Актеры «ю», «пайю» и «чанью»

В Древнем Китае наряду с артистами-любителями существовали также исполнители-профессионалы. Упоминания о них сохранились в древних трактатах. Первые наиболее подробные сведения об актерах — «Ю» встречаются в «Ши цзи» Сыма Цяня, где биографиям актеров-комиков отведена целая глава тома. То, что рассказ о комиках попал в историческое исследование, говорит об их значительной популярности в Древнем Китае. Термин «Ю» расшифровывается как «шут» или «комик». В древности актеры-профессионалы занимали положение «презренных», однако их талант, острый ум и находчивость, умение смешить людей способствовали тому, что их искусство было общепризнанным. Комиков нередко приглашали и к императорскому двору. Так, к примеру, известно, что при дворе императора Цинь Шихуана был комик по имени Дань.

Однажды Цинь Шихуан задумал разбить сад в несколько сот ли (мера площади) в окружности. Дань, желая предостеречь императора от этой затеи, решил высмеять ее и потому обратился к нему со следующими словами: «Это превосходно. Я считаю, что в саду нужно развести побольше животных и птиц. Если же с востока на нас нападут бандиты, то наши рогатые олени смогут их забодать». Цинь Щихуан понял намек на то, что он больше думает об удовольствиях, нежели об укреплении границ своих владений, и отказался от своей затеи.

В другой раз сыну императора Цинь Шихуана по имени Ху Хай взбрело в голову покрыть лаком Великую китайскую стену, протяженностью во много кило-метров, построенную в горах. Дань разразился по этому случаю таким остроумным замечанием: «Прекрасно, если бы вы не высказали этого предложения, то я сам обратился бы к вам с подобным. Конечно, народ бы огорчился и высказал бы недовольство по поводу сбора с него крупной суммы денег для этой затеи- Но представьте, как это хорошо! Если мы покроем стену слоем лака, то на нее не смогут вскарабкаться никакие разбойники. Необходимо как можно, скорее покрыть Великую стену лаком! Покрыть лаком — дело не трудное, но лаковые изделия нельзя выставлять на солнце, а то они испортятся. Ведь их надо ставить в помещение, где бы лак мог постепенно подсохнуть. Если же мы покроем лаком Великую стену, то где же мы найдем такое большое помещение, в котором можем спрятать ее?».

Ху Хай, услышав это, рассмеялся и отказался от своей затеи. Но не всегда столь благосклонно императоры воспринимали шутки комиков. Бывали случаи, когда остроумные высказывания шутов вызывали гнев и негодование. В книге Лу Цзя «Синь юй» («Новые речи») приводится описание такого случая: «Конфуций предложил князю позвать дворцовых актеров. И вот шуты и карлики начали выделывать разные движения. Конфуции поднялся и сказал: «Когда низкие люди издеваются над повелителями, они караются смертью. Я прошу поступить с ними по закону». Актеров убили, их головы и руки были разбросаны. Так смелость комиков обернулась для них трагедией. Искусство, как известно, требует жертв, но не таких же!

К моменту прихода новой эры в Китае процветали многие зрелища: театр теней, театр кукол, пантомима, пение, танцы, цирк. Артисты начали делиться на «пайю» и «чанью». Первые — «пайю» — помимо умения петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах должны были обладать даром импровизации, выступать с веселыми каламбурами и остротами. Артистов «пайю», приглашаемых ко двору, именовали «веселые сановники», что подчеркивало их назначение — смешить людей.

«Чанью» (буквально «поющий ю») называли тех народных актеров, которые специализировались в основном на пении и игре на музыкальных инструментах. Профессия артиста в Древнем Китае была наследственной и передавалась из поколения в поколение.

