Объединенный штаб группировки изоляционных сил

Кабинет генерала Шепетова

 

– Они ударили по техносу!

Шепетов, мрачно наблюдавший за картиной, транслируемой со спутников, промолчал.

Какой смысл отвечать на реплики, когда и так все видно?

Вопрос в том, что делать?

Центр молчит. Они там ослепли, оглохли или…

Словно в ответ на злые мысли генерала, заработал защищенный канал связи.

Воздух сгустился, формируя голографическое изображение.

– Иван Андреевич, докладывай.

Шепетов взглянул на президента. Вид у того был такой же – усталый, злой.

– Силами армии Евросоюза нанесен ракетно-бомбовый удар по постройкам техноса в Пустоши. В данный момент боевые вертолеты с группами спецназа на борту преодолели Барьер и начали зачистку аномального пространства. По некоторым признакам, грядет пульсация. Я считаю, что вмешательство бесполезно.

– Мы должны отреагировать.

– Не вижу смысла губить личный состав. Пульсация – не шутка. Максимум через час в Пустоши не останется ни одного человека из состава групп зачистки!

– Иван Андреевич, тебе придется отдать приказ.

– Мне?

– Да, именно тебе. Пустошь – формально не наша территория.

– Плевать. Аномальные пространства связаны между собой. Пульсация разбросает солдат Евросоюза по всему Пятизонью, а затем недобитый технос, озверев, пойдет в атаку! Они показали скоргам и механоидам, кто их истинный враг. Но технос не знает, что такое государственные границы!

– Ситуация сложная, – согласился Верховный. – Если приказ о вводе наших сил будет исходить от меня, политические последствия непредсказуемы. В научном мире официально не признано, что между отчужденными пространствами существуют каналы мгновенной транспортировки, и любые действия будут истолкованы как вторжение, вмешательство во внутренние дела суверенного государства.

Шепетов побагровел.

Чушь полная. Тут мир на глазах рушится!..

– Поэтому приказ о вводе войск отдашь ты, Иван Андреевич, действуя на свой страх и риск. Мы тебя снимем за это с должности. С повышением. Людей губить я не хочу. Но после того, как завершится пульсация, бери Пустошь под контроль. И все остальные пространства – тоже. Ни один выживший боец Евросоюза не должен бесконтрольно шататься по Новосибирску, Москве или Питеру. Ты меня понял?

– Так точно! – Шепетов наконец почувствовал некоторое облегчение. Слава богу, ему развязали руки. Теперь главная задача – вовремя ввести силы, действуя через Сосновый Бор, взять под контроль отчужденные пространства, отразить вероятную атаку недобитого ракетными ударами техноса, не допустить войну группировок и наступление хаоса… – Я все понял. Ситуацию удержу.

Голографическое изображение погасло.

 

* * *

 

Пустошь

 

Саид и Апостол, покинув трущобы, направились к Припяти, но не прошли и километра, как по сети внезапно прошло предупреждение о готовящемся ударе по техносу.

Отправитель сообщения подписался коротко «Аскет».

Мью-фоны адептов Ордена были оснащены дополнительными устройствами, пеленгующими все источники сигналов сталкерской связи, и вычислить примерное местоположение, откуда осуществлялся выход в сеть, не составило труда.

– Когород, – произнес Саид, сверившись с электронной картой. – Это в стороне от маршрута, обозначенного Митрофаном. Похоже на провокацию.

– Бегом, к ближайшему укрытию, – принял решение Апостол.

Саид спорить не стал.

Когда земля содрогнулась от первых попаданий плазменных ракет, они сидели в надежном убежище. У Ордена в любом регионе Пятизонья имелись укрепленные схроны, о которых знали лишь адепты и командиры боевых групп.

– Жаль, Титановой Лозы с нами нет… – Когда отгремели последние взрывы, Апостол с трудом открыл массивный люк и выбрался наружу.

– Сами справимся, – буркнул Саид, осматриваясь.

Панораму Пустоши застилали многочисленные дымопылевые выбросы, сквозь завесу мутного воздуха отовсюду пробивался багряный свет. Заросли металлокустарников, в чаще которых находился вход в тайное убежище, сгорели, и лишь видоизменившиеся за последнее время автоны, выросшие до невероятных размеров, выстояли. Покрытые шелушащейся окалиной, накрененные в сторону от эпицентров наиболее мощных взрывов, они высились над почерневшей Пустошью, словно одинокие, уцелевшие в буйстве лесного пожара деревья.

Апостол, осмотревшись, не узнал местность.

