Вивальди, Брамс, соперники и пистолеты

 

«Времена года» Антонио Вивальди — одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра — одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея.

— Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени, — вырвав руку, зло прошептала я.

— Неужели даже не выслушаешь? — обиженно спросил Матвей.

— Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия, — прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел!

— Думаю, я смогу вас заинтересовать, — усмехнулся он, но я демонстративно отвернулась к сцене, игнорируя его слабые попытки завладеть моим вниманием.

Матвей не стал долго настаивать и удалился, а я смогла облегченно вздохнуть, наивно полагая, что сумела дать отпор этому человеку. Максим вместе с остальными мужчинами вернулся только под Брамса. Он встал за моим стулом, опустив ладони мне на плечи, словно демонстрируя, что я принадлежу ему. И это было не просто приятно, но и необходимо, чтобы я, наконец, успокоилась после разговора с Матвеем.

Концерт окончился, и всех пригласили на десерт. Сладкого совершенно не хотелось, лишь ради приличия я взяла небольшое пирожное, но по неосторожности капнула кремом на платье.

— Милый, я отойду? — обратилась я к Максу, некультурно перебивая его беседу с одним из мужчин.

— Нужна помощь?

— Нет, я и так отвлекла тебя, — я улыбнулась собеседнику Максима, и тот доброжелательно кивнул.

— По коридору…

— Четвертая дверь. Я помню.

Жирный крем быстро впитался в дорогой атлас, оставляя некрасивый темный след. И, как бы я ни старалась замыть платье, пятно все равно останется. Конечно, может быть, спасет химчистка, но этим вечером придется ходить так. Расстроенная, я вышла из дамской комнаты и тут же налетела на Матвея.

— Вас я и ждал, — довольно сказал он, подхватывая меня под локоть.

— Что вы себе позволяете?! — возмутилась я, стараясь вырвать руку, но тщетно: его хватка была слишком сильной.

Матвей практически затащил меня в одну из комнат. И только загородив собой дверь, отпустил. На его лице играла довольная улыбка, а глаза дьявольски сверкали в полумраке. Было страшно. Я прекрасно понимала, что ничем хорошим эта встреча не кончится.

— Что вам нужно?

— Ты, — спокойно ответил мужчина, делая шаг в мою сторону.

— Что?!

— Сколько ты стоишь? — он полез в карман и демонстративно достал бумажник.

— О чем вы говорите? — не понимая, что происходит, я начала паниковать и отходила назад до тех пор, пока не уперлась спиной в стену.

— Я спросил, сколько ты стоишь? Сколько Макс заплатил тебе за эту ночь? Я даю вдвое, нет, втрое больше, если ты уйдешь со мной. Прямо сейчас. Поверь, я не хуже, — Матвей подошел ко мне вплотную и провел рукой по вырезу платья, очерчивая округлости груди, за что получил звонкую пощечину.

— Ты ошибся на мой счет! Я и Максим…

— Не надо этого спектакля, всем прекрасно известно, что Макс таскает на эти приемы проституток. Странно, ты несколько отличаешься от его обычных спутниц. Что, не было кого повыше?

Я хотела дать ему еще одну пощечину, но Матвей успел перехватить мою руку. Он навалился на меня всем телом, вжимая в стену так сильно, что я спиной почувствовала деревянную отделку.

— Пусти меня… — тщетно пытаясь его оттолкнуть, простонала я.

— Сколько ты стоишь? Говори по-хорошему, и я заплачу. Откажешься — уведу силой! — Матвей превратился в разъяренного зверя. Он видел, что делает больно, но только сильнее прижимал к стене, заставляя поморщиться от врезавшихся в спину панелей. Останутся синяки. Точно. И от Макса уже не скроешь.

— Зачем тебе я? Чтобы позлить Макса?

— Тебя не касается. Получишь деньги и отработаешь ночь.

Я снова попыталась оттолкнуть Матвея, но тут раздался громкий хлопок двери, и мужчина сам отпрянул. На пороге стоял Максим…

— А, Макс, — грубо кинул Матвей, словно не сделал ничего предосудительного, — я тут с твоей малышкой разговаривал. Хотел забронировать на следующую ночку, но она не признается, сколько ты платишь.

Было ощущение, что Матвей подписал себе смертный приговор, поэтому я ринулась к Максу и встала у него за спиной, чтобы попытаться удержать от ошибки. Хотя разве я могла?

— Таня — моя невеста, — процедил Максим, — и не смей говорить, что не знал.

— Откуда? — развел руками Матвей, — напоминаю, что полтора года прозябал в Аргентине, пока ты тут невесту искал. Раньше ты снимал проституток.

— Замолчи…

— Прости, твоя невеста об этом не знала? — мужчина взглянул на меня и улыбнулся, — приношу извинения.

