Властные функции новгородского владыки

 

Официально архиепископ не занимал главного поста в Новгородской республике. По сути, такого поста в Новгороде и не существовало. Функции исполнительной власти распределялись между посадником, тысяцким, князем и архиепископом. Каждый из них возглавлял определенную область жизни республики. Однако совокупность властных полномочий, которыми обладал архиепископ, дает право утверждать, что он, если не юридически, то фактически, являлся главой Новгородской республики. Такого мнения придерживались многие известные специалисты по истории средневековой Руси. Г. П. Федотов писал: «В Совете Господ председательствовал архиепископ. В сущности, именно он был „президентом“ республики, если искать современных аналогий. Посадник был первым министром, главой победившей партии»^{99}. «Высшим должностным лицом вечевой республики, — утверждает профессор Р. Г. Скрынников, — был архиепископ, имевший свое войско и хранивший новгородскую казну»^{100}. «Владычний полк» был одним из самых боеспособных воинских формирований. Он нередко самостоятельно выполнял боевые операции.

Архиепископ имел большое влияние на внешнюю политику Новгородской республики. Новгородцы начинали войну и заключали мир не иначе, как испросив на то благословение архиепископа. Важные международные переговоры велись, как правило, под его личным руководством. «Нравственное влияние владык и вообще духовенства на общественные дела увеличивалось еще и оттого, что все дела совершались по его благословению и под присягами. Когда обстоятельства требовали изменения, тогда то, что прежде утверждено было присягою, только владыка мог разрешить и успокоить совесть»^{101}.

Во внутренней жизни Новгорода без благословения архиепископа не совершалось ни одно более или менее важное дело. Он благословлял строительство новых крепостей, предоставлял льготы, давал жалованные грамоты и т. п.

 

Церковное землевладение

 

В современной общественно-экономической сфере царствуют ростовщические банковские отношения. Самыми влиятельными лицами в обществе являются манипуляторы финансовыми капиталами. Но в древности, до возникновения капитализма, почти во всех оседлых народах реальную ценность имела земля. Она была непреходящей материальной ценностью. По-настоящему богатым и влиятельным человеком считался только крупный землевладелец. Поэтому контроль над землепользованием и оборотом земли являлся одной из важнейших функций государства. В Новгороде этот контроль осуществлял архиепископ. Земля была базовой ценностью средневековой государственности, и в Новгородской республике гарантом ее сохранности выступал владыка.

«С начала XIV века новгородский владыка осуществлял контроль не только за черными землями, но и скреплял печатью практически все земельные документы (купчие, раздельные, закладные, меновые) независимо от того, в чьем бы владении эти земли ни находились»^{102}.

Новгородские архиепископия и монастыри владели крупными земельными вотчинами. На церковных землях жила и трудилась значительная часть новгородцев. Их хозяйственная и гражданская жизнь была теснейшим образом связана с Новгородской Церковью. Население церковных земель находилось под непосредственным управлением новгородского архиепископа. Так, с конца XIII века новгородский архиепископ имел своих наместников в Ладоге, Торжке и на Двинских землях. В этих важных для Новгорода областях владычная администрация представляла высшую республиканскую власть^{103}.

С течением времени церковные владения неуклонно росли. Этот процесс шел за счет того, что набожные новгородцы постоянно жертвовали Церкви свои земельные угодья. В будущем дело шло к тому, что почти весь новгородский земельный фонд мог постепенно перейти в собственность Церкви, а люди, населявшие эти земли, под прямое управление новгородского владыки. Такая перспектива была вполне реальной. Ведь в Новгороде никто никогда не посягал на церковную собственность, и ни о какой секуляризации со стороны государства, ввиду его теократичности, не могло быть и речи.

Новгородская Церковь получала весьма значительные доходы. К чести архиепископов надо отметить, что деньги Дома Святой Софии не лежали бесполезным грузом. Владыки постоянно тратили немалые средства на строительство, украшение, содержание храмов и монастырей. Большие суммы архиепископы расходовали на благо общества и государства. Так, например, на церковные средства были возведены каменные стены Детинца и мост через Волхов. Деньги Софийской казны шли на выкуп пленных и на помощь гражданам, оставшимся без крова после пожаров.

