Российская Федерация, Смоленск

Аэродром «Северный»

 

Сменив караул, грузовики через зеленоватое сияние портала по одному проезжали дальше, и из лета 1941 года оказывались в зиме 2018-го, выруливая на заметенный снегом перрон к стоящему на путях плацкартному пассажирскому составу с решетками на окнах. Никому не надо, чтобы паны офицеры разбежались по окрестностям. На каждый вагон приходилось по две машины с депортируемыми.

И вот настало время польским офицерам выбираться из относительно теплых грузовиков на промерзшие насквозь бетонные плиты перрона. Температура примерно так минус двадцать, низкое серое небо, порывистый, пронизывающий ветер, швыряющий в лицо горсти снежной крупы, и вдоль перрона цепь мрачных бойцов спецназа ГУИН с мордастыми ротвейлерами на поводках.

Преддверие ледяного ада Ниффельхайм [26] или уже сам ад? А где голубое небо, зелень травы, ласковое солнце и теплый летний ветерок? Все осталось там – в прошлой жизни, до которой теперь так же далеко, как и пешком до Марса. Шок – это по-нашему!

Впрочем, ничего плохого польским офицерам не грозило. Их быстро и без особой грубости затолкали в вагоны, после чего оба поезда, один за другим, вышли на магистраль Москва–Смоленск–Минск–Брест–Варшава и по зеленой улице без остановок отправились в западном направлении. Зимой темнеет рано, поэтому за темными окнами вагонов мелькали то пустые, темные даже в XXI веке леса, то освещенные яркими огнями города.

Настроение в вагонах было подавленным. Ведь их везли неизвестно куда и неизвестно зачем. С мечтами о героическом прибытии в Британию можно было попрощаться. Кто-то спал, кто-то вел тихие разговоры, кто-то торопливо пожирал сухой паек, хотя даже дятлу, привыкшему долбить бетонный столб, было понятно, что расстреливать их не собираются.

И вот, наконец, серым хмурым утром 14-го января поезда с выдворенными из СССР польскими офицерами, якобы расстрелянными в нашем прошлом палачами из НКВД, прибыли на таможенный терминал станции Брест и встали для досмотра польскими пограничниками.

Операция «Гусь в курятнике» дошла до своего логического завершения. Когда о происходящем узнали в Варшаве, то власти предержащие в ужасе схватились за голову. Но было уже поздно – с помощью Интернета, телефона и социальных сетей новость распространялась по всей Польше. Путин и Сталин опять всех перехитрили!

 

* * *

 

Января 2018 года

Плоцк. Польша

Хорунжий 22-й пехотной дивизии армии «Краков» Анджей Пшедлецкий

 

Да, панове, расскажи мне кто-нибудь неделю назад о том, что со мной и моими товарищами может такое произойти – ни за что бы в это не поверил.

В плен попал я в сентябре 1939 года, когда нашу 22-ю дивизию разбили на реке Нида. Я командовал взводом и, потеряв в той смуте и неразберихе отступления свою часть, решил пробиваться на восток, где, как я слышал, наш вождь маршал Эдвард Рыдз-Смиглы [27] собирает силы для удара по наступающим германцам. Мы дошли до Львова. Но там уже все было кончено. Командующий гарнизоном генерал Лянгнер сдал город, только не германцам, а русским. Оказывается, что Сталин еще 17 сентября начал наступление на Польшу с Востока. Поняв, что сопротивление бессмысленно, я приказал своим солдатам сложить орудие и расходиться по домам. А сам сдался русским.