И, кажется, он зря обратился ко мне. Максим хищником приблизился к Матвею. Я попыталась его удержать, но он лишь отдернул руку, велев мне не вмешиваться.

— Что? Ударишь? Воспользуешься тем, что не имею права ответить? — прошептал Матвей, но я все равно услышала.

Максим не ответил. Он только улыбнулся, а потом схватил мужчину за руку, и тот скривился от боли. Я не знала, что делать, но когда услышала хруст костей, не выдержала и снова вмешалась:

— Что ты делаешь, Макс?! Ты сломаешь ему пальцы!

— Чтобы руки не распускал, — с отвращением кинул Максим и разжал кулак.

Я чуть не лишилась сознания, когда Матвей поднял руку, чтобы посмотреть на неестественно вывернутые пальцы. Сложно представить, какую боль он испытывал, но надо отдать должное, он не проронил ни звука.

— Идем, Таня. Думаю, можем ехать домой, — Макс повернулся ко мне и был настолько спокоен, что я в ужасе отшатнулась.

— Гад! Ты трус! Знаешь, что не могу ответить, — крикнул Матвей, и Макс тут же остановился.

— Не можешь ответить мне, но вредишь тем, кто мне дорог. Это куда хуже. Тебя следует наказать. Даю месяц, не образумишься — тебя ждет что-то похуже Аргентины, — сказал Макс, не поворачиваясь к Матвею, и, взяв меня под руку, повел к выходу.

Мы наспех попрощались с гостями, объяснив скорый отъезд моим испорченным платьем и усталостью Максима. Уже когда выходили из дома, я заметила Матвея, провожающего нас взглядом, от которого захотелось провалиться на месте.

— Мы едем не домой, — сказал Макс, открывая мне дверь машины.

— А куда? — неприятно было признать, но сейчас я боялась Максима. Он снова показал себя зверем, а об этой его натуре я благополучно забыла.

— Узнаешь.

— Максим, что это было сейчас? Зачем ты так с ним? Да, он мерзкий тип, но ты сломал ему пальцы…

Это была слабая и неуместная попытка вернуть прежнего Макса, воззвать к его совести… Только зря я это сделала, жаль только, поняла это слишком поздно.

— Ты ничего не знаешь, поэтому не лезь! — огрызнулся он.

— Не смей так говорить со мной! Ты больше не мой начальник! Уважай меня, — потребовала я, чувствуя, как начинаю закипать.

— Уважаю, именно поэтому так поступил с Матвеем. Или должен был спустить, что он назвал тебя проституткой?

— Но ведь ты раньше…

— Ему отлично известно, что то было раньше! — переведя дыхание, более спокойно заговорил Максим, хотя я видела, с каким трудом ему удается сохранить самообладание, — Матвей был в курсе всего, что происходило в Москве, а о тебе уже давно известно в нашей организации. Это сложно объяснить…

— Он не смирился, что выбрали тебя. Я знаю, — тихо проговорила я.

— Откуда?

— Кирилл Степанович. Он предупредил и просил держаться подальше от Матвея. Сказал, что он может через меня насолить тебе.

— Кирилл Степанович, старый лис, — усмехнулся Максим, — он боится, что наша организация подорвется изнутри из-за конфликтов. Все время старается сглаживать углы. Не понимает, что иногда следует принимать радикальные меры.

— Как сегодня? То, что ты сделал…

— Было заслуженным наказанием, — раздраженно сказал Макс и до побелевших костяшек пальцев сжал руль.

— Почему Матвей сказал, что не может тебе ответить? Он не сопротивлялся… — вдруг вспомнила я, и перед глазами снова возникла картинка той жуткой сцены.

— Потому что он не имеет права поднять на меня руку. Я выше его по рангу. Он относится к моим подчиненным. Но это не мешает ему делать подобные грязные вещи. Я не опускаюсь до такого, но могу наказать физически.

Я отвернулась от Максима, не в силах видеть его таким спокойным, когда он говорил о подобных вещах. За окном проплывали фонари МКАДа, а мы съехали на какую-то дорогу совсем не в нашу сторону.

— Максим, куда ты меня везешь? — конечно, я знала, что он не причинит вреда, но не могла не волноваться, не зная, что на этот раз он задумал.

— Скоро узнаешь, — сухо ответил он.

Через четверть часа мы подъехали к какому-то дачному участку, огороженному высоким железным забором. Макс вышел из машины, открыл дверь и подал мне руку. Стояла морозная ночь, а на мне были надеты легкие туфельки, поэтому я не сразу решилась ступить на мокрую землю, но мужчина не подал виду или действительно не обратил внимания на мое замешательство.