 

Авторитет Церкви

 

Во время татаро-монгольского ига авторитет новгородского архиепископа значительно вырос среди всего русского народа. Что этому способствовало? «Митрополиты и архиереи других земель не раз ездили к ханам в Орду испрашивать милостей и покровительства сильных нехристей, новгородские владыки ни разу не испытали на себе этой необходимости. Достоинство архиепископа так поднялось, что вместо того, чтобы владыкам по делам ездить к митрополиту, митрополиты сами приезжали в Новгород. Впрочем, эти посещения митрополитов для новгородцев были тягостны и убыточны: надобно было содержать их многочисленную свиту и дарить; а потому новгородцы не настаивали на этой чести»^{104}.

Новгородскую кафедру со дня ее основания до завоевания Новгорода Москвой занимали тридцать один епископ и архиепископ. Семнадцать из них причислены к лику святых. Больше половины! Этот факт — весомый аргумент в пользу высокой одухотворенности церковно-государственной власти в Новгороде. Причем святые подвижники, обратим на это особое внимание, возглавляли республику! Архиепископ обладал в новгородском государстве высшей духовной и политической властью. По своей значимости для жизни Новгорода владыка намного превосходил и посадника, и тысяцкого, и князя.

 

 

МОНАСТЫРИ

 

Наряду с архиепископом большое влияние на духовную, общественную и экономическую жизнь Новгорода оказывало духовенство и монашество. Новгородская теократия, кроме духовного фундамента, имела весьма крепкое материальное основание в лице многочисленного клира. Причем «новгородские священники и диаконы в большинстве своем составляли средний, весьма зажиточный слой населения»^{105}. Но особенно важное место в жизни Новгорода занимали монастыри.

Как известно, из Киева христианство успешно распространялось на север Руси. В XII веке на Новгородской земле существовало до 20 монастырей, и по их количеству Новгород превзошел даже Киев. В XV веке в Новгороде и его окрестностях уже стояло около пятидесяти монастырей^{106}.

Вначале монастыри располагались в городах или в их окрестностях, но с XIII–XIV веков монашеские обители стали все чаще и чаще возникать в пустынных северных лесах. «Это движение имело очень важное значение в древнерусской колонизации. Во-первых, лесной пустынный монастырь сам по себе представлял земледельческое поселение, хотя и непохожее на мирские, крестьянские села; монахи расчищали лес, разводили огороды, пахали, косили, как и крестьяне. Но действие монастыря простиралось и на население, жившее за его оградой. Вокруг монастыря образовывались мирские крестьянские селения, которые вместе с иноческой братией составляли один приход, тянувшийся к монастырской церкви. Во-вторых, куда шли монахи, туда же направлялось и крестьянское население; перед теми и другими лежала одна дорога — в привольные пустыри севера и северо-востока, где крестьянин мог на просторе расчищать дикий лес под пашню, а монах — совершать свое безмолвие»^{107}.

Новгородские монахи являлись первопроходцами в суровых северных землях, а основанные ими монастыри были опорными пунктами русской колонизации Севера.

Новгородцы, в отличие от некоторых других народов, не стремились захватывать у соседей обработанные земли. Они направляли усилия на покорение суровой северной природы. Для этого, разумеется, нужно было обладать трудолюбием и мужеством. Именно эти качества постепенно и стали неотъемлемыми свойствами национального характера новгородцев, которые в своем большинстве не искали легкой жизни, помня библейскую заповедь: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19).

Естественно, библейское понимание жизни более всего было свойственно новгородскому монашеству. Поэтому оно и возглавило продвижение новгородцев на Север, непосредственно участвуя в освоении малоприспособленных для проживания людей территорий. «Рука об руку с торгово-промышленным освоением Новгородом пустынных и малозаселенных пространств Севера шла и монастырская колонизация, прокладывая вместе с тем путь к обращению в христианство местного населения. Характерно, что активная роль в устроении монастырей и церквей на севере Руси принадлежала представителям боголюбивого новгородского боярства, получившим в этих местах во владение от Великого Новгорода обширные земли и угодья»^{108}.

