Д'артаньян поспевает вовремя

 

Приехав в Блуа, д'Артаньян получил деньги, которые Мазарини, горя нетерпением поскорее увидать его, решился выдать ему в счет будущих заслуг.

Расстояние от Парижа до Блуа обыкновенный всадник проезжает в четыре дня. Д'Артаньян подъехал к заставе Сен‑Дени в полдень на третий день, а в прежнее время ему потребовалось бы на это не больше двух дней. Мы уже видели, что Атос, выехавший тремя часами позднее его, прибыл в Париж на целые сутки раньше.

Планше совсем отвык от таких прогулок, и Д'Артаньян упрекнул его в изнеженности.

– Но ведь мы сделали сорок миль в три дня! – воскликнул Планше. По‑моему, это очень недурно для кондитера!

– Неужели ты окончательно превратился в торговца, Планше, – сказал д'Артаньян, – и намерен прозябать в своей лавчонке даже теперь, после того как мы встретились?

– Гм! Не все же созданы для такой деятельной жизни, как вы, сударь, – возразил Планше. – Посмотрите хоть на господина Атоса. Кто узнает в нем того храбреца и забияку, которого мы видели двадцать лет тому назад? Он живет теперь как настоящий помещик. Да и на самом деле, сударь, что может быть лучше спокойной жизни?

– Лицемер! – воскликнул д'Артаньян. – Сразу видно, что ты подъезжаешь к Парижу, а в Париже тебя ждут веревка и виселица.

Действительно, они уже подъезжали к заставе. Планше, боясь встретить знакомых, которых у него на этих улицах было множество, надвинул на глаза шляпу, а д'Артаньян закрутил усы, думая о Портосе, поджидавшем его на Тиктонской улице. Он придумывал, как бы отучить его от гомерических пьерфонских трапез и немножко сбить с него владетельную спесь.

Обогнув угол Монмартрской улицы, д'Артаньян увидал в окне гостиницы «Козочка» Портоса. Разодетый в великолепный, расшитый серебром камзол небесно‑голубого цвета, он зевал во весь рот, так что прохожие останавливались и с почтительным изумлением глядели на красивого, богатого господина, которому, по‑видимому, ужасно наскучило и богатство и величие.

Портос тоже сразу заметил д'Артаньяна и Планше, как только они показались из‑за угла.

– А, д'Артаньян! – воскликнул он. – Слава богу, вот и вы!

– Здравствуйте, любезный друг, – сказал д'Артаньян.

Кучка зевак в одну минуту собралась поглазеть на господ, перекликавшихся между собой, пока сбежавшиеся конюхи брали их лошадей под уздцы.

Но д'Артаньян нахмурил брови, а Планше сердито замахнулся, и это быстро заставило рассеяться толпу, которая становилась тем гуще, чем меньше понимала, ради чего она собралась.

Портос уже стоял на крыльце.

– Ах, милый друг, – сказал он, – как здесь скверно моим лошадям.

– Вот как! – сказал д'Артаньян. – Мне от души жаль этих благородных животных.

– Да и мне самому пришлось бы плохо, если бы не хозяйка, – продолжал Портос, самодовольно покачиваясь на своих толстых ногах. – Она очень недурна и умеет понимать шутки. Не будь этого, я, право же, перебрался бы в другую гостиницу.

Прекрасная Мадлен, вышедшая в это время тоже, отступила и побледнела как смерть, услыхав слова Портоса. Она думала, что сейчас повторится сцена, происшедшая когда‑то у д'Артаньяна с швейцарцем. Но, к ее величайшему изумлению, д'Артаньян и ухом не повел при замечании Портоса и, вместо того чтобы рассердиться, весело засмеялся.

– Я понимаю, любезный друг! – сказал он. – Где же Тиктонской улице равняться с Пьерфонской долиной! Но успокойтесь, я покажу вам местечко получше.

– Когда же?

– Черт возьми! Надеюсь, что очень скоро.

– А, прекрасно!

При этом восклицании Портоса за дверью послышался слабый стон, и д'Артаньян, соскочивший с лошади, увидал рельефно выступающий огромный живот Мушкетона. Взгляд у него был жалобный, и глухие стенания вырывались из его груди.

– Должно быть, эта гнусная гостиница оказалась неподходящей и для вас, любезный Мустон? – спросил д'Артаньян, то ли сочувствуя Мушкетону, то ли подшучивая над ним.

– Он находит здешний стол отвратительным, – сказал Портос.

– Кто же мешает ему приняться за дело самому, как, бывало, в Шантильи?

– Здесь это невозможно, сударь, – грустно проговорил Мушкетон. – Здесь нет ни прудов принца, в которых ловятся такие чудесные карпы, и лесов его высочества, где попадаются нежные куропатки. Что же касается до здешнего погреба, то я внимательно осмотрел его, и, право, он немногого стоит.