Макс набрал код на замке, и калитка отъехала в сторону. Он галантно пропустил меня в темный двор, освещенный лишь холодной луной. Это место совсем не напоминало жилой участок. Никакого подобия газона или клумб, вместо этого кругом валялись ржавые продырявленные консервные банки, старые покрышки, какие-то доски и разного рода арматура.

— Идем в дом, — взяв меня за руку, сказал Максим, — только смотри под ноги.

Я последовала за мужчиной, аккуратно ступая между раскиданного мусора. Он открыл кодовый замок на двери, но сам зашел первым и включил свет. Это было очень странное место, потому что весь первый этаж был сплошным залом с развешенными боксерскими грушами. Вдоль стены стоял длинный металлический стол, какие можно увидеть в больницах. На дальней стене висело огнестрельное оружие: автоматы, винтовки, пистолеты и даже обрез. На второй этаж вела узкая деревянная лестница, а вдоль нее полки с ножами.

— Что это за место?

— Тренировочная новичков, — ответил Макс, снимая с себя пальто и накидывая мне на плечи, — я включу отопление, а пока чтобы не замерзла.

— А ты?

— Мне приятно, любовь моя, что ты волнуешься обо мне, несмотря на то что обижена. Я разогреюсь, так что не замерзну.

Он быстро взбежал вверх по лестнице, и я услышала щелчки кнопок, после чего большие настенные батареи зловеще загудели. Макс спустился через несколько минут с какими-то тюками в руках. Это была чья-то одежда, явно мужская, и, когда мой возлюбленный протянул джинсы и толстовку, я поморщилась.

— Не переживай, все чистое. В этом тебе будет удобно.

— Хорошо. Где я могу переодеться?

— Что значит где? Ты стала меня стесняться? — нахмурился Максим и сам снял с меня сначала свое, а потом мое пальто, а я вновь попала под его чары.

Мой мужчина не спеша раздел меня до белья, а потом ухмыльнулся, видимо вспомнив про наш маленький секрет, но я не была настроена на игры.

— Дальше я сама.

— Как скажешь, — он достал из кармана коробочку от устройства и протянул ее, не сводя с меня глаз, — если понадобится помощь, обращайся.

Иногда достаточно одного мига, чтобы возненавидеть. Это случилось и сейчас. Я всей душой возненавидела Максима за то, как он издевался, пользовался моей перед ним слабостью. Но я решила не пасовать…

— Я люблю тебя, — шепнул Максим и все же отвернулся.

Когда я переоделась, мужчина подвел меня к стене с оружием и снял один из пистолетов. Внимательно рассмотрев его, он повесил оружие обратно и выбрал другой.

— Сегодня начнем с этого, — сказал он, вкладывая мне в руку холодную сталь.

— Что начнем?..

— Я научу тебя обращаться с оружием. Моя женщина должна уметь за себя постоять, — решительно сказал Максим, накрывая своей ладонью руку с пистолетом и направляя ее в угол стены, — сначала снимаем с предохранителя, целимся и…

Громкий выстрел чуть не оглушил, я дернулась, но Макс так крепко обнял, что я облегченно выдохнула.

— Зачем мне учиться стрелять, если ты не дашь меня в обиду?

Максим не ответил. Он забрал у меня пистолет и положил его на стол. Помещение еще недостаточно прогрелось, и я поежилась от холода, но как только мой мужчина снова обнял, стало значительно теплее.

— Тебя никто никогда не обидит. Я не позволю, — прошептал он, целуя меня в шею, — ты — моя любимая женщина…

Возлюбленный подхватил меня на руки и понес наверх, а я снова сдалась, забывая все обиды. Как ему это удавалось? Демон, черт, искуситель… но такой любимый.

Максим внес меня в небольшую по-спартански оформленную спальню и опустил на кровать. Губы уже опухли от поцелуев, но мне было мало, я вновь потянулась к такому желанному мужчине, одновременно расправляясь с пряжкой его ремня. Дикое желание лишало остатков разума, он был слишком мне нужен.

Одежда разлетелась по комнате, а тела вновь сплелись в бешеном танце любви. Мой умелый любовник совмещал нежность и грубость, томящую медлительность и резкую жесткость. За несколько месяцев он сумел досконально изучить меня, знал, как лучше доставить удовольствие. Не знаю, сколько у него было женщин, но мне, с моим небольшим опытом, не с кем было сравнивать, тем не менее, я не сомневалась, что нет другого мужчины, кто бы мне так подходил.

— Ты такая развратная, — кусая мочку моего уха, прошептал Максим.

— Это все твое влияние. Ты меня такой сделал, — в тон ему ответила я.

— Ммм… нет, я лишь открыл то, что было в тебе сокрыто.

— Макс! — вдруг я вспомнила о важной вещи, которая напрочь вылетела из головы… А зря!

— Что, любовь моя?

— А те гормоны, что дал мне врач после операции. Как долго они еще будут действовать?