Подняв взгляд к небу, он некоторое время вглядывался в понятные лишь ему признаки, затем коротко обронил:

– Двигаемся в темпе. Будет пульсация.

Они припустили бегом. Подошвы тяжелых бронекостюмов тонули в золе и расплаве, каждый шаг вздымал искры и облачка пепла. На местности, лишившейся вследствие удара большинства естественных укрытий, их продвижение было хорошо заметно с земли и воздуха, но Саид, используя навыки метаморфа, поддерживал искажение реальности – со стороны все выглядело так, будто разгулявшийся ветер гонит клубы праха над истекающей дымами землей.

К лагерю сталкеров они вышли спустя десять минут.

К четверым обитателям полуподвальных помещений за это время присоединились еще человек десять, в основном одиночки, услышавшие предупреждение Аскета и нашедшие тут временное пристанище.

Сейчас большинство из них уже покинули полуподвал и сооружали нечто вроде баррикады, сдвигая тронутые коррозией остовы разобранных механоидов.

Апостол, остановившись, поднял руку, привлекая внимание. Пользоваться связью он не хотел, кто его знает, прослушиваются частоты мью-фонов или нет?

Заметив появление бойца Ордена, вольные сталкеры мгновенно рассыпались по позициям, но Апостол не шелохнулся, терпеливо дождавшись, пока те опомнятся от паники. Нервозность сталкеров можно понять. Не каждый день на Пустошь обрушиваются ракетно-бомбовые удары.

Наконец из-за недостроенной баррикады вышел рослый, худой мнемотехник.

– Что надо? Убежище ищешь? – обратился он к адепту Ордена.

Апостол включил аудиосистему бронекостюма, и его голос, искаженный, усиленный, прозвучал, как рык:

– Назовись!

– Корень меня зовут. А ты не рычи, не таких обламывали.

– Ближе подойди. Поговорим.

– Ну? – Корень без страха сделал несколько шагов, остановился и повторил вопрос: – Что надо?

Апостол поднял забрало:

– Узнаешь?

– Ну, здорово!.. – Колючий взгляд мнемотехника потеплел. – А Саид небось на прицеле нас держит, да?

– Угадал.

– Ладно, Апостол, дел много. Давай коротко.

– Я Аскета ищу.

– Ушел Аскет. Жив ли – не знаю. С головой у него проблемы. Вечно в пекло лезет.

– Это он об ударе предупредил?

– Да.

– Откуда узнал?

– Да маяки он нашел. Их у построек техноса накануне залетные наемники установили. Жаль, я вовремя не сообразил проверить, за какой надобностью они тут шатаются.

– Куда ушел Аскет?

– В сторону городища Припять.

– Спасибо, Корень. Мы за ним. А ты своих предупреди – пульсация будет.

Корень взглянул на небо, покачал головой.

– Откуда знаешь?

– Говорю – будет, значит, верь. Все. Бывай.

Корень прищурился:

– Ты Аскета выручать идешь или он враг Ордену?

– Выручать.

– Другое дело. Много он жизней сегодня спас. Удачи, Апостол. С тобой не напрашиваюсь, все равно ведь не возьмешь?

– Не возьму.

 

* * *

 

Сосновый Бор

 

Через зону повышенной гравитации шли долго.

Тектоническая трещина петляла, то плавно изгибаясь, то изламываясь под разными углами. Путь от этого удлинялся на километры, но прорываться по поверхности было бы еще сложнее. Там десятки блокпостов, минные поля, автоматические огневые точки…

Оба проводника двигались ровным, размеренным шагом, привычно экономя силы, а вот Шелесту приходилось туго, несмотря на поддержку сервомускулатуры бронескафандра.

Разговоры давно стихли, зрелище бездонных, озаренных багрянцем разломов уже не пугало и не выглядело таким впечатляющим.

– Славка, далеко еще? – не выдержав, с трудом проговорил Олег.

– По прямой – метров семьсот. – Сухостой взглянул на приборы. – Гравитация уже слабеет. Полтора «g». Пик прошли.

– Ты бы нормально ответил, я же по-человечески спрашиваю… – Дыхание Шелеста было прерывистым. – Мы ведь постоянно поворачиваем…

– Ты чего? Выдохся? – обеспокоенно спросил Монгол.

– Пока нет… Сердце пошаливает…

– Давай кейс понесу. Тяжелый небось?

– Нет. Спасибо. Сам. – Шелест примолк.

После очередного поворота трещина в земной коре внезапно начала расширяться, одновременно узкий скальный выступ, по которому проходила тропа, принял положительный уклон.