– Я охотно пожалел бы вас, господин Мустон, – сказал д'Артаньян, – не будь у меня другого, гораздо более неотложного дела… Любезный дю Валлон, – прибавил он, отводя Портоса в сторону, – я очень рад, что вы при полном параде: мы сию же минуту отправимся к кардиналу.

– Как? Неужели? – воскликнул ошеломленный Портос, широко открыв глаза.

– Да, мой друг.

– Вы хотите меня представить?

– Вас это пугает?

– Нет, но волнует.

– Успокойтесь, мой дорогой, это не прежний кардинал. Этот не подавляет своим величием.

– Все равно, д'Артаньян, вы понимаете – двор!

– Полноте, друг мой, теперь нет двора.

– Королева!

– Я чуть было не сказал, что теперь нет королевы. Королева? Не беспокойтесь: мы ее не увидим.

– Вы говорите, что мы сейчас же отправимся в Пале‑Рояль?

– Сейчас же, – сказал д'Артаньян, – но чтобы не было задержки, я попрошу вас одолжить мне одну из ваших лошадей.

– Извольте. Все четыре к вашим услугам.

– О, в этот раз я удовольствуюсь только одной.

– А возьмем мы с собой слуг?

– Да. Возьмите Мушкетона, это не помешает. Что же касается Планше, то у него есть свои причины не являться ко двору.

– А почему?

– Гм! Он не в ладах с его преосвященством.

– Мустон! – крикнул Портос. – Оседлайте Вулкана и Баярда.

– А мне, сударь, прикажете ехать на Рюсто?

– Нет, возьми хорошую лошадь, Феба или Гордеца. Мы поедем с парадным визитом.

– А! – с облегчением вздыхая, сказал Мушкетон. – Значит, мы поедем только в гости?

– Ну да, Мустон, только и всего, – ответил Портос. – Но на всякий случай положите нам в кобуры пистолеты. Мои уже заряжены и лежат в сумке у седла.

Мушкетон глубоко вздохнул: что за парадный визит, который надо делать, вооружась до зубов?

– Вы правы, д'Артаньян, – сказал Портос, провожая глазами своего уходившего дворецкого и любуясь им. – Достаточно взять одного Мустона, – у него очень представительный вид.

Д'Артаньян улыбнулся.

– А вы разве не будете переодеваться? – спросил Портос.

– Нет, я поеду так, как есть.

– Но ведь вы весь в поту и пыли, и ваши башмаки забрызганы грязью!

– Ничего, этот дорожный костюм только докажет кардиналу, как я спешил явиться к нему.

В эту минуту Мушкетон вернулся с тремя оседланными лошадьми. Д'Артаньян вскочил в седло легко, точно после недельного отдыха.

– Эй! – крикнул он Планше. – Мою боевую шпагу!

– А я взял придворную, – сказал Портос, показывая свою короткую, с золоченым эфесом шпагу.

– Возьмите лучше рапиру, любезный друг.

– Зачем?

– Так, на всякий случай. Поверьте мне, возьмите ее.

– Рапиру, Мустон! – сказал Портос.

– Вы словно на войну собираетесь, сударь! – воскликнул Мушкетон. – Если нам предстоит поход, пожалуйста, не скрывайте этого от меня. Я, по крайней мере, хоть приготовлюсь.

– Вы знаете, Мустон, – сказал д'Артаньян, – что с нами всегда лучше быть готовым ко всему. У вас плохая память, вы забыли, что мы не имеем обыкновения проводить ночи за серенадами и танцами?

– Увы, это истинная правда! – проговорил Мушкетон, вооружаясь с головы до ног. – Я действительно забыл.

Они поехали крупной рысью и в четверть восьмого были около кардинальского дворца. По случаю троицына дня на улицах было очень много народу, и прохожие с удивлением смотрели на двух всадников, из которых один казался таким чистеньким, точно его только что вынули из коробки, а другой был весь покрыт пылью и грязью, словно сейчас прискакал с поля битвы.

Зеваки глазели и на Мушкетона. В те времена роман «Дон‑Кихот» был в большой славе, и прохожие уверяли, что это Санчо, потерявший своего господина, но нашедший взамен его двух других.

Войдя в приемную, д'Артаньян очутился среди знакомых; во дворце на карауле стояли как раз мушкетеры его полка. Он показал служителю письмо Мазарини и попросил немедленно доложить о себе.

Служитель поклонился и прошел к его преосвященству.

Д'Артаньян обернулся к Портосу, и ему показалось, что тот вздрогнул.

Он улыбнулся и шепнул ему:

– Смелее, любезный друг, не смущайтесь! Поверьте, орел уж давно закрыл свои глаза, и мы будем иметь дело с простым ястребом. Советую вам держаться так прямо, как на бастионе Сен‑Жерве, и не особенно низко кланяться этому итальянцу, чтобы не уронить себя в его мнении.

– Хорошо, хорошо, – ответил Портос.

Возвратился служитель.

– Пожалуйте, господа, – сказал он. – Его преосвященство ожидает вас.