— До середины октября, — совершенно спокойно ответил он, откидываясь на подушке и, прищурившись, наблюдая за мной.

— Не шути так!

— Я не шучу.

— Сейчас конец ноября, а мы…

— Мы решили быть вместе. Быть семьей. Я предпочитаю сначала на тебе жениться, но если ты забеременеешь раньше…

— Почему решаешь один ты? — не выдержала я и вскочила с кровати, прикрываясь простынею. Я не могла позволить видеть себя нагой, когда злилась на Макса, потому как и без того чувствовала себя уязвимой, но он только рассмеялся.

— Ты похожа на мокрого воробушка. Такая милая.

— Я задала тебе вопрос! Почему такие вещи ты решаешь без меня? — стальным голосом вопросила я, игнорируя его усмешку.

— Что значит без тебя? Не ты ли клялась мне в любви, говорила, что хочешь быть со мной, подарить семью? Чего теперь так заволновалась? Или передумала?

— Дело в другом…

Я безвольно опустилась на край кровати и почувствовала, как слезы обожгли глаза. Я очень любила Максима, но чувствовала, что рядом с ним лишаюсь себя. Уступаю во всем своему мужчине, что остается мне?

— Ты еще не готова? — нежно спросил он, устраиваясь сзади и обнимая меня.

— Нет пока. Не сейчас, — прошептала я, чувствуя, как по щеке покатилась слезинка.

— Утром позвоним врачу и договоримся о противозачаточных, — целуя в макушку, сказал Максим, — только не плачь.

— Не буду…

— Вот умница. Давай спать, а утром продолжим урок стрельбы.

На пожелтевшей траве лежал иней, красное холодное солнце лениво поднималось из-за горизонта, трещали старые деревья. От морозного воздуха неприятно щекотало в носу, я все еще хотела спать, несмотря на выпитую кружку мерзкого кисло-горького растворимого кофе, но Макс оставался непреклонен. Этим утром он не был моим любовником, превратившись в строгого учителя. Как тренированную собачку, мужчина заставлял меня хвататься за пистолет, снимать с предохранителя, целиться за десять секунд и стрелять. Мимо. Каждый раз.

— Соберись, Таня! Ты можешь! — строго сказал он, чем только сильнее разозлил.

— Зачем? Я не хочу стрелять!

— Будешь, и это не обсуждается. Я должен быть уверен, что за себя постоишь.

— Но если ты гарантируешь мне безопасность…

— Гарантирую, как своей жене, но ты будешь работать со мной, а тут…

— Что значит работать с тобой? — я опустила пистолет на стол и подошла к Максиму.

— Я решил, что ты будешь работать со мной. Ты подходишь для этого, — отчеканил он и кивнул на пистолет, — за тренировку.

— Нет, подожди. Для чего я подхожу? Ты хочешь, чтобы я убивала?! — ведь только так можно было объяснить то, что я должна была обучиться стрельбе.

— Ты не будешь убивать, во всяком случае, просто так. Но я знаю, что ты на это способна, и эту способность я собираюсь в тебе развить, чтобы в случае необходимости ты взяла пистолет, ловко прицелилась и выстрелила в лоб нашему врагу. Я не дам тебя в обиду, но если окажешься в щекотливой ситуации, то самое безопасное для тебя — убить. Если у тебя будут сомнения по поводу правильности подобного поступка, ты их откинешь и выстрелишь. Да, первые месяцы будет тяжело, его мертвое лицо станет являться во снах, но это пройдет, потому что так было нужно.

— Макс… Я никогда не смогу убить человека, — прошептала я, в ужасе шарахнувшись от него, но Максим схватил меня за руку.

— Сможешь. И ты это знаешь. Ты это поняла, когда была в плену с принцессой. Раньше я думал, что мы просто будем вместе, что ты подаришь мне семью, будешь ждать дома с горячим ужином, но нет. Ты такая же, как я, поэтому я обучу тебя большему, чтобы ты смогла быть не только супругой, но и моим партнером.

— Чему ты меня обучишь? — переводя дыхание, вопросила я, а Максим, криво улыбнувшись, легко меня поцеловал.

— Я научу тебя, Таня, не просто стрелять. Я научу тебя убивать.

 

Глава

Принять или сдаться?

 

Говорят, что близкие люди — самые строгие учителя. Они не дают поблажек, желая выжать тот максимум, на который мы способны. Будь нашим учителем чужой человек, он мог бы закрыть глаза на пару-тройку ошибок, а вот требовательный близкий — ни за что. Максим оказался не просто требовательным, он был жестким, непоколебимым наставником. Все утро мужчина заставлял меня целиться, стрелять и перезаряжать. В какой-то момент я почувствовала, как сводит правую руку, хотела взять передышку, но он не позволил.

— Продолжай, Таня, — отчеканил он, как только я опустила оружие.

