Глава шестнадцатая, в которой звучит выстрел

Я люблю тебя –

Значит с тобой ничего не случится

(Немного нервно, «С тобой ничего не случится»)

 

Когда Долан добрался до места проведения церемонии, там уже собралась целая толпа. Почётные гости занимали места на трибунах, а остальные пытались пробиться поближе к дорожке, устланной красно-золотым ковром. Те, кому вообще не досталось приглашения, топтались вокруг забора, пытаясь хоть одним глазком заглянуть в святая святых, и гомонили так, что речь сливалась в сплошной монотонный гул, слышимый с соседней улицы.

Для того, чтоб оказаться за оградой, пришлось пробиться сквозь толпу и отстоять сперва очередь, а потом и своё право на вход. Служебное удостоверение изучали тщательнее, чем улики на экспертизе, разве что на зуб не попробовали. Фотографию долго сравнивали с лицом, фамилию — со строчкой в списке. Отдельный допрос устроили из-за форменной (точнее, бывшей форменной) куртки.

Долан и сам не мог толком объяснить, зачем её надел. Солнце припекало, рубашка на спине уже пропиталась потом и липла к телу, руки под манжетами тоже вспотели, в карманах при ходьбе шуршала бумага.

Но оставить куртку в кабинете он так и не смог.

Пытался — не получилось.

А ведь сначала он её даже не заметил. Защитная ткань отлично выполняла свою функцию и бесформенный комок одежды, валявшийся на полу коридора, совершенно не бросался в глаза. Зато отлично бросился под ноги, когда Долан подошёл к собственной двери.

Запнулся, конечно.

Чуть кофе не пролил.

А потом долго разглядывал куртку, щупал, проверял и думал.

За этим занятием его и застала Яна, выглянувшая в коридор.

— Я услышала шаги, — сообщила принцесса. — Хорошо, что это вы, а не кто-то другой.

— А кто тут ещё может быть? Шеф заходил?

— Нет… — Она слегка замялась. — Вас девушка искала. Тёмненькая такая.

— Ну да, кто ж ещё... — Долан устал вертеть куртку в руках и накинул на плечи. — Она вас видела?

— Нет. Не совсем. Мельком. Всё очень быстро случилось. Я забыла запереться изнутри, а она зашла. Простите, глупо вышло. — Принцесса выглядела смущённой и расстроенной. И не понять, что сыграло в этом большую роль: внезапное вторжение Алины или то, с какой скоростью государственная тайна расползалась по управлению.

— Ладно, ничего страшного. — Машинально утешил Долан. — Она ничего не передавала мне?

— Нет, только заглянула, а потом сразу же ушла. Ну, то есть почти сразу. Постояла немного — и ушла.

— А ещё громче вы говорить умеете? Вдруг не все в здании слышали? — Из-за угла коридора показался Силь. — Закончила с одеждой? Тогда тащи всё сюда и пойдём. И так уже ничего не успеваем.

Яна нырнула обратно в кабинет и заметалась там, собирая вещи. Долан терпеливо дождался, пока шеф подойдёт ближе и доложил:

— Алина приходила.

— Сочувствую, — произнёс Силь, даже не пытаясь скрыть сарказм.

— Почему?

— Потому что если я хоть что-то понимаю в девушках, то она от тебя только что ушла. — Начальник демонстративно потыкал пальцем в куртку. — Хорошо, что вернула, а не спалила сгоряча. Вещь-то хорошая, может ещё пригодиться.

— Куда ушла? — ошарашенно выдавил Долан.

Хотя в голове вертелись совсем другие вопросы: зачем она вообще приходила? Что хотела? Увидеться? Помириться? Пожелать удачи перед коронацией? Рассказать что-то важное?

Просто так, без веского повода, она бы не появилась. Просто так она бы в такую рань даже не проснулась. Значит, что-то случилось.

Совершенно точно что-то случилось! Что-то настолько серьёзное, что девчонка забыла про свои обиды и прибежала в управление за советом. Или за помощью. И не нашла ни того, ни другого.

К многочисленным поводам нервничать добавился ещё один, и игнорировать его никак не получалось. Стрелка внутреннего барометра дёрнулась и быстро поползла к тёмному сектору. Слишком быстро. Неотвратимо.

Долан зажмурился, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Кое-как нащупал свободной рукой стенку, опёрся на неё. Шершавая штукатурка царапала ладонь, держала в реальности, не давала заблудиться в вязких лабиринтах подсознания.

Ещё вдох.

— Отставить спать, капитан! Подъём! — скомандовал Силь. Вроде шёпотом, но по ушам всё равно резануло.