– Уже близко. – Славка узнал знакомые места. Монгол молчаливо кивнул, соглашаясь, и пошел вперед, держа оружие наготове.

Гравитация действительно быстро понижалась, возвращаясь к нормальным значениям.

Разлом постепенно превратился в мрачную пещеру с низким, давящим сводом, лишь далеко впереди виднелось смутно различимое пятно света.

– Там выход на поверхность? – спросил Олег.

– Овраг, заросший металлокустарниками, – подтвердил его догадку Сухостой. – Монгол сейчас разведает что к чему. Военные про этот выход знают, но опасаются зарослей автонов. Иногда, бывает, минируют, реже – засады оставляют.

Метров через сто они остановились.

– Монгола ждем, – скупо пояснил Славка.

Шелест молча присел на плоский выступ каменной породы.

В ушах гудело, перед глазами мельтешили разноцветные искорки.

«Ничего… Выдержу… – мысленно говорил себе Олег, чувствуя, как неровно бьется сердце. – Уже немного осталось. А там либо полная свобода, либо…»

О вероятном роковом исходе своего рискованного предприятия он предпочитал не думать, полагаясь на судьбу. В конце концов, в его положении толика фатализма не помешает…

Из сумрака внезапно возникла фигура проводника.

Он двигался бесшумно и быстро.

– Ну, что там? – спросил Славка.

Монгол присел на корточки.

– Непонятно… – ответил он. – Тамбур оцеплен. С бугорка хорошо видно: технику выгнали в «поле», вокруг дополнительные блокпосты установлены. В воздухе постоянно три «вертушки» барражируют.

– Выяснить что-нибудь смог?

– Связался с нашим прапором. Он говорит, по тревоге гарнизон подняли. Как всегда – никто ничего не знает. Но приказ у них – открывать огонь на поражение при попытке прорыва в зону тамбура.

– Значит, у нас проблемы? – спросил Шелест, внимательно прислушивавшийся к их разговору.

– Если тебя время не поджимает, то, в принципе, нет, – пожал плечами Сухостой. – Мы спокойно можем уйти в руины Соснового Бора и переждать там.

– Сколько ждать? – допытывался Шелест.

– А я откуда знаю? – искренне возмутился Славка. – Ну, не на оцепление же лезть!

Шелест был вынужден кивнуть, согласившись.

– Ладно, пацаны. Вам лучше знать. Время у меня пока терпит. Но только уговор – при первой же возможности вы проведете меня к тамбуру.

– Да не проблема. – В голосе Славки прозвучало явное облегчение. Шелест, видать, нормальный мужик. А бывают такие клиенты – упрутся и ни в какую, расшибись, но сделай, что обещал, немедленно.

– Ладно, значит, у выхода все чисто?

– Проверил, не в первый раз, – обиженно буркнул Монгол. – Куда пойдем? К Упырю?

– Да ну его… – Славка поморщился. – Псих.

– А кто такой Упырь? – поинтересовался Шелест, вставая.

– Да торговец местный. Обычно мы с Монголом у него в случае непредвиденных обстоятельств отсиживались, но только в последнее время он совсем плохой стал. Крыша у него поехала, после того как бункер «вертушки» раскурочили.

– Какой бункер? – не понял Олег.

– Да его, где магазин. Тут несколько месяцев назад серьезная заваруха была. Я же говорил – технос за одним из сталкеров охотился. Ну и попал Упырь под общую раздачу. Здание, под которым в подвале был его магазин, в пыль разнесло, да еще в нескольких местах через трещины в бункер металлорастения прорвались. Он те помещения замуровал, да теперь все ходит, ноет, мол, сколько товара загублено… В общем, лучше где-нибудь в руинах переждать.

– Ну, это уж вам виднее. Ведите.

 

* * *

 

До выхода добирались минут пятнадцать. Шли осторожно, не торопясь, в пещере, по мере приближения к поверхности, появились металлорастения, несколько раз Шелесту слышался лязг и чудились тени, но проводники вели себя спокойно, и он лишь крепче прижимал к груди драгоценный кейс, стараясь не выглядеть паникером.

Наконец показался выход на поверхность. Узкая щель осыпавшейся земли, обрамленная причудливо изогнутыми побегами металлорастений.

– Эти автоны не опасны. Просто металл. Мы с Монголом их периодически «фричем» прижигаем.

Первым наружу выбрался Славка, за ним последовал Шелест, замыкающим – Монгол.

