 

 

Загадка Гань Фэнчи

Одним из самых известных стилей, практиковавшихся в тайных обществах, стал «Кулак цветков» (хуацюань). С этим стилем связана жизнь удивительного человека — Гань Фэнчи. Жил он в 1723–1796 гг. в местечке близ современного Нанкина. Хроники того времени уважительно писали о нем: «Гань Фэнчи обладает огромной волшебной силой, он постиг глубины кулачного искусства стилей внутренней и внешней семьи, и поэтому нет ему равных» [209]. В молодости Гань Фэнчи обучался у известных мастеров «внутренней семьи» Хуан Байцзя и Ся Пина и даже считался их прямым преемником. В зрелом возрасте он, как гласит его биография в «Записках об истории династии Цин» («Цинши гао. Гань Фэнчи чжуань»), «достигнув мастерства во внутренних стилях, совместил их с боевыми методами внешних стилей, в результате чего и появился хуацюань» [241]. Гань Фэнчи уже при жизни считался одним из «восьми великих бойцов» эпохи Цин. Он без труда поднимал быка, мог убить тигра, дробил у себя на ладони камни в порошок.

Правда, с виду он отнюдь не выглядел могучим человеком и все свои подвиги совершал за счет феноменального владения ци, приобретенного благодаря занятиям «внутренними» стилями. Однажды, гостя в доме одного уездного начальника, он поразил присутствующих тем, что на расстоянии ста шагов сбил с дерева гроздь слив мэйхуа ватным шариком, при этом ни одна нить на шарике не растрепалась! [209].

Этот человек стал настоящим героем народных легенд. В конце XIX в. появился даже народный роман, где действовал Гань Фэнчи под прозвищем Рыцарь Меча (Цзяньцзя). С ранней молодости он состоял в антицинском тайном объединении, принадлежавшем к группе «Общество Неба и Земли» — знаменитой Триаде. Гань быстро стал руководителем одного из отрядов, по некоторым сведениям в его подчинении находилось 185 бойцов, немало по тем временам [336]. Его ученики возглавляли многие «алтари» тайных обществ в Нанкине и в провинции Хэнань.

Первоначально цинская администрация не оценила всей опасности таких обществ. Гань Фэнчи свободно ходил по деревням и проповедовал восстановление китайской династии Мин. Его несколько раз арестовывали, но неизменно отпускали.

Первый раз Гань Фэнчи арестовали в 1706 г. за то, что он, «занимаясь гунфу, попирает законы», причем было подозрение, что он «чинил серьезную смуту». Гань дважды подвергался наказанию палками, но ни в чем не сознался, и его пришлось отпустить, что, однако, не помешало чиновникам в официальном донесении записать: «Такого рода бандиты являются настоящей бедой, грозящей нашему государству изнутри. Ни в коем случае нельзя несерьезно относится к ним или пренебрегать этим» [294].

До нас дошел примечательный документ об участии мастеров боевых искусств в тайных обществах. Это доклад императорского наместника в провинции Чжэцзян Ли Вэя на имя самого императора Сюйчжэна от декабря 1729 г. Тогда и начались серьезные гонения на мастеров ушу, подозреваемых в принадлежности к незаконным организациям, Ли Вэй был страшно напутан ростом антицинских настроений, а в особенности тем, что в тайные общества приходит все больше и больше известных мастеров боя. Самым могучим из них Ли Вэй считал Гань Фэнчи, который, «пестуя ци, достиг необычайной силы, весьма искушен в боевых искусствах, во всех местностях звучит его имя, а авторитет его очень велик». Беспокоили его также буддийский монах Инянь, отец Гань Фэнчи и некий Чжан Юньжу. Ли Вэй докладывал, что Чжан Юньжу и Гань Фэнчи «воспитали в себе величайшее гунфу и не боятся ни наказаний, ни законов. Ни в коем случае нельзя недооценивать эту угрозу». Ли требовал немедленно послать в провинцию чиновника высокого ранга, чтобы подвергнуть деятельность Гань Фэнчи судебному разбирательству.