— Давай передохнем?

— Нет. Продолжай. Бери третью справа банку.

И снова выстрел. Зуд в ладони от отдачи пистолета. Слезы на глазах от обиды. Я не хотела учиться стрельбе. И уж тем более, убивать. Меня пугала решимость Максима, его стальной голос, строгий взгляд. Я не могла ослушаться, потому что боялась его, как маленькая девочка большого грозного дядю. С четвертой попытки я все-таки сбила цель.

— На сегодня довольно, — наконец произнес Максим, и его лицо стало мягче, он даже позволил себе легкую улыбку, — у тебя неважно выходит, но я тебя натренирую.

— Максим, я не хочу этого, — тихо сказала я.

— Не переживай, тебе не придется использовать этот опыт на практике, но так мне будет спокойнее. Ты поймешь, когда я введу тебя в курс дел, — он взял мое лицо в свои ладони и заставил посмотреть в глаза.

— А когда ты введешь меня в курс дел? — спросила я, глядя на Максима сквозь пелену слез, так не вовремя выступивших на глазах.

— Пока ты не готова. Когда придет время, я все объясню, и уверен, ты поймешь. А пока просто доверяй мне.

— Это сложно, когда ничего не понимаешь, я же…

Но Максим не дал мне договорить, увлекая в приторно нежный поцелуй. И я опять потерпела поражение. Лишь вдали от него я могла мыслить здраво, корить себя за слабоволие, податливость и бесхарактерность. А когда Макс был рядом, полностью подчинялась его воле. Такого не было даже с Андреем. Я всегда умела отстаивать собственное мнение, но Максим, этот демон, ловко мной манипулируя, заставлял его менять.

— Поехали домой. Нас, наверное, потеряли, — разрывая поцелуй, проговорил мой вернувшийся нежный Максим.

— Соня обидится, что мы так долго, — вздохнула я.

— Ты к ней слишком добра. Принцессе пора научиться верить нам, а не глупой подружке, — раздражился Макс и, взяв меня за руку, повел в дом.

— Ей сложно поверить после всего, что она видела дома у Илоны. Я же рассказывала. Нужно время, чтобы и Сонечка, и Илона поняли, что я не враг.

— Тань, может, хватит возиться еще и с чужим ребенком?

— Я не вожусь с Илоной, но мне жаль малышку. Анжелика ее не переносит, а отец предпочел ей молодую жену. Девочка глубоко несчастна, — возразила я, но Максим лишь отмахнулся.

— Терплю ее рядом с дочерью только из-за тебя, но если так будет продолжаться и дальше, запрещу принцессе с ней общаться, — он перевел дыхание и, немного успокоившись, криво улыбнулся, — любимая, я хочу, чтобы мы были счастливой семьей, как было до появления этой девчонки. Уверен, ты знаешь, что делать, но если не справишься, я сам решу проблему.

— Я тоже хочу, чтобы мы стали счастливой семьей. Больше всего на свете хочу. Люблю и тебя, и Сонечку, — я обвила руками шею своего мужчины и кошечкой стала к нему ластиться, как он любил, — милый, именно поэтому давай оставим все, что связано с оружием. Это не мое. Я хочу создавать в нашем доме уют, а не стрелять по банкам.

— Хитрюга, — усмехнулся Максим, — и не рассчитывай. Тренироваться будешь каждый день. А если не смогу с тобой заниматься, то Эрик или Салим меня подменят.

— Салим? Он тоже хорошо обращается с оружием? — я догадывалась, но не была уверена, а тут Макс сам подтвердил мои опасения.

— Салим профессионал, но у него куда лучше выходит обращаться с холодным оружием. Особенно с ножами.

— Максим, ты меня пугаешь…

— Это только сначала тяжело. Ты справишься.

Домой мы ехали, практически не разговаривая, но я видела, что Макс был доволен. Это неудивительно, ведь он снова победил. Я согласилась тренироваться в стрельбе и даже пообещала честно стараться, чтобы к новому году порадовать возлюбленного своими успехами. Именно это меня и тревожило. Я чувствовала, что не смогу хорошо стрелять, потому что всегда буду ненавидеть это занятие.

Мы вернулись, когда на улице уже было темно. Холодный мрачный ноябрь все никак не мог разродиться снегом, хотя морозный воздух и тяжелое небо предвещали скорые белоснежные осадки. Хотелось поскорее войти в наш дом, заварить горячего чаю и усесться с Максом в гостиной, наблюдая, как Сонечка играет с животными. Пусть она обижалась, но рядом с ней я все равно чувствовала себя по-настоящему дома. Но мои планы нарушил неожиданный визит Люси и Славы.

— Мы ждали вас, — мужчина подошел, пожал руку Максу и кивнул мне.

— Что-то случилось? — нахмурился Максим.

