Численность отдельных возрастных групп в России, 1946—2002 гг.

Построено по данным Госкомстата России, а также см.: Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Т.Л. Демографическая история России. 1927— 1959. М., 1998.

 

 

Нарушение возрастно-половой структуры прежде всего отразилось на процессах брачности. Исследования отечественных демографов показали, что практически ни одно поколение, родившееся между 1912 и 1930 гг., не имело нормальной брачности. Вызванная войной диспропорция полов сдвинула заключение браков к более поздним возрастам и повысила уровень безбрачия тех поколений женщин, чьи потенциальные партнеры погибли[103]. «Эхо» войны сказалось на процессах заключения супружеских союзов в 1960-х гг. В России число зарегистрированных браков за 1960—1964 гг. сократилось на 30%. Именно в это время в активные бракоспособные возраста вступали малочисленные поколения, родившиеся в годы войны.

Прямым результатом войны было изменение семейного состава населения. Очевидно, выросло число неполных семей с детьми, возглавляемых вдовами. Высоким был в послевоенные годы уровень внебрачной рождаемости. В 1945—1949 гг. она составляла в СССР примерно 18% от всех рождений. Принимая во внимание огромные потери мужского населения, можно предположить, что значительная часть детей (до 40%), родившихся в 1930-1940-х гг., воспитывалась без отцов. Влияние подобного факта на развитие советского общества в полной мере еще не оценено.

Одним из последствий изменения возрастно-половой структуры явился рост занятости женщин в общественном производстве. Так, в начале 1940 г. советские женщины составляли 43% от всех занятых в промышленности, в том числе в металлообрабатывающей — 31,5%, в угольной — 25%, в нефтяной — 24,5%. В конце войны эти цифры соответственно равнялись 54,3%, 46,5%, 36,1%, 53,4%, и с тех пор мало менялись. Образ женщины, укладывающей шпалы, своими корнями уходит в войну. В свою очередь рост женской занятости способствовал дальнейшему снижению рождаемости в стране.

Начавшееся в годы внедрение в медицинскую практику новых лекарственных препаратов, позволяющих активно бороться с инфекционными заболеваниями, в частности антибиотиков, способствовало быстрому росту продолжительности жизни в 1950-х годах. Вместе с тем, следует вспомнить, что в результате войны только 2,6 млн. военнослужащих стали инвалидами[104], что поколения, родившиеся в годы войны, обладают более слабым здоровьем по сравнению с соседними поколениями. Более того, дети, чьи матери родились во время войны, тоже оказались более слабыми по сравнению с детьми, чьи матери родились непосредственно перед или после войны[105]. Все эти факторы, вместе взятые, усиливают тенденцию сокращения продолжительности жизни в России, сложившуюся под влиянием иных процессов в 90-е годы XX века.

 

А. Крылов,

доктор исторических наук

А. Лукоянов,

кандидат исторических наук

БИТВА ЗА КАВКАЗ

Битва за Кавказ была одной из крупнейших битв Великой Отечественной войны. Она продолжалась с 25 июля 1942-го по 9 октября 1943 года. 422 дня и ночи шли упорнейшие бои на равнинах Северного Кавказа и горных перевалах Главного Кавказского хребта, в Азовском и Черном морях, в небе над Кубанью. Общие потери немецко-фашистских войск в битве за Кавказ составили до 580 тыс. солдат и офицеров. Советские войска потеряли около 800 тыс. человек.

Кавказ был главной целью Гитлера в летнюю кампанию 1942 г., а Сталинград рассматривался первоначально как вспомогательная цель. В соответствии с общим планом летней кампании 1942 г. гитлеровское командование разработало план захвата Кавказа под кодовым названием «Эдельвейс». По нему войска Паулюса после захвата Сталинграда должны были взять Астрахань, выйти в Заволжье, отрезать центральную Россию от важнейших сырьевых, продовольственных, людских и промышленных резервов юга страны, и в течение короткого времени установить свой контроль над всем Кавказским регионом.

Фашистское командование прекрасно сознавало, что только завоевание Кавказа позволит сохранить реальные шансы на победу во Второй мировой войне: в случае успеха Гитлер получал в свое распоряжение нефтяные источники и богатейшие сельскохозяйственные районы, добивался полного господства на Черном море, создавал условия для вторжения в страны Ближнего и Среднего Востока, добивался вступления Турции в войну (ее 26 дивизий уже были развернуты на границе с СССР).