Гань Фэнчи же, памятуя о том, как легко он выходил из всех переделок, продолжал, не таясь, расхаживать по деревням. Ли Вэй предупреждал: «Гань Фэнчи хорошо знаком с небесными письменами военного искусства (т. е. трактатами по военному искусству. — А. М.), поэтому он и отвечает за руководство [мятежниками], люди желают видеть его в качестве своего полководца и нет тех, кто не приглашал бы его к себе»[336].

При аресте Гань Фэнчи обнаружилось, что с собой он «тайно носил две рукописи, где описывал рельеф стратегически важных мест по рекам и горам во всех провинциях, обрисовывал возможные устройства для обороны и нападения». Он составлял подробные комментарии к древним способам сражений, дабы иметь возможность применить их на практике. Вероятно, Гань Фэнчи действительно готовил крупное восстание. Но что-то помешало ему, скорее всего арест, к тому же он особенно и не скрывался, считая себя абсолютно неуязвимым.

Гань Фэнчи был вновь отдан под суд. На этот раз судьи вынесли жесткое решение: поскольку он вместе с монахом Инянем участвует в антицинской деятельности, наказание должно быть суровым.

После ареста мастера Ли Вэй в особом секретном донесении давал понять начальству, что «необходимо обрубить корни преступных связей», следовательно, Гань Фэнчи должен быть казнен. Гань пропал в тюремных застенках, а среди тайных участников обществ распространился лозунг «Отомстим за смерть Гань Фэнчи». По другой, более правдоподобной версии, Гань Фэнчи все же получил императорское помилование в обмен на обещание больше не заниматься преступной деятельностью, отошел от бывших друзей и последователей и мирно окончил свои дни на родине в возрасте 80 лет. А может быть, слух об отступлении Гань Фэнчи от идеалов молодости был специально пущен цинскими властями, дабы опорочить его имя? История до сих пор не раскрыла загадку этого удивительного человека.

Как ни странно, мы почти ничего не знаем о том, как выглядела система боевых искусств Гань Фэнчи. До нас дошел трактат, приписываемый Гань Фэнчи и озаглавленный «Общие объяснения методики Кулака цветков» («Хуацюань цзунцзянфа»), который долгое время распространялся среди тайных обществ в рукописном виде и до сих пор считается «тайной книгой».

Чуть позже в разных провинциях стали возникать школы с аналогичным названием — хуацюань, которые считали за честь вести свою историю от знаменитого Гань Фэнчи, хотя в реальности никак с ним не соотносились. Одним из первых такой стиль возник среди тайных обществ в Шэньси. Его лидерами стали известные мастера начала нашего века, прозванные «сань сань» — «трое Третьих». В их именах содержался иероглиф «три», сообщавший, что они были третьими сыновьями в семьях. Гао Сань, Се Сань и Су Сань иероглиф «хуа» в названии стиля понимали как «цветок», символ естественности, красоты и легкости жизни, а знаками тайного общества, где практиковался хуацюань, стали цветки груши и сливы.

В Шаньдуне возникает другой стиль хуацюань, патриархом которого стал выходец из области Нинчжоу Хуа Чжэньфань. Одни его последователи считали, что стиль назван в память о Гань Фэнчи, другие придерживались того мнения, что название стиля просто содержит фамильный иероглиф патриарха — Хуа Чжэньфаня.

Эти два стиля технически значительно отличались друг от друга. Хуацюань из Шэньси строился на широких движениях, мощных ударах ладонью с про воротом, многочисленных движениях корпусом — в этом выражалась теория «вечных трансформаций», положенная в основу стиля. В противоположность ему хуацюань из Шаньдуна базировался на коротких ударах, предусматривалось и широкое использование разных видов оружия, например «двулунной алебарды» (особого вида трезубца) и длинного, очень узкого ножа, называется «игла цветка лотоса».