Император Цинь Шихуан правил в III веке до н. э:

«Неупорядоченная музыка»

 

В Ханьскую эпоху было проведено разделение всех представлений на две большие группы: «чженьюэ» («упорядоченная музыка») и «саньюэ» («неупорядоченная музыка»). Ко второй группе относились музыка и различные представления, в том числе и цирковые, распространенные в народе и не подвергавшиеся «утверждению» при дворе. Народное искусство получило в этот период определенное узаконенное право на существование. Особой популярностью у публики пользовались представления, которые назывались «байси» и «цзяодиси». В переводе «байси» означает «сто представлений», а «цзяодиси» — «состязание в силе». Под байси понимались представления, в которых главное место занимали цирковые номера, но наряду с ними включались также песни и танцы.

Представления «байси» устраивались на открытом воздухе в большие праздники или в честь приезда высоких гостей. В них входили разнообразные цирковые номера: акробатика, фехтование, подъем по шесту, глотание ножей, изрыгание огня, хождение по канату, состязание силачей, а также комические сценки и танцы с гигантскими макетами животных. Применялись различные эффекты, например неожиданно начинал идти сначала слабый, а потом все усиливающийся снег и слышались звуки, напоминающие раскаты грома. Фантастично, если учесть, что речь идет о IV веке! Если верить описаниям, то эти «спецэффекты» (так их сегодня называют) ничуть не уступали нынешним! Представления «байси» поражали воображение зрителей грандиозностью зрелища, масштабностью постановки. В «Истории Суйской династии» сообщается, что ежегодно в первый месяц Нового года, когда князья съезжались ко двору императора, на площади примерно в пять километров устанавливались балаганы, в которых выступали различные артисты. Количество актеров, участвовавших в этих развлечениях, доходило до тридцати тысяч человек, их собирали и доставляли в столицу со всех провинций Китая.

Позднее, во времена правления династии Тан, при императорском дворце появились специальные, скажем современным языком, учреждения, которые должны были организовывать и давать представления, а также готовить актеров и музыкантов, часто с помощью народных мастеров. Системой «зрелищных учреждений» при дворце руководила «палата Цзяофан», Эта палата состояла из отделов. Один из них ведал устройством массовых представлений, два других («Левый отдел палаты Цзяофан» и «Правый...») — исполнением новых мелодий. Подготовкой... шутов и карликов (!) также занимались специально приставленные к отделу чиновники.

Столицей Китая во времена Танской империи был город Чанъань. Он славился кварталами, где в увеселительных домах и чайных всегда можно было увидеть выступления народных певцов, танцоров, комиков, мастеров цирка, артистов не только китайских, но и иноземных. Для них отводились постоянные места на базарных площадях и в увеселительных кварталах.

 

Суйский поэт Сое Даохэн (540 т. н.э. — 609 г. н.э.) рассказывает в одном из своих произведений, что в эти дни улицы были забиты стоящими одна к другой телегами и все проходы были заполнены людьми. Актеры, одетые в великолепные одеяния, располагались около балаганов в несколько рядов и поочередно выходили для выступления. Целый вечер перед зрителями резвились сказочные рыбы, освещенные изнутри фонарями. Ночь напролет извивался дракон, из пасти которого извергалось пламя. Игрищам и смеху не было конца. Один артист сменял другого. Выступали фокусники, комики, дрессировщики, шуты. Музыканты на губных органчиках исполняли различные мелодии и напевы. Маски артистов сверкали золотом и серебром. Костюмы были расшиты жемчугом и яшмой.

 Даже глубокой ночью не прекращались представления. Кувыркались акробаты, тут же ловко подбрасывали остроге мечи жонглеры. Лежа на лошади, держась за украшенную яшмой уздечку, носились наездники. Танцевали разные животные и птицы, кривлялись обезьяны, кивал хоботом огромный слон. Будто из-под земли внезапно появлялись горы и страшные стражи — духи; вырастали величественные пики и изумрудно-зеленые деревья, под которыми резвились олени...