Первоначальные планы гитлеровцев были сорваны героической обороной Сталинграда. Лишь в первой половине августа 1942 года немецко-фашистские войска с боями подошли к предгорьям Западного Кавказа. Ожесточенные бои развернулись на обширной территории между Черным и Каспийским морями. Замысел врага состоял в том, чтобы обойти Главный Кавказский хребет с запада, захватив Новороссийск и Туапсе, и с востока, овладев Грозным и Баку. Одновременно с проведением этого обходного маневра намечалось преодоление Главного Кавказского хребта по перевалам в его центральной части, с выходом в район Тбилиси, Кутаиси и Сухуми и захватом Закавказья.

С точки зрения военной науки битва за Кавказ представляет собой сложный комплекс оборонительных и наступательных операций. В течение прошедших с тех времен десятилетий на многие страницы летописи тогдашних событий были наложены идеологические табу. Но без их прочтения история будет недосказанной, без них сложно понять логику последующих событий, в том числе нынешние острейшие проблемы, с которыми продолжает сталкиваться российская государственность на Северном Кавказе. В первую очередь речь идет о сложной сфере межнациональных отношений и той роли, которую сыграли эти отношения в Кавказском регионе и в Великой отечественной войне в целом.

В советские времена история битвы за Кавказ подвергалась жесткой обработке и цензуре со стороны партийных идеологов. Официальная трактовка событий была призвана показывать руководящую роль Коммунистической партии и укреплять дружбу народов. Поэтому из истории был сознательно выброшен весь «негатив», а межнациональные отношения в период военных действий описывались следующим идиллическим образом: «Эта битва — великое испытание тесной связи и нерушимого единства народов нашей страны. В этом сражении потерпели крах надежды гитлеровского командования противопоставить народы Кавказа русскому народу. Уроженцы Кавказа вместе с великим русским народом и представителями других национальностей нашей страны грудью встали на защиту своей Родины. Достаточно сказать, что в числе войск Закавказского фронта сражались более 12 соединений, сформированных из солдат кавказских национальностей. Среди них: 223-я, 416-я, 402-я азербайджанские дивизии; 408-я, 409-я, 89-я армянские; 276-я, 392-я, 414-я грузинские; около десятка смешанных соединений и частей. Многие добровольцы — казаки Дона и Кубани — вступили в кавалерийские части, влились в многочисленные партизанские отряды. Народы Кавказа сплотились в едином патриотическом порыве, создали все необходимые материальные предпосылки для достижения победы над врагом»[106].

Логическим продолжением советской трактовки, согласно которой все народы Северного Кавказа «в едином порыве» принимали активное участие в борьбе против фашизма, стало утверждение о том, что проведенная И. Сталиным в 1944 г. депортация нескольких из них была совершенно необоснованной. Часть отечественных авторов либерально-демократической ориентации и практически все историки, принадлежащие по национальности к выселенным в те годы народам, признают отдельные факты сотрудничества с гитлеровцами, однако категорически отрицают его массовый характер. После распада Советского Союза утверждение о том, что депортация народов Северного Кавказа ставила целью их физическое уничтожение и поэтому должна рассматриваться как геноцид и преступление против человечества, превратилось в одну из главных идеологических основ деятельности тех сил, которые начали на Кавказе вооруженную борьбу против российской государственности.

Идеологическим ответом на обвинение И. Сталина в геноциде народов Северного Кавказа стала теория о поголовном предательстве и сотрудничестве с гитлеровцами балкарцев, карачаевцев, калмыков, чеченцев и ингушей, т.е. народов, подвергнутых депортации. Ее сторонники впадают в другую крайность. В изложении полковника Сергея Куличкина данная теория выглядит следующим образом. «Наступая на Кавказ, Гитлер очень надеялся на «пятую колонну» и не ошибся. Друзья Гитлера в Калмыкии и, особенно, в Чечено-Ингушетии проявили себя во всей красе прямо с 22 июня 1941 года, для начала срывая мобилизацию. Мы до сих пор стыдливо умалчиваем о горной кавдивизии, в количестве 3000 всадников, выступившей на фронт и по дороге разбежавшейся со всем оружием. Один из очевидцев тех событий совсем недавно с грустью сказал: «Это было массовое предательство Родины, измена, о которой ныне трусливо молчат живые участники этого позора». А где же пресловутая честь горца?

