Князь-консорт и генерал-лейтенант Александр Владимирович Новиков

Однако мы повоевали. Насколько Новый город за заливом Золотой Рог выглядит чистеньким и аккуратным, почти не пострадавшим от войны, настолько же старый византийский город – там, где шли самые ожесточенные бои – представляет собой груды развалин и битого кирпича, над которыми до сих пор кое-где поднимается дым. Всеобщего разрушения избежали только мечети, ибо вести по ним артиллерийский огонь было категорически запрещено. Каждую из них (а турки отчаянно цеплялись за любой пункт пригодный для обороны) пришлось брать штурмом, что стоило нам немалых потерь. Облегчало дело только отсутствие у противника пулеметов, а еще дефицит патронов, который испытывал враг, сражаясь за свою столицу.

И хоть турецкие моряки, уходя с кораблей, забрали с собой все, что имелось в наличии, эти запасы быстро подошли к концу. Взять новых патронов взамен израсходованных тут, в наглухо блокированном Старом Городе, им было неоткуда, а у нас под боком на рейде стояли пароходы снабжения, обеспечивавшие постоянный подвоз всего необходимого, и госпитальные суда, на которые эвакуировали раненых. К концу боев выстрелы звучали преимущественно с нашей стороны, а отчаянно огрызающийся враг старался действовать исключительно холодным оружием. Последним очагом самого яростного сопротивления оказались здания Османской высшей политехнической школы в самом центре Константинополя, расположенные на так называемом «третьем холме», благодаря чему корабельная артиллерия получила возможность как следует перепахать этот кусок земли шести-, десяти- и двенадцатидюймовыми фугасами. В результате, когда встал вопрос о штурме этого места, часовая бомбардировка фугасными «чемоданами» поставила точку в существовании младотурецкой хунты.

А еще, после того как турецкое командование отвергло последний ультиматум о сдаче, в боях за Константинополь нашим солдатам было приказано щадить только заведомых некомбатантов – женщин и детей. И будто назло – а может быть, и в самом деле от ярости и отчаяния – их убивали сами же турки, чтобы их жены и потомство не попали в руки неверных. Бывали случаи, когда обезумевшие фанатики резали своих родных, начиная с престарелых родителей и кончая грудными младенцами, а потом с окровавленным ножом в руке кидались на штыки русских солдат. Да и как же им быть иначе, ведь мулла, даже еще больший фанатик, чем его прихожане, объяснил этим людям, что мир вокруг рушится, и пора спасать себя и родных, укрыв их в райских чертогах от опасности осквернения неверными.

Но самые страшные зверства совершались в христианских кварталах, которые также имелись в Старом Городе (в основном в его прибрежной части), и там наших солдат встречали как спасителей, но чаще всего это спасение безнадежно запаздывало. Со стороны Мраморного моря прибрежные кварталы Стамбула штурмом брали десантные роты с броненосцев и крейсеров, высадившиеся на берег на новомодных бензиновых катерах и оттеснившие вглубь города насильников и убийц. Башибузуков, застигнутых на месте преступления, приканчивали тут же ударом граненого штыка.

Потом морская пехота на десантных лайбах пересекла Босфор и высадилась на оконечности полуострова Византий в полосе от железнодорожного вокзала до мечети Султан-Ахмад, где наш десант своим флангом сомкнулся с моряками. И на острие этого удара была морская гренадерская бригада подполковника Дроздовского, которая брала штурмом и заброшенный дворец Топкапы (оставлен султанами в 1854 году, после переноса резиденции в европеизированный дворец Долмабахче) и Святую Софию, пока числящуюся мечетью. Андреевские флаги, развевающиеся сейчас в этой части города над развалинами дворца, железнодорожным вокзалом и над минаретами мечетей, говорят о том, что ее брала штурмом наша доблестная морская пехота.