Те первым делом рассортировали всех пленных, отделив офицеров от солдат, а тех, кто проживал до призыва в армию на территории, занятой германцами, от тех, чьи дома находились на территории, захваченной русскими. Сам я был родом из Плоцка – это на Висле, неподалеку от Варшавы. Потому со мной особо не разговаривали и отправили в лагерь для военнопленных под Смоленск. Там мы и прожили без малого год. А потом все и началось…

Для начала нас стали усиленно агитировать. Этим занимались как русские комиссары, так и поляки, которые перешли на их сторону – чтобы мы вступили в новую польскую армию, которая, если начнется война германцев с Советами, воевала бы с Гитлером за свободу Польши. Только я на эти предложения плевать хотел, если германцы будут воевать с русскими, то пусть они поубивают друг друга – а мы потом разберемся с теми, кто из них уцелеет. Нашлись у нас предатели, которые записались в Красное Войско Польское. Ну, и пес с ними…

Тех, кто не поддался на агитацию комиссаров, Советы приговорили к каторге. Правда, в Сибирь нас не погнали, а заставили трудиться, объявив нам, что мы теперь не пленные, а арестанты. А потому должны работать, ибо, как написано в Библии, кто не работает – тот не ест.

Строили мы под Смоленском большой аэродром, железную дорогу и еще что-то, совершенно для нас непонятное. А кто не хотел работать или плохо трудился, лишали пайка. Поэтому желающих отказываться от работы было мало.

И вот однажды, в июне, случилось нечто. Нас всех неожиданно собрали, погрузили в эшелоны и отправили… Мы и сами не знали, куда отправили. Выдали нам зимнюю одежду, и кто-то из тех, кто оставался, тайком шепнул нам, что началась-таки война между русскими и германцами. Дескать, русские теперь в союзе с британцами и нас решено отправить всех в Англию. Знали бы мы тогда, куда едем! Думаю, что половина из нас наверняка бы осталась в этом смоленском лагере. Лучше махать целый день лопатой, чем увидеть такое!

В общем, оказались мы в Польше. Только не в 1941 году, а в 2018-м! Не знаю, как это у русских получилось, но они смогли построить машину времени. Совсем как у английского писателя Герберта Уэллса. Этот Сталин точно знается с самим Сатаной, если сумел договориться с русским вождем, который правит в XXI веке.

Узнали мы об этом в Бресте, который, оказывается, теперь находится на границе Польши и… Белоруссии. Нам сказали, что Советы в конце ХХ века распались на несколько государств. И теперь Белоруссия и Украина сами по себе, а Россия – сама по себе. Это, конечно, хорошо, только почему Польша не нападет на бывшие Восточные кресы и не подчинит наших бывших холопов?

А в самой Польше нас встретили плохо, просто отвратительно. Наши эшелоны загнали в тупик на станции Бяла-Подляска и поставили вокруг стражу, словно мы жулики какие, а не польские офицеры. Охраняли нас жолнежи, которые по внешности и языку были вроде и поляками, а вели себя черт знает как. Узнав, что мы пленные из лагеря под Катынью, они рассмеялись нам в лицо, сказав, что те, польские офицеры из Катыни, давным-давно расстреляны русскими людоедами. Сейчас на месте лагеря построен мемориал, в котором приезжающие в Россию поляки молятся, поминая души замученных там офицеров. То есть нас, что ли?!

Правда, один капрал вспомнил, что вроде позавчера русский тележурналист сообщил в вечерней передаче о том, что изобретена машина времени и русские каким-то образом сумели проникнуть в 1941 год, где вместе со Сталиным воюют против германцев. А русский лидер Путин выступил с заявлением, сказав, что он будет помогать Советам.

Тогда охранявшие нас жолнежи перестали смеяться и стали расспрашивать нас о том, как мы уцелели в сталинском аду.

– Вас, панове, небось, целыми днями избивали, а по воскресеньям расстреливали? – спросил один жолнеж. – Я помню, как об этом писали в наших газетах.

На этот раз пришлось расхохотаться мне. Не было такого. Конечно, жизнь в лагере не сахар, но нас никто не бил и не расстреливал. За все время, пока я там был, умерло несколько человек от болезней, один попал под машину на строительстве аэродрома, и еще один повесился в бараке от тоски по своей молодой жене. А больше ничего такого не было.

Я сказал об этом жолнежам. Те замялись.