Ну а в 1942 году с приходом немцев дезертиры и уклонившиеся от призыва предатели создали многочисленные банды, которые нападали на села, аулы, жгли и грабили, вырезали беженцев из оккупированных районов. Один из таких головорезов, главарь банды Хасан Исраилов на сходе в одном из аулов прямо заявил: «Правоверные! Чтобы сохранить святую веру, мы должны объединиться. Наша надежда и опора — пророк Гайдар (так они называли Гитлера.— С.К.) и его непобедимое войско». И объединялись в банды Исраилова, Хучбарова, Дашиева, Бадаева, Алхастова, Мсостова и др. К сожалению, это явление приняло массовый характер.

В Чечено-Ингушетии были популярны лозунги: «Поражение русским, победу немцам», «Кавказ подвластен только Аллаху и Гитлеру», «Да здравствует спасительница Кавказа непобедимая армия Гитлера». У ингушской газеты «Газават», редактором которой был ныне любимый и прославляемый общечеловеками писатель-антисталинист Авторханов, был более чем откровенный девиз: «Гитлер с нами, Аллах над нами». С немцами Авторханов и ушел после их поражения на Кавказе.

Причем друзья Гитлера призывали воевать не столько с Советской властью, сколько с Россией, русским народом. Впрочем, это не столь удивительно, ибо гордые горцы в свое время вместе с красноармейцами беспощадно вырезали казачьи станицы, а позже так же беспощадно вырезали и красноармейцев. Лишь бы и те и другие были русскими. Мои оппоненты нередко вспоминают об организованных Гитлером на Кавказе казачьих частях. Вот-де предатели были у всех народов. Не спорю. Но для многомиллионного русского населения эти части были каплей в море и не пользовались поддержкой населения. Скорее, наоборот. В Чечено-Ингушетии предательство приняло массовый характер при полной поддержке народа и духовенства. Как и в Калмыкии, только там Гитлера считали не пророком, а великим ламой. Чтобы сейчас ни говорили, а белого скакуна подарили Гитлеру чеченцы. Да что там скакун, если в разгар боевых действий они воевали на стороне врага, уничтожая наших бойцов, командиров, мирных беженцев, вообще русское население. И когда некоторые нынешние исследователи определяют депортацию, проведенную Сталиным в 1944 году, кстати, практически бескровную, как геноцид безвинного народа, становится, право слово, неловко»[107].

Диаметрально противоположные трактовки происходивших во время войны событий на Кавказе во многом продиктованы сложной политической ситуацией, которая сложилась в регионе после распада СССР. Естественно, что большую роль играет национальная принадлежность разных авторов, расположенных к идеализации истории собственного народа. Некоторые склонны упрощать сложные исторические явления и фактически повторять взгляды тех дореволюционных российских деятелей, которые сводили все проблемы на Кавказе к отсталости горцев и их непреодолимой тяге к грабежам и разбоям. В результате в настоящее время публикации, посвященные роли Кавказа в Великой Отечественной войне, все еще в подавляющем большинстве имеют не научный, а полемически-пропагандистский характер. Разным авторам куда важнее обосновать свою собственную позицию и дискредитировать своего идеологического противника, чем попытаться найти историческую истину. В этом смысле битва за Кавказ продолжается до сих пор — и ведется она, как мы видим, не только средствами пропаганды, но и оружием.

Очевидно, что без объективного представления о происходивших в 1941—1945 гг. на Кавказе событиях сложно найти ответ на самые актуальные и болезненные для российского общества вопросы. Почему во время войны была проведена массовая, практически поголовная депортация народов с Северного Кавказа, причем эта мера распространялась на одни народы, но не затрагивала другие? Были ли у Советского правительства основания для проведения подобной акции или она была вызвана исключительно эмоциональными факторами: симпатией Сталина к одним народам и его неприязнью и даже ненавистью к другим?

В настоящее время совершенно очевидно, что надежды гитлеровцев на национальную рознь и активизацию местного антисоветского движения по мере приближения фашистских войск к предгорьям Кавказа в значительной степени оправдались. И в том числе потому, что в 1930-х годах Сталину так и не удалось добиться полного контроля над многими горными районами. Политика советской власти, прежде всего коллективизация сельского хозяйства, вызывала массовое недовольство, которое неоднократно выливалось в вооруженные восстания. С момента установления Советской власти на Северном Кавказе и до начала Великой Отечественной войны только на территории Чечено-Ингушетии произошло 12 крупных антисоветских вооруженных выступлений, в которых участвовало от 500 до 5000 человек.