Мазарини сидел у себя в кабинете, просматривая список лиц, получающих пенсии и бенефиции, и старался сократить его, вычеркивая побольше имен.

Он искоса взглянул на д'Артаньяна и Портоса. Глаза его радостно блеснули, но он притворился совершенно равнодушным.

– А, это вы, господин лейтенант! – сказал он. – Вы отлично сделали, что поспешили. Добро пожаловать.

– Благодарю вас, монсеньер. Я весь к вашим услугам, так же как господин дю Валлон, мой старый друг, тот самый, который некогда, желая скрыть свое знатное происхождение, служил под именем Портоса.

Портос поклонился кардиналу.

– Великолепный воин! – сказал Мазарини.

Портос повернул голову направо, потом налево и с большим достоинством расправил плечи.

– Лучший боец во всем королевстве, монсеньер, – сказал Д'Артаньян. – Многие подтвердили бы вам это, если бы только они могли еще говорить.

Портос поклонился д'Артаньяну.

Мазарини любил рослых солдат почти так же, как позднее любил их Фридрих, король прусский. Он с восхищением оглядел мускулистые руки, широкие плечи и внимательные глаза Портоса. Ему казалось, что он видит перед собой во плоти и крови спасение своего поста и умиротворение государства.

Это напомнило ему, что прежде содружество мушкетеров состояло из четырех человек.

– А что же ваши два других, товарища? – спросил он.

Портос открыл рот, полагая, что пора наконец и ему вставить словечко.

Но Д'Артаньян взглядом остановил его.

– Наши друзья не могли приехать сейчас, – сказал он. – Они присоединятся к нам позже.

Мазарини слегка кашлянул.

– А господин дю Валлон не так занят, как они, и согласен вернуться на службу?

– Да, монсеньер, и из одной только преданности к вам, ибо господин де Брасье богат.

– Богат? – повторил Мазарини. Это было единственное слово, имевшее привилегию всегда внушать ему уважение.

– Пятьдесят тысяч ливров годового дохода, – сказал Портос.

Это была первая произнесенная им фраза.

– Так, значит, из одной только преданности ко мне? – проговорил Мазарини со своей лукавой улыбкой. – Из одной только преданности?

– Ваше преосвященство как будто не совсем верит в это слово? – спросил Д'Артаньян.

– А вы, господин гасконец? – сказал Мазарини, облокотясь на стол и опершись подбородком на руки.

– Я? Я верю в преданность, ну, например, как верят имени, данному при святом крещении, которого еще недостаточно одного, без названия поместья. Конечно, бывают люди, более или менее преданные, но я предпочитаю, чтобы в глубине их преданности скрывалось еще кое‑что другое.

– А что хотел бы скрывать в глубине своей преданности ваш друг?

– Мой друг, ваше преосвященство, владеет тремя великолепными поместьями: дю Валлон в Корбее, де Брасье в Суассоне и де Пьерфон в Валуа. Так вот ему бы хотелось, чтобы одному из поместий было присвоено наименование баронства.

– Только и всего? – сказал Мазарини и весь сощурился от радости, что можно будет вознаградить преданность Портоса, не развязывая кошелька. – Ну, мы устроим это.

– И я буду бароном? – воскликнул Портос, делая шаг вперед.

– Я уже говорил, что будете, – сказал д'Артаньян, удерживая его на месте, – и его преосвященство подтверждает вам это.

– А чего желаете вы, господин д'Артаньян? – спросил Мазарини.

– В будущем сентябре, монсеньер, исполнится двадцать лет с тех пор, как кардинал Ришелье произвел меня в лейтенанты.

– Да. И вам хочется, чтобы кардинал Мазарини произвел вас в капитаны?

Д'Артаньян поклонился.

– Ну что же, в этом нет ничего невозможного. Посмотрим, посмотрим, господа! А теперь, какую службу предпочитаете вы, господин дю Валлон? В городе или в деревне?

Портос раскрыл рот, но д'Артаньян снова перебил его.

– Господин дю Валлон, так же как и я, больше всею любит что‑нибудь из ряду вон выходящее, какие‑нибудь предприятия, которые считаются безумными и невозможными.

Эта хвастливая речь пришлась Мазарини по вкусу. Он задумался.

– А я, откровенно говоря, рассчитывал дать вам своего рода поручение, связанное с пребыванием на одном месте, – наконец сказал он. – У меня есть кое‑какие опасения… Но что это?

В приемной послышался какой‑то шум и громкий говор, и в ту же минуту дверь в кабинет распахнулась. Вбежал покрытый пылью и грязью офицер.

– Господин кардинал! Где господин кардинал? – кричал он.

Мазарини подумал, что его хотят убить, и подался назад вместе со своим креслом. Д'Артаньян и Портос выступили вперед и заслонили кардинала от вошедшего.

– Послушайте, сударь, – сказал Мазарини, – что это вы врываетесь ко мне, точно в трактир?

– Только два слова, монсеньер! – сказал тот, к кому относилось это замечание. – Мне необходимо немедленно и с глазу на глаз переговорить с вами. Я де Пуэн, караульный офицер Венсенского замка.

