С уважением, автор. Казахстан, Астана, недалеко от «Байтерека».

ПРОЛОГ

Конец ноября… до рассвета осталось уже и не так много.

Старший лейтенант полиции Дамир Мусин, проверявший фуру с грузом из Караганды, заметил свет фар автомобиля, приближавшегося к посту со стороны Астаны.        Он поспешил завершить осмотр и, вручив документы водителю, стал выходить на межполосное пространство. Снег слегка похрустывал под его ботинками. Через минуту, наблюдая за прорезавшим предрассветную темноту и приближающимся светом фар, Дамир мысленно отмечал – Легковушка, малолитражка, круглые фары, аа-а… Матиз!

Тем временем, автомобиль приостановился на знаке, обозначил положенную остановку и плавно тронувшись, стал приближаться к инспектору.

– Так, F 216 VLM. Значит машина из ВКО¹. Спереди - мужики в армейском камуфляже, сзади - по ходу ребенок. Аа, ёлки-палки, рыбаки! … на первый лёд надо полагать.

Махнув водителю, чтоб проезжал, Дамир подумал – Это первые ранние птички. Счас потянутся остальные. И чё им дома не сидится, в тепле, а?

– Ладно, надо ещё успеть чайку горячего попить – и офицер направился к зданию поста.

Между тем, компактный лупоглазый «Матиз» газанул и резво стал скрываться в предрассветной темноте. Километров через десять, юркий автомобиль свернул с Карагандинского автобана направо. «ЖАРТЫККОЛЬ² – 4 км», значилось на указателе направления. Вскоре маленькая машинка въехала в аул, пересекла его и бодро выехала на берег озера.

– Ну, мужики прибыли. К машине! – весело скомандовал водитель, и экипаж стал выгружаться. 

– Саня! Песня! Ветра нет, тепло – уже выйдя из машины и осмотревшись, вслух выразил своё мнение второй из мужчин.

– Да, погодка шепчет. В самый раз открыть зимний сезон – согласился с ним водитель.

– И не говори.

– Баяная³ будешь кормить?

– Без этого Саня нельзя. И грех и фарта не будет.

– Папа! А кто такой Баянай? – мальчишеским голосом спросил третий рыбак.

– Тимук! Баянай – это такой якутский дух, как бог.

2) ВКО – аббревиатура от Восточно-Казахстанская область.

3) Жартыкколь – населенный пункт (аул) под Астаной, в буквальном переводе «Сверкающее озеро».

4) Баянай – дух леса и воды, покровитель охотников и рыбаков в якутской культуре.

– Как древнегреческий бог Зевс?

– Тимурка! Древнегреческого Зевса не было. А вот если Баянай обидится, то он нам рыбы не даст.

– Дядя Саша! Так же не бывает.

– Ещё как бывает, Тимурка!

…

Также переговариваясь, фигуры трех рыбаков медленно удалялись от берега.

Мужчины несли на себе всю поклажу, включавшую рыболовные ящики, рюкзаки и буры, и только мальчик, лет десяти-одиннадцати, шёл сзади и налегке, лишь с одетой за спину круглой укладкой палатки. Вереница их следов, оставила следы на снегу на берегу, а сойдя на озеро, порой обрывалась там, где ветром сдуло снег и обнажило темный лёд.

На востоке уже начало светать.

…

Минут через двадцать-двадцать пять, уже сидя внутри палатки, отец, соорудив из наструганных щепок подобие небольшого костерка, разжёг его, и пока он разгорался, достал из рюкзака, куда был сложен тормозок⁴ с обедом, тонко отрезанный кружок копченой колбасы и положил его в пламя. Потом отвинтив крышку плоской походной фляжки, плеснул из неё в огонь. Костерок разом вспыхнул и затрещал веселее. Палатка стала наполняться голубоватым дымом. Мужчина расстегнул молнию, чуть приоткрыл распашную дверь палатки, и дым сразу стало утягивать наружу. 

Мужчина снова повернулся к костру, снял очки в чёрной оправе, подышал на оба стекла, протёр их чёрной вязаной перчаткой и потом, водрузив очки на нос, уставился на небольшой бодро разгоравшийся импровизированный костёр.

Через несколько секунд мужчина крикнул, обращаясь к невидимому сейчас товарищу – Саня! Баянай даёт добро.

– Да ты чё? Можно и начинать потихоньку – раздалось в ответ из соседней палатки.

Уже рыбачивший мальчик, сидя на маленьком раскладном стульчике, спросил – Пап, а вообще, зачем Баяная надо кормить?

– Тимук! Так положено, по нашим обычаям. Надо обратиться к духу леса или озера, спросить у него разрешения на охоту или рыбалку и отблагодарить его.

– И много его кормить надо?

– Нет сына. Это же просто символически. Так, кусочек мяса, сала, хлеба и чего-нибудь другого.

