Не все африканцы одинаково черны

Остается нерешенным африканский вопрос. Как вы помните, разнообразие некоторых генов пигментации в Африке резко снижено. При этом на просторах Черного континента живут и самые темные на планете (скотоводы Восточной Африки), и довольно светлые люди – например, уже упоминавшиеся южноафриканские койсаны. Что тут первично?

Недавно вышло сразу два исследования, посвященные этой теме. Во‑первых, подвергли анализу генетику цвета кожи койсанов – почти 500 бушменов и готтентотов. Исследователи попытались применить к этой группе модель на основе девяти снипов, используемую криминалистами в Европе и дающую хорошие предсказания цвета кожи. Однако методика «сломалась», для большинства койсанов никакого прогноза не получилось. Значит, генетика пигментации в Южной Африке устроена как‑то совсем иначе, нежели у европейцев. Ученые выявили порядка 50 генов, влияющих на пигментацию койсанов, в том числе ранее неизвестных. И даже эти 50 описывали лишь небольшую часть изменчивости, т. е. реальное число генов, управляющих цветом кожи южноафриканцев, должно быть существенно больше. Видимо, пигментация бушменов и готтентотов сложна и запутанна, как и они сами: напомню, что эта группа считается самой генетически разнообразной в мире. Сходство с европейцами все же нашлось: у койсанов распространен производный вариант «гена рыбы‑зебры» SLC24A5 – тот самый, который почти поголовно встречается у европейцев и ассоциирован со светлой кожей. Думаете, он достался бушменам от колонизаторов? Европейская примесь в койсанских геномах действительно есть – 9–11 %[67]. Однако доля «светлокожего» аллеля – 40 % – существенно выше европейского вклада, так что только смешением с белыми ситуацию не объяснить. Исследователи не решаются выбрать из альтернатив: аллель возник в Южной Африке и потом попал в Европу? Наоборот, из Евразии проник в Африку, а там распространялся под действием отбора? Или, наконец, налицо параллелизм, сходные мутации, возникшие независимо в двух популяциях?^{44}

Авторы второго исследования собрали сведения о 2000 жителей Эфиопии, Танзании и Ботсваны. Для каждого фиксировался цвет кожи на внутренней стороне руки. Кроме того, 1570 африканцев из этой базы данных было генотипировано. Удалось обнаружить четыре области в геноме, мутации в которых, вероятно, влияли на цвет кожи. К исследованию подключили данные жителей Западной Африки, Евразии, Австралии и Меланезии из проекта «Тысяча геномов». И снова вариант «гена рыбы‑зебры» SLC24A5, связанный у европейцев со светлой кожей, нашелся с высокой частотой (до 50 %) в некоторых популяциях Восточной Африки.

Еще один важный участок генома, обнаруженный в исследовании, содержит только что упоминавшийся ген MFSD12. Две мутации в гене, связанные с темной пигментацией, встречаются только у африканцев, чаще всего – у нило‑сахарских народов. Анализ показал, что один из этих аллелей возник около 600 000 лет назад. Еще два «темных» полиморфизма обычны для африканцев (кроме бушменов), а также распространены у южных азиатов и австрало‑меланезийцев. Генетики пришли к выводу, что оба этих варианта достались обитателям Австралии и Меланезии от африканских предков, а возникли почти 1 млн лет назад!

Два предковых полиморфизма в этом же участке – ассоциированных со светлой кожей – встречаются почти у всех европейцев и восточных азиатов, а также часты у бушменов, у эфиопских и танзанийских популяций афроазиатского происхождения.

Вот что необычно: раньше мы говорили об изменениях генов, приводивших к посветлению кожи. А тут речь о предковых «светлых» вариантах и о мутациях, усиливающих пигментацию. Но чему удивляться? Когда шерсть исчезла, предкам, скорее всего, пришлось темнеть. Как обычно, по мере накопления фактов наука переходит от простых моделей к более сложным.