Долан рефлекторно выпрямился, расправил плечи, чудом не выронил кружку. Правда, ровно её удержать не получилось, и кофе на руку всё же плеснул. Горячий.

— Шеф, я…

— Очнулся? — Силь бесцеремонно ухватил подчинённого за подбородок, повертел туда-сюда, заглянул в глаза и, кажется, остался не слишком доволен увиденным. — Ещё раз такое выкинешь — отправлю в отпуск. В настоящий, а не как сейчас.

— Виноват. Больше не повторится.

— Пей, — шеф кивнул на кружку. — Если в тебя эта бурда ещё лезет.

Долан машинально отхлебнул. Кофе действительно оказался так себе, да и никакого бодрящего эффекта от него уже не чувствовалось, только горечь и мерзкие крупинки на обожжённом языке.

Зачем он вообще за ним потащился? Надо было остаться у двери и стеречь принцессу. Ладно Алина, а если бы кто-то другой зашёл? Хотя кто-то другой, наверное, постучался бы…

Или нет?

Голова работала плохо, мысли смешивались друг с другом, расплывались, как кофейное пятно по рукаву рубашки. А где-то там, под пятном (и мыслями) жгло и зудело, грозя прорваться от любого неосторожного движения.

— Не спать, — строго напомнил Силь. — Есть соображения, что твоя девочка успела увидеть и понять?

— Даже если всё — она знает, что такое служебная тайна.

— Она не знает, что такое здравый смысл. И это у них семейное. Ты не в курсе, кстати, где Ракуна носит?

— Откуда бы? — удивился Долан, прежде чем сообразил, что очень даже в курсе. Более того, именно он дал беспокойному магосу адрес. Ещё и план собственными руками нарисовал. — Я не уверен, но… — Мысль снова ускользнула в никуда, и на её место немедленно протиснулась другая. — Почему вы решили, что Алина ушла?

Силь выразительно закатил глаза и, кажется, мысленно проклял тот день, когда решил взять Долана на работу. Но всё-таки объяснил:

— Представь: ты зашёл к ней в комнату и увидел там постороннего парня. Что ты подумаешь?

— Что это её однокурсник.

— И что он там делает?

— Не знаю, — пожал плечами Долан. — Наверное, конспекты взять зашёл. Или какие-нибудь вопросы учебные решить.

— Ты дурак или притворяешься? — напрямик спросил Силь.

— Я понял, на что вы намекаете. Но вы спросили, что бы я подумал. Я ответил. А что подумала Алина, я не знаю. И не узнаю, пока она мне лично об этом не скажет.

— Святой ты человек, Виктор.

— Нет.

— Да. И не спорь со старшим по званию. Иди выспись, а с личной жизнью потом разберёшься.

— Я не могу. Церемония же. Вдруг что случится.

В этот раз шеф обошёлся без закатывания глаз, только вздохнул и выудил из кармана две маленьких, почти не отличающихся друг от друга баночки.

— В какой руке, в правой или в левой?

— Что это? — Долан присмотрелся, но никаких этикеток или других опознавательных надписей не увидел.

— В одной стимулятор, в другой транквилизатор, — не стал скрывать Силь. — Думаю вот, чем тебя накормить.

— А сами вы что предпочитаете?

— В зависимости от ситуации.

— Я готова! — Из кабинета выглянула Яна, едва видимая за кучей вещей. То, что не пригодилось, она сложила в аккуратную стопку, которую венчало чёрное церемониальное платье.

— Достаточно было взять его, остальное и тут может полежать. Пошли, — бросил Силь. И на ходу швырнул в Долана одной из баночек. — Наслаждайся. Две таблетки в день, не больше.

— А что это?

До ответа начальство не снизошло.

Долан постоял ещё немного, отстранённо наблюдая, как светлеет, высыхая, кофейное пятно на рубашке. На последней чистой рубашке.

 Зашёл в кабинет, поставил кружку на стол, закатал рукав. Под ним ожидаемо обнаружился ожог. Не слишком сильный, скорее неприятный. Сейчас это было даже к месту — зудящая кожа не давала совсем уж потерять контакт с реальностью.

В баночке звякнули таблетки. Долан вытряхнул на ладонь одну штуку. Она оказалась маленькая, круглая и такого противного зелёного цвета, что сразу понятно — ничего хорошего внутри быть не может.

Подумав, Долан присел на диван. Если какое-то снотворное, то лучше пить сидя. Или вообще не пить. Но разве угадаешь, что шеф подсунул. Зная его — что угодно, даже просто витаминку.

Запивать пришлось тем же кофе. Долан с трудом проглотил горькую жижу и пообещал себе в ближайший месяц перейти на чай, а то и вообще на минералку. А ещё — сходить всё-таки в отпуск, когда всё закончится. И не принудительно, а добровольно.