– Чего-нибудь другого?

–  Ну, это … например, чуть-чуть коньячка плеснуть в огонь.

4) тормозок – запас еды, берущийся с собой в дорогу или на работу (простонародное);

– Аа-а, понятно – и тут-же радостно – Папа клюёт!

– Вытаскивай скорее.

Несколько секунд спустя, среднего размера окунь, позарившийся на ярко-желтую мормышку мальчика, уже трепыхался на снегу.

– Молодец Тимук! Обогнал папку.

Тут задергался кивок и на удочке отца. Видимо к лункам на сброшенную прикормку подошла стайка здешних окуней-матросиков.

Клёв начался…

– Так, Тимук! Этого отпусти, он маленький.

– Хорошо, папа. А он, выживет после этого?

– Ну, если ты всё сделаешь быстро и аккуратно вытащишь крючок то он, конечно, выживет и вырастет.

Мальчик, всё так же сидя на стульчике, снял рыбу с крючка и опустил её в свою лунку – Ну, всё, отпустил. Сразу уплыл.

– Конечно, жить то всем охота.

– Пап, в прошлый раз, когда мы с ночевкой ездили на рыбалку, ну тогда … летом. Ты мне рассказал, про наших предков.

– А ты всё помнишь?

– Да…. Пап, а получается, что село Октёмцы, где дедушка живет, это, то самое место, куда наши предки - якуты приплыли по реке?

– Да… получается, что так.

– Пап, а что было дальше?

– Дальше? …

– Тимук! Давай-ка мы с тобой для начала перекусим – ответил отец, и, пристроив балалайку⁵ у лунки, стал доставать из рюкзака термос и тормозок.

Разложив, захваченную из дому немудреную снедь, на сложенном вчетверо клетчатом пледе, отец с сыном стали перекусывать...

…

Разговор снова вернулся к истории о предках.

– Пап, а всё-таки, как было дальше?

– А дальше, Тимук! Было вот так …

Мальчик, держа в руках большой бутерброд с маслом и колбасой, временами, откусывал от него и, жуя, внимательно слушал.

…

5) балалайка – вид зимней удочки, с круглой или каплевидной плоской ручкой, в которую встроена катушка. Удочка своей формой конструктивно несколько похожа на русский народный музыкальный инструмент и оттого и носит такое название;

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ:

 

Часть I. Время пришло

 

Глава 1. Один на один

 

Шёл «от ыйа⁶» – третий месяц летоисчисления по новому календарю, объявленному во время первого «Ыс ах⁷». Хоть название этому месяцу и было дано саками-уранхаями⁸ только со слов его описания красавицей Кылыаной, но оно метко отражало состояние природы на этот момент. В эти дни, травы буйно росли во всех трёх долинах и на островах Илин-эрюс⁹. Та невиданная доселе по своей суровости зима, чуть не привела к голодному падежу немногочисленного скота, что привёл сюда с собой тумен и самое главное молодых жеребят. Там, вдалеке в степи, ничего подобного не случалось, а скот всегда кормился подножным кормом. Опыт первой здешней зимы диктовал своё и наряду с подготовкой к расширению своих владений, в тумене начали первый сенокос. В отряде Эркин-боотура на заготовку травы вышли три сотни воинов и почти все имевшиеся мастеровые. Поначалу, как и зимой, люди, просто начали резать траву саблями. Работа эта, да ёщё и под палящим солнцем оказалась не простой. Клинки сабель само собой хорошо резали траву, но людям приходилось работать, сильно нагнувшись к земле. От этого  вскоре затекали мышцы спины, и люди быстро выматывались. И уже вечером первого дня, в кузнице Майдан-ууса¹⁰ снова застучал молот. Пытливый ум старого мастера, весь день пробывшего на ближайшем покосе у речки, опять не давал ему покоя. И теперь уус и его помощник, оба обнаженные по пояс воплощали в жизнь ещё одну задумку мастера. Майдан-уус цепко держал клещами докрасна раскаленный прямой кылыш¹¹, а Уйбан отбивая молотом, перековывал его, придавая ему другую форму. По мускулистому и бронзовому от огня горнила телу Уйбана, бежали струйки пота. Мастеровые уже обсудили между собой то, что должно получиться в конце и теперь лишь сосредоточенно работали. Придав изначально прямому клинку вид изогнутой сабли, мастера начали работать над его режущей кромкой, но не наружной в отличие от сабли, а внутренней, что было совсем необычно. Стук молота ещё долго раздавался в сумерках белой ночи...