Император Сюан-цэун прославил свое имя, основав при дворе целую систему учебных заведений (сегодня бы ее назвали «университет»), носящую поэтическое название «Грушевый сад». Не менее красиво именовались и две входящие в него группы (по-нынешнему: факультеты) — «Дворцовый грушевый сад» и «Парковый грушевый сад». В последнем существовала «Беседка грушевого сада» и — верх поэтики! — «Чудесный сад небожителей». На «факультете* с таким удивительным названием обучали танцам, пению, различным цирковым номерам, умению исполнять комические сценки, разыгрывать инсценированные рассказы, играть роли в танцевальных пантомимах и драматических действиях. Здесь учились как взрослые, так и дети, всего около 300 человек. Кроме того, в городе был создан «Лиюань синьюань». то есть «Новый грушевый сад», ведавший дворцовыми церемониями. В нем, этом «саду», также велась подготовка артистов, числом 2500 человек.

Остроумные «разговорники»

В Танский период начинают получать распространение комические сценки в форме диалогов, исполнявшиеся двумя артистами. Этот вид выступления получил название «цаньцзюньси». Два актера, действуя в постоянных масках — цаньцзюнь и цангу, вели остроумные беседы на злободневные темы. Цаньцзюнь был главным действующим лицом, а цангу — второстепенным. Роль цангу состояла в том, чтобы подвести своими репликами цаньцзюня к неожиданному и остроумному ответу, высмеивающему то или иное явление. Подобно цирковым клоунам они вели шутливые беседы на самые разнообразные темы, касающиеся даже политической жизни страны.

Один из приближенных императора — свирепый и своенравный сановник по имени Сун Цзин отличался тем, что был жесток, своенравен и не терпел возражений- Он наказывал всех без разбору. Если несправедливо обвиненный пробовал возразить сановнику, то тотчас отправлялся в тюремную камеру, в подземелье. Так за решеткой оказалось много безвинно пострадавших. По этому поводу комические актеры решили разыграть во дворце представление. По ходу действия на подмостках появился демон засухи — Ба, который обычно прятался под землей, а когда выходил наружу, то нес с собой великую сушь. Увидев его, комик-цангу спрашивал, что это он задумал явиться на землю, неся людям засуху и горе? На это Ба, которого играл цаньцзюнь, отвечал, что Сун Цзин упрятал в темноту (намекая на тюрьму) триста человек и для него, Ба, там не осталось места.

Зрители, среди которых был и император, рассмеялись, и это вынудило Сун Цэина изменить свое отношение к окружающим.

Представления цаньцзюньси продолжали сохраняться и пользовались широкой популярностью и в X—XIII вв., тесно переплетаясь с цирковыми номерами и театральными представлениями. Однако в конце X и начале XI вв. получает распространение еще одна разновидность комических сценок с участием двух и более актеров. Она известна под названием «цзацзюй».

Любопытно, что в некоторых злободневных сценках комики заводили на сцену животных, используя их подобно цирковым клоунам. Как, например, в сценке цзайцзюй, где высмеивался сановник Ван Аньши (1021—1086 гг. н.э.) Он был первым министром императора Шэнь-цзуна и проводил реформы по наведению порядка в экономике и в армии. Однако, опасаясь своих политических противников, министр старался окружить себя надежными людьми, и в результате на высоких должностях оказались чиновники, преданные лично министру, но не отличающиеся умом и талантом. Не рассуждая, они беспрекословно выполняли приказы министра и подобострастно раболепствовали.

И вот комики цзацзюй разыграли такую сценку. Один из актеров поднимался по дворцовой лестнице верхом на осле. Его останавливали. На это комик, указывая на осла, говорил следующее: «А я-то думал, что каждый, у кого есть ноги, может забраться вверх», явно намекая на всех глупцов и тугодумов, оказавшихся наверху власти в окружении первого министра Ван -Аньши. Удивительно, но, как сообщают рукописи, после этой шутки значительно уменьшилось количество назначений на должность приближенных первого министра.