– Но ведь в газетах об этом писали и по телевизору показывали, – сказал капрал. – Ведь все об этом знают…

– А кто лучше знает, как оно было, – ответил я, – тот, кто не видел всего этого, но писал в газете, что так оно и было, или я, который все видел собственными глазами?

Потом мы стали говорить с жолнежами об их жизни в XXI веке. Вот тут было чему удивиться. Оказывается, Польша была в числе победителей Гитлера, и за это ей дали взамен потерянных Восточных кресов новые территории на Западе. Теперь наше Поморье, Гданьск, часть Пруссии и граница с германцами проходит по Одре и Нисе. Но капрал сказал, что за это русские держали в неволе Польшу без малого целых пятьдесят лет. Потом Советы распались на части, а Польша стала свободной. Но жить в ней почему-то стало хуже.

– Нет, пан хорунжий, – убеждал меня капрал Войцех Хмелевский, – мы свободные теперь. Хочешь – поезжай в Америку, хочешь – в Германию, хочешь – в Англию. Если повезет, можно устроиться там на работу.

– А что, в Польше работы не хватает? – поинтересовался я.

– Да есть такое дело, – смущенно сказал капрал. – Молодому у нас трудно найти работу. Говорят, каждый четвертый, кому стукнуло двадцать, не может найти работу. Да еще эти украинцы, пся крев, у нас работу отбирают.

– Это как? – удивился я. – Вы их у себя на работу берете, а сами бездельничаете?

– Да нет, пан хорунжий, – капрал пожал плечами. – Просто надо же кому-то грязную работу делать, нужники чистить, в садах и на полях трудиться. А девки их, – тут капрал смущенно хихикнул, – у нас пенензы одним местом зарабатывают. Берут дешево, можно сказать, почти даром…

– Тьфу, молокосос, – плюнул я с досады, – ты ружье еще как следует в руках держать не научился, а уже о курвах думаешь. Хвала господу, воевать вам не с кем.

– Наши воевали, – обиженно сказал капрал, – вон, их американцы в Ирак и Афганистан посылали. Кое-кого из них там даже убило. А некоторые нанялись воевать в Украине. Там Донбасс против Киева воюет. Ну, а наши сражаются за Киев, убивают сепаратистов донецких. Говорят, им хорошо платят.

– Угу, – поддакнул жолнеж, стоявший рядом с капралом и внимательно слушавший нашу беседу. – Только эти поганцы из Брюсселя нам пытаются негров и арабов всучить. Слышал, наверное, что из Германии в Польшу собираются сплавить тысяч сто беженцев? Вот тогда будет у нас веселая жизнь!

– А что это за беженцы такие? – поинтересовался я. – Откуда они бегут?

– Пан хорунжий, – ответил мне капрал, – это дело давнее и паскудное. В Ираке, Сирии и других арабских странах давно уже идет война. Головы там режут почем зря. Ну, и народ бежит от этих головорезов, да не куда-нибудь, а прямиком в Европу. И что самое плохое, работать эти беженцы не желают, а жратву требуют. А от безделья баб местных насилуют и мужиков грабят. И ничего с ними не сделать, ударишь такого беженца – тебя по судам затаскают. В Германии они прямо на улицах бабам подолы задирают. А немцы видят, да морды отворачивают.

– Ну, а в Польше-то как? – спросил я. – Надеюсь, вы, хлопцы, не забыли, что вы не немцы, а поляки?

– Не, у нас пока все тихо, – ответил капрал. – Но это оттого, что этих беженцев у нас пока мало. А как будет много, они так же будут паскудничать. Но мы им дадим укорот, – и капрал выразительно провел ребром ладони по горлу.

Много чего я в этот день услышал. И о шествиях содомитов, и о сатанистах, которые открыто устраивают свои шабаши, и о том, как мужики женятся на мужиках, а бабы выходят замуж за баб.

Нет, наверное, зря нас в этот мир будущего прислали. Лучше бы мы в лагере остались. Русские не стали бы нас расстреливать. Может, зря я не вступил в новую польскую армию?

 

* * *

 

 

Июня 1941 года, утро