Генеалогия западной цивилизации

Западная цивилизация имеет древнее происхождение. Ее основы были заложены в Древней Греции и Риме, тысячи лет тому назад. Все, что есть сегодня подлинного в западном взгляде на жизнь и этику, идет непосредственно от старых Греческой и Римской цивилизаций.

Западные нации продолжали развивать дух, философию, науки, литературу и идеи греческой и римской культур до 19-го столетия, когда они надели новое облачение. Можно обмануться великолепием нового наряда, но остается фактом, что он скроен и сшит из греческих и римских материалов.

Греческая цивилизация была первым ясным проявлением западного ума. Это была первая цивилизация, построенная исключительно на западных интеллектуальных и этических идеях и стремлениях.

Греческая цивилизация

Подлинные интеллектуальные основы греческой цивилизации могут быть резюмированы следующим образом:

(I) Игнорирование трансцендентальных истин;

(II) Отсутствие религиозного чувства и духовности;

(III) Пояснение материальному комфорту;

(IV) Преувеличенный патриотизм.

Одним словом, греческая цивилизация была чисто материалистической. Чтобы постигнуть Бога, они обязательно должны были придавать Ему физические формы и обличия, делать изображения Его проявлений и помещать их в храмах, чтобы придать своему поклонению зримый характер. У них был бог пропитания, бог милосердия, бог ярости и т.п. Этим богам приписывались все атрибуты физического существования. Даже абстрактные идеи, такие, как красота и любовь, тоже символизировались отдельными божествами. Логические перечни десяти типов предикации и девяти небес в «Категориях» Аристотеля тоже были не чем иным, как плодом материалистической рациональности, от влияния которой греки никогда не могли освободиться.

Блестящую интерпретацию древней греческой цивилизации дал немецкий ученый д-р Хаас в трех лекциях, которые он несколько лет тому назад прочитал в Женеве на тему: «Что такое европейская цивилизация?». Он считал, что первая стадия европейской цивилизации была представлена Древней Грецией, где «целью было гармоничное развитие человека. Высшей меркой было прекрасное тело. Оно придавало выразительность чувствам. Физическое обучение – игры и танцы, – и умственное обучение – поэзия, музыка, драма, философия, даже науки – находились в такой пропорции, чтобы развить ум, но не в ущерб телу. В их религии не было ни духовности, ни теологии, ни мистицизма»[163].

Многие западные писатели также обращали внимание на духовную невыразительность религии и отсутствие морального энтузиазма и достоинства в религиозных обрядах и празднествах греков. Леки, например, говорит: «Греческий дух был в основном рациональным и эклектичным; египетский дух был в основном мистическим и религиозным... «Египетским божествам, – заметил Апулей, – поклонялись, главным образом, плача, а греческим божествам – танцуя»… Истинность последней части этого очень содержательного замечания подтверждается каждой страницей греческой истории. Ни у какого народа не было большего разнообразия игр и празднеств, возникших из его религиозной системы; нигде легкие, спортивные и часто вольные фантазии не играли более бесстрашно с распространенными верованиями, нигде религиозный терроризм не встречался реже. Божество редко рассматривалось как нечто более священное, чем человек, и надлежащее соблюдение определённых ритуалов и церемоний считалось вполне достаточной данью, которую следовало воздавать ему[164].

С уверенностью можно сказать, что в этом, достойном сожаления положении вещей не было ничего странного. Дело в том, что не говоря уже об общей западной концепции жизни, как чисто утилитарной проблемы, основная структура теологической метафизики греков очень мало способствовала развитию духа религиозного благоговения и трепета. Отрицание проявлений Аллаха и Его личного контроля над вселенной и замена Его в качестве Творца и Хранителя миров, предполагаемым Активным Разумом, могла привести только к разрушению духовного энтузиазма. Почему человек станет поклоняться Богу телом и душой и обращать к Нему свои моления и просьбы, если у него нет веры в Его милосердную заботу и руководство?

Таким образом, греческая цивилизация была по сути своей полностью агностической, хотя это и не проявлялось внешне. Греки не отвергали полностью Бога, но для Него не было места в их практической схеме вещей. Они полагали, что создав активный разум, Бог удалится от дел. Вполне естественно, что он считали божество «чем-то более священным, чем человек». Мы читаем в истории о множестве изобретателей, но разве они вызывают у нас чувство благоговения?

Поклонение идолам, преувеличенное внимание к материальному комфорту, увлечение идолами и картинами, музыкой и другими видами искусств, нелепое представление о личной свободе и чрезмерная приверженность к играм, спорту и празднествам оказали самое пагубное воздействие на ум и нервы греков. Отвратительные излишества противоестественных вожделений и бесконечные протесты и мятежи против всех форм власти постепенно стали у них обычным явлением; грубость стала дозволенной, а жадность распространилась повсеместно. Описание демократического молодого человека, сделанного Платоном, не очень отличается от того, что существует в наше время.

Он пишет: «…он не воспримет и не признает истинными рассуждения того, кто утверждает, что некоторые удовольствия проистекают из добрых и благородных желаний, а другие – из дурных, и что первые следует поощрять и одобрять, а последние – сдерживать и подавлять.

На все подобные замечания он качает головой и говорит, что все одинаковы и заслуживают одинаковой чести».

«…День за днем он предается разным удовольствиям – то плывет по пути наслаждения вином, то предается трезвости и охоте; один день он усердно охотится, следующий проводит в безделье и лени, а на третий изображает философа. Часто он хватается за политику, вскакивает на ноги и делает или говорит все, что ему придет в голову; или он начинает восхищаться военными людьми и склоняться к их образу жизни; или же он завистливо смотрит на делового человека и берется за его ремесло. Короче говоря, он считает эту жизнь приятной, свободной и благословенной, и так проводит свою жизнь до самого конца» [165].

Другая основная характеристика западного духа – это его узкий национализм. Национализм гораздо сильнее развит в Европе, чем в Азии. Частично это вызвано географическими причинами. В Азии природные регионы обширны, их физические, климатические и этнологические характеристики меняются в широких пределах. Они более плодородны и располагают лучшими условиями для жизни. Поэтому там всегда существовала склонность к образованию больших многонациональных государств. Самые обширные империи в мире были основаны на этом континенте. Европа, наоборот, расчленена на множество мелких территориальных единиц, отделенных друг от друга трудно преодолимыми естественными барьерами, такими, как высокие горы и глубокие реки. Плотность населения в этих районах высока, земля подвергается сильному давлению и средства к жизни скудны. Борьба за существование очень остра. Все эти факторы повлияли на возникновение там сильного национального чувства, особенно в Центральной и Западной Европе, где даже в древние времена идея политической общины не распространялась за пределы города-государства.

Вся цивилизация греков была построена вокруг их городов-государств. Леки говорит, что государство господствовало в умах греков и добродетель была неразрывно связана с патриотизмом. Космополитизм Сократа и Анаксагора не оказал большого влияния на эллинов. Система этики Аристотеля была основана на различии между греками и негреками. Согласно ему, греки имеют по отношению к варварам (то есть иностранцам) не большие обязанности, чем по отношению к диким зверям. Фактически, если философ заявлял, что его симпатии распространяются за пределы его собственного государства и охватывают все население Греции, это вызывало большое удивление среди его сограждан.

Римская цивилизация

Греки уже создали великолепную литературу, философию и цивилизацию, когда римляне едва вышли из военной фазы. В этих обстоятельствах было вполне естественно, что римляне, завоевав Грецию, попали под влияние интеллекта и манер греков.