 

 

Сектанты — бойцы

Занятия ушу стали одной из самых характерных сторон сектантской практики в Китае. В частности немало времени посвящали занятиям боевыми искусствами последователи китайского манихейства. Это учение, когда-то основанное проповедником Мани в Персии и говорившее о вечной борьбе Света и Тьмы, уже в VIII в. проникло в Китай, а еще через столетие столкнулось с мощными преследованиями со стороны властей. Китайские манихеи обычно воспринимались как особая буддийская секта, а на юге страны выступали как даосы. Официально манихейство было запрещено, но тем не менее широко проповедовалось сектой «Учение света» (Минцзяо), следы его влияния заметны и в идеологии «Белого лотоса». Считалось, что искренние последователи истины в конце времен спасутся и обретут вечное наслаждение. Немало проповедников подкрепляло свои проповеди мастерским преподаванием ушу.

Под понятие «тайные общества» в Китае подпадали не только религиозные сектанты или упорные последователи «герметического» ушу, но и обычные местные бандиты (туфэи). Порой они грабли целые караваны, даже в окрестностях крупных городов, нападали на путников. Обычно они жили узкими общинами вне деревень. Боевое умение туфэеев было значительно ниже мастерства членов школ ушу. Тем не менее их боялись, а в деревнях устраивали даже особые отряды из бойцов ушу, защищавшие поселения от грабежей (миньтуани). Зачастую такие отряды возглавляли довольно известные мастера.

Например, одно время в деревне Чэньцзягоу в Хэнани во главе отряда миньтуаней стоял сам создатель тайцзицюань Чэнь Вантин.

«Двухэтажную структуру тайных сект «Белого лотоса» со временем приняли большинство других тайных обществ. Два направления, «гражданское» и «боевое», стремились к достижению одной цели разными путями. Последователи направления «вэнь» в основном занимались тем, что пестовали в себе особую «подвижность внутренних духов» с целью «развития собственного жизненного начала», в основном благодаря многочасовой медитации. Последователи «боевого» направления («у») практиковали «удары ногами и руками» (титуй дацюань), причем считалось, что эффект достигается тот же, что и от медитативных занятий [445].

В 50-60-е годы число сектантских школ, связанных с ушу, резко возросло. Именно они через несколько десятилетий подняли в Китае грандиозное восстание ихэтуаней. Развитие же таких школ во многом было связано с движением тайпинов, участники которого поголовно занимались ушу. Примечательно, что никакого различия между сектой и школой ушу ее последователи не проводили, и многие стили получали свое наименование от названия сект. Таким образом, например, в Шаньдуне (ставшем центром восстания ихэтуаней) появился стиль «Школа трех учений» (саньцзяомэнь цюань). Позже его проповедники пришли в уезд Линши провинции Шаньси, куда постепенно переместился центр деятельности секты. Тренировки в секте были очень жесткими — бойцы часами наносили удары по стволам деревьев, поднимали каменные гантели, проводили долгое время в статичных позициях, укрепляя ноги и регулируя циркуляцию ци.

Из Сычуани в провинцию Хунань проникло немало тайных сект, непосредственно связанных с эмэйскими стилями ушу. Так, сюда пришел стиль, называвшийся «Школа Возвращения к десяти тысячам способов» (ваньфа гуйцзун). Примечательно, что если в Сычуани эта школа существовала как «еретическая секта», а в Хунань она пришла уже как самостоятельная школа ушу, патриархом которой стал житель г. Чанша Лю Сэнянь. Он проповедовал, что лишь занятиями ушу можно достичь истинного спасения.

В конце правления династии Цин в Хэнани объявился талантливый проповедник и боец Тан Гулю, который создавал в деревнях сектантские общины и обучал людей стилю, называемому «Каменный кулак» (шитоуцюань). Кто говорил, что этот стиль создал сам Тан Гулю, кто, исходя из туманных намеков Тана, считал, что шитоуцюань принадлежит знаменитым монахам Шаолиня. Действительно, большинство комплексов нового стиля были удивительно похожи на классический шаолиньцюань. Здесь встречались знаменитые монашеские комплексы «Хлещущие ноги» (таньтуй), «Семь звезд» (цисинцзя), «Короткие удары» (дуаньда), «Поединок Янь Цина» (яньцин саньшоу), комплексы с оружием «Меч пяти тигров и стада баранов», «Палка пяти тигров и стада баранов», «Парные мечи неба и луны». Правда, такое количество шаолиньских комплексов еще ничего не доказывало — в тех регионах техника большинства школ была очень похожей и нетрудно было догадаться, что они имеют какую-то общую основу.

