Барселона. Выставка в «Сала Перес»

Впечатление, которое произвел Пикассо силой своего таланта и характером во время первого приезда в Барселону, не было забыто. После возвращения художника из Парижа Сабартес писал: «Он провел несколько дней в тиши своего дома. Он никогда не упускал возможности чем-нибудь шокировать нас и своих каталонских друзей, которые слушали его, разинув рты. Он прогуливался по Рамблас, много говорил и без конца строил планы. Перед нами, подобно фейерверку, вспыхивали самые необыкновенные образы, превосходившие все то, что было способно породить наше воображение».

Во время этого бурного пребывания в Барселоне редакторы «Пера и кисти» организовали выставку в «Сала Перес», просторной галерее, знакомившей зрителей, как правило, с художниками модернистских направлений. Все выставленные в ней произведения Пикассо представляли собой рисунки пастелью, большинство которых было привезено из Парижа и Мадрида. В следующем месяце, в июне, Мигель Утрилло, покровитель молодого поколения художников, опубликовал в журнале «Перо и кисть» восторженную статью о Пикассо под псевдонимом «Пинсель». Статья сопровождалась портретом художника, написанным Рамоном Касасом, который, по словам Утрилло, точно передал характер своего молодого коллеги. «Широкополая крестьянская шляпа, выгоревшая под безжалостным солнцем Монмартра, — писал Утрилло. — Быстрые глаза южанина, который умеет держать себя в руках. Вся его внешность подтолкнула французских друзей окрестить Пикассо „Маленьким Гойей“». Далее редактор «Пера и кисти» с одобрением отозвался о забвении молодым художником отживших традиций испанской школы живописи и уроков барселонской Школы изящных искусств. «Искусство Пикассо молодо, — продолжал Утрилло. — Оно — творение его пытливого духа, который осуждает мягкотелость нынешнего молодого поколения и обнаруживает красоту даже в уродстве, воспроизводимом им с беспристрастностью художника, творящего потому, что он видит, а не потому, что обучен этому». Завершив оценку творчества Пикассо в мадридский период, Утрилло заканчивает статью следующими словами: «Париж, критикуемый за лихорадочный ритм жизни, снова манит художника, но не стремлением завоевать его, а страстным желанием кое-чему научиться в городе, где искусство сверкает белее яркими красками». В момент появления статьи Пикассо уже возвратился в Париж, где для него началась новая эпоха.

Выставленные в «Сала Перес» пастели были тепло приняты его друзьями, группировавшимися вокруг кабачка «Четыре кошки». Эти работы Пикассо отличали спонтанность сцен и мягкость палитры. Характерная для конца прошлого века манера исполнения, свидетельствовавшая о сильном влиянии Тулуз-Лотрека, помешала отдельным недальновидным критикам разглядеть оригинальность и новизну различных приемов Пикассо. На полотне, изображавшем певца, который вышел на сцену, чтобы поклониться публике в лучах юпитеров, фон, композиция и атмосфера заимствованы у Дега и Лотрека, но использование им серого цвета нетронутого холста говорит об изобретательности, сулившей много неожиданностей, которые он преподнесет в будущем. В этих работах поражает внутренний свет, который обычно сконцентрирован на отдельном предмете. На картине «Женщина перед зеркалом» свет, идущий от зеркала, испускает голубизну, в то время как в «Объятии», изображающем двух влюбленных, кофта девушки освещает всю картину ярко-красным светом.

Все указанные картины подписаны «Р. Пикассо». Именно в этот период Пабло решил больше не использовать испанскую фамилию по отцу и матери. К тому же Руис — довольно часто встречается в Испании. Поэтому он решил оставить более необычное «Пикассо», уходящее корнями в семью матери. Этот шаг свидетельствует о его пренебрежении к чувствам отца и в еще большей степени к мнению дядюшки Сальвадора. Оба не без основания гордились своим родом и стремились стать еще более известными. Но Пабло испытывал большую нежность к матери. Именно от нее он унаследовал пропорционально сложенное гибкое тело, необыкновенно темные глаза и нежные руки, являвшиеся идеальным инструментом для передачи его тонких, свойственных большому художнику чувств. Видя необыкновенный талант сына, она воздерживалась от советов и упреков в его адрес. Она сочетала в своем характере терпение и понимание, глубоко в душе сознавая, что он докажет правоту своего выбора, каким бы странным он ни казался. Когда, влекомый своими страстями, он отправился в Париж, мать благословила его выбор без возражений.

«ГОЛУБОЙ» ПЕРИОД (1901–1904)

Возвращение в Париж

Точную дату возвращения Пикассо в Париж весной 1901 года указать невозможно. На сделанном им после приезда рисунке он изображен вместе со своим другом Хаимом Андреу Бонсоном на набережной Сены. Позади них — заполненный экипажами мост, Эйфелева башня и проходящая мимо парижанка. Бородатый Бонсон держит в руках саквояж, Пикассо — трость и большой портфель под мышкой. Из-под полей черной шляпы Пикассо видны лишь его глаза и клок темных волос. Учитывая, что оба одеты тепло, можно предположить, что в момент его приезда стояла еще холодная погода.

Портфель был полон рисунков, которые он задолжал Маначу. Он решил, что вместо объяснений он привезет рисунки в обмен на 150 франков, которые по договоренности должен был получать каждый месяц. Довольный встречей со своим протеже, Манач предложил ему поселиться вместе с ним в доме № 130 по бульвару Клиши. Расположенная на верхнем этаже квартира выходила окнами на юг, на усаженную деревьями широкую улицу и состояла из двух комнат. Большую из них в течение следующих нескольких месяцев будет занимать Пикассо.

Благодаря двум картинам, созданным Пикассо в тот период, мы можем представить интерьер этой комнаты и вид, открывавшийся из окна. Полотно, известное под названием «Бульвар Клиши», создано в свободной импрессионистской манере. Высокие дома на углу улицы Дуэ, на стенах которых отражается вечерний свет заходящего солнца, возвышаются над головами маленьких групп людей, прогуливающихся между деревьями по широкому бульвару. Внизу, на широкой улице — простор и неугомонное биение жизни, а внутри помещения, как это видно на другой картине, ограниченность пространства ощущается во всем. Из-за преимущественно голубого тона буквально всех изображенных на ней предметов — стен, таза, кувшинов, мебели, теней на постельном белье и пространства вокруг окна — картина получила название «Голубая комната». Эта комната служила одновременно студией, гостиной, спальней и ванной. Сюда к Пикассо часто приходили друзья, и здесь ему позировали натурщицы. Над кроватью две картины — морской пейзаж и копия известного плаката Тулуз-Лотрека, изображающего танцовщицу Мэй Милтон. На маленьком овальном столике букет цветов. На картине еще не виден ералаш от расставленных на полу и повешенных как попало картин. Беспорядок порождал у Пикассо больше идей, нежели аккуратно прибранная комната, в которой ничто не нарушает царящего уюта. Как-то один из друзей, посетив Пикассо, правда, уже на другой квартире, указал ему на криво висящую над камином картину Ренуара. «Так лучше, — ответил он. — В правильно повешенной на гвоздь картине убита вся прелесть. Вскоре на ней ничего нельзя увидеть, кроме рамки. Картина смотрится лучше, когда она не на месте».