Полевой штаб группы армий «Центр»

Присутствуют: командующий группой армий «Центр» – генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге; командующий 9-й армией – генерал-полковник Адольф Штраус; командующий 2-й армией – генерал-полковник Максимиллиан Вейхс; командующий 4-й армией – генерал от пехоты Готхард Хайнрици; командующий 3-й панцергруппой – генерал-полковник Герман Гот

С серого, как похоронный саван, неба лился летний русский дождь, и херры генералы, входя в холл, снимали кожаные плащи и фуражки, которые успевали намокнуть даже за то короткое время, пока они шли от машин к зданию. Ох уж этот дождь – он спутал планы и смешал мысли господ генералов… Тут, недалеко от Минска, он иногда лил сильнее, прямо как сейчас, а иногда лишь тихо накрапывал, но ближе к линии фронта разверзшиеся небесные хляби низвергали на землю буквально реки воды. Продолжалось это уже третий день, и если сначала прежде изнывающие от жары и сухой пыли немецкие солдаты благословляли упавшую с небес влагу, то теперь, нахохлившиеся под своими прорезиненными накидками, они проклинают проникающую повсюду сырость. Нет в жизни совершенства. Уже через два дня сплошных дождей грунтовые дороги стало развозить, а в болотах, изрядно пересохших этим сухим и жарким летом, добавился уровень воды. Громоздкие германские машины буксовали на раскисших проселках и только топорно сделанные, но надежные трофейные полуторки продолжали доставлять со станций разгрузки на передовую все необходимое для германской армии.

О том, что творилось на другой стороне фронта, немецкие генералы не знали, хотя догадывались, что там все то же самое. Правда, автотранспорт у большевиков был более проходимым, а железные дороги в силу бездействия люфтваффе действовали у русских как часы, доставляя в передовые части все, что требуется для ведения войны. Выстроенная за десять последних лет промышленность быстро переходила на военные рельсы, направляя на фронт все больше оружия, боеприпасов, снаряжения и техники. В результате сидящие в окопах русские солдаты были сыты, обуты, одеты, хорошо вооружены и обеспечены боеприпасами. А с тыла к фронту подходили все новые и новые эшелоны, подвозящие как снабжение, так и дополнительные воинские контингенты. И это сама по себе была страшная сила, даже если не считать, космического крейсера в небесах, нависшего над всей западной цивилизацией словно дамоклов меч. Но германские генералы не могли надеяться на то, что англосаксы, или хотя бы покоренная ими Европа, встанет плечом к плечу с германскими солдатами, чтобы противостоять ужасному союзу большевиков и космических захватчиков. Только «наследнички» доктора Геббельса способны трындеть о чем-то подобном, а в реальности такой сценарий невозможен. Никакой солидарности в рядах обитателей этого самого «Запада» не было, и даже, более того, англичане, французы, датчане, бельгийцы и прочие голландцы с чувством глубокого морального удовлетворения наблюдали за тем, как германская нация первая из всех кувырком летит в ад.

Поэтому, осознавая бесперспективность продолжения войны, собравшиеся сегодня на совещание германские генералы уже примеривались, как бы половчее спрыгнуть с несущейся под откос гитлеровской колесницы и не свернув шеи сменить флаг, встав под знамена Империи. Известие о том, что там, на небесах, существует абсолютная монархия и незыблемость частной собственности, вселяло в этих господ уверенность, что договориться с имперцами будет значительно проще, чем с большевиками. При этом эти наивные чукотские мальчики даже не догадывались, что большевики и пришельцы – это уже фактически одно и то же, и что о всех перипетиях закулисных переговоров Сталин узнавал без задержек. Впрочем, все тайное когда-нибудь становится явным; да и имперцы, с легкостью осуществляющие стратегическую дезинформацию врага, никогда не будут обманывать партнера по переговорам. Ибо себе дороже. Да и сам Сталин тоже считает, что маленькая ложь рождает большое недоверие.