Стиль отличался богатой техникой ударов ногами, включавшей удары в прыжке, например, «нога-вихрь» (сюаньфэнтуй) — удар ногой с поворотом на 360°, «нога-стрела» (цзяньданьтуй) — прямой удар пяткой в прыжке, много парных ударов ногами. Мощная, как говорили сами последователи стиля, «свирепая» атака, неожиданные комбинации, тяжелые, очень сильные удары подавляли противника. Бойцы шитоуцюань часами укрепляли тело, нанося удары по насыпным мешкам, предплечьями по стволам деревьев, босиком прыгали на острой гальке. Боец должен был словно вырастать из земли, как могучее дерево или скала, а ставя ногу на землю, тут же «врастать» в нее.

В период опиумных воин, которые Китай вел с Англией (1839–1841 гг., 1856–1860 гг.), появился стиль «Кулачное искусство школы Мани» (манимэнь цюаныпу). Стиль считался едва ли не одним из самых тайных в центральном Китае.

По преданию, какой-то странствующий монах перед смертью передал «кулачное искусство Мани», создание которого приписывалось самому основателю манихейства, перед смертью некоему бродяге по фамилии Го. Монах так бы никогда и не открыл свой секрет, но он знал, что смертельно болен, а бродяга оказался единственным, кто оказался рядом. То ли сила проповеди монаха была столь велика, то ли Го действительно был талантливым человеком, но вскоре бродяга остепенился, открыл свою торговлю, а накопив денег, переехал в Шанхай. Есть и другое объяснение столь разительной перемене: восприняв школу, он превратился в руководителя одной из сект и, естественно, его статус значительно повысился. Стиль базировался на сочетании техники шаолиньцюань и дитанцюань, при этом большинство ударов наносились ладонью и ребром кулака. До сих пор этот стиль сохраняется в среде тайных сект на севере Китая.

 

 

Одним из самых популярных стилей в Хэбэе стал «Кулак Прссветлого престола» (минтанцюань). По одной из версий, он зародился в 50-60-е годы прошлого века в знаменитом своими боевыми искусствами уезде Цайсянь, в деревне Лючжуанцзы, а проповедовал его даос Чжан Тайхэ. По другой версии, в годы правления императора Гуансюя (1875–1909 гг.) народный мастер ушу Ян Си проповедовал доктрину «Пресветлого престола» и одновременно обучал своих последователей ушу. «Пресветлый престол» — очень древнее понятие китайской культуры. Так могло обозначаться место, постройка, где находился китайский правитель. Но так или иначе это место, где энергия небес соприкасалась с землей.

Основу стиля составляет принцип «три пресветлых (ясных) и три прямых». «Тремя пресветлыми» считаются руки, поясница и ноги, которыми выполняются «ясные», т. е. четкие движения. Прямыми следует держать руки, корпус и атаковать передвижениями по прямой. Тактика боя базируется на принципе «защиты трех» — в верхней секции следовало защищать макушку (точку байхуэй), в средней — ребра, в нижней — пах и область даньтянь. Все передвижения мягкие, атаки неожиданные, с многочисленными изменениями направления.

В тайных сектах, принадлежавших к направлению «Белого лотоса», широко практиковался стиль «Кулак лотосового цветка врат мудреца» (шэньмэнь ляньхуацюань).

Члены этой школы, как и большинство сектантов, проповедовали единство конфуцианства, даосизма и буддизма, что и звалось «вратами мудреца». Секта действовала в Хэбэе и имела локальный характер. Но вот в 1940 г. один из прямых учеников патриарха принес учение секты, а следовательно, и стиль ушу в соседнюю провинцию Хэнань. С того времени стиль стал общедоступным и постепенно утратил свою связь со сложной философской доктриной, хотя он еще долгое время преподавался в среде местных тайных обществ.