История сохранила имя самого выдающегося комического актера. исполнявшего диалоги «цаньцзюньси». Это был Ли Кэцзи. Он жил в эпоху правления императора Сянь-тун (860-873 гг.н.э.). Он умел остроумно высмеивать не только сановников, но даже ученых-богословов, знающих канонические религиозные книги лишь понаслышке, но не понимающих их настоящего.

Веселые и остроумные «цзацзюй» пользовались огромным успехом у публики. Комики исполняли свои сценки, как цирковые клоуны, между номерами большой программы, с помощью своих импровизированных интермедий соединяя в единое представление песенные, танцевальные и цирковые номера. Поэтому «цзацэюй» расшифровывается и как «разыграть каламбур», и как «вставной эпизод» в большой программе, и как «комическая импровизационная сценка, соединяющая смешанные номера». Драматургической основой сценки «цзацэюй», как и в клоунаде, становился смешной анекдот, забавный житейский случай, остроумный каламбур, критика действий власть предержащих и многое другое.

Если сравнить шутливые сценки «цаньцзюньсив» и «цзацэюй», то сразу бросается в глаза их большое сходство не только между собой, но и с цирковой клоунадой. Их роднит юмористическая направленность, порой приобретающая сатирическую окраску, настроение в форме комедийного диалога, неожиданный забавный финал, вызывающий смех зрителей, а также выступление актеров в постоянных комических масках.

 

 

 

Шест, бязь — и балаган готов!

С падением Северной Сунской династии культурный центр страны переместился на юг, в г. Ханчжоу. Здесь в. годы правления Южной Сунской династии появляется большое количество творческих обществ — своего рода цеховых организаций, объединяющих народных артистов различных специальностей.

 В эти общества объединялись луцижэнь (буквально «люди, бродящие по дорогам»), которые выступали в различных провинциях страны. Объединение исполнителей «цзацзюй» называлось «Фэйлюшэ» («Общество ярких одеяний»), а мастера борьбы объединились в общество «Цзяоди шэ» («Общество борцов») и т.д. Все артисты знали, что город Ханчжоу славится как своими творческими обществами, так и балаганами, и поэтому стремились во что бы то ни стало попасть в столицу. Здесь было семнадцать (!) балаганов. Каждый из них был построен так, что в нем одновременно давались представления на нескольких сценах. Этот принцип сейчас используется в американском цирке.) Так, в одном из них, который назывался «Северный балаган», было тринадцать сцен.

Древнекитайские комики выступали со своими сатирическими номерами не только во дворцах, но и в народных балаганах. Известно, что в Китае в период Северной и Южной Сунских династий (960—1279 гг, н.э.) деятельность балаганов получила огромный размах, в период Северной Сунекой династии, например, в столице Кайфын некая семья Сан владела балаганом, состоящим из 50 сценических площадок. Самые большие балаганы могли вмещать по нескольку тысяч человек.

Зрители входили в балаган за определенную плату и либо сидели на лавках, поднимающихся ярусами над сценой, либо стояли. Сцена устраивалась на уровне пола, как в цирке, и была отделена от зрителей изогнутыми перилами. Зрители в балагане могли свободно переходить от одной зрелищной площадки к другой и при этом могли посмотреть и театральный спектакль, и несколько номеров борьбы, цирковых, а также послушать музыку и увидеть танцы. Однако подобные удовольствия требовали от зрителей определенных затрат. Так, к примеру, известно, что в балаганах города Кайфына действовал порядок, по которому после каждого исполненного номера зрители должны были «одаривать актеров мелочью» (по-китайски «яин да цянь», то есть «кинуть мелочь»).

Если в городах актерам были обеспечены специальные помещения, где они могли показывать свое искусство, то во время скитаний по деревням им приходилось самим заботиться о подготовке специального, хоть и несложного, сооружения для показа своих номеров. Делалось это так: бамбуковые палки укреплялись по кругу, размеры которого определялись предполагаемым количеством зрителей. Сверху на палки натягивалась ткань, а по бокам укреплялись циновки. В центре образовавшегося помещения отгораживалась изогнутыми перилами площадка для выступления, а для удобства публики вокруг импровизированного манежа устанавливались скамейки,

Интересно, что в Европе аналогичные сооружения для показа цирковых программ появились значительно позже в конце XVIII -начале XIX вв. При строительстве таких помещений, Которые назывались цирки-шапито, бродячие артисты использовали деревянные шесты и тонкую ткань, например, бязь. Оно не пропускала влагу и быстро высыхало на ветру.