Поэтому, когда стало ясно, что германские генералы ищут контактов с серьезными намерениями, было решено раскрыть карты и обговорить настоящие условия Инверсии и Присоединения. Хотя для СССР такой способ в новинку, для Империи инверсия вчерашних врагов – обычнейшее дело. По этому пути прошло множество кланов темных и светлых эйджел, и только один вопрос принципиально осложнял переговоры. Сталину и Малинче Евксине было непонятно, кого именно представляет фельдмаршал фон Клюге: только себя, некую аморфную группу генералов, промышленников и финансистов, или какую-то юридически оформленную организацию, которую можно потрогать руками. Впрочем, если бы такая организация существовала, то первой бы ее потрогало гестапо, поэтому человеку фельдмаршала фон Клюге, посланному для налаживания контактов, пришлось признать, что сторонники у командующего группы армий «Центр» хоть и имеются, но они весьма неустойчивы морально и по оформлению скорее напоминают клуб любителей рыбалки. В соответствии с этим было сделано и предложение.

– Итак, господа, – сказал фельдмаршал фон Клюге, когда все приглашенные к присутствию расселись за длинным столом, – у меня для вас две новости: хорошая и плохая.

– Плохая, – чуть скривив губы, сказал Готхард Хайнрици, – полагаю, заключается в том, что через три дня нам наступать, а к этому наступлению еще ничего не готово? Снабжение поступает с перебоями, и к указанной дате мы не в состоянии подвезти в войска необходимый для начала наступления запас топлива и боеприпасов.

– Это, – ответил фон Клюге, – совершенно не новость, хотя вашей армии, собственно, в наступление не идти. Когда мы брали месяц на подготовку к наступлению, то были слишком оптимистичны, хотя, в принципе, тут не хватит ни двух, ни трех месяцев. Имперцы в состоянии сделать так, что мы будем вечно готовиться к этому наступлению и никогда не закончим. Я о другом. Хорошая новость заключается в том, что Империя согласна принять нас на службу хоть всех оптом, хоть по одному, и условия этой службы весьма достойны для германских офицеров. Во-первых – нас не заставят сражаться против своих бывших товарищей. Во-вторых – после прохождения испытательного срока всем нам в срок службы будет зачтен стаж, полученный в германской армии, и дано гражданство первого класса. Военные в Империи – весьма уважаемые люди. В-третьих – после выхода в отставку только у нас, бывших офицеров и генералов, будет право занимать руководящие посты в крупных корпорациях. Тотального огосударствления по большевистской схеме не будет, промышленность и банки будут находиться в смешанной частно-государственной собственности. При этом Империя будет стараться контролировать важнейшие предприятия, от мелких и крупных фирм, требуя только соблюдения трудового законодательства да своевременной уплаты налогов. Но мы с вами с этим будем пересекаться мало. И еще одно: в Империи существо, вне зависимости от его расы, считается гражданином, если оно служит государству или уже отслужило хотя бы минимальный срок и было уволено в отставку с пенсией и мундиром. Уволенные с позором гражданами не считаются. Минимальный срок службы для рядовых и унтер-офицеров – десять лет. Офицеры служат дольше – от пятнадцати до двадцати пяти лет. Также возможен почетный выход в отставку по тяжелому ранению. Это касается и врачей, учителей, инженеров и прочих государственных служащих, только у них минимальные сроки службы больше, чем у военных…

Фельдмаршал фон Клюге сделал паузу, чтобы промочить горла водой из графина, а присутствующие закивали: мол, это справедливо. Хоть врачи и учителя тоже очень важные люди, офицеры должны быть главнее.

– Но на этом, – переведя дух, продолжил фельдмаршал, – приятные моменты заканчиваются и начинаются неприятные. И первым из них является то, что все описанное еще нужно заслужить. За просто так никто ничего давать не будет. Если быть честными, то до конца мы не контролируем даже подчиненные нам войска, а наши сторонники в Фатерлянде не организованны и невероятно трусливы. Для спасения своих шкур они предпочтут предательство – и точно так же, как сейчас предают ефрейтора, предадут и нас. Мы просто не в состоянии осуществить настоящий переворот и взять власть в свои руки. Если мы сейчас прикажем развернуть войска и двинуть их на Берлин, то значительная часть солдат и офицеров откажутся нам подчиниться, в результате чего начнется междоусобная война. Но и оставлять все как есть, тоже немыслимо. Тогда имперские пришельцы, которые во всем заодно с большевиками, разломают Германию прямо вместе с нами, ибо сопротивление им бесполезно.