— Нам нужно проговорить, — как-то неуверенно ответила Люси.

Она была очень бледна и совсем не накрашена, что так ей не соответствовало. Возникло нехорошее предчувствие, но я решила поскорее его отогнать.

— Давайте я сделаю чай, — предложила я, но Люси и Слава отказались, — хорошо, о чем вы хотели поговорить?

— На самом деле, у нас радостная новость, — улыбнулась женщина, и только сейчас я заметила какой-то непривычный блеск в ее глазах, — я жду ребенка.

Это действительно была радость, вот только вид Люси все же тревожил. Я чувствовала, что она сказала не все и вторая часть рассказа нам не понравится.

— Дело в том, что у Люси некоторые проблемы со здоровьем, — заговорил вместо жены Слава, — ничего серьезного, но нужно наблюдение врачей, сбалансированное питание, чистый воздух и ежедневные процедуры. Нам предложили вариант в Черногории.

— Когда летите? — спросил Максим.

— Послезавтра, но пока не знаем, когда вернемся. Я выхожу на работу в будущий понедельник, а Люси останется там на несколько недель.

— Софи у Игната Семеновича, он скоро ее приведет, тогда я расскажу ей, что скоро она станет старшей сестричкой, — Люси улыбнулась и провела ладонью по совершенно плоскому животу, — Максим, Тань, позаботьтесь о ней.

— Не переживай, мы присмотрим за Сонечкой, пока ты будешь в Черногории, — пообещала я.

Игнат Семенович привел внучку к ужину и сам остался. Этим вечером мы собрались в столовой одной большой семьей, но напряженная атмосфера не просто ощущалась, она была видима по застывшим лицам, хмурым бровям, с силой сжатым столовым приборам. Мы все боялись реакции Софи на известие о будущем братике или сестренке.

— Милая, мне нужно с тобой поговорить, — обратилась Люси к дочери, и Софи удивленно захлопала глазками.

— О чем, мамочка?

— Пойдем в папин кабинет, — Люси помогла Сонечке подняться со стульчика, взяла за руку и повела в Максов кабинет.

— Может быть, и мне объясните, что случилось? — не выдержал Игнат Семенович.

 

* * *

 

Соня тяжело перенесла отъезд Люси. Она совсем не обрадовалась новости о братике, а может быть, просто еще не поняла ничего. Мне было больно наблюдать, как грустит моя девочка, но говорить со мной она не хотела.

Каждый день, как и хотел Максим, я практиковалась в стрельбе. В западном крыле нашего особняка в подвале оказался самый настоящий тир, куда мы спускались сразу после завтрака. Первое время у меня выходило плохо, но постепенно рука держала пистолет увереннее, глаз четче видел цель, а выстрел становился ровнее. В день, когда я с первого раза сбила все шесть мишеней, Максим сообщил, что я выхожу на следующий уровень.

— Теперь ты мне расскажешь, чем занимаешься на самом деле и чего хочешь от меня? — почему-то именно так я трактовала его слова, но оказалась неправа.

— Нет. Для этого ты не созрела. Сейчас я буду учить тебя стрелять в людей, — довольно заявил Максим.

— Что?!

— Эрик, вноси!

В зал вошел Эрик, таща на себе какого-то человека без сознания. Я не узнала его, но меня сразу смутила его одежда: штаны цвета хаки, черная водолазка, массивные ботинки. Мужчина опустил незнакомца на стул в центре зала и запрокинул ему голову.

— Это же?.. — обомлела я.

— Да. Кукла. Умело сделанная кукла. Узнаешь?

Не узнать его я не могла. Передо мной на стуле сидел Абдулла. Тот самый, что держал в плену меня и Софи. Его восковая копия была в точности похожа на оригинал. По спине пробежались неприятные мурашки, а перед глазами всплыли те страшные воспоминания.

— Сейчас тебе надо его застрелить, — прошептал Максим и отошел назад, позволяя мне как следует прицелиться.

Снять с предохранителя, прицелиться, спустить курок. Это было на удивление легко. Я без раздумий всадила пулю этому человеку меж глаз. Ну, почти меж глаз, так хорошо прицелиться не смогла, но попала мерзавцу в голову.

— Надеюсь, следующего этапа не будет? Мне не придется стрелять в реальных людей? — повысила голос я.

Я разозлилась на Макса за это испытание, но не потому, что он заставил меня сделать. Я злилась потому, что мне было приятно пристрелить этого человека. Конечно, это кукла, но ведь я видела в ней Абдуллу. Его звериные глаза, темные волосы, широкие скулы.

— Надеюсь, тебе никогда не придется стрелять в реальных людей. Но если такая ситуация возникнет, действуй, как сейчас, — холодно ответил мой наставник. — Я наверх, встретимся в гостиной.