Сухостой взбежал на бугорок по заметной, утоптанной тропинке и вдруг озадаченно спросил:

– Ну, и где твои блокпосты?

Монгол осмотрелся.

– Ничего не понимаю… И «вертушки» куда-то исчезли… – Он поднял взгляд к небу и вдруг похолодел.

Над головой переливались уже набравшие силу зловещих красок яркие, мерцающие полосы мертвенного, изумрудного сияния.

– Пульсация! – не своим голосом заорал Монгол. – Назад! В пещеру!..

Никто не успел сдвинуться с места.

В следующий миг все вокруг затопила бледная вспышка, несущая волну искажений.

Изменение реальности длилось считаные секунды, но и этого хватило, чтобы три фигуры в бронескафандрах внезапно стали похожими на призраков, а затем и вовсе исчезли, будто растворились в зловещем, роковом сиянии…

 

 

* * *

 

В первый миг после пульсации внутри у Славки все обмерло.

Ощущение падения с огромной высоты сопровождалось чувством щекотливого зависания внутренностей, острого пугающего холода, возникшего в животе и груди.

Затем последовал сокрушительный, ошеломляющий удар.

Сухостой заорал, ужас, поглотивший сознание, был столь силен, что глушил все остальные чувства, даже боль не сразу пробилась в рассудок.

Он лежал на спине, раскинув руки, и, силясь вдохнуть, широко открывал рот, словно огромная рыбина, выброшенная прибоем на берег.

Боль в ушибленной спине прорвалась, наконец, яркой вспышкой, а с ней вернулись и другие ощущения. Славка все же сумел сделать неглубокий, болезненный вдох, тут же закашлялся, порывисто сел, преодолевая сопротивление отключившихся приводов защитной экипировки, и сквозь дымчатый бронепластик забрала разглядел тусклое красноватое сияние, окружившее его со всех сторон.

«Во влип!..» – пришла чужая, отрешенная мысль.

Он ошалело повернул голову, стараясь рассмотреть, что происходит вокруг, и ему тут же захотелось зажмуриться, сжаться в комок, не шевелиться, отчаянно надеясь, что увиденное – всего лишь глюк…

Не тут-то было.

Треск, скрежет, надрывные скрипы, передаваемые внешними аудиодатчиками экипировки, вгрызались в рассудок, взламывая спасительную темноту. От реальности не спрячешься, закрыв глаза, шепча побелевшими губами: это не со мной…

Подсистемы бронескафандра включались одна за другой, передавая все больше данных, прорисовывая на проекционном забрале шлема ужасающие подробности: реальность Соснового Бора, где известны каждая тропка, овраг, здание, попросту исчезла. От одной мысли, что пульсация загадочного Узла вышвырнула его в иной регион Пятизонья, накатывал липкий ужас, к горлу подступала тошнота.

«Где же я оказался?»

Шоковые ощущения понемногу отступали. Все же за два года, что Сухостой водил сталкеров и переправлял грузы через Барьер, он пережил немало опасностей, и опыт жестокой борьбы, приобретенный сначала в руинах Питера, а затем при вылазках в Сосновый Бор, никуда не исчез…

Если сжаться, зажмурив глаза, то смерть сама тебя отыщет. Обязательно.

Было страшно, но он заставил себя осмотреться, четко, без иллюзий определив, что действительно находится в абсолютно незнакомом месте, хуже того: опора под ним зыбкая, никак не похожая на почву, а вокруг, куда ни посмотри, взгляд натыкается на сюрреалистическое сплетение плавно изогнутых, почерневших, покрытых окалиной ветвей.

«Может, просто отшвырнуло в заросли металлокустарников?» – вернулась робкая надежда, но и она тут же угасла.

В Сосновом Бору не отыщешь металлорастений с ветвями толщиной в руку.

«Куда же меня забросило милостью пульсации? Хорошо, если в Казантип – там Цитадель неподалеку от тамбура… Узловики мне помогут… Они всем помогают, кто против Ордена не идет…»

Он осторожно привстал. Основные системы бронескафандра уже перезагрузились, и заработавшие сервомускулы позволили совершить движение, ухватиться рукой за изогнутую, скрученную в виде конической спирали металлическую ветвь, покрытую шелушащейся коростой окалины.

Оружие исчезло. Наверное, упало вниз. Славка уже догадался, что пульсация выбросила его высоко над землей, и только ветви автонов, принявшие на себя вес человеческого тела, не позволили ему разбиться, спружинили, но не пронзили, остановив падение.