По бледному, расстроенному лицу офицера Мазарини понял, что тот привез какое‑то важное известие, и знаком велел д'Артаньяну и Портосу отойти и сторону.

Они ушли в глубь кабинета.

– Говорите, говорите скорей! – сказал Мазарини. – Что случилось?

– Случилось, ваше преосвященство, то, что герцог де Бофор убежал из Венсенской крепости.

Мазарини вскрикнул и, побледнев еще больше, чем офицер, привезший эту весть, откинулся без сил на спинку кресла.

– Убежал! – повторил оп. – Герцог де Бофор убежал!

– Я был на валу и видел, как он бежал.

– И вы не стреляли?

– Он был вне пределов ружейного выстрела, монсеньер.

– Что же делал господин Шавиньи?

– Он был в отлучке.

– А Ла Раме?

– Его нашли связанным в комнате герцога. Во рту у него был кляп, а рядом валялся кинжал.

– Ну а этот его помощник?

– Он оказался сообщником герцога и бежал вместе с ним.

Мазарини застонал.

– Монсеньер, – сказал д'Артаньян, подходя к кардиналу.

– Что такое?

– Мне кажется, что вы, ваше преосвященство, теряете драгоценное время.

– Что это значит?

– Если вы сейчас же пошлете погоню за герцогом, его, быть может, еще удастся задержать. Франция велика: до ближайшей границы не меньше шестидесяти миль.

– А кого мне послать за ним? – сказал Мазарини.

– Меня, черт возьми!

– И вы поймаете его?

– Почему же нет?

– Вы беретесь задержать герцога де Бофора, вооруженного и окруженного сообщниками?

– Если бы вы приказали мне поймать дьявола, монсеньер, я схватил бы его за рога и привел к вам.

– Я тоже, – сказал Портос.

– И вы? – сказал Мазарини, с изумлением смотря на них. – Но ведь герцог не сдастся без отчаянного сопротивления.

– Ну что же, бой – так бой! – воскликнул д'Артаньян, и глаза его засверкали. – Мы уж давно не бились, не правда ли, Портос?

– Бой – так бой, – сказал Портос.

– И вы надеетесь догнать его?

– Да, если наши лошади будут лучше, чем у них.

– В таком случае берите всех солдат, каких найдете здесь, и поезжайте!

– Это ваш приказ, монсеньер?

– Даже письменный, за моей подписью, – сказал Мазарини, взяв лист бумаги и написав на нем несколько слов.

– Прибавьте еще, монсеньер, что мы имеем право брать всех лошадей, какие нам встретятся на пути.

– Конечно, конечно, – сказал Мазарини, – служба короля! Вот вам приказ, поезжайте!

– Слушаю, монсеньер.

– Господин дю Валлон, – сказал Мазарини, – ваше баронство сидит на одном коне с Бофором. Вам остается лишь поймать его. Вам, любезный господин д'Артаньян, я не обещаю ничего, но вы можете требовать от меня все, что захотите, если доставите герцога живым или мертвым.

– На коней, Портос! – воскликнул д'Артаньян, хватая за руку своего друга.

– Я готов, – с величайшим спокойствием сказал Портос.

Они спустились с широкой лестницы, прихватывая по дороге встречавшихся солдат и крича: «На коней, на коней!»

Их набралось человек десять.

Д'Артаньян и Портос вскочили на Вулкана и Баярда. Мушкетон сел на Феба.

– За мной! – крикнул д'Артаньян.

– Вперед! – добавил Портос.

И пришпоренные кони помчались, точно бешеный вихрь, по улице Сент‑Оноре.

– Ну, господин барон, – сказал д'Артаньян, – я обещал дать вам случай подраться и, как видите, исполнил свое обещание.

– Да, капитан, – ответил Портос.

Они оглянулись. Мушкетон, вспотевший больше, чем его лошадь, летел за ними на изрядном расстоянии. Позади него скакали галопом десятеро солдат.

Испуганные горожане выбегали из домов. Встревоженные собаки провожали всадников громким лаем.

На углу кладбища Святого Иоанна д'Артаньян сбил с ног какого‑то человека. Но не такое это было событие, чтобы стоило ради него останавливаться, и всадники продолжали нестись вперед, словно у лошадей выросли крылья.

Увы, на свете нет ничтожных событий, и, как мы увидим дальше, это маленькое происшествие едва не погубило монархию.

 

 

Глава 27

НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

 

Так промчались они по всему Сент‑Антуанскому предместью и выехали на Венсенскую дорогу. Вскоре они оказались за городом, миновали лес и очутились в виду деревни.

Лошади горячились все больше и больше, и ноздри их стали красней раскаленной печи. Д'Артаньян, все время пришпоривая своего коня, скакал фута на два впереди Портоса; Мушкетон отставал от них на длину двух лошадей. Солдаты неслись за ними следом, насколько позволяла резвость коней.