Макс спешно покинул тир, а я осталась наедине с Эриком. Мы практически не общались в последние месяцы, и такой расклад меня вполне устраивал. Как и прежде, я не доверяла ему, поэтому хотела поскорее уйти из зала, но он меня остановил, схватив за руку.

— Стрелять научилась, молодец. Я не ожидал, что ты на такое способна, — пробасил он.

— Спасибо, — процедила я и хотела вырвать руку, но он лишь сильнее ее сжал.

— Я знаю, что ты говорила про меня Максу. Решила настроить его против меня?

— О чем ты? — испугалась я.

— Босс не просто так стал под меня копать, устроил слежку и провел полную проверку. Но я не идиот. Знаю, откуда ноги растут.

— Если Максим тебе не доверяет, значит, на то есть причины. Или это не так? — терять было нечего, я бросила вызов.

— Ты ни черта не знаешь. Предупреждаю по-хорошему, ко мне не лезь. Возись с соплячкой, настругай ему еще мальцов, стреляй тут в свое удовольствие, но про меня Максу ни слова. Усекла?

— Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

— Я тот, кого тебе следует бояться, — прошипел он и, наконец, отпустил мою руку, — а теперь иди!

Я выбежала из тира в совершенном замешательстве. Эрик меня напугал до безумия, я лишний раз убедилась, что была права на его счет. Но как теперь быть с Максимом? Утаить, что его начальник охраны мне угрожал? Позволить врагу быть рядом со мной и, главное, рядом с Софи? Нет. Так поступить я не могла.

Максима я нашла в его кабинете на третьем этаже. В последние недели он проводил там много времени, решая какие-то важные вопросы, о которых мне, естественно, ничего не говорил. Он уже отошел от нашей небольшой ссоры в тире и обрадовался, увидев меня. Но я не подошла к нему, не поцеловала, как обычно. Усевшись в кресло напротив его стола, я дословно передала разговор с Эриком.

— Хорошо, что ты мне рассказала. Понимаешь, что утаивать такие вещи опасно. Эрик больше тебя не побеспокоит.

— Ты его уволишь? — спросила я, хотя мой вопрос подразумевал несколько иное увольнение начальника охраны.

— Что? Нет, — кажется, Максим не понял моего намека, — Эрик продолжит здесь работать, но тебя беспокоить не будет. Я поговорю с ним.

— И тогда он точно придушит меня в коридоре за то, что я тебе рассказала, — вспылила я, — и почему ты так ему доверяешь, что даже мысли допустить не можешь, что он окажется предателем?

— Во-первых, я не расскажу, что узнал об угрозах от тебя. Эрик прекрасно знает, что повсюду камеры. Во-вторых, я доверяю Эрику, потому что он один из самых верных людей, с кем приходилось работать. Три года назад я спас ему жизнь, — ответил Максим.

— Если так, то согласна, что Эрик, может быть, тебе благодарен, но человек человеку рознь. Если ты никогда бы не предал, то не значит, что и он поступит также.

— Я проверял Эрика. Он чист, — тихо произнес Максим.

— Значит, все же ты не слепо ему доверяешь?

— Милая, говори мне обо всем, что происходит. С остальным я сам разберусь, — ласково сказал мой мужчина, — а теперь извини, у меня много дел.

— Хорошо. Я буду в детской.

Полегчало ли мне от разговора с Максимом? Нисколько. Я только больше убедилась в своей правоте и теперь совершенно не знала, как вести себя с Эриком. В первую очередь я хотела оградить его от Софи.

Малышка играла в детской с куклами и животными. Она устраивала званый ужин и готовила вместе с куклой Аней суп и пирожные. Глядя на нее, невозможно было сдержать улыбки.

— Возьмешь меня с собой в игру? — спросила я, а малышка лишь грустно вздохнула, — что такое, милая?

— Ничего, — она отвернулась к игрушечной плите и стала помешивать выдуманный суп в кастрюльке.

Моя девочка все время грустила. Каждый день я приходила к ней, чтобы наверстать то упущенное время, из-за которого она чувствовала себя одиноко. Пока это получалось с трудом, но я не теряла надежду.

— Пончик, ко мне, — щенок резво запрыгнул ко мне на коленки, — пока Сонечка готовит, мы с тобой посекретничаем.

Малышка насторожилась, но потом снова стала готовить куклам. По ее замедленным движениям и украдкой брошенным взглядам я поняла, что она меня слушает.

— Представляешь, Пончик, твоя хозяйка грустит. Она переживает, что мамочка уехала, а еще почему-то думает, что мы стали любить ее меньше.

Соня стала расставлять на столике игрушечный сервиз так старательно, чтобы подольше задержаться рядом со мной. Она внимательно слушала мой монолог с собачкой, хоть и не признавала этого.