 В более поздние времена бязь была заменена брезентом. Китайские цирковые сооружения в X—XIII веках назывались «цзочан». Этот термин имел двойное значение: «дать представление» и «сделать, устроить место для представления».

В этих помещениях выступали не только мастера цирковых жанров, но и танцоры, певцы и, конечно, «цзацзюй».

На манеж выходил человек, именовавшийся «чжуганьцзы» (то есть буквально «человек с бамбуковым шестом»).

 Оправдывая свое название, он появлялся с огромной, раза в два выше его роста бамбуковой палкой, верхняя часть которой обычно украшалась пучком длинных разноцветных лент. Явившись перед публикой, артист обращался к ней с приветствием, которое заканчивалось декламацией стихов. Вслед за этим исполнялся музыкальный номер, после чего чжуганьцзы выводил на сцену танцоров. Артисты обычно появлялись слева. Представив исполнителей публике, чжуганьцзы в стихотворной форме спрашивал их, что они собираются показать? Актеры тоже в стихотворной форме отвечали ему, в чем будет заключаться их номер. После окончания очередного номера чжуганьцзы вновь появлялся на манеже и, уже вправо, уводил за собой актеров. Такой порядок сохранялся на протяжении всего представления. Наряду с цирковыми номерами и клоунскими сценками в спектакле исполнялись и пьесы. Так, в очередной раз выходя к зрителям, чжуганьцзы говорил буквально следующее: «Историю о Чжан Се показывали уже много раз, и она всем нам знакома. Но надеемся, что наши актеры, которые выступят сегодня, окажутся лучше всех предшествующих. Мы покажем вэньчжоускую пьесу цзацзюй и исполним ее под аккомпанемент мелодий, построенных как чжугундяо. Слышите, заиграла музыка. Сидите тише и внимательно слушайте».

После этого актер нараспев, под музыку, рассказывал историю жизни Чжан Се. Закончив, он, как большой артист, делал паузу и обращался к зрителям: «Не лучше ли все то, о чем напеваю я вам на мелодию чжугундяо, показать на сцене в лицах?».

Тотчас на манеж выходил артист, исполнявший роль Чжан Се. Он вел себя точно так же, как цирковой клоун, которому неожиданно предлагают сыграть прямо перед зрителями новую роль в клоунской сценке. Итак, сначала актер, как бы еще не войдя в роль, перекидывался вопросами и репликами с партнерами, стоящими позади, а затем, обращаясь к публике, рекомендовал себя, сообщал, что он специально учился, стремясь во всем походить на Чжан Се, который выдержал экзамен первым. Затем он сообщал, что пьеса, которую будут играть, составлена обществом писателей, которое называется «Цзюшань» («Девять гор»), и в нее внесены некоторые изменения, придающие пьесе новизну. Потом актер исполнял для удовольствия присутствующих арию.

 После окончания всей этой предварительной церемонии начиналась пьеса; снова выходил на сцену тот же актер и уже от лица героя пьесы начинал свой первый монолог «Предки мои жили в Сычуане...» Довольно занудно, на наш взгляд, но, как говорится, из песни слово не выкинешь. Чжуганьцзы в этом представлении действовал, как заправский шпрехшталмейстер, т. е. ведущий программы: он объявлял номера, причем в стихотворной форме, выводил и отправлял исполнителей, давал пояснения к номерам, подготавливая зрителей к предстоящему действию, привнося в спектакль праздничность, торжественность и оживленность, задавая тон и ритм всему представлению. Как правило, в этой роли выступал один из лучших актеров труппы.