Повезло? Это как посмотреть. Будь он настоящим сталкером, то, не задумываясь, ответил бы: да, повезло. Теперь осмотреться, отыскать оружие, может, по ходу дела прихватить пару артефактов – и уматывать отсюда к обжитым местам, где можно продать найденное… да вот беда, ни Сухостой, ни Монгол сталкерами не были. Мечтали ими стать, но отчаянно страшились неизбежного процесса имплантации.

Мысль о напарнике вызвала в душе секундную горечь. Привык Сухостой к Монголу, как к братишке. Теперь судьба, видать, развела их надолго, быть может, навсегда. Где сейчас Монгол, жив ли, бесполезно гадать. Мью-фон молчит, на частотах связи только треск помех, словно в окрестностях нет ни одного сталкера…

Из плена мрачных размышлений Славку вырвал зловещий скрежет.

Сплетение невиданных по толщине металлорастений внезапно содрогнулось и начало проседать, опасно кренясь.

Сухостой запаниковал, отчаянно вцепившись в спиральную ветвь, страшась, как бы металлические побеги, торчащие из сложного сплетения таких же ветвей, не проткнули экипировку. Если такое случится – все, склеивай ласты.

Наконец тряска прекратилась.

Багряное свечение, исходящее со всех сторон, стало ярче. Между ветвями автонов то и дело возникали дуговые разряды, рассыпающие снопы искр. Взгляд вниз не принес ничего нового, там, уходя на неведомую глубину, прорисовывались смутные контуры переплетенных между собой металлорастений, но Славка уже принял решение. Нужно спускаться. Иного выхода не было.

Превозмогая вернувшийся страх, он начал осторожно перебираться с одной узловатой металлической ветви на другую, предварительно пробуя их ногой на прочность.

Спуск показался ему бесконечным. Было жутко. По мере продвижения взгляду открывались такие подробности, что не пригрезятся и в кошмарных снах. Спустившись на три-четыре метра, он внезапно заметил, как справа от него сплетение оплавленных, а местами еще раскаленных, источающих вишневое сияние металлических ветвей образует что-то вроде глубокой ниши или даже искусственной пещеры.

Сколько раз их с Монголом подводило юношеское любопытство, но и тут не удержался, решил взглянуть, рассудив, что хуже уже не станет, и снова ошибся, вскоре пожалев о содеянном. Лучше бы ему спускаться дальше и не видеть того, что пряталось в сумраке углубления.

Судя по показаниям сканеров, ниша в созданной плетением автонов стене была протяженной. Она уходила вглубь на десять-пятнадцать метров, в ней царила таинственная мгла ядовитых для человека испарений. Славка ощущал себя ничтожной пылинкой посреди чуждого, таинственного, не сулящего ничего доброго пространства, но, тем не менее, пользуясь мертвой хваткой механических приспособлений бронескафандра, перелезал с ветки на ветку, приближаясь к загадочному углублению. Наконец, почувствовав под ногами твердую опору, он выпрямился, давая отдых напряженным мышцам, огляделся, затем включил фонарик и посветил в глубь искусственной пещеры.

Увиденное настолько поразило его, что, невольно попятившись, Сухостой едва не сорвался вниз, лишь в последний момент он сумел ухватиться за покрытые окалиной ветви, сохранив равновесие на самом краю бездонного провала.

«Может, померещилось?» Он снова набрался храбрости и посветил фонариком.

В глубине искусственной пещеры, там, где стены постепенно сужались, стоял… наполовину собранный механоид!

Ледяной пот крупными градинами катился по спине.

Славка перепугался до дрожи. Рука машинально отпустила ветвь, скользнула к подсумку, выхватывая склянку с «фричем» – так называемую «фрич-гранату», – единственное его оружие на данный момент, но что-то удержало от броска.

Механоид не двигался. От сплошной стены металлорастений к нему тянулись тонкие, похожие на лианы, плавно изогнутые либо натянутые в струну ветви. Прикрепленные к лишенному брони каркасу, фактически – остову механизма, они удерживали его в определенном положении.

Сухостой чуть сместил фонарик, освещая «пол» сужающейся пещеры.

Вздрогнув, он понял, что не ошибся в жутковатом предчувствии: там валялись сотни небольших механизмов, похожих на металлических насекомых.

Тут Славку окончательно проняло. Сообразительный, шустрый, по-своему бесстрашный, он быстро понял, куда занесла его пульсация.