6) от ыйа – название месяца в якутском календаре, в переводе – «месяц травы», соответствует июлю;

7) «Ыс ах» - по версии автора первоначальное название якутского национального праздника «Ысыах», проводимого с кумысными ритуалами, в буквальном переводе - «Разбрызгивание белого» или в смысловом значении - «Окропление кумысом». Ранее проводился в день летнего солнцестояния – 22 июня, сейчас смещён;

8) саки-уранхаи – по версии автора предки якутов, сохранивших свое самоназвание как «саха-уранхаи». Скорее всего, происходит от видоизмененных «сак» - «саха» и «уран» - «клич» или «девиз», с казахского языка и которое возможно следует понимать как «саки, бросающие боевой клич». Под этим девизом имеется ввиду сохранившееся и поныне у якутов - «Уруй! Айхал!», который понимается как «Слава!»;

9) Илин-эрюс – Восточная река, с якутского языка, современная река Лена;

10) Майдан уус – имя (прозвище) мастера кузнеца, где «уус»- мастер, с якутского языка;

11) кылыш – древнетюркское название длинного прямого обоюдоострого меча;

Почти в это же самое время, вглубь ночной тайги продвигался конный отряд уранхаев. Тридцать дней назад, Нюргун-боотуру удалось вступить в контакт с отцом Кылыаны, стариком Урюнганом. Старейшина местных тунгусов¹², потеряв в зимних и весенних схватках почти всех мужчин-воинов, наконец, осознал, что новый порядок жизни установился бесповоротно и противиться ему бесполезно. Узнав, что его дочь жива, старик даже приободрился.

Через несколько дней после возвращения с первого «Ыс ах», в обговоренном месте, тысячник Нюргун и Кылыана провели первую встречу со старейшиной. Урюнган, даже рискнул выйти из тайги на край речной долины, вплотную к теперешним землям чужеземцев. На вершине приметной, в форме перевернутого сердца горы, на краю леса, Кылыана сначала представила Нюргун-боотура отцу, а затем вела с ним долгий и трудный разговор, в ходе которого Урюнган нет-нет обращался с вопросами к тысячнику.

Сидя на траве Нюргун-боотур молча, наблюдал, как словно сжавшийся под бременем испытаний, сухопарый белоголовый старец тихо переговаривал с Кылыаной. В разговоре с дочерью, одетой в чужую и странную одежду, и глядя на сидевшего напротив, облаченного в железо крепкого молодого воина, всё обличие которого выражало уверенность и силу, Урюнган понял, что дочь сильно изменилась и бесповоротно ушла к чужеземцам, а старому укладу жизни пришёл конец.

В конце концов, заручившись полной безопасностью Кылыаны, старик пообещал Нюргун-боотуру поговорить со старейшинами других родов о возможном мире. Но перед тем как подняться и разойтись, Кылыана уже по степным обычаям, из взятого с собой торсыка¹³, разлила кумыс в две небольшие касешки¹⁴ и протянула их мужчинам. Мынбасши¹⁵ первым взял свою посудинку и, подавая пример Урюнгану, быстро в один приём опорожнил её. Старик-тунгус поняв, что это некий ритуал, тоже принял поданное дочерью незнакомое питьё. Кисловато-резкий вкус напитка пришёлся не по вкусу старику, но он пересилил себя и допил его до конца, а затем утёр рот рукавом выделанной из оленьей замши просторной блузы. На том и расстались. Урюнган и два поджидавших его невдалеке вооруженных тунгуса, верхом на оленях скрылись в тайге, а Нюргун и Кылыана, спустились вниз в долину к ожидавшим их воинам.

Встреча эта, сулила достижение мирных договоренностей и более или менее спокойное расширение занятых земель, о чём было решено на последнем ханском совете и к чему исподволь готовились все три отряда уранхаев.

12) тунгусы – обобщенное название таких северных народов, как эвены и другие;

13) торсык – небольшой кожаный сосуд для хранения кумыса, с круглыми боками и деревянной пробкой на шнурке, с казахского языка;

14) касешка – посуда для питья (пиала);

15) мынбасши - командир тысячи воинов в тумене (тысячник), происходит от слов «мын» - «тысяча» и «бас» - «голова»;

Но днём, к сторожевой заставе под горами, спустилась тунгусская девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Из всех слов рыдающего ребёнка воины разобрали лишь имя Кылыаны и сразу же доставили её к своему мынбасши.

В балагане Нюргун-боотура, увидев свою соплеменницу, девочка сразу же бросилась в объятия к Кылыане и снова разрыдалась.

– Нюргун! Это Синильга из нашего стойбища – успокаивая девочку, сказала Кылыана.

– Спроси, что случилось?

Удивленный этим событием и видя состояние ребенка, Нургун-боотур, уже как бывалый воин понимал, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

Из расспросов девочки стало ясно, что к ним в стойбище нагрянули незнакомые тунгусские воины. Произошла короткая схватка, в ходе которой хосуун¹⁶ Гурагчин и его воины убили нескольких мужчин стойбища и захватили старейшину Урюнгана. Ничего хорошего это не сулило, и мать ночью тайком направила девочку к Кылыане.