В середине XIX в. монахи активизировали свое преподавание ушу. Частично это объяснялось тем, что именно они были руководителями многих тайных сект, частично тем, что монашество в те времена было не в почете у государства и «последователям Дхармы» надо было зарабатывать на пропитание. Из монастыря с западной окраины Пекина в Хэбэй пришли монахи Фанчунь и Фангуан и начали преподавать «Кулак» (цинцюань), название которого было связано с буддийской доктриной очищения. Перед тем как приступить к тренировкам, ученики должны были поститься в течение тридцати дней, а в течение ста дней есть исключительно «чистую» — постную пищу и пить только особо приготовленный «священный чай», который «пробуждал сознание». По сути, это была еще одна религиозная тайная секта. Ее проповедником в Хэбэе стал сначала чаньский учитель Янсин, а затем Ли Чжэньмин. Стиль цинцюань приобрел популярность не только в Хэбэе, но и в Пекине, где у него нашлось немало поклонников. Привлекала как сама боевая техника, так и дисциплина тела.

 

«Кулак во имя мира и справедливости»

 

Нам даже злые духи не страшны, не боимся ни пуль, ни мечей.

Поистине — непобедимо наше чудесное искусство боя.

Из листовки ихэтуаней

 

Брожения в школах ушу

К середине XIX в. занятия ушу становились все более массовыми. Боевые искусства преподавались одновременно большим группам людей — десяткам, а то и сотням человек. Подобный тип преподавания был обусловлен во многом тем, что большинство ритуалов в тайных обществах были коллективными, а ушу рассматривалось как особое ритуальное действие. В свою очередь, все многочисленнее становились сами тайные общества, что было прямым следствием прогрессирующего разложения традиционного государства и легальных социальных институтов.

Бойцы, построившись в несколько рядов, выполняли упражнения, нанося удары в воздух и громко выкрикивая речитативы, призывая на помощь духов и драконов. Упражнения повторялись сотни раз, перемежаясь сеансами медитации, повторением сутр и священных писаний, приемом травяных отваров (некоторые из них имели ярко выраженный галюциногенный эффект). Боевой ритуал становился самодовлеющим, требующим «практической реализации», толпа «заводила» сама себя.

Эти противоречивые тенденции развития ушу выступили на поверхность к концу XIX в., воплотившись в мощном движении тайных обществ, объединенных единым названием «Кулак во имя справедливости и гармонии» (ихэцюань), или «Отряды справедливости и гармонии» (ихэтуань). В официальных китайских документах их зачастую именовали просто «кулаки» — «цюань», так как все их члены занимались ушу, а иностранцы, против которых выступали восставшие, презрительно называли их «боксерами». Это название прижилось, и даже в учебники истории восстание ихэтуаней вошло как «боксерское» (1898–1901 гг.).

Первоначально название «Священный кулак во имя справедливости и гармонии» (ихэ шэньцюань), или просто ихэцюань принадлежало нескольким стилям, практиковавшимся в одноименных тайных обществах на территории провинции Шаньдун. По одному из предположений, название «ихэтуань» дал бойцам губернатор провинции Шаньси Юй Сянь, одобрявший действия восставших, во всяком случае, сами ихэтуани активно поддерживали эту версию. Скорее всего, это нет так. В начале июня 1898 г. его предшественник на посту губернатора Чжан Жумэй уже использовал обозначение «ихэтуань», и отнюдь не в самом одобрительном смысле.

По истории этого движения существует обширная и весьма подробная литература. Нас здесь больше интересует, какую роль в тех грозных событиях играли боевые искусства.

К середине 90-х годов XIX в. ряд тайных обществ противостоял проникновению всякого рода «иностранщины» в Китай. Особое недовольство вызывали «пришлые» религии, в частности христианство. Со стороны ихэтуаней против католиков были выдвинуты весьма суровые обвинения: эта «еретическая религия совращает женщин, похищает глаза больных людей, иссушает мозги младенцев, угрожает целомудрию девушек» [262]. Не меньшее возмущение вызывало строительство железных дорог, телеграфных линий, поскольку это мешало «движению духов местности».

Особенно сильное брожение шло в тайных обществах, практиковавших стили «Красный кулак» (хунцюань), «Кулак Восьми триграмм» (багуацюань), «Кулак шести падений» (лютанцюань), «Кулак первоначал инь и ян» (иньянцюань), шаолиньцюань, «Кулак сливы мэйхуа» (мэйхуацюань), а также среди последователей «жесткого» цигун — инь цигун, который ихэтуани называли «искусством золотого колокола» или «железной рубашки».