Алинку с собой взять, всё равно у неё каникулы скоро. Схватить в охапку, утащить куда-нибудь подальше от всего этого бардака. На день рождения что-нибудь подарить (лучше поздно, чем никогда). Ответить на все вопросы, объяснить то, что давно уже стоило озвучить словами. И заверить, что всё, что она могла вообразить, увидев Яну в кабинете, — глупость несусветная.

И узнать, зачем она всё-таки приходила.

Зачем?!

Сердце тревожно сжалось, а потом забилось сильно и быстро. Даже чересчур быстро.

Кажется, таблетки всё-таки оказались стимулятором.

Значит, хватит рассиживаться! Вставать — и работать, пока силы есть. А дальше видно будет.

 

Правда, оказавшись в толпе возле холма, Долан понял, что от него там очень мало что зависит. Один человек никак не сможет охватить взглядом всех собравшихся. И даже если заметит что-то подозрительное, то вряд ли успеет предотвратить покушение.

А подозрительным, на первый взгляд, было всё.

Почему трибуны стоят так близко к дороге, по которой пойдёт принцесса?

Почему у репортёра такая здоровенная фотокамера и как он протащил её через досмотр?

Почему над секцией для музыкантов нет навеса, хотя в плане он точно был.

Почему председатель совета магнатов Фелиция Зинтер сидит не в первом ряду, а в третьем?

Почему молоденький лопоухий охранник вместо того, чтоб следить за своим сектором, пялится на одну из приглашённых?

Долан проследил его взгляд и наткнулся на совершенно бесстыдное декольте. Женщина в обтягивающем платье, казалось, специально делала всё, чтоб привлечь внимание окружающих.

— Кто такая? — поинтересовался Долан у охранника.

Тот зыркнул на него настороженно, но заметил милитскую куртку и сразу же расслабился, приняв за своего:

— Что, понравилась? Говорят, клисса какая-то. Из тех, кому камня не видать, как своих ушей, а жениха богатого заполучить хочется, вот и ходит по всем мероприятиям.

— Имя не помнишь?

— Не, это надо на входе уточнять. Если б она на трибуне сидела, можно было бы по схеме рассадки посмотреть, а в толкучке пойди разберись, кто есть кто. Но красотка же, скажи?

Долан машинально кивнул и снова присмотрелся к декольте и платью. Под такой тонкой и обтягивающей тканью оружие не спрячешь, так что, скорее всего, ложная тревога. Не на грудь надо пялиться, а источники возможных проблем искать. Думать надо, думать!

Но получалось плохо.

Мысли раз за разом возвращались к Алине. Причём путаться они после таблеток не перестали, разве что двигаться начали чуть быстрее, подсовывая всё новые и новые варианты развития событий. Как будто прежних не хватало!

Что сделает молоденькая девчонка, заподозрив, что кавалер ей изменяет? Да что угодно! Пойдёт реветь, или пить, или жаловаться подругам, делать татуировку, искать нового парня, готовиться к экзаменам, прыгать с моста… Всё, что только может прийти в голову.

Что сделает Алина? Всё, включая то, что нормальному человеку и в голову не придёт!

Но всё же: что она хотела?!

От размышлений отвлёк усилившийся фоновый гомон. Волна звука шла от главного входа и быстро распространялась по трибунам. Не успел Долан расслышать взволнованное «Едет! Кортеж едет!», как грохнула музыка.

Оркестр старался так, словно от этого зависела жизнь музыкантов. Лица были сосредоточенные и вдохновенные. Солнце отражалось от труб, горнов, литавров и ещё каких-то штук, которым Долан и название-то подобрать сходу не мог. Из других миров привезли, что ли?

Публика прекратила гомонить и затаилась, выжидая, когда в ворота войдёт наследница престола. И дождалась.

Толпа взревела, заглушая музыку. Орали и хлопали так, будто увидели не живого человека, а сошествие на землю какой-нибудь мистической богини, от благосклонности которой зависела судьба мира.

От принцессы, конечно, тоже многое зависело. Но она, пожалуй, предпочла бы проделать этот путь в тишине, а не слушая бессвязные вопли.

Долан представил, как под церемониальными одеяниями Яна морщится и сжимается от всей этой какофонии… И запоздало вспомнил, что вместо неё сейчас совсем другой человек.

А издалека действительно не отличить.

Даже и вблизи не отличить.

Фальшивая принцесса шагала по дорожке спокойно и уверенно, как будто репетировала этот проход тысячи раз. Маска — не то позолоченная, не то действительно золотая — бликовала на свету, щедро разбрасывая по трибунам солнечных зайчиков. Плотный плащ полностью скрывал фигуру. Только иногда под колыхающимися фалдами можно было заметить чёрную ткань платья или носок туфельки.

Долан скользнул взглядом по толпе, но ничего подозрительного не выхватил. Зрители вели себя прилично, никто не пытался прорваться ближе или наоборот, спрятаться за чужими спинами. Даже вопли постепенно затихали, только музыканты продолжали наяривать что-то торжественное — и теперь их, по крайней мере, стало нормально слышно.

Лопоухий охранник тоже бдил, старательно вглядывался в толпу (или просто искал, куда пропала его ненаглядная с декольте).

Всё шло по плану.

Но тревога не отпускала.

Церемония была выверена буквально по секундам. До того момента, как «принцесса» скроется в глубине холма, оставалось не больше минуты.

Совсем чуть-чуть продержаться — и можно выдыхать.

За временем следил не только Долан. Мельком глянула на часы Фелиция Зинтер, опустил взгляд на запястье охранник, и только Силь, выглядывающий из-за соседней трибуны, не отрываясь следил за «принцессой» и беззвучно шевелил губами. Кажется, считал шаги.

Стоп!

Силь?!

Если он там, и всё это время был там — то кто тогда под маской?

Всерьёз обдумать этот вопрос Долан не успел. Музыка грянула с такой силой, что заглушила даже мысли. Поэтому и выстрел бывший милит не услышал, а скорее увидел.

Случайный блик, быстрое движение не в такт, лёгкий порыв ветра, удивлённый взгляд репортёра поверх камеры, трещина, пробежавшая по маске.

«Всё-таки не золотая», — отстранённо подумал Долан. — «Какая-то керамика с напылением».

А потом принцесса упала.

Над ухом завизжали, музыка захлебнулась, молоденький охранник открыл рот и замер так, не в силах сообразить, за что хвататься.

— Никого к телу не подпускать! — рявкнул Долан. — И не выпускать с территории.

Последнее предупреждение слегка запоздало, толпа ломанулась на выход с такой прытью, что охрану едва не снесло.

И только репортёр, вцепившись обеими руками в свою камеру, рванул в противоположном направлении — к оркестровой ложе.

Музыканты никуда не бежали, столпились со своими трубами и скрипками вокруг чего-то, лежащего у дальней стены.

— Ничего не трогать, — крикнул Долан, проталкиваясь туда. Люди послушно расступались, освобождая проход, но получалось всё равно медленно и неуклюже. В поединке «время против Виктора Долана» бывший милит безоговорочно проигрывал.

То, что проигрыш окончательный, Долан понял, когда добрался до оркестровой ложи. Там, на дощатом полу валялась оптическая винтовка. А прямо над ней в стене зияла бойница.

То есть, конечно, окошко для вентиляции. Только вот размера оно оказалось как-раз такого, чтоб подойти с той стороны забора, установить винтовку за спинами музыкантов, спокойно прицелиться, выстрелить, сбросить оружие и удрать.

И вся охрана внутри огороженной территории резко становится бесполезной, когда преступник снаружи.

Долан привстал на цыпочки, выглянул в окошко. Под ним снаружи высилась пирамида из ящиков. Всё для удобства неведомого снайпера! Он бы ещё подушечку сверху положил, чтоб сидеть удобнее было!

За спиной щёлкнул затвор.

Долан обернулся как раз вовремя, чтоб поймать за пиджак обнаглевшего репортёра. Тот виновато улыбнулся, но даже не подумал выпустить камеру.

— Всё заснял?

— Сколько успел.

— А выстрел?

— Не уверен, — журналист понял, что прямо сейчас бить его не будут и осмелел. — Я оркестр снимал. Свет хорошо падал. А потом что-то постороннее блеснуло. Видимо, оно, — парень кивнул на оптический прицел. — Кадр я сделать успел, а уж что на нём — пока не проявлю, не узнаю.

— Ясно.

— Так я пойду?

— Пойдёшь. — Долан осмотрелся, выискивая поблизости сослуживцев. — Эй, лейтенант, иди-ка сюда. Проводи молодого человека до управления и покажи, где у нас можно плёнку проявить. Негативы и фотографии мне на стол. И если по пути заметишь экспертов — пни их сюда. Всё, свободны.

Разведчик понятливо кивнул. Прямым подчинённым Долана он не был, но вполне логично решил, что кто по званию старше, то приказы и раздаёт.

— Стойте, нельзя мне к вам. У меня договор, меня в редакции ждут! Причём со снимками! — зачастил журналист, сообразив, что спокойно уйти ему не дадут.

— Подождут, — «обрадовал» лейтенант. — Зато как вернёшься — предоставишь им эксклюзивный материал о своём путешествии к нам в контору. И о путешествии из конторы — тоже можно. Вот о том, что в промежутке — нельзя. Я проверю.

 Долан одобрительно улыбнулся парню и совершенно некстати сообразил, что даже имени его не помнит. Хотя сталкивались они регулярно — то в столовой, то в коридоре, то на проходной.

Почему-то совершенно не к месту стало неловко и подумалось, что надо больше общаться с коллегами. Или хотя бы обращать на них внимание. Вот Силь, кажется, список своих подчинённых наизусть знал.

Кстати, о Силе…

Долан переборол себя и наконец-то посмотрел туда, где лежало тело.

Почему-то не было ни малейших сомнений, что это именно тело. Снайперы редко ошибаются, и уж точно не в той ситуации, когда на карту поставлено всё и ещё немножко.

Да и если бы человек, изображавший принцессу, был всего-навсего ранен, вокруг давно суетились бы врачи. И вряд ли шеф стоял бы рядом, ничего не делая.

А он просто стоял и смотрел, и лицо у него было такое, что Долан сразу понял, кто скрывался под маской.

Слишком уж злилась накануне Ирма.

И слишком очевидным было то, на что именно она злилась.

 

* * *

 

Ирма колотила по столу папкой, пока та не развалилась. Содержимое рассыпалось по полу, а секретарь устало опустилась на диван.

— Полегчало? — спросил Силь, присаживаясь рядом. — Тогда объясняй.

— Никуда я вас не отпущу! Даже не вздумайте ввязываться в эту ерунду с переодеваниями!

— Почему ерунда? Хороший план, я сам придумал.

— Это не план, это способ показательно самоубиться.

— Охраны на церемонии будет больше, чем гостей. Территория оцеплена, внутри всё проверено, вход только по именным приглашениям и с обязательным досмотром. — Силь старался говорить спокойно, размеренно.

Дыхание Ирмы потихоньку подстраивалось под темп его речи, она уже не выглядела загнанным в угол ежом, но всё равно недовольно буркнула:

— Туда ещё добраться надо.

— Доберёмся. Тут недалеко, а вариантов подъезда множество. Никто не в курсе, какой путь и транспорт мы выберем, это тебе не Прощальная улица, где маршрут каждая дворняга знает. Нет никаких поводов для паники.

— У принцессы есть.

— Потому что она малолетняя истеричка. А ты взрослая и сознательная женщина. По крайней мере, до этого всегда была сознательной. Что сейчас-то изменилось?

— Раньше я ни на что не могла повлиять. А сейчас могу. — Ирма упрямо сжала кулаки.

— И каким же образом? — осторожно поинтересовался Силь, хотя подозрения уже появились.

— Пойду вместо вас, конечно!

«Угадал», — мысленно отметил начальник разведки, но обрадоваться этому факту не получилось. Хотелось вскочить и тоже раздолбать о стол какую-нибудь папку, желательно потолще.

Но вместо этого он небрежно откинулся на спинку дивана и велел:

— Аргументируй. Только давай без эмоций и нервов, чисто факты. Почему ты?

— У меня есть светлый парик. Цвет подходящий, длина тоже, не понадобится ничего закалывать и подвязывать. Фигурой и ростом мы с принцессой одинаковые и, уж извините, обе выше вас.

— Совсем чуть-чуть выше. А я могу туфли на каблуке надеть.

— Подходящие туфли надо сначала найти. Ночь на дворе. Да и платье...

— А что платье?

— Оно узкое, а ткань плотная. У вас плечи не влезут.

Силь машинально пощупал себя за плечо. Представил принцессу и себя рядом с ней, наложил фигуры друг на друга.

Ну да, не влезут. В том, что касается одежды, у Ирмы взгляд был намётанный.

— Ладно, это всё мелочи. Платье под плащом вообще почти не видно. Так что стопроцентных аргументов пока не нашёл.

Секретарь выдавила из себя улыбку. Кажется, подходящий аргумент всё-таки был, просто она приберегла его напоследок:

— Ваше отсутствие на церемонии будет слишком подозрительно. Это не тот случай, когда можно просто прогулять. Должен присутствовать официальный представитель раведки. Обязан. А вы даже заместителя себе до сих пор не назначили.

— Хочешь, тебя назначу?

— Лучше позвольте мне помочь. Я смогу, правда. Это же несложно: только красиво пройти и о порог не споткнуться. А вы и без того слишком много на себя взвалили.

В том, что Ирма справится, Силь не сомневался. Там бы любой справился, даже сама принцесса, если бы не закатывала истерику по малейшему поводу.

А ещё можно было срочно вызвать в управление любую из сотрудниц, подходящую по габаритам, натянуть тот же самый парик и то же самое платье, зачитать регламент церемонии и отправить работать.

И позволить войти к источнику.

И лицом к лицу столкнуться там с Яной (вот ведь привязалось имечко).

Так себе перспективы.

— Ирма... зачем тебе это? — спросил Силь, уже понимая, что решение принято.

— Ради премии, конечно, — улыбнулась секретарь. — Дадите премию?

— Две.

Да хоть три. Хоть десять.

Он бы дал ей столько, сколько попросит, и даже больше, если бы хоть на мгновение поверил, что преданность Ирмы измеряется в деньгах.

Но то, чего она действительно хотела, Силь дать ей никак не мог.

 

* * *

 

Толпа напирала и жаждала объяснений. И охрана, собранная из милитов и королевской гвардии, почти не помогала. Людей они, конечно, удерживали в стороне от места происшествия, но сами при этом выглядели до безобразия похожими на них — испуганными и потерянными.

Даже друг с другом не собачились.

Шутка ли: проворонили покушение на принцессу.

— Всё в порядке, — с каменным лицом объявил Силь. Говорил он тихо, даже не пытаясь перекричать общий гомон. Окружающие затихли сами, прислушиваясь к словам. — Всё под контролем. Преступника ловят. Принцесса не пострадала и, как многие могут заметить по изменившемуся магическому фону, уже почти прибыла на место.

Долан чуть ли не впервые за последний год пожалел, что у него больше нет камня, пусть даже и искусственного, и что этот самый магический фон он совершенно не ощущает. Надо было хоть арфактум какой-нибудь с собой прихватить, что ли…

Но среди любопытствующих, конечно, нашлись маги, которые не постеснялись немедленно проверить слова начальника разведки. И, судя по их лицам, он говорил чистую правду.

— А кого же тогда застрелили? — раздалось из толпы.

— Нашего агента. Прошу прощения за то, что позволил себе нарушить протокол и решился на небольшой подлог. Это было сделано исключительно в целях безопасности. А теперь простите, нам нужно работать. Прошу вас сохранять спокойствие и выполнять все требования сотрудников охраны. Не пытайтесь покинуть территорию самовольно, вскоре у всех будет возможность выйти. Всю официальную информацию можно будет получить позднее у… — Силь осёкся, но Долан и без того услышал недосказанное «у моего секретаря». —...в официальной сводке. Вам её предоставят по запросу. Благодарю за внимание.

Гвардейцы, дождавшись отмашки, начали вежливо, но непреклонно теснить зевак подальше от места происшествия. Первые гости церемонии уже вышли наружу, подтвердив свою личность и оставив контакты для связи. В этот процесс Долан вмешиваться не стал, там и без него хватало специалистов.

Всех перепишут, ещё раз обыщут и почти наверняка ничего не найдут. Да и что можно найти, если убийца подошёл снаружи и давным давно удрал?

Силь постоял ещё немного, дожидаясь, пока интерес толпы переключится с фальшивой принцессы на реальную возможность выйти, — и упал на колени рядом с телом. Не опустился, а рухнул, как будто ноги враз перестали держать.

Неуверенно протянул руку, дотронулся до маски. Та, не выдержав даже лёгкого прикосновения, развалилась на части, открывая бледное лицо. Широко раскрытые глаза, родинка на щеке, ни капли макияжа. И улыбка. Какая-то совершенно нереальная, умиротворённая, почти счастливая улыбка.

Пуля попала точно в висок, задев край маски. Тонкий алый ручеёк стекал вниз, к затылку и скрывался под волосами. Силь осторожно стёр кровь пальцем, но она набежала снова. Он снова стёр. Вернее, размазал, но, кажется, не заметил этого.

— Что же ты натворила, глупая? Что мы оба натворили?

Он склонился над Ирмой и осторожно коснулся губами её лба. Долан тактично отвернулся. То, что происходило сейчас, явно было не для посторонних. Слишком личное, почти интимное.

Уже знакомый лопоухий парнишка в милитской форме пялился на всё это не отрываясь, и Долан, не слишком отдавая себе отчёт в том, что делает, влепил ему подзатыльник.

— Хватит глазеть. Других дел нет?

— Извините, — пробормотал парень и явственно шмыгнул носом.

Наконец-то объявились ребята из отдела медэкспертизы — и нерешительно застыли за спиной начальства, не решаясь отогнать его от тела. Пришлось брать дело в свои руки.

— Шеф, — осторожно позвал Долан.

— Всё в порядке, — совершенно безжизненным голосом откликнулся начальник разведки. Уже одного этого хватило бы, чтоб понять: до порядка здесь очень далеко. Но Силь почему-то упрямо отрицал очевидное. Даже ещё раз повторил: — В порядке всё.

Долан прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Выдохнул. Разжал кулаки, даже не пытаясь вспоминать, когда и зачем успел их сжать.

Ладно, Алину в истерике можно было бы поцеловать, Ракуну дать в морду. А с этим что делать?

Бывший милит примерился, ухватил шефа за шкирку, вздёрнул повыше и встряхнул, как котёнка. Тот, вопреки ожиданиям, даже вырываться не стал, так и повис. В порядке он, как же!

— Можете уволить меня за нарушение субординации, — прошептал Долан ему в ухо. — Но если вы сейчас не придёте в себя, то я вас ударю. Или озвучу окружающим какую-нибудь служебную тайну. Например, ваше происхождение. Уверен, им будет интересно.

— Уволю, — по-прежнему без интонаций проговорил Силь.

— Мне не привыкать.

— Убью.

— Для этого вам придётся вернуться в реальный мир и перестать выглядеть как плесневелая колбасная шкурка.

Некоторое время шеф молчал. Наконец выдавил:

— Отпусти. Я понял.

Долан отпустил. Очень осторожно, готовясь в любой момент подхватить обратно.

И правильно сделал, потому что подхватывать очень даже пришлось. Правда уже не за шкирку, а под руку.

Силь стоял очень неуверенно и без опоры наверняка рухнул бы.

— Пойдёмте-ка отсюда, — решил Долан и потащил шефа к служебному выходу. Тот не сопротивлялся, только неловко переставлял ватные ноги.

На полпути обернулся, дёрнулся обратно.

— Я должен быть с ней… там...

— Там и без вас разберутся. Держите себя в руках, пожалуйста. Хотя бы до тех пор, пока мы не доберёмся до управления. Я сейчас машину поймаю...

— Не надо. У меня есть... вот... — Силь выудил из кармана ключи.

— У вас есть машина? — опешил Долан. Сколько он помнил, шеф всегда ходил пешком или ездил со служебным водителем.

— Её машина. Мы на ней приехали. А кортеж пустой шёл. Требования безопасности. Толку-то… Всё равно я её не защитил.

Долан сглотнул. К нему это «не защитил» тоже относилось в полной мере. Заметил же, что навес над ложей сняли. Значит, должен был заподозрить. Должен был проследить. И успеть спасти.

Но если сейчас начать об этом думать…

В груди неприятно сжималось, внутренний хаос плескался во все стороны, грозя в любой момент вырваться наружу. Долан усилием воли затолкал его поглубже, кое-как выдавил:

— Это не ваша вина.

— Чья ж ещё? Я принял решение, я совершил ошибку — мне и отвечать. Только, знаешь… — Силь резко остановился. Отстранился от Долана, несколько раз глубоко вдохнул, повёл плечами, словно проверяя, насколько хорошо слушается тело.

Падать в обморок он, похоже, передумал.

— Виктор, ты водить умеешь?

— Да, конечно.

— Отлично. Тогда найди её машину, подгони поближе и жди меня. Я задержусь немного, ещё пару указаний оставить надо.

— Шеф… вы вообще как, в порядке?

— Нет. — Силь улыбнулся, и от этой улыбки Долану стало ощутимо не по себе. — Но ещё одной ошибки я не допущу. Я больше не хочу никого терять.

 

* * *

 

Силь появился быстро: Долан едва успел отрегулировать сидение, чтоб колени в руль не упирались, и перегнать машину поближе к месту церемонии.

Людей из огороженной зоны выпускали медленно, куда медленнее, чем запускали. Кто-то сразу уезжал, кто-то оставался, смешивался с толпой любопытных. Толпа была немаленькая, об убийстве прознали быстро, и теперь журналисты и зеваки готовы были брать забор штурмом, лишь бы не пропустить сенсацию. Они на коронацию так не рвались, как поглазеть на труп несчастной Ирмы.

Долан моргнул, потряс головой. Слова «труп» и «Ирма» никак не хотели укладываться в одну мысль, случившееся выглядело дурацкой затянувшейся шуткой. Казалось, Силь сейчас запрыгнет в машину, и расскажет, что это всё постановка, организованная специально, чтоб поймать снайпера. Что пули холостые, что кровь фальшивая, и самое страшное, что произошло с секретарём — царапина от неудачно расколовшейся маски.

Силь появился — но ничего не сказал.

Уселся (почти упал) на переднее сидение, махнул рукой:

— Поехали.

Долан огляделся по сторонам, прикидывая, как удобнее вырулить на дорогу. Тронулся с места, крутанул руль...

— Не туда, — поправил шеф. — Налево.

— Разве мы не в управление едем?

— Нет.

Сзади уже сигналили, недовольные тугодумом, застрявшим на повороте.

— А куда? — Налево Долан всё-таки повернул, решив не спорить. Но дальнейший маршрут хотелось бы знать заранее.

— Сам скажи. Ты мне с утра так и не ответил, где сейчас Ракун.

— Я не уверен, но… Он про спецтюрьму спрашивал. Ну, которая за министерством финансов. Планы, распорядок… всё подряд, в общем. Я ему рассказал, что знал. Потом ещё к одному человеку направил, который там работал когда-то. Хороший человек, на пенсии давно. Он не сдаст. Или не надо было?

— Поживём — увидим. — Силь с деланным равнодушием пожал плечами, отвернулся к окну.

Долан с трудом заставил себя смотреть на дорогу.

— Так мы туда едем? Просто… Вы же не думаете, что он именно сейчас туда полезет? Не будет же он вслепую там гулять, без арфактумов?

— У него найдётся, кому гулять. Сандра ещё на той неделе в отпуск ушла. По семейным обстоятельствам.

Значит, вдвоём.

Что ж, у этой безумной пары хватит дури на что угодно, даже вломиться в тюрьму с боем, взорвать проходную и расстрелять охрану. Картинка встала перед глазами так ярко, что Долан едва не пропустил нужный поворот. И только потом уточнил:

— Но зачем им это?

— Спасают мою совесть, — не слишком понятно объяснил Силь. — Кстати, один важный момент, пока не забыл. Если я внезапно упаду в обморок или ещё что-то такое случится — не делай ничего, не тащи меня никуда, не зови никого. Сам очухаюсь.

Долан кивнул. Только понадеялся, что это произойдёт не прямо сейчас. И не в разгар драки. В том, что предстоит драка, он почти не сомневался.

— Ничего не хочешь спросить? — удивился шеф.

— Зачем? Вы сами ночью сказали, что во время обряда принцесса в любом случае умрёт. В некотором роде. Я понятия не имею, в чём заключается обряд, но примерно представляю, что происходит с наследниками, когда их предшественник умирает. И… Это же ненадолго, да?

— Надеюсь, что ненадолго. Как повезёт. — Силь потёр ладонью грудь напротив сердца, безуспешно пытаясь сделать вид, что счищает грязь с рубашки.

Жест, совсем не сочетающийся с подростковой внешностью, но привычный для человека, который последние двадцать лет прожил на лекарствах, магии и упрямстве. Проклятье сняли, последствия остались, и Долан не мог их не замечать.

Как и кровавые разводы, протянувшиеся по ткани. И не только по ткани.

— Хотите совет, шеф?

— Ну?

— Умойтесь. На вас смотреть страшно.

— Тогда не смотри. Остановка у салона красоты графиком не предусмотрена.

— Это же машина Ирмы. Если в бардачке нет средства для снятия макияжа и каких-нибудь салфеток, то мы угнали чужой транспорт!

Салфетки в бардачке, конечно, нашлись. И ещё здоровенная косметичка на заднем сидении. Силь задумчиво поворошил в ней рукой, посмотрел на окровавленные пальцы... Вытащил наружу зеркальце, посмотрелся уже в него.

— Знаешь... У меня идея. Как у тебя с актёрскими талантами?

— Не очень, — сознался Долан.

— Ну хотя бы притвориться, что ты без сознания, сможешь?

— Просто лежать и ничего не делать? Смогу, наверное. Если щекотать не будут. Я щекотки боюсь.

— Надеюсь, до щекотки не дойдёт. По крайней мере, сегодня. — Силь хмыкнул, и Долан обречённо подумал, что случайная откровенность ему ещё аукнется. Причём в самый неподходящий момент.

Впрочем, ладно! Если у Силя когда-нибудь будет желание поиздеваться над подчинённым, то, значит, они оба благополучно пережили сегодняшний день. И ради этого можно стерпеть и щекотку, и бесконечные подначки.

— Скорость сбавь чуток, — велел начальник. — Подъезжаем.

Это Долан и сам знал. Хотя тормозить пока не планировал, дорога впереди была прямая и почти свободная.

Но ногу с педали газа послушно убрал.

— Что вы задумали, шеф?

— Есть один плюс в том, чтоб выглядеть как я.

— Только один?

— Ладно, много плюсов и ещё больше минусов. Но нам сейчас важен один. — Силь торопливо стянул парадный мундир, запихал под сиденье, оставшись в обычной, даже не форменной рубашке. — Как думаешь, есть вероятность, что те, кто сегодня дежурят на входе, знают меня в лицо?

— Очень небольшая. Я же год назад не знал.

— Ну и отлично.

— Так куда едем-то?

— В столб. Любой, на твой выбор, но лучше поближе вон к той двери. И куртку спрячь.