Достижение мирных договоренностей оказалось под угрозой и после недолгого обсуждения возникших обстоятельств со своими мынбасши, Эркин-боотур направил в тайгу Нюргун-боотура с двумя сотнями воинов.

Сейчас, в ночном походе, Кылыана, теперь уже в мужском снаряжении воина-уранхая сопровождала своего супруга. Только теперь на её белой кобылице восседали двое. Сзади Кылыаны, крепко обхватив её за талию, сидела беглянка Синильга, которая и вела отряд к месту своего стойбища. С её слов выходило, что надо было пройти 7-8 кёсей¹⁷. К рассвету, небольшой отряд вышел в район тунгусского стойбища и был остановлен воинами передового десятка. Онбасши¹⁸ Ильдис был тут, и сам быстро ввёл своего тысячника в обстановку – Мынбасши! Там тишина. Даже собак не слышно и никого не видно.

– Дело видимо плохо – подумал про себя Нюргун-боотур, но вида не подал, ибо Кылыана, на своей кобылице держалась позади него. Приняв решение, Нюргун-боотур подозвал сотника – Баскандал! Выйди со своей сотней с той стороны. Как выйдешь на место дай знать.

Когда сотня начала обход, а передовой десяток снова двинулся к стойбищу, Кылыана вплотную подъехала к своему избраннику и тихо спросила его – Нюргун! Что-то не так?

– Жаным¹⁹! В стойбище тишина. Сейчас ещё раз проверят, и потом мы двинемся туда.

 

16) хосуун – отборный тунгусский воин;

17) кёс - староякутская мера длины, приблизительно равная 10 км, и в буквальном переводе означающая – переселяйся и что как полагаю, соответствует общетюркскому «кош» - кочевка и однозначно является наследием кочевого образа жизни предков, т.е. обозначает расстояние, на которое осуществлялось перемещение при ведении кочевого образа жизни в степных регионах;

18) онбасши – командир десятка воинов (десятник) в тюркском войске, происходит от слов «он» - «десять» и «бас» - «голова»;

19) жаным – милая, с казахского языка;

– Лишь бы ничего не случилось.

– Посмотрим…

Вскоре впереди послышался знакомый свистящий звук полёта сигнальной стрелы. Мынбасши поднял вверх правую руку и махнул её вперед. Сотня, бывшая с ним, как стояла шеренгой позади него, так и двинулась вперёд.

Этой же боевой линией конницы и вышли прямо к небольшой поляне в лесу. Поляна была пуста, но вытоптанная трава и кое-какой брошенный мелкий скарб, без слов говорили о том, что совсем недавно здесь стояло тунгусское стойбище.

Но то, что было в центре поляны, поразило всех. Здесь, на высокой жердине возвышалась голова человека.

Урюнгбас!

Растрепанные космы белых волос скрывали его лицо, но видимо сердце сразу подсказало Кылыане и она что-то вскрикнув начала плакать. В это время легкий порыв ветра раздул волосы и даже Нюргун-боотур слегка опешил. С шеста, потухшим взором на него глядела голова самого Урюнгана и эта мертвая голова как-то сразу нагнала мрачную атмосферу тревоги и смерти. 

Уранхаи спешились и быстро заняли всю поляну. Но как, ни странно, а на месте стойбища не оказалось, ни тела старейшины, ни других убитых, по словам беглянки Синильги, тунгусов. Кылыана так и не решилась подойти к страшному шесту, и Нюргун крепко прижав плачущую подругу к своей груди, тихо утешал её – Жаным! Ты же знаешь, что я не хотел этого. Мы все надеялись на лучшее, и твой отец согласился с моим предложением.

Осознание того, что мира уже не достичь, быстро переросло в злобу на неизвестных пришлых врагов, и мынбасши всё так же утешая Кылыану, коротко бросил – Я им этого не спущу!

Тихий женский плач всё ещё слышался и поэтому молодым людям никто не мешал. Даже маленькая Синильга отошла от них и одиноко бродила на месте своего чума²⁰. Всё это время кони молодых людей, перетаптываясь, смирно стояли рядом и лишь порой обмахивались длинными хвостами отбиваясь от назойливого гнуса²¹…

Вскоре поляну в разных направлениях покинули два отряда. Небольшая группа - Кылыана с Синильгой в сопровождении двух десятков воинов направлялись обратно в долину, а отряд Нюргун-боотура пустился в скорую погоню.

И только одинокая, так и не сбитая жердь осталась стоять посреди поляны и голова седого старика с потухшими глазами смотрела вслед уходящим прочь уранхаям.

…

20) чум – тунгусское традиционное жильё, в виде конуса из жердей, крытого полотнищем из оленьих шкур;

21) гнус – мелкие крылатые кровососущие насекомые, в основном мошка;

Десяток верховых саков-уранхаев быстро пробирался среди тайги. Для онбасши Ильдиса такая задача была не впервой, и он уверенно вёл весь отряд по следу ушедших тунгусов. Путь беглецов легко угадывался среди деревьев и лежал прямо на север.

Кони уранхаев даже в лесу шли быстрее и к полудню они вышли к месту ночевки тунгусов на краю большой пади²². Головной десяток продолжил идти по следам, но отряд остановился. Здесь было видно несколько кострищ и останки забитого оленя.

Нюргун-боотур объявил здесь небольшой привал. Спешившись, он подошёл к ближайшему кострищу и присев, на ощупь проверил угли и пепел.

– Пепел ещё теплый – подумал мынбасши.

– А они не торопятся. Значит, не знают о погоне и это хорошо. К исходу дня мы должны их догнать.

И тут-же распорядился – Всем быстро перекусить.

Но он не догадывался, что хосуун Гурагчин не зря носил три шкурки горностая на своём левом рукаве.

…

Чуть ранее, два молодых тунгуса сидели на редкой траве, на вершине сопки, чей складчатый склон был противоположным краем этой длинной пади. На вид им лет по восемнадцать и черные волосы у обоих, сзади сплетены в короткие косички. Оба одинаково одеты в замшевые прямого кроя куртки и штаны, заправленные в мягкие торбоса²³ из такой же выделанной кожи. Рядом с одним короткое копьё с длинным плоским наконечником из лосиной кости, а слева от второго, на траве лежат лук и берестяной футляр со стрелами в форме тубы. Со стороны, кажется, что два молодых охотника просто греются на солнышке, но на самом деле, это воины хосууна Гурагчина.

Легкий ветерок доносил их тихий разговор…

– Как ты думаешь, можно будет взять себе девушку из этого стойбища?

– Думаю, не стоит. Их же всего три, да к тому же у них почти ничего нет.

– Говорят, что дочка Урюнгана, вот это была красавица.

– Ха-ха! Харарбах! Уу ты куда метишь. Дочка Урюнгана! Да она говорят, стрелой, белке в глаз попадает. Так, что без боя она тебе не достанется.

Первый молодой тунгус, всё так-же держа в зубах травинку, не сразу, но ответил ему – И ещё говорят, что она теперь с этими… чужеродцами.

Оба замолчали…

– Хоп. Смотри Харарбах! Видишь, вон там, на месте нашей ночевки?

– Вижу. Люди… не наши. Точно. Это чужеродцы с этими зверями.

22) падь – узкая залесённая горная долина в Сибири и на Дальнем Востоке;

23) торбоса – традиционная обувь малых народов Сибири и дальнего Востока в виде сапог из выделанной кожи и на сплошной подошве;

Второй ему не ответил. Он, уже стоя, сосредоточенно считал – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять!

– Всё Харарбах! Надо спешить, а то дочка Урянгана быстро наделает дырок в твоей шкуре. Ха-ха! – уже серьёзно бросил он и первым направился к ближайшим деревьям.

И вскоре оба молодых парня, оседлав и сильно понукая оленей, пустились догонять своих. Воины Ильдиса, занятые осмотром место ночевки тунгусов, их не заметили.

…

Сидя верхом на своём саврасом жеребце, Ильдис легко замечал отломанные ветки и истоптанную ногами людей и оленей траву. Кони, несмотря на ночной переход, шли достаточно бодро, благо в тени деревьев было прохладно.

Для Ильдиса, сака-уранхая лет тридцати, схватки с тунгусами были не впервой, благо он участвовал в походе к Окраинному морю²⁴. И поэтому, предстоящий бой не особо и заботил его. Для него, воина это было обычное рутинное ремесло. Преследование лишь разжигало азарт бойца, но одновременно из его головы не выходили мысли о дальнейшей жизни. Прошлой осенью, во время сплава, при крушении плота в Илин-эрюс утонули жена Ильдиса и двое его детей. Ещё зимой, онбасши укрепился в мысли, что ему нужно взять тунгусскую женщину и теперь это было почти осуществимо.

Задумавшись, Ильдис не заметил хвоистой ветки лиственницы, и та хлестко ударила его по лицу.

– Абахы оюра²⁵! – негромко выругался онбасши и тут невдалеке впереди среди деревьев заметил какое-то движение. 

Не раздумывая, перехватив батыйю²⁶, он поддал коню ходу и в одно мгновение оказался там. Небольшой, безрогий и навьюченный олень, попытался было встать на ноги, но не смог и снова лёг. Было видно, что невдалеке от него, в поросли молодых лиственниц лежат ещё две связки оленьих шкур.

Это была хорошая находка. Олень выбился из сил и его бросили, а от поклажи избавились, видимо облегчая ношу другого оленя.

Погоня почувствовала прилив сил и сразу ускорила свой ход.