Но еще раньше, в самом начале штурма Старого Города, взлетел на воздух Семибашенный замок вместе со всеми потомками султана Османа. Династия, больше полувека заливавшая кровью значительную часть Евразии, нашла свой быстрый и страшный конец. Теперь мы даже не узнаем, что это было – шальной снаряд, упавший с недолетом, или не выдержали нервы у кого-то из младотурецких офицеров… Конечно, если поднапрячься, можно будет найти кого-то из отдаленных родственников, но в любом случае, как мне кажется, идея Ангорского эмирата накрылась медным тазом. Теперь либо остаток Турции с чисто мусульманским населением станет провинцией Анатолия, либо Ольге придется проводить кастинг среди сторонних претендентов исламского вероисповедания. На всех остальных территориях планируется реанимация и реставрация христианства – в первую очередь, опираясь на армян, греков и прочие реликты канувшей в Лету Византийской империи.

И вообще, еще при планировании этой операции у моей супруги возникла идея: насколько возможно не впадая в варварство, стереть на территории бывшей Византии следы пятисотлетнего турецкого владычества. Поэтому по очагам сопротивления в бывшем султанском дворце Топкапы корабельная артиллерия вела огонь без всякого стеснения и изрядно расковыряла этот образчик османской архитектуры. Но, к сожалению (а может и к счастью), не впадая в варварство, полная очистка Старого Города от османских реликтов невозможна. Ведь никто не собирается уничтожать мечети, построенные в период турецкого владычества и ставшие неотъемлемой частью городской архитектуры. Единственное, что не обсуждается – все здания, построенные еще в византийские времена как христианские церкви, исламскому духовенству придется вернуть законным владельцам.

И вот сейчас мы с Великим князем Михаилом, все-таки ставшим болгарским царем, подполковником Дроздовским, осуществившим вековую мечту российского офицерства, генералом Плеве, чья неуемная энергия позволила провести эту операцию на повышенных скоростях, вице-адмиралом Эбергардом, чьи корабли мрачными громадами застыли в море, а также некоторыми другими лицами рангом пониже (а потому мне неизвестными) стоим на площади перед Святой Софией и смотрим на подсвеченные заходящим солнцем дымы, поднимающиеся над тлеющими развалинами поверженной вражеской столицы. Сладок, сладок дым победы, хотя господа генералы, адмиралы и офицеры еще не осознали всего того что они сотворили. Больной Человек Европы мертв, похоронен в безымянной братской могиле, и теперь пришло время говорить по этому поводу разные крепкие слова, поминая покойнику все причиненное им зло. Наверняка телеграф, расположенный в Новом Городе, а потому неповрежденный, уже отстучал эту новость по миру – и теперь в Петербурге, Белграде, Цетинье и Софии царит безудержное ликование вперемешку с народными гуляньями, а вся остальная Европа напрягла булки в ожидании дальнейших событий.

И тут же, чуть в сторонке от нашей победоносной когорты – непонятно откуда взявшийся наследник австро-венгерского престола, печальной памяти эрцгерцог Франц Фердинанд взирает округлившимися глазами на момент нашего триумфа. А что, все вполне благопристойно: из отрезанных голов пирамиды никто не складывает и над трупами погибших не глумится. Просто люди культурно радуются своей эпической победе, поставившей точку в многовековой кровавой истории разбойничьего государства. Весь плач и вой творится чуть дальше, в христианских кварталах, где уцелевшие жители горюют по своей безвинно убитой родне и проклинают весь турецкий род до седьмого колена. С одной стороны – и зачем он тут нужен в такой момент? А с другой – пусть смотрит. Если австрийцы или кто-либо еще будут плохо себя вести, то к этим деятелям прилетят злые «дрозды» в полной боевой экипировке и заклюют насмерть, как уже заклевали Оттоманскую Порту…

– Господа, – сказал Михаил, когда присутствующие дошли до того состояния, что готовы ему внимать, – враг разгромлен, мы победили, и теперь твердо встали обеими ногами в Черноморских Проливах на страх врагам. Константинополь – это не просто крупный город и стратегически важный пункт, но и древняя цитадель православия, пятьсот лет находившаяся под властью жестоких агарян. Да здравствует государыня-императрица Ольга Александровна, Российское государство, русская императорская армия и триединый православный российский народ! Троекратное ура, господа!

– А как же болгары? – раздался из задних рядов голос какого-то штатского, – почему вы, Ваше Величество, в своей здравице не упомянули о великом болгарском народе?