«Очевидно также, что поскольку у греков в течение нескольких столетий существовала великолепная литература в то время, когда у римлян ее вовсе не было, и когда латинский язык все еще был слишком груб для литературных целей, тот период, когда римляне впервые вышли из чисто военного состояния, должен был принести с собой господство греческих идей. Фабий Пиктор и Цинций Алимент, первые местные историки, оба писали по-гречески... После завоевания Греции политическое господство римлян и интеллектуальное господство Греции были в равной мере всеобщими. Покоренный народ, чьи патриотические чувства были значительно ослаблены влияниями, о которых я говорил, охотно согласился со своими новыми условиями, и, несмотря на яростные усилия консервативной партии, греческие манеры, чувства и идеи скоро проникли во все классы и определили все формы римской жизни»[166].

Римская религия никогда не была источником морального воодушевления. Будучи полностью языческой и суеверной, она была совершенно неспособна сдержать распространение скептицизма и неверия среди своих последователей. В результате, по мере своего культурного развития римляне начали открыто презирать свою веру. По крайней мере, они уже решили, что их боги не имеют никакого отношения к ведению практических дел в этом мире. Цицерон пишет, что когда в театрах произносились строки, где говорилось, что боги не заботятся о делах человека, публика приветствовала их громкими аплодисментами[167]. Св. Августин и другие священники много времени спустя потешались над язычниками, выставлявшими в своих театрах на посмешище тех самых богов, которым они поклонялись в своих храмах[168].

Дух религиозного благоговения ослабел настолько, что когда флот Августа потерпел кораблекрушение, он торжественно сверг статую Нептуна, морского бога. После смерти Германика люди открыто забрасывали камнями и опрокидывали алтари богов[169].

Религия в Риме на деле была не более чем социальной традицией и утилитарной формулой. Еще раз процитируем Леки: «...(Римская религия) была чисто эгоистической. Это был просто способ достигнуть процветания, отвратить несчастья и прочесть будущее. Древний Рим породил много героев, но не святых. Самопожертвование было патриотическим, а не религиозным. Его религия не была ни независимым учителем, ни источником вдохновения...»[170].

Естественным следствием неприкрытого материализма римлян был империализм и эксплуатация более слабых народов из эгоистических побуждений. Это также было в полной мере унаследовано современной Европой.

Мухаммад Асад говорил: «...основной идеей Римской империи было завоевание власти и эксплуатация других народов для блага одной лишь метрополии. Чтобы обеспечить лучшее существование для привилегированной группы, римляне не считали никакое насилие слишком скверным, никакую несправедливость – слишком низкой. Знаменитое «Римское право» было правом лишь для римлян. Ясно, что такое отношение было возможным только на основе полностью материалистической концепции жизни и цивилизации – материализма, чуждого всем духовным ценностям. В действительности, римляне никогда не знали религии. Их традиционные боги были бледной имитацией греческой мифологии, бесцветными призраками, молчаливо принятыми ради общественных условностей. Этим богам ни в коей мере не позволялось вмешиваться в реальную жизнь. Если их спрашивали, они должны были давать пророчества через своих жрецов; но никогда не предполагалось, что они могут устанавливать моральные законы для людей[171]».

В свои последние годы Римская империя превратилась в море коррупции и порока. Первоначальная военная дисциплина римлян и простота их морального кодекса были сметены лавиной богатства и роскоши.

Мы обязаны Джону Уильяму Дрейперу нижеследующим великолепным изображением условий, которые преобладали в Риме в то время: «Когда империя в военном и политическом смысле достигла своей кульминации, в религиозном и социальном аспекте она дошла до вершин аморальности. Она стала глубоко эпикурейской; ее правилом было то, что жизнь должна быть превращена в праздник, что добродетель – только приправа к удовольствию, а умеренность – средство для его продления. Столовые, сверкающие золотом и украшенные драгоценными камнями, рабы и великолепные одежды, прелести женского общества, где все женщины доступны, роскошные ванны, театры, гладиаторы, – таковы были предметы желаний римлян. Завоеватели мира верили, что единственная вещь, достойная поклонения, – это сила. Она могла дать все, чего достигли труд и ремесло. Конфискация имущества и земель, обложение провинций налогами были наградой за успешные войны; а император был символом силы. Существовал социальный блеск, но это было свечение разложения древнего средиземноморского мира»[172].