...

Солнце уже садилось, но погоня всё ещё продолжалась.  

Саврасый зафыркал и тут-же встал, перебирая ногами на месте. Слегка удивленный, Ильдис попробовал пустить его вперёд, но конь упорно не шёл. Позади, послышались понукания. Онбасши обернулся и увидел, что заупрямились и кони, следовавших за ним воинов.

24) Окраинное море – Охотское море;

25) абыхы оюра – чёртов лес, от «абахы» – чёрт, «оюр» – лес, с якутского языка;

26) батыйя – вид якутского традиционного холодного оружия, с толстым ножеобразным лезвием, длиной в локоть и на недлинной до двух локтей в длину деревянной рукоятке, типа небольшой секиры;

Впереди была опасность, и кони её почуяли. Всадники это поняли и тут-же молча, спешились.

Двое воинов, с луками наизготовку, тихонько переступая, прошли вперёд. Остальные остались на месте. Вскоре, спереди послышался свист. Онбасши первым, держа своего саврасого под узду, двинулся вперёд. Остальные, молча, последовали за ним.

Среди деревьев, на траве лежал мертвый медвежонок-сеголетка²⁷. На его шкуре были отчетливо видны кровяные подтёки и сами колотые раны. Очевидно, что медвежонка где-то в стороне поразили стрелами или ударами копий и после этого принесли и бросили прямо на пути погони.

…

Было видно, что тушка медвежонка ещё не закоченела.

– Так... его убили недавно. А это значит, что мы их почти догнали, но они уже знают, что мы идём по следу – подумал про себя Нюргун-боотур и начал заворачивать коня.

…

Догонный отряд уранхаев на месте перестроился и уже в нетерпении скорой развязки, рысью²⁸, снова пустился в погоню.

…

Старый филин, напуганный неожиданно наполнившим лес движением и шумом множества людей, сорвался с ветки, и беззвучно взмахивая широкими крыльями, полетел, лавируя среди деревьев. Крики людей слышались сзади, справа и слева. Через лес шла загонная лава²⁹, и её крылья загибались далеко вперёд.

… 

В сумерках белой ночи, на склонах большого булгунняха³⁰, одинокого возвышавшегося посреди большого аласа³¹, шёл яростный ближний бой.

…

Некоторое время назад, беглецы явственно услышали позади далёкие крики погони и попытались ускориться. Неистово понукая оленей, какое-то время им ещё удавалось поддерживать достаточную быстроту движения, но вскоре, крики преследователей стали приближаться.

В этот момент, тунгусы вышли на край очередной обширной пади, посреди которой возвышался одинокий булгуннях.

27) сеголеток  – родившийся в этом году, употребляется охотниками при определении возраста зверя;

28) рысь – вид конского хода, при котором одновременно переставляются одна передняя и противоположная ей по диагонали задняя нога;

29) лава – боевой порядок конницы в атаке, с закрытыми или наоборот выдвинутыми вперёд флангами;

30) булгуннях – разновидность крупных холмов (бугров), 40-70 м высотой и до 200 м в основании, возникшие при промерзании озерных котловин со спущенными или заполненными торфом озерами, с якутского языка;

31) алас – поляна в тайге, окруженная со всех сторон лесом, а в классическом варианте с озером посередине;

Гурагчин остановил своего рогатого быка-оленя и быстро оценил преимущество, что давала позиция на этой, так, кстати, подвернувшейся возвышенности.

– Дальше идти уже не стоит. Нас догоняют. Всё-таки, надо было давно бросить людей этого старикашки, и уходить самим,… но теперь уж лучше дать бой на этом холме – утвердился в своих мыслях хосуун.

– Поднимайтесь на холм – крикнул он своим воинам.

– Стадо бросьте – чуть поразмыслив, снова бросил он.

…

Падь была достаточно большой и открытой. Пять, густо поросших лесом распадков, своими склонами спускались к булгунняху. Весь небольшой тунгусский отряд, уже разместился на его вершине и спешно заканчивал подготовку к бою. 

Крики погони приближались и вскоре, одновременно с трёх сторон под громкие крики, в падь начала медленно спускаться погоня. Уже переведя дух, тунгусы наблюдали за этим с вершины булгунняха.

– Двести воинов, не меньше – быстро прикинул Гурагчин.

– Итого по пять человек на каждого моего воина. Ещё не всё потеряно, будем биться.

Его люди заняли всю верхнюю часть холма, поросшую редкими лиственницами и, используя имевшуюся фору во времени, приготовились к своей возможно последней схватке. К подходу погони, тунгусские воины забили верховых оленей и, используя деревья и нарты с поклажей, соорудили вокруг вершины невысокую стенку. Загнав внутрь неё всех людей из стойбища Урюнгана, воины Гурагчина встали по её окружности.

