Администрации. Суббота, 18 мая 2024 г. 10:02.

 

Струев появился на ступенях в сопровождении приставленного к нему «медведя», одетый в обновы, купленные накануне вечером: джинсы, кроссовки, свободного покроя сорочка и жилетка со множеством карманов. Под мышкой он держал свой вновь обретенный ноутбук. Через плечо были переброшены лямки чехла для костюма и небольшой спортивной сумки. В ухе торчал персональный коммуникатор. Выглядел он свежо и бодро. На лице блуждала довольная улыбка. Он остановился на последней ступеньке лестницы и оглядел двор: четыре «Петруни», пять «медведей» и две «лисы» вокруг машин, чуть вдалеке – трассовый автобус, у раскрытой двери салона которого стоял офицер и сержант. «Внутри – не меньше полувзвода „детей“, – подумал Струев, – да-а, серьезно…» Он огляделся, пытаясь определить источник шума. До него быстро дошло: на крыше крутил винтами, разогревая двигатели, вертолет.

– Лепота-а!.. – констатировал Струев.

– Тащишься? – услышал он за спиной голос Суворова. – Поверить не могу, доцент, ты собрался и вышел раньше меня.

– Дык!.. На чем и с кем мы едем?

– На крайнем справа джипе с твоим и моим «медведями» и моим адъютантом.

– Кто еще едет?

– Едет Минейко, он дальше поедет в Томск, едет мой адъютант, зам. главы КГБ губернии…

– Не пойдет, – продолжая улыбаться, перебил Струев.

– Что не пойдет?

– Все не пойдет, – Струев перестал улыбаться, оглядел двор еще раз и, обернувшись к своему «медведю», быстро передал ему сумки и ноутбук. – Давай-ка, милый, отнеси это в нашу бибику, заведи двигатель, открой двери и вруби какую-нибудь музычку позабористей. Нам со Старшим Советником надо присесть на дорожку. Пошли, Данила, во-он на ту скамеечку. Пошли-пошли.

Скамейка располагалась как раз за внедорожником, на котором им предстояло ехать. Когда Струев и Суворов уселись, «Петруня» напрочь отгородил их от выхода из здания. Забасил двигатель, затем заорало на всю катушку радио.

– Что за бред, доцент? Что такое?

– Тихо, Данила, – негромко, на грани слышимости на фоне посторонних звуков ответил Струев, – посиди и послушай меня и постарайся не перебивать. Лады? Я почти не спал, Данила. Проснулся часа в четыре утра и больше не заснул. Я думал… Так вот. Во-первых, запомни хорошенько, что чудес не бывает. Я не могу умереть от какого бы то ни было приступа. Ты же слышал Пилюлькина: мое сердце и все такое в норме. Так вот, если вдруг… Не перебивай! Если что, ищи, почему я откинул копыта. Может быть, успеешь найти.

– Успею?..

– Вот-вот, – Струев достал сигарету и закурил, – если успеешь… Видишь, как получается, дорогой, мы боимся их, а они – нас. Ты боишься ужасно. Получил на меня 90 % и все равно за мной поехал. Они понимали, что теперь я точно не буду считать все это паранойей, и все равно попытались меня убить. Совет, ничего не понимая, вслепую начинает полицейские меры… М-да… Теперь второе. У нас очень запущенная ситуация. Фактически нас уже нет. Поэтому прими все необходимые меры. Я думаю так: Аннушка и Колян в Москве на хозяйстве в связке с Премьер-министром. Ляна спрячь, и спрячь крепко, а вот Президента нашего перетаскивай к нам на базу…

– Ты в своем уме, чудик?! – Суворов даже вскочил.

– Сядь, Данила, сядь и не ори. Я же сказал: ситуация крайне запущенная. Я ничего не понимаю до сих пор. Но все очень, слышишь, очень серьезно. Делай, что я говорю. Итак. Ляна спрячешь, Президента вытащишь к нам на базу, можно не сразу, через недельку, но обязательно. Остальные Советники пусть растворяются самостоятельно кто куда, но пусть будут на связи. Монгуш и Петров пусть прячутся в паре, и чтоб у них была точка подскока до главного мэйнфрейма системы. На базе мне также потребуется Фломастер.

– Штейман?

– Он самый. Пусть возьмет с собой толкового помощника по своему выбору. Его помощь может и не понадобиться, но если что, пусть он будет у меня под рукой, причем сразу, два дня максимум. Бригаду врачей сменить после прибытия, быстро и тихо. Кстати, Данила, я нашел в сети, что теперь изменился ДНК-тест, и к нему прибавлено изучение энцефалограммы. Это что за песня?