С вершины холма д'Артаньян увидел у крепости, со стороны Сен‑Мора, группу лиц, стоявших на ту сторону рва. Он понял, что заключенный спустился в этом месте и что там можно кое‑что разузнать. В пять минут он был у цели; туда же один за другим подскакали и остальные.

Все столпившиеся тут люди были очень заняты. Они смотрели на веревку, болтавшуюся еще из бойницы и оборвавшуюся на высоте футов двадцати от земли; измеряли глазами вышину стен и обменивались всевозможными предположениями. По валу взад и вперед ходили растерянные часовые.

Отряд солдат под командой сержанта отгонял народ от того места, где герцог сел на лошадь.

Д'Артаньян прямо подскакал к сержанту.

– Господин офицер, здесь стоять не приказано.

– Этот приказ меня не касается. Послана ли погоня за беглецами?

– Да, господин офицер, но, к несчастью, у них отличные лошади.

– А сколько их?

– Четверо, да пятого увезли раненого.

– Четверо! – сказал д'Артаньян, взглянув на Портоса. – Слышишь, барон, их только четверо.

Радостная улыбка озарила лицо Портоса.

– А сколько времени они в пути?

– Два часа пятнадцать минут, господин офицер.

– Два часа пятнадцать минут? Это пустяки. Ведь у нас хорошие лошади, не так ли, Портос?

Портос вздохнул; он подумал о том, что ждет его бедных лошадей.

– Отлично! – сказал д'Артаньян. – А в какую сторону они направились?

– Этого не приказано говорить, господин офицер.

Д'Артаньян вытащил из кармана бумагу.

– Приказ короля, – сказал он.

– В таком случае поговорите с комендантом.

– А где комендант?

– В отъезде.

Кровь бросилась в голову д'Артаньяну. Брови его сдвинулись, виски покраснели.

– А, негодяй, – вскричал он, – ты вздумал надо мной смеяться! Постой же!

Он развернул бумагу. Одной рукой поднес ее к носу сержанта, а другой достал пистолет из кобуры и взвел курок.

– Приказ короля, говорят тебе! Читай и отвечай, или я размозжу тебе голову! По какой дороге они поехали?

Сержант понял, что д'Артаньян не шутит.

– По Вандомской, – ответил он.

– А через какие ворота они выехали?

– Через ворота Сен‑Мор.

– Если ты меня обманываешь, негодяй, – сказал д'Артаньян, – ты завтра же будешь повешен.

– А вы, если их догоните, уж не вернетесь меня вешать, – проворчал солдат.

Д'Артаньян пожал плечами и, махнув конвою, пришпорил лошадь.

– За мной, господа! За мной! – крикнул он, направляясь к указанным воротам парка.

Теперь, когда герцог уже убежал, привратник счел нужным крепко‑накрепко запереть ворога; чтобы заставить его отпереть их, пришлось с ним обойтись так же, как с сержантом. На это ушло еще десять минут.

Преодолев последнее препятствие, отряд помчался с прежней быстротой.

Но не все лошади неслись теперь с прежним пылом, некоторые не могли выдержать такой безумной скачки. Через час три остановились; одна пала.

Д'Артаньян, летевший без оглядки, не заметил ничего. Портос со своим обычным спокойствием сказал ему о случившемся.

– Только бы нам двоим доехать, – сказал д'Артаньян, – ведь их только четверо.

– Правда, – сказал Портос.

И он вонзил шпоры в бока своего коня.

За два часа лошади, не останавливаясь, сделали двадцать лье, ноги их стали дрожать, они взмылились, пена клочьями облепила всадников, их одежда пропиталась лошадиным потом.

– Остановимся на минуту, пусть передохнут несчастные животные, – сказал Портос.

– Нет, лучше загоним их; загоним, только приедем вовремя, – ответил Д'Артаньян. – Я вижу свежие следы: не прошло и четверти часа, как они проскакали.

И в самом деле, края дороги были взрыхлены лошадьми. При последних отблесках зари еще видны были следы подков.

Помчались дальше, но через две мили упала лошадь Мушкетона.

– Вот, – сказал Портос, – вот и Феб погиб.

– Кардинал заплатит вам за него тысячу пистолей.

– О, я выше этого.

– Вперед, галопом!

– Да, если сможем.

Действительно, лошадь д'Артаньяна остановилась, у нее захватило дыхание, и последний удар шпор, вместо того чтобы сдвинуть ее с места, заставил ее упасть.

– Черт! – воскликнул Портос. – Вот и Вулкан без ног.

– Ах, дьявольщина, – вскричал д'Артаньян, хватаясь за голову, – какая задержка! Дайте мне вашу лошадь, Портос. Но что вы делаете, черт вас побери?

– Ей‑ей, я падаю, то есть, вернее, падает мой Баярд.

Д'Артаньян хотел заставить лошадь подняться, пока Портос выпутывался из стремян, но увидел, что у нее кровь выступила из ноздрей.

– Третья! – проговорил он. – Теперь все кончено.