Тем временем, погоня спустилась в падь и остановилась. Нюргун-боотур остановил своих воинов на дистанции полёта стрелы и быстро прикидывал в голове – Их там человек семьдесят-восемьдесят, из них воинов человек сорок или сорок пять. Но они укрепились на вершине и это плохо для нас.

Всё ещё осматриваясь, и понимая явную малую результативность стрельбы на поражение из лука в таких условиях, Нюргун-боотур определялся с дальнейшими действиями.

– Да… без прямого штурма не обойтись – наконец утвердился он в своём решении и дал сигнал спешиться.

Вскоре, самые молодые воины стали отводить коней в сторону.

…

По полсотни воинов из каждой сотни составили кольцо окружения и стояли в готовности прикрыть стрельбой из луков своих товарищей. Оба сотника возглавили штурмовые группы из остатков своих сотен и со свистом сигнальной стрелы, дружно бросив свой воинственный клич – Уруй! Айхал!, бросились на штурм.

Все передвижения уранхаев были видны тунгусам как на ладони, и они сразу встретили их стрелами. Чем выше поднимались уранхаи, тем точнее становилась стрельба врага, ведь по опыту осенних и зимних схваток, воины отказались от щитов и теперь были защищены лишь кольчугами и хатырык-туяхи, надетыми поверх полотняных рубах. Снизу, вели ответную стрельбу. И стрелы, летевшие вверх, тоже нередко достигали цели, и оборона тунгусов редела.

Удалой Гурагчин успевал поспеть повсюду и, размахивая копьем, громко кричал, подбадривая своих воинов. Наконец, Баскандал со своими воинами достиг импровизированной оборонительной стены тунгусов. Тунгусских воинов осталось человек тридцать пять, и они дружно встретили поднявшихся наверх уранхаев ударами копий и топоров. С обеих сторон булгунняха, сразу закипела настоящая кровавая рубка.

Хабырыс держа наперехват батыйю и уклоняясь от стрел, поднялся до вершины холма невредимым. Вслед за Айхалом, он перескочил через заграждение и тут же лицом к лицу столкнулся с врагом. Это был такой же молодой воин и Хабырыс ловко парировал его неуверенный удар копьем и тут же размахнувшись, рубанул его по плечу.

Громко вскрикнув, тунгус упал, а Хабырыс только осознавший, что убил ещё одного врага, врага и человека, как-то невольно опешил и опустил оружие. И буквально в этот же момент, сильный удар рукояткой батыйи в грудь, вывел его из ступора. Это онбасши Айхал, заменивший погибшего зимой Джеремея, поспешил вернуть парня в реальность боя.

– Турума Хабырыс! Кытат³² – прокричал он своему, растерявшемуся было бойцу, и тут-же, боковым зрением заметив набегавшего на них другого тунгуса, в развороте попытался отбить удар его копья, но не удержался на ногах и упал. На него сверху, сразу навалился тунгусский воин, и оба сцепившись, начали кататься по траве, пытаясь, подмять друг друга.

Хабырыс опомнившись, бросился ему на помощь и когда тунгус оказался сверху, пронзил его сильным ударом в правый бок. Вражеский воин громко выдохнул и вытянувшись сразу обмяк. Хабырыс бросился вперёд, чтобы скинуть убитого тунгуса и помочь Айхалу встать на ноги и в этот момент, неожиданно получил сзади сильный удар тяжелой деревянной дубиной. Парню показалось, что его голова внезапно раскололась надвое, свет померк в его глазах, и он ничком рухнул прямо на убитого им тунгуса.

Айхал выбираясь из-под упавших на него тел, вдруг увидел как в самом центре схватки, рослый и плечистый тунгус и ещё один поменьше, ударами ножей валили на траву десятка полтора, молча стоявших перед ними соплеменников – женщин и детей.

Отыскав в мокрой от крови траве батыйю Хабырыса, Айхал с громким криком бросился на них.

32) Турума Хабырыс! Кытат! – Не стой Хабырыс! Держись!, с якутского языка;

Кругом раздавались яростные крики. Тунгусские воины, несмотря на своё численное меньшинство, не уступали и бились с яростью обреченных.

…

Подобрав своих раненных и павших товарищей, уранхаи спустились вниз и уже тут посчитали свои потери. Павших оказалось двадцать пять человек, и ещё двенадцать было раненых. Среди них, к радости многих оказался и Хабырыс. Отряд стал приводить себя в порядок и вскоре скорбно пустился в обратный путь. С собой везли тела павших товарищей.

…

В голове до сих пор гудело, боль и тошнота накатывали волнами. Изнемогая и плохо управляясь со своей лошадью, Хабырыс стал отставать от своего десятка. Айхал, с остатками своего десятка назначенный в заднее охранение, вскоре это заметил и, придержав своего коня, стал ожидать, когда конь Хабырыса поравняется с ним. 

– Хая Хабырыс, хайдахкыный?³³.

Молодой воин, аж вздрогнул от неожиданно раздавшего голоса, и только тут разглядев рядом с собой своего командира, переспросил – Аа?

– Хайдахкыный дибин?³⁴

– Басым наха элляр³⁵.

– Тулуён ду? Бяян сатан диен ду, Хабырыс?^36.  

– Тулуём эни³⁷.

– Эсь. Маннык барбат – и после короткого раздумья Айхал решил – Мин билигин барэм, уонна бир кихини аннем. Иккен кыра-кыратык диех кит. Ойдятун?³⁸.

– Ойдятум³⁹.

– Ча мин, аяннатым⁴⁰ –  и Айхал поддав коню пятками ног, рысью двинулся вслед ушедшему вперед отряду. 

Уже вскоре, среди деревьев Хабырыс различил фигуру верхового, едущего ему навстречу. Еще несколько мгновений и Хабырыс распознал в нём Мутукчана. Мутукчан, один из набранных в их сотню по весне молодых парней, видимо застрашенный десятником, подъехав, пропустил Хабырыса вперёд, и только затем, завернув свою лошадь, пристроился замыкающим. Вначале, оба воина ехали, молча, но вскоре любопытство взяло верх и Мутукчан, не участвовавший в схватке спросил – Хабырыс! И как бой? Ты убил кого-нибудь?

33) Хая Хабырыс, хайдахкыный? – Ну, что Хабырыс, как ты?, с якутского языка;

34) Хайдахкыный дибин? – Я спрашиваю, как ты?;

35) Басым наха элляр – Голова сильно болит;

36) Тулуён ду? Бяян сатан диен ду, Хабырыс? – Выдержишь? Хабырыс, сам доберешься, нет?;

37) Тулуём эни - Выдержу наверное;

38) Эсь. Маннык барбат - … - Мин билигин барэм, уонна бир кихини аннем. Иккен кыра-кыратык диехкит. Ойдятун? – Да ну, так не пойдет … Я поеду и отправлю человека. Вдвоем потихоньку и доберетесь. Понял?;

39) Ойдятум – Понял;

40) Ча мин, аяннатым – Ну, я двинулся;

– Убил.

– И как это?

– Что как?

– Ну, это … не страшно было?

– Нет, не страшно. Только вот, когда мы наверх пошли, а в нас стали пускать стрелы, я думал, что не дойду туда живым.

– Почему?

– Больно метко стреляли – и после короткого молчания – Мутук! Наших сколько ушло?

– Великий Тангара нас уберёг. В нашем десятке все живы. Раненых с тобой четверо и всё. Сильно досталось Боппорусу. Остальные так… легко. В других десятках есть и убитые. Всех везут с собой.

– Мутук! Давай поедем медленнее.

Хабырыса периодически тошнило, а при резких движениях в глазах вообще темнело, и ему порой было невмоготу вести беседу и одновременно выдерживать направление пути, стараясь не потерять из виду зарубок на деревьях, предусмотрительно оставленных для них, и он вскоре перестал отвечать на вопросы парня.

Если ещё прошлой осенью, Хабырыс был одним из молодых воинов, то теперь в тумене было много других парней, вставших на замену павших в зимних схватках.                  И поэтому Мутукчан не посмел беспокоить своего старшего товарища. И ещё долго, молча и неторопливо, они продолжали свой путь, держась прямо на полуденное солнце.

...

Неожиданно, сзади раздался невероятно громкий звериный рык.

Лошадь тут-же резко рванула вперед, и Хабырыс не удержав равновесие, вначале завалился назад и на правую сторону, а потом и вовсе упал на землю.

…

Хабырыс очнулся. Он лежал ничком на лесной траве и мутная пелена перед глазами медленно рассеялась. Прямо перед глазами – мелкие гладкие зеленые листья брусники.

Юноша плохо соображал, что же произошло.

– Что это было? Почему я на земле?

И тут сознание различило внешние звуки – глухое звериное урчание, крики человека и глухие удары чего тупого о землю.

Хабырыс медленно поднял голову в сторону звуков и оторопел. Большой бурый медведь, повалив лошадь, терзал всадника. Ещё живая лошадь с располосованным брюхом билась в последних конвульсиях невдалеке. Тут крики человека оборвались, и стало слышно только злое урчание медведя. Юноша с трудом встал на четвереньки.

– Где мой нож?

Обнажив нож, Хабырыс поднялся. Решившись, он медленно и стараясь не смотреть в сторону морды зверя, стал подходить к нему. Медведь рвал тело Мутука и не замечал приближающегося воина. Хабырыс зашёл ему сбоку и с размаху вонзил нож под правую лопатку. Громкий рёв медведя сотряс округу и тут-же сильный удар медвежьей лапы отбросил парня.

…