Основу хозяйства новгородских монастырей составляли принадлежавшие им земли. Монастырские угодья постоянно расширялись. В XIV–XV веках произошел особенно быстрый рост монастырских землевладений, «в результате которого из десятилетия в десятилетие совершалось перераспределение земельного фонда Новгородского государства в пользу монастырских вотчин. В XIV и особенно в XV веке монастыри стали играть важную роль в экономике Новгородской республики. Рост богатства монастырей не только укреплял их иммунитет, но и приводил к усилению их воздействия на государственный аппарат. Имеются факты, позволяющие говорить о своего рода сращивании мирской администрации Новгорода с администрацией некоторых монастырей»^{109}.

 

* * *

 

Бесспорное главенство среди всех новгородских обителей принадлежало Юрьеву монастырю. Его настоятель носил особый титул — «новгородский архимандрит». Назначал его не архиепископ, а вече. Новгородский архимандрит наряду с посадником и тысяцким являлся одним из высших должностных лиц республики. От новгородского архиепископа Юрьев монастырь и его архимандрит почти во всем были независимы. Эта самостоятельность объяснялась тем, что изначально монастырь принадлежал юрисдикции князя, а затем веча.

Юрьев монастырь не был единственной обителью, независимой от архиепископа. Автономией пользовались также те монастыри, ктиторство над которыми принадлежало пяти новгородским концам. Каждый из них имел свой монастырь, находившийся в его юрисдикции.

Кончанские монастыри были для жителей концов не только средоточием церковной жизни, но и теократической основой местного самоуправления. Игумены этих монастырей, занимая видное положение среди руководителей концов, скрепляли своими печатями грамоты, составленные кончанской администрацией.

В Новгородской республике существовали десятки монастырей, ктиторами которых были влиятельные и богатые боярские семейства. Они десятилетиями строили и содержали эти монастыри на собственные средства. Такие обители становилась их родовыми духовными гнездами. В стенах этих монастырей боярские семьи имели фамильные усыпальницы. Бояре, желавшие принять иноческий чин, постригались там в монашество.

Все монастыри, основанные боярами одного из новгородских концов, подчинялись главному монастырю этого конца. Настоятелей родовых обителей возглавлял игумен кончанского монастыря. Во главе игуменов кончанских монастырей стоял архимандрит Юрьева монастыря. «Таким образом, новгородскую архимандритию следует представлять себе в виде особого государственного института, независимого от архиепископа, подчиняющегося вечу и формируемого на вече, опирающегося на кончанское представительство и экономически обеспеченного громадными монастырскими вотчинами»^{110}.

В Новгороде существовали параллельные властные структуры, которые возглавляли наместник, тысяцкий и князь, выбранные на вече. Как видим, подобные структуры имелись и в церковной сфере. Для чего это было нужно? Для предотвращения узурпации власти и для функционирования подлинного теократического народовластия.

Архиепископ, возглавлявший белое духовенство, получал власть от веча. Новгородским монашеством руководил архимандрит Юрьева монастыря, но свой пост он также принимал от народного собрания. Таким образом, народ Божий, составлявший Новгородскую Церковь, вручал власть своим вождям и контролировал ее.

 

ДУХОВНОСТЬ МИРЯН

 

Благочестивой жизнью отличались все слои новгородского общества. При этом новгородцы требовали нравственной чистоты не только от претендентов на церковные посты, но и на высокие светские должности. Кроме деловых качеств, чиновники должны были обладать глубоким благочестием. Поэтому неудивительно, что многие новгородские посадники заканчивали земные дни в монастырском уединении. А «в конце XIV и в XV веках принятие схимы престарелыми и больными посадниками становится нормой»^{111}.

Новгородские ремесленники и купцы объединялись в многочисленные братства. В основе этих союзов лежали дух товарищества и церковная общинность, свойственные гражданам Новгорода. Братства обычно избирали своим покровителем одного из святых. Храм, посвященный этому святому, становился центром духовной жизни братства. В этом патрональном храме происходили собрания членов братств, хранились архив и казна. Таким образом, Новгородская республика представляла собой единый организм, пронизанный духом подлинной христианской теократии. «Оглядываясь в прошлое, нельзя не признать, что в пределах восточно-православного мира Новгород нашел лучшее разрешение вечно волнующего вопроса об отношениях между государством и церковью»^{112}.