Это искусство, как верили бойцы, делало их не только нечувствительными к ударам соперников, но и неуязвимыми для пуль иностранцев, что побуждало их грудью бросаться под ружейные залпы.

 

 

Восставшие бойцы-ихэтуани, считавшие, что знание ушу делает их неуязвимыми для пуль и ударов мечей.

 

Все эти общества представляли собой народные ушуистские школы самого пестрого состава. Их костяк составляли простые крестьяне, позже к ним присоединились городские ремесленники, а затем были даже сформированы отряды крайне экзальтированных женщин — «Отряды синей лампы», «Отряды красной лампы» и другие, которые первоначально представляли собой безобидные секты, придерживающиеся вегетарианства и обета безбрачия. Преподавание ушу вели не только народные мастера, но и беглые солдаты, так или иначе соприкасавшиеся в армии с методами ведения боя.

Массовые школы боевых искусств стали стремительно активизироваться. Еще в 1895 г. в провинции Шаньдун и в районах к северу от реки Янцзы начало набирать силу «Общество алебард» (Дадаохуэй), члены которого отличались знанием «искусства золотого колокола». Позже Даодаохуэй соединилось с движением ихэтуаней и восстание перекинулось в провинции Шаньси и Хэнань, которые, как нам уже известно, были особенно богаты традициями ушу. Интересно, что в этот момент сама цинская администрация поддерживала занятия кулачным искусством в среде ихэтуаней, видя для себя прямую выгоду в уменьшении влияния иностранцев в Китае.

К бойцам присоединялись все новые отряды и мелкие тайные общества. Наконец «Кулак во имя справедливости и мира» (ихэцюань) стали называть «Отрядом справедливости и мира» (ихэтуань). Если первое название, в котором присутствовал иероглиф «цюань» — «кулак», традиционно означало стиль или школу ушу, то теперь это уже было крупное движение, в которое влились сотни школ боевых искусств.

Восстание начали школы ушу в Шаньдуне. Главными врагами ихэтуани объявили иностранцев, которых они именовали «заморскими дьяволами», «длинноносыми», «волосатыми», «покрытыми шерстью», хитро маскируя иероглиф «волосы» или «шерсть» под похожий иероглиф «баран», а также китайцев, принявших христианство.

Существовали даже особые тесты, по которым можно было опознать «волосатого», христианина отличить от обычного китайца. По мнению ихэтуаней, христианин должен обладать одним из трех признаков — их благовония не возжигались, они имели большие или широко раскрытые глаза в противоположность раскосым глазам китайцев, а над головой каждого из них крест, невидимый обычным людям, его могли заметить лишь ихэтуани, владевшие магическими приемами. Если хотя бы один из этих признаков обнаруживался, несчастного ждала немедленная смерть и никакие оправдания не помогали [178].

Было найдено кардинальное средство борьбы с иностранцами — «длинноносых» следовало уничтожать священными приемами кулачного искусства. «Мы изучаем священные приемы кулачного боя, чтобы защитить Китай, изгнать заморских грабителей», — пели восставшие [28]. Особые частушки ихэтуаней всячески подчеркивали действенность этого метода, рисуя иностранцев самыми черными красками: «Мужчины у них безнравственны, женщины не сдержанны — эти дьяволы рождены не людьми. Наше боевое искусство легко. Если к этому прибавить искусство кулачного боя, то выгнать дьяволов не составит труда» [262].

Возбуждая друг друга лозунгами, песнями и демонстрацией «священных и непобедимых приемов», бойцы вовлекали в свой круг все больше последователей.