После подавления массовых бунтов против коллективизации в 1930-х гг. сопротивление приняло форму партизанской борьбы. Противники Советской власти создавали вооруженные отряды численностью до 100 человек, которые действовали в труднодоступных горных районах до самого начала Великой Отечественной войны[108]. После нападения фашистской Германии на СССР эти разрозненные отряды пополнились многими тысячами дезертиров, которые стремились избежать отправки на фронт.

Руководство и рядовые члены антисоветского подполья на Кавказе смотрели на Гитлера как на своего союзника и освободителя. Можно сказать, что симпатия была взаимной: согласно фашистской расовой теории, горцы Северного Кавказа признавались арийскими народами и естественными союзниками немцев в борьбе против СССР. В ноябре — декабре 1941 г. началось формирование четырех национальных легионов — Туркестанского, Грузинского, Армянского и Кавказско-магометанского. 15 апреля 1942 г. Гитлер лично приказал использовать кавказцев в борьбе против партизан и на фронте. Высокий статус уроженцев Кавказа в качестве «равноправных союзников» Германии («арийцев») был закреплен в августе 1942 г. специальным «Положением о местных вспомогательных формированиях на Востоке». В этом документе они (в отличие от славян) выделялись в отдельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами против большевизма в составе особых боевых частей».

В январе — феврале 1942 г. на территории Польши германское командование создало штабы и учебные лагеря национальных подразделений из уроженцев Кавказа. Общее руководство формированием и обучением национальных частей осуществлял штаб командования восточными легионами, который первоначально располагался в г. Рембертов, а летом 1942 г. был переведен в г. Радом. Вскоре после этого были созданы новые центры с учебными лагерями на территории Полтавской области Украины. В общей сложности за два года было сформировано 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских и 8 армянских батальонов.

В боевых действиях на Кавказе на стороне фашистской Германии принимали участие военнослужащие румынской, словацкой, венгерской и других армий. В 1942 г. немецко-фашистские войска на Кавказском фронте пополнили 2 азербайджанских, 3 северокавказских, 2 грузинских и 2 армянских батальона. В 1943 г. прибыли еще 6 азербайджанских, 4 северокавказских, 6 грузинских и 6 армянских батальонов.

Общая численность сформированного из уроженцев Кавказа батальона составляла 800—1000 солдат и офицеров, в том числе до 60 человек германского кадрового персонала: 4 офицера, 1 чиновник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых. У немецких командиров батальонов и рот были заместители из числа представителей той или иной национальности. Командный состав ниже ротного звена был исключительно национальным. На вооружении батальона имелись 3 противотанковые пушки (45-мм), 15 легких и тяжелых минометов, 52 ручных и станковых пулемета, винтовки и автоматы. Оружие в избытке предоставлялось со складов трофейного советского вооружения.

С сентября 1942 г. по январь 1943 г. в полосе групп армий «А» и «Б» было задействовано до 20 полевых батальонов из уроженцев Кавказа. Помимо охранной службы, они выполняли боевые задачи наравне с частями вермахта. На туапсинском направлении (17-я германская армия) наступали 796-й грузинский, 808-й армянский и 800-й северокавказский батальоны. 804-й азербайджанский батальон был придан 4-й горнострелковой дивизии 49-го горного корпуса, действовавшего в высокогорных районах Кавказа. В районе Нальчика и Моздока (1-я танковая армия) действовали три азербайджанских, два северокавказских, грузинский и армянский батальоны.

Однако, к разочарованию германского командования, на Восточном фронте сформированные из уроженцев Кавказа национальные батальоны высокой боеспособностью не отличались. Часть завербованных из числа советских военнопленных легионеров дезертировала или переходила на сторону Красной Армии. По мере осложнения положения немецко-фашистской армии подобная практика принимала все более массовый характер, и командование вермахта было вынуждено отдать приказ о выводе национальных частей с Восточного фронта в оккупированные страны Европы и на второстепенные театры военных действий.