«Я в Пустоши… В городище скоргов…»

Догадка, столь же справедливая, сколь и страшная. О городищах он знал лишь по рассказам сталкеров, но где в них вымысел, а где правда, определить было фактически невозможно. Говорили, что в последнее время технос Пятизонья преобразился, на просторах Пустоши неведомая сила начала формировать из обыкновенных зарослей металлорастений какие-то жуткие, загадочные постройки, кишащие неизвестными ранее видами мелких, похожих на механических насекомых скоргов, которые производили более крупных представителей видоизменившегося техноса.

Славка был близок к тому, чтобы сломя голову ринуться прочь, спускаться не разбирая дороги, лишь бы найти выход, ускользнуть из страшного места, пока его обитатели по неизвестной причине отключились и не представляли явной угрозы.

«А где я найду выход? – промелькнула мысль. – Чем защищаться, если они вдруг «оживут»? – Он в смятении взглянул на хрусткий ковер металлических насекомых, опаленных, как и все вокруг, пламенем какой-то неистовой вспышки. – Может, у них какая авария случилась?»

Сухостой осторожно шагнул в сумрак углубления. Любой сталкер на его месте давно бы бежал, но где там… Битые Зоной, прошедшие огонь и воду вольные бродяги давно утратили юношеское безрассудство, им был неведом губительный азарт исследователя, когда внутри все стынет от ужаса, но что-то неподвластное пониманию толкает вперед, заставляя безрассудно рисковать.

Подойдя еще ближе, с содроганием присмотревшись к невиданному «изделию», выращенному скоргами в ядовитом сумраке искусственной пещеры, юный проводник наконец догадался, что именно тревожило, возмущало взгляд… и мир в его понимании вдруг преобразился, стал неизмеримо сложнее, чем думалось раньше.

За четыре с лишним года существования Пятизонья в отчужденных Катастрофой пространствах установился определенный, казавшийся незыблемым порядок вещей. Скорги – колонии микроскопических наномашин, как правило, прорастали в виде металлорастений, размножались, образуя н-капсулы, да еще – захватывали различные носители, в основном используя старую, брошенную, уже никуда не годную технику. Они реставрировали машины, превращая их в механоидов. Так скорги обретали мобильность, получали возможность перемещаться по Пятизонью, собирать металлы, мигрировать и размножаться в тех местах, где существовали энергополя. Эволюционное развитие пережившей Катастрофу техносферы происходило стремительно, но не сильно отличалось от борьбы, которую на протяжении миллионов лет вели между собой представители биологических видов, населявших нашу планету. Славка неплохо учился в начальной школе, был сообразителен и достаточно логичен для своих лет, чтобы понять: механизм, застывший перед ним, – это нечто совершенно новое, революционное, словно технос внезапно и быстро прошел этап самоорганизации, обобщил накопленный опыт и рывком поднялся на новую ступень развития, уже не захватывая, а создавая носители.

Мысли, промелькнувшие в голове Славки, конечно же, не были облечены в форму четких, законченных по смыслу умозаключений. Он оторопело смотрел на механоида, скользя взглядом по скупым функциональным формам ажурного, легкого, но, видимо, чрезвычайно прочного эндоостова, чем-то похожего на скелет огромного металлического насекомого. Он разглядел шесть суставчатых лап, небольшое «туловище», сквозь ребра которого виднелось хитросплетение внутренних систем, соединенное со сферическим образованием полуметрового диаметра. К ребрам жесткости, на внешней части которых впоследствии была бы закреплена броня, изнутри крепились шесть хорошо узнаваемых техноартефактов.

Сухостой много раз видел и даже держал в руках компактные источники энергии – так называемые «Сердца зверя». Обычно у механоидов был один, ну, в лучшем случае, два аккумулятора, а тут сразу шесть… Жутко подумать, какой же мощью будет обладать этот техномонстр? А оружие?

Славка еще на шаг приблизился к механоиду.

Систем вооружения он не заметил, возможно, скорги еще не успели вырастить и установить их?

«А что за коконы прикреплены к стенам пещеры?» Он обернулся. Вздутия, похожие на личинки, гроздьями выступали из покрытого окалиной плетения автонов. Их поверхность также почернела, в некоторых местах прогорела насквозь, обнажая серебристое содержимое.

Страх вновь вернулся. «Блин, куда я лезу?..» – подумал Сухостой, с отчаянной решимостью разрывая похожую на фольгу оболочку одного из коконов».

Внутри, прикрепленное к ветке автона, растущее из нее, располагалось непонятное устройство.