У популяций с африканскими корнями ген MFSD12 работает менее активно, чем у прочих. Генетики провели эксперимент: они взяли меланоциты мышей и на 80 % подавили в них работу гена‑ортолога MFSD12. В результате содержание эумеланина в пигментных клетках выросло на 30–50 %. Когда же ген выключили совсем, получились мыши с однородным серым мехом – в результате полного отсутствия феомеланина.

Итак, снижение активности гена MFSD12 приводит к росту содержания эумеланина, а отключение – к прекращению синтеза феомеланина. Как все непросто!

Но самое интересное вот что.

Во‑первых, согласно результатам исследования, большинство аллелей, связанных с темной и светлой кожей, в человеческом генофонде появилось более 300 000 лет назад, т. е. еще до возникновения человека современного вида.

Во‑вторых, я начал с того, что у MC1R в Африке почти нет вариаций, но предупредил, что на этом гене свет клином не сошелся. И в самом деле, новое исследование показало иную картину: варианты исследуемых генов (в их список не попал MC1R) у африканцев очень разнообразны. Более того, примерно половина предковых вариантов ассоциируется со светлой кожей.

Авторы заключили, что темная кожа – признак, приобретенный нашими исходно светлокожими предками… На этом месте расисты должны радостно закивать, но прошу дочитать фразу до конца: темная кожа – признак, приобретенный нашими исходно светлокожими предками около 2 млн лет назад, когда они утратили защитный волосяной покров. И, судя по датировкам мутаций (600 000 лет – одна, 1 млн лет – две других и т. д.), процесс потемнения был длительным. Лишившись шерсти, еще долго гоминины оставались заметно более светлыми, чем некоторые современные африканцы^{45}.

И еще один вывод из статьи: южные азиаты и австралоиды получили темную кожу напрямую в наследство от африканских предков.

Итак: светлокожесть возникала в эволюции человека неоднократно, минимум дважды. Но темная кожа – универсальный признак, сформировавшийся однажды в Африке и общий для всех экваториалов. Конечно, не нужно абсолютизировать полученные учеными результаты. Не исключено, что в ближайшем будущем новые открытия изменят картину, может быть, даже радикально ее перекроят. И все же позволю себе слегка неполиткорректный комментарий.

Западные исследователи, занимающиеся эволюцией цвета кожи, в своих работах, разумеется, осуждают расизм. Я тоже! Дальше пишутся примерно такие слова: людей столетиями разделяли и дискриминировали из‑за того, что они цветные. Но цвет кожи, как видим, – адаптивный признак, быстро меняющийся в ответ на изменения среды. Поэтому нельзя судить о родственных связях групп людей из‑за того, что они светлые или темные. Смотрите, об этом нам говорит генетика!

Вообще‑то, генетика говорит, что светлая кожа развилась отдельно у европеоидов и монголоидов, которых вроде бы никто на основании цвета кожи объединять не собирался. Иронично, но именно генетика пигментации позволяет нам судить о родстве, т. е. общем происхождении темнокожих людей от Африки до Австралии, – хоть и не в том смысле, который понравился бы расистам. Одни и те же варианты одних и тех же генов обеспечивают достаточное количество меланосом, их размер, распределение и насыщенность пигментом, чтобы наилучшим образом защищать от вредного ультрафиолета эфиопа, нигерийца, пигмея мбути, дравида с юга Индии, аэта с Филиппин, папуаса или коренного австралийца. Мог ли один и тот же набор мутаций возникнуть дважды? Крайне маловероятно. На самом деле, это звучит парадоксально, ведь генетически аборигены Австралии и африканцы очень далеки друг от друга – их пути разошлись существенно раньше, чем пути европейцев и азиатов. Видимо, все дело в сильном стабилизирующем отборе. Вопреки «кошмару Дженкина», никакого размывания признака, остававшегося жизненно важным, не произошло за десятки тысяч лет. Фокус в том, что предки австралийцев, мигрируя из Африки на восток и двигаясь по берегу Индийского океана, не покидали тропических широт, поэтому что‑то менять в работе генов, обеспечивающих цвет их кожи, не было никакой нужды. Совсем другое дело – популяции, отправившиеся на север. Естественный отбор при необходимости может менять наш геном и облик быстро. Даже шустрей, чем кажется.