В эту минуту послышалось ржанье.

– Тише! – крикнул д'Артаньян.

– Что такое?

– Где‑то вблизи лошадь.

– Это кто‑нибудь из отставших нагоняет нас.

– Нет, это впереди нас.

– А, это дело другое, – отозвался Портос, прислушиваясь в направлении, указанном д'Артаньяном.

– Сударь! – раздался голос Мушкетона, который, бросив на дороге павшую лошадь, пешком догнал своего господина. – Феб не выдержал и…

– Молчать! – сказал Портос.

В самом деле, в эту минуту с ночным ветерком донеслось во второй раз ржанье.

– Это в пятистах шагах отсюда, впереди нас, – сказал д'Артаньян.

– Точно так, сударь, – сказал Мушкетон, – шагов через пятьсот отсюда будет охотничий домик.

– Мушкетон, твои пистолеты! – сказал д'Артаньян.

– Они у меня в руках, сударь.

– Портос, достаньте ваши.

– Вот они.

– Отлично, – сказал д'Артаньян, вынимая свои. – Теперь вы понимаете, Портос?

– Не очень‑то.

– Мы едем по делу короля.

– Ну и что же?

– Для королевской службы мы захватим этих лошадей.

– Правильно, – заметил Портос.

– Итак, ни слова – и за дело.

Они шли втроем, безмолвные, как тени. За поворотом дороги они увидели свет, мерцавший между деревьями.

– Вот дом, – шепнул д'Артаньян. – Предоставьте мне действовать, Портос, и делайте то же, что я.

Перебегая от дерева к дереву, они, никем не замеченные, подкрались шагов на двадцать к дому. При свете фонаря, висевшего под навесом, они разглядели четырех с виду отличных лошадей. Слуга переседлывал их; поблизости лежали седла и уздечки.

Д'Артаньян поспешно подошел к нему, сделав своим спутникам знак оставаться несколько позади.

– Я покупаю этих лошадей, – сказал он слуге.

Тот с удивлением оглянулся на него, но не сказал ни слова.

– Разве ты не слышишь, дурак? – продолжал д'Артаньян.

– Слышу, разумеется, – был ответ.

– Почему же ты не отвечаешь?

– Эти лошади не продажные.

– Тогда я их беру, – сказал д'Артаньян.

И он положил руку на ближайшую к нему лошадь. Оба его спутника, появившиеся в эту минуту, сделали то же самое.

– Но, господа, – вскричал слуга, – эти лошади только что пробежали шесть миль, и не прошло еще получаса, как они расседланы.

– Полчаса – отдых вполне достаточный: они будут только бодрее.

Конюх стал звать на помощь. Какой‑то человек, видимо управляющий, вышел, когда д'Артаньян и его спутники уже надевали седла на лошадей.

Управляющий попробовал прикрикнуть на них.

– Любезный друг, если вы скажете хоть слово, я пущу вам пулю в лоб, – сказал д'Артаньян.

Он погрозил пистолетом, потом засунул его под мышку и продолжал свое дело.

– Но, сударь, – сказал управляющий, – знаете ли вы, что лошади принадлежат герцогу Монбазону?

– Тем лучше, – ответил д'Артаньян, – тогда это должны быть добрые кони.

– Но, сударь, – продолжал управляющий, осторожно пятясь к двери, – предупреждаю вас, я позову сейчас моих людей.

– А я своих, – сказал д'Артаньян. – Я лейтенант королевских мушкетеров. Десять моих солдат едут следом за мной. Слышите, они скачут? Посмотрим, чья возьмет.

Ровно ничего не было слышно, но управляющий боялся и прислушиваться.

– Вы готовы, Портос? – спросил д'Артаньян.

– Я кончил.

– А вы, Мустон?

– Я тоже.

– Так на коней, едем!

Все трое вскочили на лошадей.

– Ко мне! – кричал управляющий. – Ко мне, люди! Несите карабины!

– В путь, – скомандовал д'Артаньян, – сейчас начнется пальба.

Все трое понеслись, как вихрь.

– Ко мне! – ревел управляющий, между тем как конюх бежал к соседнему зданию.

– Осторожней, не застрелите ваших лошадей! – крикнул д'Артаньян и разразился смехом.

– Пли! – отвечал управляющий.

Свет, подобный молнии, осветил дорогу.

Одновременно с выстрелом всадники услышали свист пуль, пролетевших мимо.

– Они стреляют, как лакеи, – сказал Портос. – Во времена Ришелье стреляли лучше. Вы помните Кревкерскую дорогу, Мушкетон?

– Ах, сударь, правая ягодица у меня и сейчас побаливает.

– Вы полагаете, д'Артаньян, что мы напали на верный след?

– Черт возьми! Разве вы не слыхали?

– Чего?

– Что эти лошади принадлежат Монбазону?

– Ну?

– Ну а господин Монбазон – муж госпожи Монбазон.

– А дальше?

– А госпожа Монбазон – любовница господина де Бофора.