Отступать теперь уже поздно. Сразу не убежал, так сам виноват. Если скорги вдруг очнутся от непонятного ступора, ему крышка, но он продолжал лихорадочно разрывать один кокон за другим, в слабой надежде отыскать оружие, ведь без него дальнейший путь через зловещее городище казался Славке худшим безумием, чем небольшая задержка в случайно обнаруженной искусственной пещере.

Ничего не отыскав, он совершенно отчаялся. Порыв, толкнувший его на исследование пещеры, иссяк, уступив место нервной дрожи, вновь охватившей все тело.

«Бежать надо… Пока не поздно…»

Далеко внизу внезапно блеснула вспышка пламени.

Славка, заметив отблески, насторожился. Под ногами отвратительно похрустывали скорги, сминаемые массивными подошвами бронескафандра.

Вспомнив о склянке с «фричем», он хотел сделать «перчатку» и попробовать взломать корпус механоида, вытащить из него хотя бы одно «Сердце зверя», но вернувшийся ужас на этот раз оказался сильнее, и он, поборов желание завладеть дорогостоящими артефактами, решил продолжить спуск вниз, в надежде отыскать выход из городища.

 

* * *

 

Структура омертвевшего механического муравейника казалась Славке совершенно непонятной. Здесь не было привычных для человека лестниц, дорожек или хотя бы похожих на пандусы пологих спусков. Архитектура техноса выглядела непостижимой и зловещей. Видимо, скорги и создаваемые ими механоиды перемещались, цепляясь конечностями за ветки автонов, образующих ажурное, прочное плетение. Собственно, городище, или, по крайней мере, та его часть, где оказался Сухостой, выглядело как одно непомерно разросшееся металлическое растение.

Прямого пути вниз здесь не существовало. Прорехи в плавно изгибающихся плетеных плоскостях попадались редко, и Славка совершенно измучился, выбился из сил, блуждая по настоящему лабиринту, то и дело натыкаясь на знакомые теперь углубления. Некоторые из них пустовали, в других он находил механоидов в различной степени готовности. У одних только начинал формироваться «скелет», другие были частично собраны, покрыты бронепластинами, третьи вообще казались только что сошедшими с адского конвейера полностью функциональными «изделиями», но все они были мертвы, как и миллионы мелких скоргов.

Совершенно измучившись, Славка наугад свернул в огромное отверстие, проплавленное в стене. Что произошло в Пустоши перед внезапной пульсацией Узла, оставалось лишь гадать, но огромный механический муравейник сильно пострадал от удара неведомой силы. Следы воздействия высоких температур попадались на каждом шагу, если бы не дыры и деформация стен, он бы не прошел и шага…

Наконец его усилия были вознаграждены.

Пробираясь вдоль плавно изгибающейся стены переплетенных между собой автонов, Сухостой вдруг наткнулся на несколько расположенных неподалеку друг от друга вертикальных колодцев. В один из таких провалов он едва не свалился, когда увидел первого выращенного техносом механоида.

Не тратя времени, он начал спуск по отвесной стене ближайшего колодца, надеясь, что тот выведет его к поверхности земли.

Через несколько минут ему вновь стали попадаться ниши, но теперь уже меньшие по размерам.

Он продолжал спуск с упорством обреченного. Ноги и руки дрожали от постоянного напряжения, постепенно на смену острым ощущениям приходило тупое безразличие, непомерная усталость гасила мысли, баюкала сознание, внутренний голос нашептывал: «Зря стараешься… Живым отсюда не выберешься, точно…»

Совершенно выбившись из сил, он, забравшись в одну из ниш, решил хоть немного отдохнуть.

Некоторое время Славка лежал, не в силах даже пошевелиться, затем в его сознание проник настойчивый звук, доносившийся из глубин металлической каверны.

Приподнявшись на локте, он включил фонарик и вдруг почувствовал, как горло сдавило спазмом от внезапно вернувшегося ужаса.

В сумеречной глубине ниши, у дальней стены, прикрепленный к ней несколькими прочными металлическими жгутами, конвульсивно подергивался, совершая повторяющиеся наборы движений, жуткий механоид невиданной формы.

Славка едва не умер от страха.

Огромная, длиной не меньше полутора метров металлическая «стрекоза» рвалась к нему, часто взмахивая жесткими крыльями, пялясь на Сухостоя двумя выпуклыми, матово поблескивающими сегментами «глаз», подергивая расположенными по периметру тонкого туловища наростами, из которых торчали похожие на жала отростки.

Славке никогда в жизни не было так страшно. Он на мгновение оцепенел, а затем, едва соображая, что делает, метнул в исчадие техноса «фрич-гранату».