В 1943 г. большая часть кавказских батальонов была переброшена в Западную Европу: часть на охрану Атлантического вала, остальные - в центральную и южную Францию на борьбу с партизанами. В конце 1944 г. понеся большие потери в боях с наступавшими войсками союзников, кавказские батальоны были отведены на переформирование в Нойхаммер. В начале 1945 г. в Северной Италии было создано Кавказское соединение войск СС. Одновременно на основе лучших армянских, грузинских, азербайджанских и северокавказских частей было сформировано отдельное 12-е (Кавказское) истребительно-противотанковое соединение. Весной 1945 г. оно действовало на Одерском направлении и принимало участие в обороне Берлина. Остальные, менее боеспособные контингента были переформированы в строительные части и до конца войны использовались на фортификационных работах.

По данным командования вермахта, общая численность представителей кавказских народов в рядах германской армии в 1941-1945 гг. составляла: азербайджанцы — до 40 тыс., северокавказцы — до 30 тыс., грузины — 25 тыс., армяне — 20 тыс., калмыки — 7 тыс. Таким образом, непосредственно в составе национальных формирований немецкой армии насчитывалось более 120 тыс. уроженцев Кавказа. Это составляет десятую часть от общего числа представителей народов СССР, служивших в вермахте, войсках СС и полиции (1,2 млн.).

Большинство солдат кавказских батальонов не были идейными противниками Советской власти. В основном это были военнопленные, которые стремились сохранить свою жизнь и поэтому вступили в созданные германским командованием национальные батальоны. До сдачи в плен они представляли наиболее лояльную Советской власти часть призывников с Кавказа уже потому, что пошли служить в РККА, а не уклонялись от призыва и не дезертировали. Идейные и наиболее последовательные противники Советской власти в Красную армию не шли принципиально, они уходили в вооруженные отряды, которые продолжали действовать на Кавказе. Попробуем оценить масштаб этого явления во время Великой Отечественной войны.

Официальные советские источники военного времени однозначно свидетельствуют о массовом характере антисоветского движения на Северном Кавказе. Согласно поступавшим в Москву донесениям, после нападения гитлеровцев на Советский Союз в регионе наблюдалось массовое уклонение от призыва в армию. Так, в Чечено-Ингушетии при первой мобилизации в августе 1941 г. из 8000 человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 человек. В октябре 1941 г. из 4733 человек 362 уклонилось от призыва. В январе 1942 г. при комплектовании национальной дивизии удалось призвать лишь 50 процентов личного состава. В марте 1942 г. дезертирство стало практически поголовным: из 14 576 человек уклонилось от службы 13 560 человек, которые перешли на нелегальное положение и ушли в горы.

На начало войны численность чеченцев и ингушей составляла приблизительно 460 тысяч человек, что после мобилизации должно было дать примерно 80 тысяч военнослужащих. В 1941—1945 гг. в РККА служило около 10 тысяч чеченцев и ингушей, т. е. меньше чем 1/8 призывного контингента. Остальные же 7/8 от мобилизации уклонились или дезертировали. Из числа находившихся в рядах РККА, погибло и пропало без вести 2,3 тысячи чеченцев и ингушей[109]. Для сравнения: вдвое меньший по численности бурятский народ потерял на фронте 13 тысяч человек, осетины (в полтора раза уступавшие чеченцам и ингушам) — 10,7 тысячи[110].

Дезертиры уходили в горы и вливались в ряды антисоветского подполья, либо создавали собственные уголовные банды, которые промышляли грабительскими набегами. С июля 1941 по 1944 г. только на той территории ЧИ АССР, которая впоследствии была преобразована в Грозненскую область, органами госбезопасности было уничтожено 197 вооруженных банд. При этом общие безвозвратные потери бандитов составили 4532 человек: 657 убито, 2762 захвачено, 1113 явились с повинной. Таким образом, в рядах уголовных банд и формирований, воевавших на Северном Кавказе против Красной Армии, погибло и попало в плен почти вдвое больше чеченцев и ингушей, чем на фронте.

Наиболее известным из руководителей антисоветской борьбы на Северном Кавказе во время Великой Отечественной Войны был Хасан Исраилов, известный также под псевдонимом Терлоев (по названию своего тейпа). Сразу после начала войны X. Исраилов вместе со своим братом Хусейном перешел на нелегальное положение и начал подготовку всеобщего восстания на Северном Кавказе. Исраи-лову подчинялись боевые группы в Галанчожском и Итум-Калинском районах, а также в Борзое, Харсиное, Даги-Борзой, Ачехне и других населенных пунктах. Для координации деятельности с единомышленниками направлялись специальные уполномоченные в соседние северокавказские республики. Каждый из подчинявшихся Исраило-ву вооруженных отрядов действовал в определенном районе, были созданы собственные аулкомы, проводившие антисоветскую работу на местах.