– А что не так с болгарским народом, господин Малинов? – резко спросил Михаил, стремительно развернувший в сторону прорезавшегося говоруна. – Разве же вы, болгары, не получили всего, что вам было обещано: полную независимость от Турции, отмену решений Берлинского трактата и свои исконные территории в соответствии с Сан-Стефанским мирным договором?

– Все это так, – смутился возмутитель спокойствия и благолепия, – но нам бы хотелось, чтобы, говоря свою речь, вы упомянули и о болгарских солдатах, которые тоже героически сражались в этой войне…

Михаил хмыкнул и внимательно посмотрел на этого господина Малинова.

– В настоящий момент, – уже спокойнее ответил он, – мы чествуем именно русскую армию, добившую хищника в его логове и гарантировавшую, что больше никто и никогда не сможет нести смерть христианским народам… О болгарских солдатах я упомяну, когда после войны буду принимать парад победы в Софии. Но сейчас, пока не закончены дела в Македонии, говорить об этом преждевременно.

– Ваше Величество, я Александр Страмболийский, газета «Земледельческое знамя», – раздался еще один голос с сильным болгарским акцентом, – скажите, а Солун тоже отойдет к Болгарии вместе с остальной Македонией или на него наложит свою лапу Греция, провозгласившая политику возвращения своих исконных территорий?

– А при чем тут Греция? – пожал плечами Михаил. – Претензий этой страны на якобы исконные территории мы не утверждаем. А если они рискнут оспорить эти земли силой оружия, то пусть рискнут, наш ответ будет вполне адекватным.

– А я думаю, – сказал я, – что если Греция рискнет вступить в вооруженный конфликт с любым из наших союзников, то это поставит под вопрос существование ее государственности. Вы мою супругу знаете. Сначала оторвет ослушнику голову, а потом будет задавать этой голове разные интересные вопросы. Девять лет назад грекам по первое число наваляли турки – так вот, господа, мы не турки, мы гораздо страшнее. И в связи с этим скажу вам вот что. Несмотря на то, что сейчас мы добились определенного успеха, ничего еще не предрешено. И русским, и болгарам, и сербам сейчас необходимо готовиться к новым боям и сражениям. Некоторые думают, что у нас не осталось врагов, но это не так. Многим и многим наш успех – это как ножом поперек чресел. Поэтому нам следует засучить рукава и начать разгребать оставшиеся от турок завалы. Прежде чем грянет следующая гроза, тут все необходимо привести в порядок, и при этом суметь отделить агнцев от козлищ. Добрые обыватели, вне зависимости от их нации и вероисповедания, при условии соблюдения российских законов должны спокойно жить и чувствовать себя в безопасности, а фанатиков и изуверов нужно изгнать, чтобы не было их нигде и никак. А еще мы должны обиходить вдов и сирот, пусть даже при жизни их мужья и отцы были нашими врагами, собрать и похоронить тела погибших и сделать множество других дел, чтобы наладить в этом городе нормальную жизнь. Османская империя пала в прах без остатка, но жизнь в Константинополе продолжается.

– Да, именно так, – сказал Михаил. – Александр Владимирович прав: начинать наводить порядок нужно немедленно. Поэтому как Главнокомандующий Объединенными Силами я назначаю военным комендантом Константинополя и временным генерал-губернатором генерал-лейтенанта Скугаревского. Ваш корпус, Аркадий Платонович, этот город брал, поэтому вам и карты в руки. Впрочем, вы только начните делать то, что было сказано Александром Владимировичем, а в самом ближайшем времени государыня-императрица подберет кого-нибудь для постоянного исполнения генерал-губернаторских обязанностей. Засим прошу всех отправляться в свои части и соединения, ибо дел у нас и вправду много, а времени мало.

И когда все начали расходиться, Михаил подходит ко мне и тихонько говорит:

– Александр Владимирович, мне нужно с тобой посоветоваться…

– Это из-за него? – чуть заметно киваю на Франца Фердинанда.

– Да, из-за него, – отвечает он, – ты даже не поверишь, какая вокруг этого дела закручивается интересная коллизия…

* * *

Час спустя