– А, понимаю, – сказал Портос, – она приготовила подставы на пути?

– Именно!

– И мы гонимся за герцогом на лошадях, на которых он только что скакал?

– Дорогой Портос, вы изумительно догадливы, – сказал д'Артаньян с обычной своей двусмысленной улыбкой.

– Да, уж я таков! – подтвердил Портос.

Так скакали они целый час; бока лошадей были в пене, животы в крови.

– Э, что я вижу? – сказал д'Артаньян.

– Счастье ваше, если вы вообще что‑нибудь видите в такую темную ночь, – заметил Портос.

– Искры!

– Я тоже заметил, – сказал Мушкетон.

– Неужели мы их нагнали?

– Павшая лошадь! – сказал д'Артаньян, осаживая своего коня, шарахнувшегося в сторону. – По‑видимому, они тоже выбились из сил.

– Мне кажется, скачут всадники, – заметил Портос, склоняясь к гриве своей лошади.

– Не может быть.

– Их много.

– Тогда другое дело.

– Еще одна лошадь, – сказал Портос.

– Пала?

– Нет, околевает.

– Оседланная или без седла?

– Оседланная.

– Значит, это они.

– Смелее! Они в наших руках!

– Но, если их много, – возразил Мушкетон, – то не они в наших руках, а мы в их.

– Ба, – сказал д'Артаньян, – они решат, что мы сильнее их, потому что гонимся за ними; струсят и рассеются.

– Наверно, – подтвердил Портос.

– О, посмотрите! – воскликнул д'Артаньян.

– Да, опять искры; на этот раз и я видел, – сказал Портос.

– Вперед, вперед! – пронзительно крикнул д'Артаньян. – Через пять минут начнется потеха.

И они снова помчались вперед. Лошади, обезумевшие от боли и бешеной погони, летели по темной дороге. Вдали на фоне неба зачернелась уже какая‑то плотная масса.

 

 

Глава 28

ВСТРЕЧА

 

Так мчались они еще минут десять.

Вдруг две черные точки отделились от темной массы и стали расти и приближаться, постепенно принимая форму двух всадников.

– Ого, – сказал д'Артаньян, – они направляются к нам.

– Тем хуже для них, – заметил Портос.

– Кто идет? – раздался хриплый голос.

Наши всадники неслись, не останавливаясь и не отвечая. Послышался лязг шпаг, вынимаемых из ножен, и щелканье пистолетных курков, которые взводили оба призрачных всадника.

– Держись! – скомандовал д'Артаньян.

Портос понял и так же, как д'Артаньян, достал левой рукой пистолет из кобуры; оба они тоже взвели курки.

– Кто идет? – раздался второй окрик. – Ни шага дальше или смерть вам!

– Эге! – ответил Портос, задыхаясь от пыли и сжав зубы. – Мы и не таких видывали.

При этих словах две тени загородили дорогу, и отблеск звезд засверкал на дулах наведенных пистолетов.

– Назад, – крикнул д'Артаньян, – или умрете вы!

Два пистолетных выстрела были ответом на эту угрозу; но наши всадники неслись с такой быстротой, что в этот же миг налетели на врагов. Раздался третий выстрел, сделанный в упор д'Артаньяном, и его противник рухнул наземь; Портос же с такой силой наскочил на своего, что хотя тот успел отбить его шпагу, но от толчка полетел с лошади шагов на десять в сторону.

– Прикончи его, Мушкетон! Прикончи! – крикнул Портос. И он бросился вперед бок о бок со своим другом, который продолжал погоню.

– Ну как? – спросил Портос.

– Я раздробил своему голову, – сказал д'Артаньян. – А вы?!

– Я своего только сбросил с лошади. Но слышите?..

Послышался выстрел из карабина: Мушкетон на скаку исполнил приказание своего господина.

– Ну‑ну, – сказал д'Артаньян. – Дела идут хорошо. Первая ставка нами бита.

– Да, – сказал Портос. – А вот и новые игроки.

Действительно, еще два всадника отделились от главной группы и быстро помчались, чтобы преградить д'Артаньяну и Портосу дорогу.

На этот раз д'Артаньян даже не стал ждать, чтобы с ним заговорили.

– Дорогу! – закричал он первый. – Дорогу!

– Что вам нужно? – спросил один голос.

– Герцога! – заревели в один голос Портос и д'Артаньян.

Взрыв хохота раздался в ответ, но смех тотчас сменился стоном: д'Артаньян насквозь проткнул весельчака своей шпагой.

В то же мгновение раздались сразу два выстрела: это Портос и его противник выстрелили друг в друга.

Д'Артаньян оглянулся и увидел Портоса рядом с собой.

– Браво, Портос, кажется, вы его убили, – сказал он.

– Боюсь, что попал только в лошадь.

– Что же делать, дорогой мой! Не каждый раз попадаешь в яблочко, и не стоит горевать, раз мишень все же задета. Но, черт возьми, что с моей лошадью?