Стали стремительно расти «дворы» боевых искусств, называемые у ихэтуаней «тань» — «алтарями». Каждый такой «алтарь» возглавлял местный наставник ушу — «хозяин». Обучались в «алтарях» в основном кулачному искусству, а также методам работы с изогнутым мечом (дао) и палкой — наиболее дешевыми и общедоступными видами оружия. Помимо того, в ход шли трехзвенные деревянные цепы и многозвенные металлические цепи, крюки, различного рода «тайное» оружие вроде палочек для еды и небольших метательных стрелок. Тренировки проходили в виде священнодействия, символизируя передачу Небесного знания «истинным бойцам» через посвященного — наставника. Старший наставник на площадке перед десятками, а то и сотнями бойцов начинал демонстрировать приемы (естественно, без всяких словесных объяснений), через некоторое время он входил в транс. Громко раздавались удары в гонги и барабаны, пронзительно звучали китайские флейты. Толпа начинала двигаться в едином ритме, повторяя речитативы, посылающие проклятия на головы иностранцев и призывающие духов покарать их, либо речитативы, описывающие мощь боевого искусства ихэтуаней.

Вчитаемся в свидетельство очевидца тех событий, присутствовавшего на одной из тренировок ихэтуаней: «Участники становились на открытом месте, лицом на юго-восток, поставив перед собой предварительно зажженные свечи или факел. Затем читали нараспев заученную наизусть молитву и сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив руки особым способом, и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многими вскоре начинали делаться судороги, подобные эпилептическим, они падали на землю, бились, затем вскакивали, размахивали руками… глаза у них наливались кровью, у рта появлялась пена» [34].

 

 

«Вредные бандиты» или «священные отряды»?

В течение первого периода восстания, с 1898 г. и до конца июля 1900 г. ихэтуани имели колоссальный успех среди населения, особенно среди молодежи, всегда готовой к осуществлению идеалов героев традиционного фольклора. По одному из официальных китайских отчетов, их поддержало около 80 % населения на севере Китая. Не удивительно, что при таком размахе движения официальные власти на первом этапе поддержали его, надеясь «поставить на место» западные державы, весьма свободно чувствовавшие себя на территории Китая. Маньчжурский двор сначала даже называл ихэтуаней «людьми, выступающими за справедливость» (иминь), а чиновники говорили о «чистоте их намерений».

Губернатор провинции Шаньдун Юй Синь официальным указом разрешил деятельность ихэтуаней, а его фамильный иероглиф «Юй» занял место на знамени одного из отряда кулачных бойцов. Количество ихэтуаньских «алтарей» в этой провинции резко возросло. Лишь в одном уезде Шипин в Шаньдуне на 860 деревень приходилось более 800 школ ушу [402]. Такого размаха занятий боевыми искусствами Китай еще не знал.

Лишь позже пришло понимание, что психологически ихэтуани не столько борются с иностранцами, сколько выплескивают во внешний мир потенциал боевых искусств. Вскоре сообщения чиновников запестрили словами: «разбой», «бойцы-бандиты» (цюаньфэй), что можно также перевести как «бандитские школы кулачного искусства».

На раннем этапе восстание поддержали известные мастера. Среди них были ма стиля таньтуй Ли Чжэнцин, знаток боя с оружием мусульманин Ван Чжэньи. Иностранцам внушал ужас знаменитый мастер синъицюань и мицзунцюань Ли Цуньи (1847–1921 гг.).

Появляясь на полях сражения лишь с одним мечом (его так и прозвали «Ли Одинокий меч»), он ловкими ударами сразил не один десяток врагов, причем, как утверждают, пули не трогали его. Ли Цуньи получил высшие посвящения сразу в трех стилях — синъицюань, мицзунцюань и багуачжан, причем последнему он обучался у самого Чэн Тинхуа. Ли Цуньи пользовался таким уважением, что после разгрома восстания ихэтуаней власти не решились тронуть его. В 1911 г. вместе с Е Юньбяо, Ма Фэнту и другими он создал в Тяньцзине Общество бойцов китайского ушу, а после его распада был одним из тренеров знаменитой Шанхайской Ассоциации Цзинъу. По преданию, уже в старости, когда ему шел 71-й год, Ли Цуньи участвовал в поединках с русским борцом Кантором и победил его. Так или иначе, в рядах ихэтуаней оказалось немало прекрасных бойцов.

Справедливости ради отметим и другое — подавляющее число известных мастеров отнеслись к повстанцам достаточно скептически и не