— На самом деле, Софи неправа. И ей нужно радоваться, только она этого не понимает. А ты, Пончик, знаешь, о чем я говорю?

Собака спрыгнула вниз и громко залаяла, словно отвечая на мой вопрос, и тут Софи не выдержала и все-таки подошла ко мне. Она устроилась на полу у моих ног и стала гладить Пончика, не решаясь начать разговор.

— Сонечка, ты хотела у меня что-то спросить? — начала я, но девчушка отрицательно покачала головой, — ладно. Не хочешь со мной разговаривать — как хочешь… А вот я тебе завидую.

— Завидуешь? Мне? — она нахмурилась и исподлобья посмотрела на меня.

— Конечно, завидую. Тебя же все так любят: и мама, и папа, и дядя Слава, и дедушка, и Василиса, животные и подружки, и я тебя очень люблю. А скоро у тебя появится братик.

— Не хочу. Из-за него мама уехала, — пробормотала малышка.

— Знаешь, милая, я всегда хотела братика или сестренку. Представляешь, как здорово играть с малышом? Помогать его кормить, возить в коляске? Это куда интереснее кукол. К тому же, братик будет тебя очень любить, — я взяла Соню на руки и усадила себе на колени. Малышка не сопротивлялась и даже захотела меня обнять, но потом спрятала ручки в карманы.

— А мама вернется, когда он родится? Она разрешит мне с ним играть? — спросила Сонечка.

— Конечно. Твоя мамочка будет рада, если ты станешь играть с братиком или сестренкой. Когда он подрастет, вы обязательно подружитесь, — улыбнулась я, но тут же погрустнела, — тебе очень повезло, Соня, и братик будет, и все, кто дорог, тебя любят, даже если не всегда рядом. А вот у меня не так.

— Почему? — нахмурилась малышка и неожиданно стала заплетать мне косичку. Она смущалась, хотела пойти мне навстречу, но никак не могла, и сейчас ей нужен был хороший толчок.

— Потому что не все, кого люблю я, любят меня, — я опустила глаза, но не потому, что хотела казаться грустной, мне действительно было больно, что моя девочка так отдалилась. Если и сейчас ничего не выйдет…

— Это неправда. Тебя папа вон как любит. С тобой он больше времени, чем со мной.

— Это не так. Он хочет проводить время с нами обеими, но ты убегаешь в комнату или играешь с Булочкой и Пончиком. Тебя папа очень любит, и всегда будет любить, ведь ты его единственная дочка.

— А тебя еще деда любит. И Василиса. И Лиза, — загибая пальчики, начала перечислять Софи, а у меня на глаза навернулись слезы, ведь самое заветное она так и не сказала, — почему ты плачешь?

— Потому что тот, кого я люблю больше всех, меня не любит, обижает и не доверяет мне, хотя я никогда не давала повода во мне усомниться.

— Кто? — тихо спросила Софи.

— Ты.

Малышка подняла на меня взгляд и уже хотела что-то сказать, но замолчала. Ей было так же тяжело, как и мне. Нас разделяла незримая река, переплыть которую должна была Соня, но никак не получалось. А я не сдавалась, протягивая малышке шлюпку, которую она не принимала. Сейчас был крайний случай. Если она не сделает шаг ко мне, то я просто утону в этой чертовой реке.

— Я тоже тебя люблю на самом деле, — прошептала Сонечка, укладывая мне на плечо заплетенную косу и отстраняясь.

— Честно-честно?

— Да, — ответила она, но так и не позволила себе обнять меня, хотя я чувствовала, что малышка нуждается в ласке.

— Тогда давай больше не будем ссориться? Обещаю, если ты сейчас меня обнимешь и поцелуешь, я больше не вспомню, что ты меня обижала.

Сначала нерешительно малышка опустила руки мне на плечи, а потом, заглянув в глаза, обняла так крепко, насколько позволяли ее детские силы. Она взяла мое лицо в свои маленькие горячие ладошки, а потом поцеловала в обе щеки. И это стало самым радостным моментом за последние месяцы.

— Я тебя очень люблю, Сонечка!

 

* * *

 

Снег выпал только к новому году. Неожиданная и неуместная оттепель портила все планы на белый новый год, но все-таки в последний момент природа над нами сжалилась. Мне удалось уговорить Максима отложить все свои дела и в праздники уделить время семье.

Мой мужчина сильно изменился. Когда я только пришла в его дом, то видела в Максиме никудышного, хотя и любящего отца. Сейчас он, наконец, стал таким папочкой, о котором можно только мечтать. Глядя, как он резвился с Софи, я забывала о том, каким страшным он мог быть.

Макс все так же тренировал меня в стрельбе, но только теперь я расстреливала не безликие мишени, а манекены или фотографии. Как-то даже пришлось продырявить снимки Марины и Андрея. Бывшему му<