– Это сделано, чтобы Советника нельзя было подменить, – ответил Суворов.

– И все? Больше ничего, Данила? Ладно же… Вот еще что. Этот америкос, из-за которого двенадцать лет назад весь Томск на дыбы поставили, еще жив?

– Тродат? Жив. Он там же, в Томске, – ответил Суворов. – Зачем он тебе?

– Ты, может быть, запамятовал, – ответил Струев, – а я-то нет, ведь я уехал сразу после тех событий. Уж очень похожи обстоятельства покушений. Его надо упрятать в Томске поглубже и обеспечить с ним защищенный канал связи. Ты опять ничего не добавишь? Ничего не хочешь мне сказать?

– О чем?

– Ладно, Данила, – сказал Струев после недолгой паузы, – вернемся к этому разговору позже. Теперь третье. Ситуация наша не просто запущенная и серьёзная, но еще и весьма странная. По идее, все должно уже было произойти или хотя бы начаться. Однако пока, кроме вчерашнего безумного дня, ничего существенного против нас не предпринято. Почему? Вот это первая и главная странность. И почему сейчас напали на меня? Потом чисто статистическая картина, выдаваемая системой, необычна, крайне необычна. Надо быть во всеоружии, Данила. Поэтому попробуем заставить ситуацию проявиться. На базу должны по тем или иным делам приезжать государственные деятели и Советники, во всяком случае, они должны иметь такую возможность. Я буду по ходу дела решать, кого из них необходимо на базе оставить.

– Постой, доцент, ты что же это, ловлю на живца задумал? На меня, тебя и Президента?

– Не только, – ответил Струев. – Наживкой будут все. Кстати, а Киреев едет на базу?

– Он собирался присоединиться к нам послезавтра.

– Очень хорошо. Теперь четвертое…

– Прости, а сколько всего частей? – ехидно поинтересовался Суворов.

– Пять, – спокойно отозвался Струев, – итак, четвертое. Ситуация еще и очень сложная. Придется долго считать и много думать. Помощников мне не надо, работать буду один. Я говорил вчера, я должен уложиться в месяц. Это много. Очень много, Данила. Но иначе, я боюсь, мы ничего не поймем. Рассредоточив власть и спрятав Советников, мы несколько дезориентируем наших противников, вопрос только, на сколько… Мне понадобится мощный канал и все данные, в том числе никогда в систему не заносившиеся. Я начну с «маленьких серых», всего такого…

– Ради бога, доцент!..

– Все, Данила, хватит! Больше не спорь. Если я, твою мать, не найду в сети каких-нибудь данных или каналы будут не то что недоступны, а недостаточно быстры, я ухожу в запой и уезжаю на фиг обратно, понял? То-то. Ты же продумай действия на случай, если месяц – это слишком много.

Суворов опустил голову и кивнул головой.

– А вот теперь пятое, Данила, – сказал Струев, поднимаясь и отбрасывая окурок на газон, – едем мы совсем не так, как расписано. Путь пойдет по спецшоссе? – Суворов кивнул. – Я так и думал. Мы поедем на другом джипе, причем не с мальчиками, а с девочками. И ординарца своего выкинь к чертовой бабушке в другую машину.

– Ты чего это удумал? – поднял голову Суворов.

– Мне женское общество больше нравится, – отозвался Струев. – тачка чужая всегда кажется круче, а ординарец твой – третий лишний. Я же чудик, ты забыл? Так что, сидя за джипом, разговаривай с кем надо, отдавай распоряжения и все такое, а я пойду с девчонками договариваться.

Суворов достал из кармана коммуникатор и вставил в ухо. Струев развернулся и чуть не столкнулся с «медведем», которому поручил устройство шумовой завесы.

– Советники Минейко и Киреев вышли из здания, – сказал тот.

– А ты молодец, – сказал Струев, – доставай мои вещи из машины.

Струев вышел из-за «Петруни» и направился к Советникам. Они поздоровались. Струев занял их беседой ни о чем и как раз хвастался своей ну очень удобной жилеточкой китайского производства, когда Киреев заметил, как «медведь» передает «лисе» вещи Струева.

– Постой, Иван, ты не на этой машине едешь, – сказал он.

– На этой, – отозвался Струев с беззаботной улыбкой, – хитрые какие! Я тоже хочу с девочками ехать.

– Да я сегодня вообще не еду, – сказал Киреев, – просто… А Данила… где?

– Гимнастику делает.

– Чего делает? – переспросил Минейко.