– С вашей лошадью? Она падает, – сказал Портос, останавливая свою.

Действительно, лошадь д'Артаньяна споткнулась, припала на колени, захрипела и повалилась на бок.

Пуля первого противника д'Артаньяна угодила ей в грудь. Д'Артаньян выругался так, что небу стало жарко.

– Не нужна ли вам, сударь, лошадь? – спросил Мушкетон.

– Еще бы не нужна, черт возьми! – вскричал д'Артаньян.

– Извольте.

– Но откуда, черт тебя дери, у тебя две лошади? – спросил д'Артаньян, вскакивая на одну из них.

– Их хозяева убиты, я решил, что они могут нам пригодиться, и забрал их.

Тем временем Портос снова зарядил свой пистолет.

– Готовься! – крикнул д'Артаньян. – Вот еще двое.

– Однако их хватит, верно, на всю ночь! – заметил Портос.

Действительно, еще двое всадников устремились на них.

– Сударь, – сказал Мушкетон, – тот, кого вы сбросили, встает.

– Почему ты не поступил с ним так же, как с первым?

– Руки были заняты, сударь: я держал лошадей.

Раздался выстрел, и Мушкетон жалобно вскрикнул.

– Ах, сударь, – сказал он, – в другую, прямо в другую половину! Совсем под пару к выстрелу на Амьенской дороге.

Портос, словно лев, ринулся назад и налетел на своего спешившегося противника, схватившегося за шпагу. Но прежде чем тот успел вынуть ее из ножен, Портос рукоятью своей рапиры нанес ему такой страшный удар по голове, что он упал, как бык под дубиной мясника.

Мушкетон со стонами сполз с коня, так как полученная рапа не позволяла ему сидеть верхом.

Увидав всадников, д'Артаньян остановился и зарядил пистолет; кроме того, у луки седла его новой лошади оказался карабин.

– Вот и я, – сказал Портос. – Будем ждать или нападем сами?

– Нападем, – сказал д'Артаньян.

– Нападем! – сказал Портос.

Они пришпорили своих лошадей. Всадники были не более как в двадцати шагах от них.

– Именем короля! – крикнул д'Артаньян. – Пропустите нас!

– Королю тут нечего делать! – возразил голос суровый, но звучный, исходивший словно из облака, так как всадник совсем исчезал в клубах пыли.

– Отлично, посмотрим, – сказал д'Артаньян, – не раскроется ли и здесь дорога королю.

– Ну, посмотрите, – отвечал тот же голос.

Два выстрела раздались почти одновременно. Один был сделан д'Артаньяном, другой противником Портоса. Пуля д'Артаньяна сбила шляпу с его врага; пуля противника Портоса пронзила горло его лошади, и та со стоном повалилась на землю.

– В последний раз: куда вы едете? – проговорил все тот же голос.

– К черту! – ответил д'Артаньян.

– Ах, так! Будьте покойны, вы к нему попадете.

Д'Артаньян увидел, что на него направляется дуло мушкета; у него не было времени рыться в кобуре. Он вдруг вспомнил совет, данный ему когда‑то Атосом, и поднял на дыбы свою лошадь. Пуля угодила ей прямо в живот. Д'Артаньян почувствовал, как она опускается под ним, и со свойственным ему изумительным проворством спрыгнул в сторону.

– Вот как! – насмешливо проговорил обладатель звучного голоса. – У нас, оказывается, лошадиная бойня, а не сражение для мужчин. Шпагу наголо, сударь, шпагу наголо!

Он соскочил с лошади.

– За шпагу? Отлично, – сказал д'Артаньян, – это дело по мне.

В два прыжка д'Артаньян очутился перед своим противником; их шпаги скрестились. Д'Артаньян с обычной ловкостью пустил в ход свой излюбленный прием – терц.

Портос же, стоя на коленях позади своей лошади, корчившейся в предсмертных муках, держал в каждой руке по пистолету.

Между д'Артаньяном и его противником завязался бой. Д'Артаньян, по своему обыкновению, нападал решительно, но на этот раз он имел дело с такой сильной и умелой рукой, что был просто озадачен. Дважды отбитый, д'Артаньян отступил на шаг; его противник не двинулся с места; д'Артаньян опять подступил к нему и снова прибег к своему приему. Оба противника наносили удары, но неудачно; искры дождем сыпались со шпаг.

Наконец д'Артаньян решил, что пора прибегнуть к другому своему излюбленному приему – к обману. Он очень ловко применил его и с быстротой молнии нанес удар, казалось, неотразимой силы. Удар был отбит.

– Черт возьми! – воскликнул он со своим гасконским акцентом.

При этом восклицании противник его отскочил назад и пригнулся, забыв о незащищенной голове и стараясь разглядеть в темноте лицо д'Артаньяна.

Д'Артаньян, опасаясь, не хитрость ли это, держался начеку.

– Берегитесь, – сказал между тем Портос своему противнику, – у меня в запасе два заряженных пистолета.

– Тем больше причин вам стреля