– Так что же нам делать, герр генерал-фельдмаршал, поднимать руки? – с некоторым раздражением спросил генерал Гот. – Я не думаю, что мы интересны пришельцам сами по себе, без войск. С другой стороны, это просто бесчестно. Одно дело – совершить переворот, чтобы спасти Германию от действий безумца, собравшегося ее уничтожить, и совсем другое – предать всех, в том числе подчиненных нам солдат и офицеров…

– Выход только один, – сказал фон Клюге, – мы должны повести войска в это наступление, на котором настаивает ефрейтор, но при этом стараться всемерно беречь жизни немецких солдат. Не лезть в лоб на неприступные позиции и не укладывать десятки тысяч немцев под пулеметным огнем в стиле прошлой войны. Меня заверили, что нам дадут прорвать большевистскую оборону на самом удобном для этого участке и продвинуться почти до самого Смоленска. Ефрейтор будет доволен. И вот тогда, когда наши войска в этом прорыве постигнет катастрофа, мы ради спасения своих солдат в безнадежной ситуации отдадим им приказ капитулировать. При этом желающие могут выбрать героическую гибель, ибо ловушка для наших армий приготовлена на совесть. Вы сами прекрасно понимаете, что мы не в силах хоть что-нибудь изменить. Мы можем положить всех своих солдат, но никогда не сумеем преодолеть оборону там, где противник решил любой ценой этого не допустить. Большевики два месяца перекапывали траншеями свой передний край и изрядно в этом преуспели. А если учесть, что на большей части линии фронта передовые позиции большевиков прикрыты ста метрами реки, которую еще требуется преодолеть под ураганным огнем, а во вражеских окопах сидит армия, в несколько раз превосходящая численностью всю группу армий «Центр» (позади которой, на тыловой линии обороны, стоит столь же мощный резервный фронт), то, с точки зрения классической военной теории, задача выглядит неразрешимой. В таких условиях положено переходить к глухой обороне, тоже перекапывать траншеями передний край и требовать у Верховного Командования резервов, резервов и еще раз резервов. А все мы знаем, что резервов нет и в ближайшее время не будет.

– А эти дожди? – скривился командующий 9-й армией генерал Штраус, – они начались как по заказу именно тогда, когда это на руку большевикам и их имперским покровителям.

– Я думаю, – сказал командующий 2-й армией генерал фон Вейхс, – что они сами их и организовали. Если имперская цивилизация такая развитая, как мы предполагаем, то она наверняка умеет управлять погодой. Проливные дожди – это дополнительное препятствие для наших войск в преодолении водной преграды и такая мера, которая не даст нашим войскам сходить с дорог, ибо они тут же начнут увязать в многочисленных болотах. Кроме того, их авиация и диверсанты всемерно стараются ограничить наше снабжение. В приданном моей армии сорок восьмом корпусе запас топлива меньше одной заправки, а в подчиненных мне артиллерийских частях запаса снарядов хватит только на пару дней сражения.

– У меня если и лучше, – хмыкнул генерал Штраус, – но ненамного. И у Германа тоже…

– До Смоленска, – глухо произнес генерал Гот, – мои ролики дойдут; один день боя – и все, баки сухие. Но из Ставки сообщают, что наступление состоится, несмотря все на мои протесты…

– Я тоже протестовал против этого дурацкого наступления, – согласился фельдмаршал фон Клюге, – и тоже без толку. Ефрейтор свято уверен, что только дополнительно захваченная территория хоть ненамного отодвинет его ужасный конец. Ему даже и в голову не приходит, что если он положит немецких солдат в бессмысленных штурмах, то уже некому будет преградить дорогу большевикам в Фатерлянд. Поэтому делайте что хотите, теряйте панцеры, орудия, машины, но берегите людей, потому что именно они составят ту армию, которой мы будем командовать после того как официально перейдем на сторону Империи. Без наших солдат имперским пришельцам мы и даром не сдались…

* * *