В январе 1942 г. Исраилов провел в Орджоникидзе (ныне Владикавказ) подпольное собрание, на котором была создана «Особая партия кавказских братьев» (ОПКБ), объединявшая представителей 11 народов Кавказа (но действовавшая преимущественно в Чечено-Ингушетии). В программных документах ОПКБ, ставилась цель борьбы «с большевистским варварством и русским деспотизмом». ОКПБ выдвинула лозунг «Кавказ — кавказцам!» (что предусматривало уничтожение, либо выселение русских, евреев и других «пришлых» народов) и поставила перед собой следующие задачи:

— обеспечить полную дезорганизацию тыла и остатков советской военщины на Кавказе;

— ускорить гибель большевизма на Кавказе;

— активно содействовать поражению России в войне с Германией;

— после победы Германии создать на Кавказе свободную братскую Федеративную республику — государство братских народов Кавказа по мандату Германской империи.

На гербе ОПКБ были изображены борцы за освобождение Кавказа, один из которых поражал ядовитую змею (т.е. большевизм), а другой — шашкой перерезал горло свинье (т.е. русскому «варвару»). Позднее Исраилов переименовал свою организацию в Национал-социалистическую партию кавказских братьев (НСПКБ). По данным НКВД, численность данной организации достигала пяти тысяч человек.

Другой крупной антисоветской группировкой на территории Чечено-Ингушетии была созданная в ноябре 1941 г. Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация (ЧГНСПО) под руководством Майрбека Шерипова. До войны Шерипов был председателем Леспромсовета ЧИ АССР, осенью 1941 г. он выступил против Советской власти и сумел объединить под своим командованием отряды, действовавшие на территории Шатоевского, Чеберлоевского и части Итум-Калинского районов.

В первом полугодии 1942 года М. Шерипов написал программу ЧГНСПО, в которой изложил свою идеологическую платформу, цели и задачи. М. Шерипов, подобно Исраилову, провозглашал себя идейным борцом против Советской власти и русского деспотизма. Но в кругу своих близких он не скрывал, что им движет прагматический расчет, а идеалы борьбы за свободу Кавказа имеют лишь декларативный характер. Перед своим уходом в горы М. Шарипов откровенно заявил своим сторонникам: «Мой брат, Шерипов Асланбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков. Я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии».

Особенно усилилось повстанческое движение летом 1942 г., с приближением к Главному кавказскому хребту немецких войск. В конце сентября — начале октября вспыхнуло крупное восстание в Веденском и Чеберлоев-ском районах, в подготовке которого участвовали немецкие парашютисты. Всего на территории Чечено-Ингушской АССР, по данным НКВД, действовало до 25 тысяч повстанцев.

В расположенных к западу от Чечено-Ингушетии районах Кавказа Красная Армия также не имела надежного тыла. Как свидетельствуют официальные документы, антисоветски настроенные балкарцы начали создавать повстанческие группы, численность которых увеличивалась по мере приближения немцев.

Мятежники использовались немцами как проводники в горах, для диверсий против отступавших частей Красной армии и для борьбы с партизанами. В октябре 1942 г. во время отступления советских частей к перевалам Главного Кавказского хребта через Балкарию действовавшие в горах вооруженные отряды нападали на воинские части и захватывали транспорт, оружие и продовольствие. Наиболее многочисленные антисоветские формирования действовали в Черекском и Чегемском ущельях. В Черекском районе Кабардино-Балкарии ими было разоружено воинское подразделение Красной Армии, весь командный состав был расстрелян. Характерно и то, что один из отрядов этого района возглавил бывший председатель райисполкома Мечукаев. В 1942—1943 гг. из более чем 1200 человек, арестованных за антисоветскую деятельность и бандитизм в Кабардино-Балкарии, свыше 200 оказались бывшими коммунистами и комсомольцами.