Раздался звон разбившегося стекла, зеленоватая вязкая жидкость, соприкоснувшись с металлом, зашипела, запузырилась, разбрызгивая капли, затем по корпусу летающего механоида вдруг побежали искрящиеся в свете фонарика пятна искажений: металл под воздействием «фрича» внезапно становился хрупким, тут же покрываясь трещинами, ломаясь, рассыпаясь на мелкие фрагменты от тех усилий, что продолжал прилагать техномонстр, пытаясь сорваться с привязи и дотянуться до человека.

Механические лапки вдруг подломились, крылья оторвались от туловища, с глухим звоном ударившись о стены, и исчадие техноса, еще раз дернувшись, застыло.

Славка, оцепенев, смотрел на поверженного механоида, не ощущая торжества победы, лишь звенящая пустота жесточайшего стресса захлестывала рассудок, оглушая, словно беспощадный удар контузии…

Через пару минут он нашел в себе силы пошевелиться.

«Пронесло…» – бухнула в голове сиротливая мысль.

Он все еще с ужасом косился на поверженную тварь, сомневаясь, а вдруг оживет?

Дальнейший спуск в глубины городища казался ему теперь предприятием совершенно безнадежным. А что, если там скорги и механоиды не пострадали от загадочного удара, вырубившего технос?

Оружие… Без него никак… «Фрича» больше нет, да и что делать, если вдруг скопом навалятся скорги?

Привстав, Славка ударился головой о низкий потолок «пещеры», вынужденно присел и, двигаясь на четвереньках, осторожно приблизился к поверженному монстру.

Конечно, сходство с огромной стрекозой было условным. В первые секунды, находясь в плену шоковых ощущений, он инстинктивно нашел близкий и понятный аналог формы, заимствованный из живой природы. На самом деле то, что казалось двумя выпуклыми глазами насекомого, являлось лишь полусферическими наплывами брони, за которыми наверняка прятались какие-то хрупкие, уязвимые подсистемы, возможно, сканеры. Выросты, что он со страха принял за жвала, оказались выступами блока курсовых орудий, наплывы на длинном, вытянутом теле были бронированными кожухами четырех лазерных излучателей, а вот лапки и крылья действительно походили на стрекозиные.

«Фрич», испятнавший и разрушивший броню, обнажил внутренние механизмы, соединенные в сложную структуру сервомоторного узла. Там, где находилась «голова» твари, под защитой корпуса располагался полуметровый шар, видимо, в нем обреталась управляющая колония скоргов, но сейчас Сухостоя волновали не шокирующие открытия, а исключительно практическая сторона одержанной победы: ему было необходимо оружие, и он решил во что бы то ни стало завладеть им.

«Фрич» уже прекратил активное действие, теперь прикосновения к поврежденным участкам брони механоида не могли повредить его собственную экипировку, и Славка действовал решительно. Раскрошив ударами кулака ставшее хрупким бронепокрытие одного из выступов, он обнаружил внутри армган!

Лазерный излучатель с двумя подключенными к нему артефактами выглядел более длинным и изящным, чем армейские образцы. Было совершенно непонятно, как производить выстрел: кроме креплений к корпусу и специальных гнезд, в которые «вросли» компактные энергоблоки, на поверхности оружия он не увидел ни дополнительных выступов, ни каких-либо панелей управления, но Сухостой решил раньше времени не отчаиваться.

Несколько минут ему потребовалось, чтобы отделить необычный армган от корпуса механоида. Когда это наконец удалось, он заметил, что кроме креплений к оружию подсоединен тонкий серебристый кабель, похожий на гибкий побег металлокустарника.

Славка облегченно вздохнул.

Демонтировать оружие с «изделий техноса» ему приходилось и раньше. Насколько он знал, три четверти энергетических вооружений, используемых сталкерами, были трофейными образцами, снятыми с подбитых механоидов. Обнаруженный тонкий серебристый жгут являлся аналогом компьютерного шлейфа, через который оружию передается управляющий импульс.

Любая экипировка, предназначенная для эксплуатации в условиях Пятизонья, обязательно включала в комплект оборудования специальный адаптер. Конечно, мастера-мнемотехники способны управлять трофейными вооружениями одной лишь силой мысленного приказа, переданного через имплант, но для рядовых сталкеров адаптеры являлись незаменимым, часто используемым устройством.

Сухостой отыскал соответствующее гнездо на своей броне, подключил к нему вырванный из механоида кабель, и спустя некоторое время в оперативном окне операционной системы, выведенном в правый нижний угол проекционного забрала, появилась надпись: