Инт. Квартира в московском доме. Вечер.

Александр Александрович, седоватый 45-тилетний мужчина, разбирая как-то деловые бумаги в шкафу в прихожей квартиры мамы, обнаруживает среди них свой кубинский дневник. Из тетради выпадает большая стопка фотографий. Александр Александрович листает общую тетрадь. Зачитываясь, гладит ладонью потертую, шершавую и потрескавшуюся от времени коричневую,  коленкоровую обложку с наклеенным на ней бумажным квадратиком из школьной тетради в клеточку с надписью, сделанной детской рукой: «Мой кубинский дневник». Глубоко вздыхает. Подходит к окну.

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

А не опубликовать ли эти мои детские записи? Может быть, сегодня подросткам, молодежи будет любопытно узнать, как жили, служили, любили и работали за границей далеко от Родины их родители, их старшие соотечественники? Ведь без доброй памяти нет родной истории. И никогда не будет сильного и дружного государства…

 

Александр Александрович садится под торшер и продолжает читать записи в дневнике. Вздыхая, перебирает    многочисленные фотографии, которые они делали с той, так дорогой ему в детские годы кубиночкой, девочкой - ириской, много - много лет тому назад, в 70-х годах прошлого века в Гаване…

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

Какие мы здесь с Маринкой маленькие, славные, хорошенькие! Как же много мне дало то время на Кубе! Я там узнал столько добрых, удивительных, хороших людей.

 

 Мужчина  подходит  к родительскому, старинному серванту и с каким-то новым, живым интересом рассматривает те чучела и сувениры, которые он и его родители привезли тогда с Кубы.

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

Вот редкий посеребренный брелок с пятиконечной звездой и картой Кубы. Вот чучело маленького крокодильчика на деревянной подставке с золотой металлической табличкой с надписью «Cuba». А эти закрученные, как рог, ракушки-рапаны и огромные, тяжелые, беловато-розовые ракушки-развертки. Какие острые, как нож, белые, резные, ветвистые кораллы!

 

 Он поднимает  с пола и мнет  пальцами большую, полметра высотой, серую, натуральную морскую губку. Целый куст!

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

И как мы ее тогда дотащили до Москвы? А вот небольшое чучело ценной своим панцирем черепахи «Carey», из которого делают гребни, пуговицы, веера. Рыба-шар. Надутая, иглистая, такая колючая, что не ухватишь. Как живая!

 

 Александр Александрович снова берет в руки старинные фотографии, сделанные на Кубе, на которых изображены его мама, отец, Марина, школьные приятели, кубинские ребята.  На глаза у пожилого человека наворачиваются слезы. Руки мужчины подрагивают.

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

Неужели это когда-то было? И никогда уже не вернуть то время, этих дорогих мне людей?!

 

 Он слышит голос жены с кухни.

 

МАРИНА

 

Саша! Иди ужинать!

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ (рассеянно)

 

Сейчас, Марин, иду!

 

Но продолжает рассматривать фотографии.

 

МАРИНА

 

Ну, сколько ж можно тебя звать? Я дважды разогревать не буду. Будешь есть холодное! Ты идешь? Или как?

 

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

 

Иду! Иду же, Марина!

 

Он кладет дневник, фотографии, очки на тумбочку под торшером и направляется на кухню.

После ужина, вздохнув, садится на диван около торшера, надевает очки, берет дневник, начинает его читать с самого начала и предается воспоминаниям. В памяти Александра Александровича всплывают события того далекого времени, те годы, те дни  уже прошлой жизни…

НАТ. САМОЛЕТ. ДЕНЬ.

Турбореактивный, серебристого цвета  воздушный лайнер «ИЛ-62» летит высоко  над океанской гладью. Внизу от крошечного пароходика, разрезающего носом море, расходятся далеко в стороны полосы на поверхности воды.

ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА. ДЕНЬ.

В  салоне самолета сидят в креслах трое. У окна, прижавшись носом к иллюминатору, мальчик двенадцати лет. Это Саша Гостев.    Рядом с ним, в центре, полулежит  в кресле его красивая мама, Мирослава. В крайнем кресле, у прохода, то ли читает журнал, то ли дремлет отец Саши, Александр Иванович Гостев, крупный мужчина лет сорока. Мирослава, вероятно, от боязни высоты, все время в суете. То стряхивает крошки с костюма мужа, то предлагает сыну попить сока или воды или почитать, то настаивает, чтобы он не упирался носом в стекло….

 

МАМА САШИ

 

Ну что ты уперся в окно носом?! Как маленький! Ты его так продавишь! Честное слово! Там же ничего не видно!

 

САША

 

Мне все распрекрасно видно! Вон облака. Видишь внизу?  Похожи на зверей. А вон пароходик. Крошечный. И ты тоже мне все одно твердишь: «Маленький, маленький….» И в Министерстве, этого как его, вашего  Рыбного Хозяйства, со мной, как с ребенком разговаривали. Мол, ты едешь на Кубу не просто жить, а выполнять ответственное задание: хорошо учиться в школе при советском посольстве. А мне уже за первые двенадцать  лет перевалило.  Я молчу. Ну, думаю, пущай себе тешатся! Но ты - то чего меня все время  учишь?!

 

 

МАМА САШИ

 

Поговори у меня еще! Все-таки не куда-нибудь, а  за границу летишь. Вот и учу тебя, чтобы нас с отцом не опозорил перед кубинцами. Ты слушай лучше и мотай на ус. Где твой ус?

 

САША

 

Да отстань ты со своим усом!

МАМА САШИ

 

А сока апельсинового хочешь? Там витаминов много! Чтобы сил своих моральных и физических сберечь, пейте соков натуральных, укрепляют грудь и плеч! Слышал такое?

 

САША

 

Слышал сто, нет двести раз! Я же говорю тебе: не-хо-чу! Хо-чу, чтобы меня оставили все в покое. Дайте полюбоваться небом, облаками. Видишь, как крыло дрожит? Вот-вот отвалится. Как тогда с одним крылом полетим? А? Это турбулентностью называется.

 

МАМА САШИ

 

Какой ужас! И ты можешь на это спокойно смотреть?! На эту турбулентность!?

 

ОТЕЦ САШИ

 

Сын, тебе, я вижу, заняться нечем. Достал мать своими вопросами! Хочешь,  дядя Коля тебе кабину летчиков покажет? Он обещал.

 

МАМА САШИ

 

Это тот летчик, крепыш в синей форме, которого мы встретили  в аэропорту у эскалатора?

 

ОТЕЦ САШИ

 

Он самый. Это родственник моей подружки моей мамы. Дядя Коля. Он предложил показать  Саньке кабину пилотов.

 

САША

 

Какой я Вам Санек! Хватит издеваться над человеком. У меня имя есть!

МАМА САШИ

 

Ладно, ладно. Успокойся. Ну, не Санек, а Саша. (И мужу) А как он нас узнал?

ОТЕЦ САШИ

 

Я с ним созвонился вчера вечером. Сказал, что летим на Кубу. Это совпало с его рейсом.  Он и предложил свои услуги. Я тоже сказал, что помогу ему на Кубе, чем смогу. Так что мы встретились в вестибюле не случайно.

 

МАМА САШИ

 

Какой ты, однако, у меня шустрый!

 

ОТЕЦ САШИ

 

Не шустрый, а инициативный, предприимчивый. Сашок, сходи к пилотам.

 

САША

 

Издеваешься? Да? Не Сашек я!! Не пойду вот. Идите сами! Чего я там не видел?

 

МАМА САШИ

 

Там интересно. Ты стесняешься что - ли?

 

САША

 

Вот и иди сама. Раз интересно. Ничего я не стесняюсь. Что я раздетый? Голый? Просто пока не хочется и все!

 

ОТЕЦ САШИ

 

Когда захочешь посмотреть кабину летчиков, я тебя туда  провожу.

 

САША

 

Вот еще! Нянька нашлась!

 

ОТЕЦ САШИ

 

Ты тоже стал самостоятельным. Очень хорошо!

 

Отец Саши вытаскивает портмоне и проверяет, все ли документы на месте и сколько у него советских денег.

 

САША

 

Гроши считаешь?

 

ОТЕЦ САШИ

 

Богат не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. Учти на будущее.

 

САША

Ой, как учту!

 

 К креслам, в которых расположились Саша и его родители, подходит первый пилот. Наклоняется к Сашиному отцу,  кивком головы приветствует его жену и говорит им, показывая рукой на Сашу.

 

ПИЛОТ

 

Могу, как обещал, Вашему сыну кабину показать. Пошли со мной, мальчик!

 

САША

 

Спасибо. Я попозже.

 

ПИЛОТ

 

Приходи. У нас очень интересно! Такого нигде никогда  не увидишь!

 

САША

 

Приду! Спасибо!

 

 Пилот разводит руками и, улыбнувшись всем, уходит.

 

ПИЛОТ

 Как пожелаете. Ждем-с!

 

ИНТ. САЛОН САМОЛЕТА. НОЧЬ.

Все пассажиры  спят. Саша идет, пошатываясь, мимо спящих в первом классе стюардесс, в кабину пилотов.