Действовавшие на Кавказе антисоветские группировки получали от немцев оружие, которое сбрасывалось в районы их базирования с транспортных самолетов на парашютах. Уже к декабрю 1941 г. эти группировки стали настолько многочисленными, что для борьбы с ними власти сформировали специальный 178-й мотострелковый батальон оперативных войск НКВД (в январе 1942 г. его развернули в 141-й горнострелковый полк, предназначенный исключительно для операций против антисоветского подполья и многочисленных уголовных банд).

Советское командование прекрасно сознавало опасность союза Гитлера и антисоветского движения на Кавказе. Уже в самом начале войны, 8 июля 1941 г., началась войсковая операция с целью ликвидации «чеченских банд», укрывшихся в Хильдихароевском и Майстинском ущельях Грузии. В ней были задействованы 6 полков внутренних войск и несколько отрядов НКВД. Одновременно были проведены операции против балкарских, и карачаевских повстанцев.

Военное командование фашистской Германии рассматривало местные повстанческие формирования как ценного союзника и надеялось с их помощью ускорить захват нефтепромыслов Чечни, Дагестана и Азербайджана. Перед разведывательно-диверсионными группами абвера были поставлены две главные задачи: разрушить оперативный тыл Красной Армии и способствовать победе антисоветского вооруженного восстания на Северном Кавказе. Первоначально восстание было назначено на осень 1941 г. — т.е. на время запланированного подхода немецких войск к границам Северного Кавказа. Но из-за срыва первоначального графика фашистского блицкрига руководство антисоветского подполья было вынуждено отдать приказ о переносе сроков восстания на 10 января 1942 г. Из-за низкой дисциплины и отсутствия надежной связи между различными отрядами отложить восстание не удалось. Ситуация вышла из-под контроля лидеров местного антисоветского движения и немецко-фашистского командования. Вместо общего и скоординированного удара в тылу Красной армии начались спонтанные действия отдельных групп. В результате советское командование получило возможность подавлять разрозненные выступления по частям.

Несмотря на разгром значительной части антисоветского движения на Северном Кавказе в первой половине 1942 г., в августе того же года М. Шерипов сумел организовать крупное восстание в Итум-Калинском и Шатоев-ском районах. 17 августа он захватил районный центр Ша-тоевского района — селение Химой. 20 августа Итум-Кале (райцентр одноименного района) был окружен отрядом Шерипова и примкнувшими к нему уголовными бандами. Итум-Кале штурмовало в общей сложности более полутора тысяч человек, но находившийся там небольшой гарнизон отбил все атаки, а подошедшие две роты РККА обратили их в бегство. Разгромленный Шерипов попытался объединиться с Исраиловым, но 7 ноября 1942 г. он был убит в бою с советскими чекистами.

Совместные действия войск Красной Армии и НКВД против антисоветского подполья, предпринятые в 1942— 1943 гг., позволили уничтожить его основные силы, в том числе 19 местных вооруженных отрядов и несколько связанных с ними разведывательно-диверсионных групп немецких парашютистов. После достигнутого Советской Армией перелома в войне положение антисоветского подполья на Северном Кавказе стало критическим и к концу 1944 г. все крупные отряды и уголовные банды были ликвидированы или рассеяны. Но борьба с мелкими антисоветскими группами и уголовными бандами продолжалась еще долгое время.

По мнению многих северокавказских историков, официальные советские источники о Великой Отечественной войне на Кавказе не являются достоверными и не отражают реальной картины, так как в них содержится только «заведомо ложная информация». Объясняется это, с их точки зрения, тем, что местному партийному руководству и руководству силовых органов было необходимо скрыть свои многочисленные ошибки, беспомощность в организации отпора немецко-фашистским войскам (в частности провал организации партизанского движения). Таким образом, практически все официальные документы тех лет представляются этими историками сознательной фальсификацией, призванной переложить вину за грубейшие просчеты с местного партийного руководства и военного командования на народы Северного Кавказа[111].

Для того, чтобы оценить степень достоверности подобных утверждений необходимо обратиться к другой группе источников и посмотреть, каким образом видели происходившие на Кавказе события авторы, которых никак нельзя заподозрить в том, что они действовали в интересах местных советских руководителей. С этой точки зрения ценным историческим источником (естественно, с необходимой поправкой на особенности геббельсовской пропаганды) является издававшаяся в Берлине и широко распространявшаяся немецким командованием на Северном Кавказе газета «Газават». Она выходила под лозунгом «Аллах над нами — Гитлер с нами» и подробно освещала деятельность действовавшего заодно с Гитлером антисоветского подполья на Северном Кавказе.

Я. Халаев, представленный газетой в качестве одного из командиров балкарских партизан, в августе 1943 г. следующим образом описывал происходившие события: «Тысячи балкарцев, кабардинцев, карачаевцев и других народов Северного Кавказа уничтожены большевиками в 1941— 1942 годах за то, что они желали поражения Сталина. Осенью 1942 года только в одном балкарском селе В. Балкария большевики убили 575 мирных жителей, причем убиты только старики, женщины и дети, которые не могли скрыться в горах. Их жилища дотла сожжены бандами НКВД.... Клятву, данную у могил павших сынов Балкарии, балкарские патриоты выполняли честно, а особенно активно в 1941—1942 годах с помощью освободительной армии Адольфа Гитлера. Деятельность балкарских партизан-абреков и всего населения Балкарии хорошо известна германскому командованию».

Газета «Газават» подтверждает, что вооруженные отряды местного подполья оказали очень существенную поддержку вермахту. 11 августа 1943 г. газета писала: «В июне 1941 года в горах Кавказа прозвучала радостная весть: Германия начала войну против большевиков, Германия протягивает руку братской помощи угнетаемым большевиками народам Восточной Европы. Опустели аулы Карачая. Сотни, тысячи карачаевцев ушли в горы и там под руководством Кады Байрамукова организовали повстанческие отряды. Крупнейший из этих отрядов, непосредственно руководимый Кады, вскоре вырос до 400 человек.

Далее, когда фронт был еще далеко, карачаевцы-повстанцы уже вели мужественную борьбу против большевиков, которым приходилось держать в Карачае многочисленные гарнизоны. Когда же фронт приблизился к горам Кавказа, действия руководимых Кады Байрамуковым повстанцев настолько активизировались, что они смогли отрезать для красных все пути отступления, в частности, Клухорский перевал[112], через который несколько тысяч красных пытались уйти в Сванетию. Сотни убитых комиссаров, тысячи пленных красноармейцев, большие отары отбитого у отступающих большевиков скота, огромное количество воинского снаряжения и оружия — таковы были трофеи повстанцев. При активной помощи карачаевцев германские войска заняли Карачай обходным движением без единого выстрела. По тропинкам, известным только сынам гор, вошли германские солдаты-освободители в аулы.

Во время пребывания германской армии в Карачае Кады Байрамуков организовал борьбу с большевистскими бандами, скрывающимися в лесах, и многие из них были целиком уничтожены. Начался отход германской армии с Кавказа, и аулы Карачая опустели. Вместе с германской армией ушла большая часть горцев, ушел и Кады Байрамуков».

В августе 1943 г. газета «Газават» приводит свидетельство перебежавшего к немцам через линию фронта очевидца агонии антисоветского подполья в Чечено-Ингушетии. «Там идет страшное побоище. Вся Чечня горит в огне. Аулы днем и ночью беспрерывно бомбардируются советской авиацией. Несмотря на неравенство сил, наши доблестные сыны гор — абреки ведут отчаянную борьбу за освобождение».

Антисоветское движение на Северном Кавказе было окончательно подавлено лишь в начале 1944 г. И в это же время был ликвидирован последний немецкий плацдарм на Кавказе в районе Новороссийска.

Выводы

1. Битва за Кавказ, несмотря на всю сложность создавшейся там обстановки как накануне войны, так и во время нее, была Советским Союзом выиграна. Эта битва велась в специфических условиях противостояния с внутренними врагами Советской власти, готовыми сотрудничать и сотрудничавшими с немецко-фашистскими захватчиками. Однако ожидаемая немцами тотальная поддержка народами Кавказа нацистских планов не состоялась, поскольку эти народы в своем большинстве не желали победы Германии, традиционно рассматривая себя частью России. Именно России, против которой и был направлен главный удар гитлеровской военной машины. И потому вполне закономерно, что силы, сознательно или объективно выступившие на стороне фашистов, были представлены далеко не пропорционально численному составу народов Кавказа. Аварцы, например, хорошо запомнили заповедь своего земляка имама Шамиля — никогда не воевать против России.

2. Сложность и противоречивость тех событий обусловили возникновение мифов, которые сохраняются до сих пор. Некоторые из этих мифов превратились в основу бытующих ныне современных ко<