– Гимнастику, – ответил Струев, – тай-дзи-тсю-ань. Очень пользительная вещь по утрам. Да фиг с ним, мужики, слушайте, какой мне вчера анекдот в ресторане рассказали…

– Вот и Данила Аркадьевич, – заметил Минейко.

– Быстро он научился гимнастику делать, – сказал Струев. – Что же, прыгай, Алексей Федорович, в крайнюю машину. А где остальные-то?

Словно в ответ на его слова из здания вышли люди, включая адъютанта Суворова с его вещами. Суворов подошел к нему, забрал у него свой плащ и отослал с остальными вещами в ту машину, за которой недавно укрывался.

– Так, всё! – крикнул Суворов. – Поехали. Кому стоим?

Когда Суворов забрался в задний отсек внедорожника, Струев уже сидел там, пил воду из мини-бара и курил. «Лисы» запрыгнули в передний отсек внедорожника.

– Стрекоза-один и стрекоза-два, взлет, – проговорила та, что справа, в коммуникатор, – вагончик, готовность. Выезд через двадцать секунд.

Струев слегка ошибся. Сопровождать их, оказывается, собирались два вертолета, а не один. Первый легко взмыл в воздух, описал круг над близлежащими зданиями и завис над въездом в переулок. Это была легкая маневренная полицейская машинка «ВА-15». Следом за ней поднялся и неспешно выдвинулся над площадкой «Ми-34», казалось бы, заняв сразу все небо.

– Про танки спрашивать будешь? – поинтересовался у Струева Суворов.

– Не-а, – откликнулся тот, – надо было подводные лодки вызывать, а так все равно без толку. Ты вот что, дорогой мой, если надумаешь мне все-таки что-нибудь сказать, то говори, не стесняйся. Снова молчишь? Ну ладно. Слушай, а когда Совет собирается?

– Совет не будет собираться, – ответил Суворов.

– Даже так?

– Так, – подтвердил Суворов, – Хабаров уже связался со всеми. Против только Лян. Воздержались двое. Среди таковых, как всегда, Киреев. Поколебавшись, согласилась и Филиппова…

– Аннушка в меня верит, – хохотнул Струев.

– Напрасно смеешься, – хмуро проговорил Суворов, – действительно верит.

– Поехали, – сказала «лиса» за рулем. Заурчал движок, машина тронулась с места. Вся колонна втянулась в переулок, затем выехала на Центральный проспект и устремилась по магистрали под прикрытием вертолетов. Народ на тротуарах ясно делился на две части: те, что коротко оглядывались и продолжали свой путь дальше, и те, что останавливались и во все глаза смотрели на кортеж Советников. «Наши и форина», – заключил Струев.

До спецшоссе добрались по земле, без выезда на второй этаж. Проехали весьма неприметный КПП с поднятым шлагбаумом и понеслись по совершенно пустому шоссе без разметки.

– «Витязь-2», – заговорила в коммуникатор «лиса», – здесь гусеница. Рейс два нуля единица. Расчетное время прибытия пятнадцать минут. Подтвердите идентификацию принимающих.

– Данила, а зачем строились эти базы? – спросил Струев.

– На случай войны и прочих неприятностей, – ответил Суворов, – для содержания особых личностей из интернированных и для секретных исследований.

– Слушай, но ведь это шоссе – капитальная самосдача. Мы словно говорим: «Вот где нас искать».

– На это шоссе, доцент, могут въехать только люди с разрешением или самоубийцы, которые хотят максимально быстро умереть. То же относится и ко всем, кто захочет полетать над ним на любой высоте. Ты думаешь, мы по асфальту едем? Хе, ты не представляешь, по какой хитрой штуке мы катимся. Вся местность вокруг базы и по сторонам от шоссе просматривается спутниками и напичкана охранной автоматикой.

– Мило, – прокомментировал Струев, – я все думаю, Данила, как странно жизнь устроена…

– Что ты имеешь в виду?

– У меня из головы не идут вчерашние разговоры в ресторане с хозяином и той дамой… У меня полное ощущение дежа вю, не могу понять, откуда. И я будто вижу – точно как в моей статсистеме – перестраиваются потоки данных, конкурируют подпрограммы… Черт, классную все-таки штуку я слепил, она очень напоминает по внутренней структуре алгоритма жизнь, видимо, поэтому она так хорошо и работает. Перестройка потоков… Это произошло 15 лет назад, происходит что-то подобное и сейчас… Да, именно так. Это интересная мысль, и я буду ее прокачивать.

– Это имеет отношение к нашей проблеме? – спросил Суворов.

– К нашей проблеме может иметь отношение все, – ответил Струев.

 

Глава 10